Алиса и черный дракон. Затерянные среди скал

      Алиса очнулась на полу магазина. Она продрогла до костей, ее все еще влажная одежда неприятно холодила кожу. Она села, облокотившись спиной о прилавок, и огляделась: вокруг было пусто. Сколько она пролежала без сознания? Кажется, когда она вывалилась сюда из портала, в окна лился солнечный свет. А сейчас уже сумерки и вот-вот стемнеет. Она позвала голема. Ошарашенная лиса удивленно оглядела обстановку магазинчика и уставилась на нее с немым вопросом. «Куда нас занесло?» – читалось в ее взгляде. Алиса улыбнулась и прижалась к голему, пытаясь согреться и радуясь, что теперь она здесь не одна.              – Не спрашивай, Арк. Я сама плохо понимаю, что произошло. И самое печальное: ума не приложу, как буду объясняться с драконами. Надеюсь, они не будут слишком сильно ругаться.              Она старательно гнала прочь воспоминания о Хы-Гуаше и Эзре. Но картинка, как Эзра тащит хрупкую брыкающуюся девушку к порталу, постоянно стояла у нее перед глазами. Она беспокоилась за этих двоих, но хотела верить в лучший исход, при котором они оба хотя бы останутся живы.              Алиса задумчиво водила взглядом по лавке Эзры. Ей хотелось смыть с себя морскую соль, переодеться во что-нибудь сухое и целое и поесть. Но шариться в жилище мага она не решалась. Мало ли сюрпризов припрятано у него для непрошенных гостей? Поэтому она просто переодела рубаху задом наперед, чтобы не светить лишний раз голыми титьками.              Из замка до города примерно десять часов полета; скорее всего, половину этого времени она провалялась в отключке. А значит, помощь близко, можно и потерпеть немного.              Алиса поднялась с насиженного места и подошла к витринам с амулетами. Эзра разложил свою продукцию по категориям и заботливо подписал назначение каждой. Как мило! Здесь были группы амулетов под названиями “Красота”, “Здоровье”, “Бытовые”, “Освещение”... О, то что надо!              Алиса схватила небольшой прозрачный камень в форме бабочки и, хорошо размахнувшись, разбила его об пол; вокруг нее закружились сияющие неярким белым светом бабочки. Целая стайка из десяти или двенадцати штук – достаточно, чтобы разогнать сгущающийся мрак и продолжить исследовать витрины.              Она внимательно рассматривала камни и некоторые откладывала в сторонку. Ей вдруг показалось весьма полезным иметь про запас готовые к употреблению заклинания. Алиса настолько закопалась в очередную полку с амулетами, что пропустила момент, когда подоспела помощь.              – Мама? – услышала она удивленный голос Кургана и резко обернулась.              Перед ней стояли два озадаченных дракона, которым она несказанно обрадовалась.              – Курган! – с радостным воплем она бросилась в объятья сына. – Ты услышал! Я не сомневалась, что вы найдете меня!              – Я не просто услышал – мне показалась, что ты умираешь, это были ужасные часы, я думал, я с ума сойду от беспокойства, – Курган сжал ее в крепких объятьях так, что ребра затрещали, а затем, отстранившись, с беспокойством вгляделся в ее лицо. – Что с тобой приключилось?              – Ничего смертельного, – Алиса сделала честные глаза. – Я всего лишь познакомилась с морским драконом. Он показал мне подводную пещеру, из которой я попала сюда.              У Кургана отвисла челюсть, а Давин, до сих пор молча изучавший лавку, ехидно спросил:              – Ничего смертельного, говоришь? А что случилось с твоей рубахой?              Алиса перевела свой честный взгляд на Давина и на всякий случай похлопала ресницами.              – Порвалась нечаянно в пещере.              – А где хозяин лавки?              – Остался в пещере с драконом.              И Алиса рассказала им о своих приключениях в подводном мире. И даже показала гигантскую жемчужину размером с куриное яйцо, которую Хы-Гуаше так любезно подобрала для нее со дна пещеры. Кургана история привела в детский восторг: он с удивлением рассматривал морскую диковинку и очень хотел своими глазами увидеть светящегося, как молния, морского дракона. Давин же посверлил ее нечитаемым взглядом какое-то время, когда она замолчала, а затем произнес:              – Ладно, раз ты цела, здорова и уже отошла от шока, нам следует возвращаться домой. Не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяев, – Давин многозначительно посмотрел на связку амулетов на шее Алисы. – Это тебе зачем?              – Ах, это? – Алиса дотронулась рукой до разноцветной гирлянды на своей шее. – У вас есть золото? Я хочу купить эти амулеты.              Давин придирчиво оглядел ее выбор.              – Ты знаешь назначение для каждого из них?              – Да, примерно: вот эти прозрачные – источники света; эти в красивых оправах немного странные – наполнить сосуд водой, защита от насекомых, тень, полог тишины, крепкий сон; эти зеленые для заживления ран, этот красный – чтобы развести огонь.              – Хорошо, – Давин вынул из кармана небольшой кожаный мешочек и бросил его на прилавок. Мешочек упал, весело звякнув монетами. – Этого должно хватить. Если, конечно, хозяин этого заведения не слишком жаден.              Когда они вышли из дома, Курган начал сбивчиво рассказывать:              – Мы были во дворе замка, когда я услышал твой зов. В нем было столько отчаяния, что я просто обратился и полетел в неизвестном мне направлении, в противоположную сторону от пляжа, на котором мы тебя оставили. Даже Давин не сразу понял, что мы летим в сторону города. Мы приземлились в лесу за воротами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Затем поплутали по улицам, пока не нашли нужное место. Изучили обстановку вокруг дома; мы думали, тебя тут держат в заложниках, пытают или бог знает что еще, – он явно подводил рассказ к чему-то важному и наконец огорошил: – В общем, мы не взяли с собой седло.              – Что? А как домой?              – Ну, в лапах?              – Я не полечу в лапах, как дичь! – Алиса переводила пылающий взгляд с одного на другого.              – У тебя есть другие идеи? – Давин внимательно разглядывал ее.              Алиса помолчала, вспоминая, сколько раз она видела, как Курган камнем падал с неба и сминал несчастную жертву в фарш своими лапами. Ее передергивало от одной мысли о том, что она окажется на месте барана.              – Есть. Идти домой пешком, – сказала она, уставившись на Давина в ответ, и затараторила, пока на нее не посыпались возражения: – Но сначала нам нужно зайти на рынок, купить припасов и погулять по городу, потому что Курган еще ни разу здесь не был – а здесь так много замечательных мест, например, гавань. И еще здесь живет очень хороший портной, мастер Лабах, мы с Асмодеем к нему ходили однажды. Он очень быстро шьет, а мне бы хотелось обновить гардероб, я очень хочу заказать у него удобную одежду для себя и Кургана, такую, как у тебя!              – Подожди, подожди, – Давин поднял руки вверх, пытаясь прервать речевой поток, – мастер Лабах живет здесь?              – Да, надеюсь, у тебя еще осталось золото, чтобы рассчитаться за его услуги?       – Боюсь, одного золота не хватит, чтобы рассчитаться с почтенным мастером. Вот если скормить ему тебя… – Давин потер подбородок, задумчиво ее разглядывая. – Уж слишком от тебя много хлопот.              – Нет! – Алиса резко побледнела. – Не говори так! Возьми свои слова обратно!              – Что такое, ты знаешь, кто он? – Давин сделал удивленное выражение лица.              – Я видела что-то... Его второе воплощение, оно просвечивает сквозь человеческую форму. Я бы никогда не сунулась в его гнездо одна, но я подумала, что ты, возможно, знаком с ним и не боишься его, – Алиса перестала улыбаться. Давин – бессердечная скотина; мгновенно испортил ей настроение и напугал.              – Успокойся, не отдам я тебя пауку – вон, защитники занервничали, – Давин махнул головой в сторону Кургана с Арком, настороженно прислушивающихся к разговору. – Нельзя не бояться пауков: это очень опасные создания; но, живя в социуме, они сдерживают свои повадки вечно голодных хищников. Мастер Лабах не опасен в городе, но если ты попадешь в паучье гнездо где-нибудь в горах – а они чаще всего занимают горные пещеры, расположенные не слишком высоко над уровнем моря – то шансов выбраться живой у тебя нет. Впрочем, я не против прогуляться, но перед походом к мастеру мы посетим какой-нибудь постоялый двор и ты приведешь себя в порядок. От тебя слишком сильно пахнет морской солью, и на голове воронье гнездо, и надо раздобыть тебе целую рубаху – да хоть бы одну из наших натяни, а то выглядишь ты как полоумная нищенка: в рванье и увешанная амулетами. Драконы не позволяют себе появляться в обществе в таком виде.              Каждое его слово было словно пощечина для ее самолюбия: к концу его речи она стала красная как рак и чувствовала, что у нее вот-вот пар из ушей пойдет. Как ей хотелось накинуться на несносного дракона и расцарапать ему лицо! Давин предлагает ей помыться и переодеться для чего? Чтобы выглядеть аппетитнее в глазах древнего хищника? Ну уж нет, теперь она точно пойдет к мастеру как есть, лишь бы досадить этому чистоплюю.              – Сколько лет мастеру? – процедила она сквозь зубы.              – Больше тысячи, насколько я знаю, – ответил Давин.              – И ты думаешь, такому древнему существу есть дело до того, во что я одета? Я так понимаю, деньги его не интересуют? А как насчет зрелищ? Не каждый день увидишь, как спесивый дракон шастает в компании оборванцев. Я не буду переодеваться в вашу одежду и мыться перед походом к пауку тоже не собираюсь – мы пойдем так, Давин, или катись к черту, ты бесишь меня!              Алиса выплюнула последнюю фразу дракону в лицо и сама испугалась своей ненависти. Да что, черт возьми, с ней происходит? Почему она не может быть нормальной рядом с этим мужчиной? Почему ее трясет от эмоций каждый раз, когда они начинают разговор?              Давин молниеносно подлетел к ней и, схватив за плечи, хорошенько встряхнул, так, что у нее на груди забренчали амулеты. Алиса смотрела, как в черных колодцах его глаз разгорается багряное пламя, она видела, что его переполняют те же эмоции, что и ее, но знала, что он ничего ей не сделает, потому что он уже позволил ей жить однажды. И теперь поздно менять свое решение.              Ей вдруг стало очень горько. Сколько раз Асмодей так же вглядывался в нее и глаза его светились любовью и обожанием? Что она сделала этому дракону? Зачем он свалился на ее голову?              Ее глаза наполнились слезами, и она беззвучно заплакала. Опять. Второй раз она оказалась в его хватке, и снова это закончилось ее слезами.              Давин хоть и испытывал жгучее, почти непреодолимое желание обратиться и сожрать эту негодницу, сразу передумал, как только увидел, как из глаз ее потекли слезы.              Ох уж эти прекрасные женские глаза, сияющие от проливаемых слез. Что ему с ней делать? Ну почему девчонка каждый раз сначала норовит взорваться, как вулкан, дерзит, не задумываясь о том, кто стоит перед ней, а потом становится совсем несчастной? Как бы не повредить ее психику. И Давин сделал то, чего от себя никак не ожидал – крепко прижал Алису к своей груди, пережидая, пока она справится с собой и подберет сопли.              – Прости меня… – тихо прошептал он ей в макушку, и они оба знали, что не за сегодняшнюю ссору он извиняется. А затем продолжил громко, по-прежнему удерживая ее в своих объятиях: – Черт с тобой, пойдем к Лабаху как есть, и пусть тебе будет стыдно перед почтенным мастером.              Напряженные плечи девушки чуть расслабились, и она вытерла слезы об его рубаху.              – Как скажешь, Давин.              Мастер Лабах, несмотря на ранний час, принял их с необыкновенным радушием. Он совсем не изменился с момента их последней встречи и был очень удивлен, увидев Алису.              – Давин, мальчик мой, как ты здесь оказался? Ведь ты не старика решил проведать?       Давин с большим почтением поклонился пауку.              – Здравствуйте, мастер. Рад видеть вас в добром здравии. Нет, я даже не предполагал, что увижу вас здесь. Вам уже знакома моя спутница, а этот юноша – Курган, ее сын.       Паук с интересом посмотрел на Алису и Кургана.              – Сегодня поистине день удивительных встреч. Здравствуй, Алиса, рад снова увидеться с тобой. Почему не заходила в гости?              – Здравствуйте, мастер, – Алиса отвесила не менее почтительный поклон и мило улыбнулась. – Я не знала, что можно.              – Можно, дитя, члены клана Южных стражей – желанные гости в моем доме.              Алиса не нашлась, что ответить, перевела удивленный взгляд на Давина, но тот стоял как ни в чем не бывало. Ни один мускул не дрогнул на его лице. И потому она ответила:              – Спасибо, мастер, это большая честь для меня.              Давин перехватил внимание паука:              – Мы к вам по делу, мастер, я бы хотел заказать одежду для этих детишек.              – Конечно, мальчик мой, я позову своего помощника, он снимет мерки и оформит заказ. А нам с тобой нужно поговорить.              – Хорошо, мастер, – Давин оглянулся на Алису. – Я скоро вернусь, ждите здесь.              Мастер Лабах и Давин скрылись за неприметной дверью, а к Алисе и Кургану вышел молоденький паучок. Он сноровисто снял с них мерки и тщательным образом записал заказ, а затем тихонечко ушел, не проронив ни слова.              Алиса и Курган переглянулись. Разговаривать не хотелось, ощущение западни не покидало ее ни на мгновение, ей даже не хотелось двигаться. Предложение старого мастера, конечно, было очень лестным, но вот решится ли она когда-нибудь им воспользоваться – большой вопрос.              К счастью, Давин быстро вернулся к ним со свертками в руках; часть из них он передал Кургану, а последний, оказавшийся плащом, расправил и накинул Алисе на плечи, тихо прошептав ей на ухо:              – Подарок для маленькой упрямой девочки.              – Спасибо, – произнесла она одними губами.              Быстро распрощавшись с мастером и договорившись забрать готовые изделия на рассвете следующего дня, они покинули паучью мастерскую.              Алиса с Курганом чудесно провели день: они, как шальные дети, носились по нарядным улочкам города, Курган был поражен не столько архитектурой, сколько огромным количеством различных существ, живущих так близко и совершенно не замечавших друг друга.              Пока детишки резвились, Давин, как сторожевой пес, следовал за ними по пятам с самым мрачным выражением лица. Его в этом городе не интересовало вообще ничего, кроме опасности запомниться местным жителям. Поэтому он опутал себя и своих спутников иллюзией: для всех прохожих они были не тремя черноволосыми как попало одетыми драконами, а среднего роста полноватой и слегка обрюзгшей дамой, пузатым дельцом и скрюченным клерком с жидкой бородкой. Очень скучная троица, да еще и заклинание отвода глаз позволяло им скользить в разношерстной толпе незамеченными.              Вечером они с удобствами разместились в уютной гостинице и после сытного ужина разошлись по своим номерам. Алису в ее номере ждала горячая благоухающая мыльным раствором ванная, в которую она тут же нырнула с головой. Да уж, и стоило терпеть целый день неудобства и слоняться по городу в плаще и подранной рубахе? Ей определенно надо разобраться в природе своей ненависти к Давину, потому что неприлично каждый раз срываться на незнакомого по сути человека. Кто знает, как он отреагирует в следующий раз? Может, все-таки прибьет? Мысли вяло бродили в ее голове, она вспомнила слова мастера о клане Южных стражей: возможно ли им с Курганом стать членами общества драконов да еще и принадлежать к какой-то семье? Это бы облегчило жизнь ее сыну, но ей не нужен был никакой клан и никакие драконы, кроме одного единственного.              Как ее Асмодей связан с Давином, с этим вспыльчивым, раздражающим, непонятным драконом? Он прислал сюда Давина помочь им? Почему тогда посланник чуть не прикончил их по прилету? Столько непонятностей. Пожалуй, разобраться во всем она сможет, лишь спросив об этом самого Давина, но даст ли он честный ответ?              Алиса уже выбралась из ванны, разобрала на пряди и подсушила хорошо вымытые волосы, а мысли об Асмодее и Давине не выходили у нее из головы. Она так и уснула, думая о них. А ночью ей впервые приснился жаркий, волнующий, удушливо возбуждающий сон, в котором Асмодей и Давин вместе ласкали ее. Бесстыдно обнаженные, доступные друг для друга, они обменивались поцелуями и прикасались к ней в самых чувствительных местах. Алиса проснулась, когда Давин засунул свой вполне человеческий язык ей глубоко в рот, а Асмодей начал ласкать ее возбужденный и очень чувствительный клитор. Это было так по-настоящему, что она готова была закричать и начать отбиваться, когда резко села на кровати, но в комнате она была одна.              Алиса упала обратно на подушки – сон окончательно развеялся, но тело ее до сих пор пылало от возбуждения настолько, что ей достаточно было ласково погладить пальчиками маленькую чувствительную кнопочку внизу живота, а затем чуть надавить на нее, чтобы ее тут же прошила опустошительная волна оргазма. После этого Алиса свернулась калачиком на постели и попыталась уснуть, молясь, чтобы драконы больше никогда не тревожили ее сновидений.              Утром Алиса позабыла свое ночное приключение и выглядела бодрой и посвежевшей. Она развернула сверток, лежавший на прикроватной тумбе. То, что мастер сразу отдал ей, оказалось очень удобным дорожным костюмом из плотной, не стесняющей движений ткани. Спасибо вам, мастер, за вашу прозорливость! Вещи так хорошо на ней сидели, что она не сомневалась: сшиты они были по ее меркам, возможно, еще по заказу Асмодея.              За завтраком обнаружилось, что переоделись все. Они быстро и с аппетитом поели и покинули заведение.              Сегодня им предстоял визит к мастеру, поход на рынок за припасами; и, возможно, во второй половине дня они уже покинут гостеприимный городок.              – Сколько дней пути до замка? – спросила она у Давина, когда они покинули ателье мастера Лабаха.              – Смотря, как быстро мы будем идти; думаю, не меньше недели.              – Хорошо. Тогда берем запасов на неделю.              – Запасов?              – Ну да, крупы, чая, сыра, хлеба. Еще нужно взять котелок, нож, кружки, – Алиса мельком взглянула на Давина и поперхнулась, увидев его расширенные от удивления глаза. – Что? Мы с Курганом часто улетали из замка на несколько дней или даже недель. Не беспокойся, я ничего лишнего не куплю.              – И кто же, позволь узнать, будет носить твой скарб?              Алиса безмятежно улыбнулась.              – О, благородный дракон испугался, что его навьючат, как ослика? Не переживай, все понесет Арк, хотя раньше, когда Курган жил в шкуре дракона, он таскал припасы и меня и не чувствовал тяжести.              Давин лишь фыркнул, не желая ввязываться в очередной обмен колкостями, который еще не известно чем может закончиться.              – Давин? – позвала его Алиса спустя некоторое время.              – Что?              – У тебя же еще осталось золото? Я имею в виду, нам на покупки хватит?              – Можешь не беспокоиться, покупай все, что тебе нужно, но я ничего носить не буду!              – Хорошо, я поняла. А откуда ты его берешь? У тебя нет ни сумки, ни оттопыренных карманов... Это магия?              – Это мой маленький секрет. А знаешь, что бывает с теми, кто сует нос в чужие секреты?              – Остаются без этого самого носа?              – Умничка! Так что поумерь свое любопытство, девочка.              – Перестань меня так называть! По человеческим меркам я уже древняя старуха.              – А по драконьим меркам ты еще не смышленая кроха. И мне проще прощать тебе твое вызывающее поведение, когда я напоминаю себе о том, что ты все еще вопиюще, до безобразия юна.              Алиса замолкла, ей было о чем подумать. Она не зря назвала себя старухой: она действительно считала себя мудрой, много повидавшей на своем веку женщиной; но что она на самом деле знала об этой жизни? Свою маленькую деревеньку? Родительский дом, в котором пряталась от ухажеров? Замок? И все. Возможно, она действительно вела себя как ребенок. Она понятия не имела о правилах поведения, принятых среди драконов. И хотя ее вины в этом не было, но существующее положение вещей нужно было менять. Ведь, возможно, когда-нибудь Асмодей познакомит ее со своей семьей, и ей не хотелось бы упасть в грязь лицом.              На базаре Алиса изо всех сил старалась покупать только нужное и не отвлекаться на ярко украшенные прилавки и задорные речи продавцов, но поиски подходящего ножа завели ее к оружейникам, и она забыла обо всем на свете, когда увидела изящную пару кинжалов, лежавших на прилавке на самом видном месте. Она жадно разглядывала тонкие лезвия из синего металла, по цвету напоминавшие глаза ее Арка. Как же хороши были эти клинки. Интересно, она бы смогла научиться ими фехтовать?              – Почтенная, эти клинки станут прекрасным подарком вашим внукам, их выковали каменные тролли, они никогда не сломаются.       – Моим внукам? – Алиса не успела договорить, потому что Давин оказался тут как тут и положил свою руку ей на плечо.              – Все иллюзорно, моя дорогая, – мягко проговорил он. – Ты опять нашла какую-то безделушку?              Алиса подхватила его тон.              – Почему же безделушку, дорогой, смотри, какой насыщенный цвет, кажется, на этот раз я нашла что-то стоящее.              Давин взял один из кинжалов, взвесил его в руке, сделал пару неуклюжих взмахов и задумчиво произнес:       – Не похоже на подделку. Но зачем же они тебе понадобились? Это явно оружие, а не кухонная утварь.              – Милый, я хочу ими воинственно шинковать капусту ну или подарю их нашему сыну.              – Как скажешь, дорогая, – Давин обернулся к продавцу. – Сколько стоит эта пара ничем не примечательных и вовсе не антикварных ножей?              Продавец и бровью не повел и назвал такую цену, что у Алисы потемнело в глазах. Однако Давин, не растерявшись, пригрозил ему, что если он будет так заламывать цену, то останется совсем без штанов, потому что он вполне может пожаловаться хозяевам этого острова, а, когда его не испугались и подняли на смех, просто завладел взглядом собеседника и попросил бархатным голосом назвать реальную стоимость товара. Продавец с глуповатым выражением лица назвал, наконец, реальную цену клинков – и она оказалась в три раза меньше первоначальной, но все равно огромной. Давин бросил на прилавок очередной мешочек с золотом и, обернувшись к Алисе, сказал:              – Держи, дорогая, надеюсь, твои кулинарные способности меня не разочаруют.              Алиса с восторгом приняла клинки: она даже подумать не могла, что ей подарят такую замечательную вещь.              – Спасибо, – чуть растерянно сказала она, но, быстро опомнившись, спросила: – Ты научишь меня ими владеть?              – Ты хочешь научиться ими убивать?              – Нет, только красиво махать.              – Тогда нет, не люблю напрасно тратить свое время.              Алиса поджала губы, но спорить не стала, понадеявшись, что найдет когда-нибудь себе учителя.              – Насчет кулинарных подвигов я пошутила – мне все еще нужен кухонный нож, – проворчала она и, вздернув нос, пошла его искать.              Как и прикидывала Алиса, они покинули город после полудня.              Как только они свернули с оживленного тракта на неприметную тропу, уходящую в лес, Алиса призвала голема. Арк был недоволен, скакал как волчок и не давал до себя дотронуться.              – Арк, прости, ты слишком приметный, обещаю, до самого замка не посажу тебя в тетрадочку, – голем и не думал успокаиваться: видимо, он уже досыта насиделся в рукописи. – Хорошо, хорошо, не засуну в рукопись, пока сам не попросишься.              Это, наконец, подействовало, и голем, угомонившись, дал навьючить себя покупками. Недолго думая, Алиса и сама залезла в седло: путь им предстоял долгий, а она же не какой-то там дракон, выносливый как вол.              Как только Алиса забрала у Кургана все покупки, он умчался за Давином в лес. Они постоянно кружили вокруг тропы, то скрываясь из виду, то выныривая из-за деревьев. Курган старался следовать за своим учителем шаг в шаг. Он был восхищен умением Давина передвигаться бесшумно, словно рысь. Время от времени Давин снисходил до своего шумного и неуклюжего ученика и начинал объяснять ему премудрости мастерства следопыта. Он находил и показывал совсем неприметные следы, оставленные различными животными, и рассказывал о том, чьи они, как давно зверь здесь проходил, в какую сторону шел, он даже называл вес и возраст животного. И не важно было, чей след перед ним: изящная лисья цепочка, раздвоенный отпечаток копыт дикого вепря или клякса от кроличьих лап. Давин зависал над каждым следом и объяснял, из чего он делает свои выводы. Курган молча слушал и запоминал, его приводили в восторг эти навыки. Конечно, рухнуть камнем с неба, распугать стадо безмятежных парнокопытных и уволочь с собой какую-нибудь несчастную зазевавшуюся животину было здорово. Но вот так в человеческом обличье выследить невидимую для непосвященных дичь и напасть на нее в самый неожиданный момент, убить, даже не дав ей испугаться, – это то, чему ему захотелось научиться.              К вечеру они с Давином так заигрались в натуралистов-любителей, что не поймали ничего на ужин. Алиса, презрительно хмыкнув, отправила их собирать хворост для костра, Арка – на охоту, а сама пошла к ключу за водой для ужина.              Арк с самым гордым видом принес из леса пару придушенных зайчиков. Он овладел искусством выслеживания дичи уже очень давно, и обнаружить норку с копошащимися в ней шумными лесными зверятами ему не составило бы труда ни днем, ни ночью. Алиса сноровисто разделала добытое им зверье, скидала крупные куски дичи в котел и пошла закапывать непригодившиеся останки, – она всегда так делала. Арку было не сложно вырыть своими когтистыми лапами ямку и затем закопать ее обратно, намертво запечатав запах крови и сырого мяса. Хоть они и были сильнее всех хищников в округе, но зачем привлекать лишнее внимание к лагерю?              Когда они вернулись на полянку, где собирались заночевать, в ее центре уже горел костер и над ним возвышалась тренога для котла. Алиса подвесила котелок с мясом и водой над огнем и с головой погрузилась в процесс приготовления пищи: яркое рыжее пламя согревало и отгораживало ее от всего остального мира, делая его непроницаемо черным. Она помешивала мясо, добавляла в него соль, приправы, купленные на рынке, и даже найденный днем дикий чеснок. Затем засыпала в свое варево небольшое количество крупы и дала ей впитать ароматный мясной бульон и хорошенько разбухнуть.              Разговоры вокруг костра давно стихли. Драконы, как завороженные, наблюдали за ее колдовством, периодически сглатывая голодную слюну. Курган лениво тискал голема, а Давин сел за освещенным кругом, спрятавшись в темноте ночи, и неотрывно следил за Алисой, за ее тонкими руками, ни секунды не остающимися без дела: вот она что-то нашинковала прямо над парующим котелком, вот помешала свое варево, вот в очередной раз сунулась в походную сумку и достала щепотку какой-то приправы. Иногда он переводил взгляд на сосредоточенное лицо девушки. Пламя костра освещало ее теплым светом, бликовало в непослушных локонах, выбившихся из косы, и отражалось в ее бархатных черных глазах, делая их похожими на глаза дракона. Видно было, что ей нравится готовить. Она то улыбалась каким-то своим мыслям, то морщила маленький носик, один раз чуть не вскрикнула и злобно оскалилась на котел, обжегшись паром, когда мешала почти готовую кашу. Все это делало ее очень милой. А посиделки у костра – уютными.              Когда Алиса разложила еду по чашам и протянула ему его порцию, он обхватил ее ладони своими, заглядывая ей в глаза, как будто пытаясь отыскать в них что-то.       Девушка смутилась от его пристального взгляда и пробормотала, опустив ресницы:              – Приятного аппетита, Давин.              – Спасибо, – ответил он, отпуская ее руки и принимая еду.              После ужина Алисе не спалось. Кургана как-то быстро разморило, и он уснул, облокотившись на голема. А она, устроившись рядом, завернулась в плащ и любовалась тлеющими углями, иногда вспыхивавшими яркими языками пламени, принимавшимися жадно долизывать остатки дров.              В голове было пусто. Ночь была такой теплой, наполненной песнями сверчков, умиротворяющей. Она рассеянно гладила Арка, пока не заметила, что он плотно прижал уши к голове, оторвала взгляд от костра и посмотрела во тьму, из которой на нее неотрывно глядел дракон. Давин обратился, чтобы защитить их крохотный лагерь от любой возможной и невозможной опасности. Багровое пламя в его глазах было ярче ночного костра. Алиса не стала противиться искушению, легко поднялась на ноги и подошла к морде дракона; он медленно задрал верхнюю губу, обнажая белоснежные клыки – каждый длиной с ее локоть. Этот жест ее ни капельки не напугал: она прикоснулась к переносице и повела ладонью по гладким чешуйкам, подходя к глазу. Зрачок дракона расширился, затопив демоническую радужку и превратив его в черное зеркало, в котором она отражалась целиком, подсвеченная догорающим костром.              “Алиса”, – прошелестел голос Давина у нее в голове.              Она приблизилась к выпуклому глазу, вынуждая дракона его закрыть, и поцеловала дрогнувшее веко.              “Спокойной ночи, Давин”.              Алиса вернулась к голему и уснула самым безмятежным сном, чувствуя себя в абсолютной безопасности.              На следующий день они вышли к реке. Давин сказал, что она приведет их прямиком к скалам, и дальше они двигались вдоль петляющего русла.              Река была довольно широкой, лениво несла свои воды по равнине, и в ней водилась замечательная, очень жирная рыба.              Драконы рыбачили и часть улова приносили ей, а она выдумывала рецепты на ходу: насаживала крупные ломти на тонкие веточки и жарила их над костром, натирала приправами, заматывала в ароматные листья и выкладывала на раскаленные плоские камни или варила суп. Любое блюдо получалось великолепным – наверное все из-за костра, запах дыма был лучшей приправой к любому блюду. Ей было забавно смотреть, как драконы, наевшись сырой рыбы в крылатом обличье, затем, обратившись в людей, набрасывались на приготовленное с таким энтузиазмом, как будто неделю голодали.              Алиса заметила, что Давин перестал хмуриться, глядя на нее: теперь он смотрел иначе, с интересом, с ожиданием чего-то. Но чего он от нее ждал? Сердце ее было отдано Асмодею. И пусть последние дни в компании Давина ей было уютно и безопасно, она была неимоверно далека даже от мысли о возможности возникновения между ними романтических чувств.              Иногда по ночам она вспоминала поцелуи жизни, подаренные ей Хы-Гуаше, рука ее бессознательно тянулась к губам. Как давно ее не целовали? Настолько давно, что даже воспоминания о жесткой хватке морского дракона, о его холодных губах волновали ее душу.              Ночи стояли очень ясные, полная луна висела над их лагерем, освещая все вокруг мистическим светом. Костер давно потух, но сон не шел к ней; она прислушивалась к уютному сопению Кургана, надеясь, что оно убаюкает ее. Но минуты складывались в часы, а она все так же всматривалась в бледный диск луны. Наконец она не выдержала и поднялась на ноги, собираясь погулять по берегу реки. Она запретила голему следовать за ней, потому что не собиралась пропадать из зоны его видимости.              Алиса стояла у кромки воды, и лунная дорожка начиналась у самых ее ног. Наверное, теперь, каждый раз находясь на берегу водоема, она будет вспоминать о Хы-Гуаше и Эзре, пока, наконец, не узнает, чем закончилось их знакомство в подводной пещере.              Рука бессознательно потянулась к губам, чтобы стереть след от холодного поцелуя морского чудища. Но донести до лица она ее не успела. Давин перехватил ее запястье одной рукой, а второй обхватил ее за талию, крепко прижал спиной к своей груди и зашипел ей прямо на ухо:              – Клянусь, если ты еще раз дотронешься до своего рта с таким мечтательным видом, я сломаю тебе руку. О ком это ты постоянно грезишь, неужели о морской твари, которая тебя чуть не убила? Что между вами было? Настало время поделиться со мной версией для взрослых.              Алиса ответила не сразу. Она прислушивалась к ощущениям от объятий Давина. Это был первый раз, когда его хватка не причиняла ей боли. Он ядовито шипел ей на ухо, был подозрительным, но она чувствовала себя в безопасности в его объятьях. Она почти бесшумно вздохнула и откинула голову ему на грудь.              – Я не о морском драконе мечтаю, а о сухопутном, – ответила она и попыталась сменить тему. – Где ты научился так бесшумно передвигаться?              Давин хмыкнул и потерся носом об ее макушку. От девушки пахло травами, и вся она словно сияла в свете полной луны. Сейчас ему хотелось вечно держать ее в своих объятьях.              – Наверное, я слишком долго жил с кошками. И перенял у них некоторые повадки.              – Кошками?              – Двуликими, у которых вторая ипостась – огромные коты песочного цвета, с длинными хвостами и круглыми ушами. Мой замок расположен на их территории, но они терпят меня и даже прислушиваются ко мне во всем, что касается охраны границ. У нас взаимовыгодный союз.              – Почему именно ты прилетел сюда? Тебя прислал Асмодей? Вы друзья? Или ты ему что-то должен? – Алиса замолчала, почувствовав, что Давин вот-вот разомкнет свою хватку и растворится в ночи, оставив ее без ответов. Она положила свою руку поверх его и позвала: – Давин.              – Что?              – Не отпускай. Объясни, я совсем ничего не понимаю.              – Алиса, а что ты будешь делать, если я действительно не захочу тебя отпускать? – он чуть сильнее прижал девушку к себе.              – Зачем я тебе? Еще недавно ты смотрел на меня так, будто я ошибка природы.              – Ты не ошибка природы, мой маленький прекрасный цветочек, ты моя ошибка. Точнее, последствие того, что я сделал очень-очень давно.              – Я твоя ошибка? – пальцы Алисы посильнее впились в предплечье дракона.              – О да. Я, как и Асмодей, когда-то тоже отбывал свой срок на этом дурацком острове. И угораздило же меня однажды наткнуться на юную селянку в лесу. Девушка сидела на берегу небольшого лесного озера и так безутешно плакала, что я не смог пройти мимо. К тому же она была необыкновенно хороша собой. Такая пухленькая, румяная, с копной пушистых рыжеватых волос и миллионом веснушек на всем теле, и в особенности на носу и на плечах. Такой маленький заплаканный солнечный зайчик. Я тогда, кроме драконов, видел мало живых существ, и девушка сразила меня своей непохожестью ни на одну красавицу из встреченных мной прежде. Мы провели на берегу того озера несколько часов разговаривая. Она мне поведала, что ее хотят выдать замуж за дряхлого старика и она лучше утопится, чем пойдет под венец. Я точно не помню, как мои дружеские объятья превратились в ласки и почему она не воспротивилась этому, но в итоге я стал ее первым мужчиной и сделал ей один неожиданный для меня самого подарок – можно сказать, вложил в этот подарок свою душу. Самое интересное, что суть дракона мирно дремала, передаваясь с тех пор в твоей семье из поколения в поколение, и происходило это не менее десяти раз. Удивительно, что твой род не прервался за это время и искра моей души не погасла. А когда на остров прибыл Асмодей, дракон наконец проснулся и воплотился в тебе. Завершив череду плачевных последствий моего необдуманного поступка.              Алиса ошарашенно слушала Давина.              – Во мне часть твоей души? А при чем тут Асмодей?              – А при том, что в нем тоже часть моей души. И эти осколки постоянно тянутся друг другу. Это сложно объяснить. Асмодей родился, чтобы сделать меня сильнее, но он делает меня только злее. Жадный, упрямый змееныш переделывает под себя окружающую действительность с самого своего рождения. Знаешь, ведь он должен был родиться самкой, а не вот этим хитроумным змеем, отыскавшим тебя и заявившим мне, что не желает быть со мной одним целым, – голос Давина стал похож на злобное шипение.              – Ты действительно прилетел убить меня, – с горечью в голосе прошептала Алиса. – Ты бы хотел, чтобы меня никогда не существовало.              – И да, и нет. Теперь, когда я узнал, какие вы с Курганом милые детишки, я уже не хочу ничего менять. Ты, моя маленькая смелая Алиса, лучшее, что случалось в моей жизни за последние несколько сотен лет. А сейчас иди спать, не заставляй меня ходить за тобой по пятам всю ночь напролет, – он поцеловал ее в макушку и подтолкнул в сторону лагеря. Алиса медленно пошла обратно, обернувшись лишь однажды и увидев, как Давин всматривается в огромную луну и как руки его сжимаются в кулаки.              Она думала, что теперь уж точно не уснет, переваривая полученную информацию, но сон сморил ее, как только она завернулась в плащ и удобно устроилась на Арке. Наверное, Давин приложил к этому свою руку.              Когда их путешествие подходило к концу, на острове началась ужасная жара, поэтому в полдень они сделали привал в тени раскидистого дерева, росшего у самого берега реки. Давин улетел на охоту. Они с Алисой поспорили о том, сможет ли она смягчить специфический запах баранины своими травками и не испортить ужин. Алиса уверяла, что это легко, а Давин считал, что стойкий запах этого мяса невозможно заглушить ничем.              Алиса с Курганом уже какое-то время мариновались, прислонившись к стволу дерева.              – Может, искупаемся? – спросила Алиса сына.              – Я плавать не умею, – протянул Курган – ему вообще не хотелось шевелиться.              – Да там нечего уметь! Ложишься на воду и гребешь руками и ногами, вот и все. Давай научу, вдруг тебе пригодится.              Алиса тут же загорелась этой идеей, растормошила раскисшего Кургана и потащила его купаться. Вода была теплая, как парное молоко. Они весело плескались на мелководье, поднимая тучу брызг, пока Арк бегал вдоль берега, не решаясь зайти в воду: к сожалению, он был слишком тяжелым для плаванья и сразу шел ко дну, оказавшись в воде.              Алиса немного поплавала перед Курганом, показывая различные техники, которыми владела сама: на спине, на животе, гребя руками поочередно, как мельница лопастями, и по-собачьи, когда над поверхностью воды остается только голова, а руками и ногами гребешь так, как будто бежишь на четвереньках. Курган внимательно смотрел и пытался повторять, но у него совсем не получалось – он набирал полную грудь воздуха и начинал со всей силы долбить по воде конечностями, даже не пытаясь лечь на нее. Алиса плавала рядом, усердно объясняя, что воде надо довериться, и не заметила, как они отдалились от берега. После очередной неудачной попытки Курган, попытавшись выпрямиться, не почувствовал под ногами опоры; он с головой ушел под воду, беспорядочно махая руками, всплыл, но, кажется, даже не успел сделать вдох и снова ушел под воду.              Алиса, запаниковав, подплыла к нему, собираясь вытолкнуть его к берегу, но он ухватился за нее, как за спасительную соломинку, утаскивая на дно реки и не давая всплыть. Мир несколько раз перевернулся перед глазами Алисы. Она видела вокруг себя бурлящую воду, беспорядочное мельтешение рук и мириады пузырьков воздуха. Она изо всех сил рвалась на поверхность, но Курган, обезумев от страха, держал ее мертвой хваткой. Жить им осталось несколько мгновений, когда что-то врезалось в них под водой и потащило к берегу.              Давин, так вовремя вернувшийся с охоты, выволок горе-купальщиков на берег и быстро оказал первую помощь изрядно наглотавшемуся воды и уже не дышащему Кургану. Перекинув его через свое колено, он хорошенько постучал ему по спине, дожидаясь, пока вода выйдет из легких, а затем, уложив на песок, наполнил его легкие воздухом, запуская замершее дыхание. Курган закашлялся и пришел в себя. Отплевываясь от воды и продолжая кашлять, он лежал на берегу, когда Давин подошел к уже пришедшей в себя, обессиленной Алисе. Он крепко схватил ее за шею, причиняя боль, и прошипел на ухо:              – Если ты наивно полагаешь, что из-за твоей смерти оборвется только одна жизнь, то просто запомни: вместе с тобой погибнет один дракончик с глазами цвета расплавленного золота, а я очень... ты слышишь, очень не хочу, чтобы это когда-нибудь произошло, – он сильно встряхнул ее. – Так что будь осторожнее в следующий раз. Ты поняла меня?              – Поняла! – Алиса пыталась царапать его руку ослабевшими пальцами. – Отпусти меня, Давин, жестокое ты чудовище!              Давин смотрел на нее, и в глазах его бушевала огненная буря. Затем он брезгливо отшвырнул ее на землю и отошел от берега. А Алиса, перекатившись на спину, уставилась в небо, такое прозрачное и безмятежное, что ей стало тошно.              Да, она виновата – из-за ее беспечности они с Курганом только что чуть не погибли. Но это не дает право этой скотине с садистскими наклонностями так с ней обращаться!              Оклемавшись, они с Курганом поплелись обратно к дереву, под которым ей в голову пришла идея искупаться. Сейчас там, удобно устроившись, сидел Давин. Алиса, не желая смотреть на него, огляделась вокруг; невдалеке валялся дохлый баран. Охота была удачной – вот почему Давин смог так быстро вернуться к ним.              – Я ума не приложу, как же вы, детишки, сумели выживать на этом острове одни так долго? – проговорил он, задумчиво их разглядывая. – Теперь мне абсолютно ясно, что этот остров не такое уж безопасное место, а значит, делать нам на нем больше нечего. Мы улетаем через неделю; у вас есть достаточно времени, чтобы собрать свои пожитки и навести порядок в замке таким образом, чтобы ничего не напоминало о вашем присутствии. Я понятным языком объясняю?              – Куда мы полетим?              – В мой замок, родовое гнездо Стражей Южных границ.              – А как же Асмодей? Он будет искать меня здесь?              – Не волнуйся, Алиса, я оповещу Асмодея о новом месте твоего пребывания, сразу как только доставлю вас туда. И если у вас больше нет вопросов, – он вопросительно посмотрел на Алису, но та отвела глаза, – Курган, до замка не более часа полета, ты сможешь найти дорогу туда и обратно?              – Да, – ответил Курган.              – Тогда обращайся и лети домой за седлом. А я пока посторожу твою сумасбродную мать.              Алиса злобно зыркнула в сторону Давина, но ничего не сказала.              “Мама, а ты что думаешь?”              “Думаю, это хорошая идея: мы все равно пешком бы до самого замка не дошли, кому-то в любом случае придется слетать за седлом”.              “Хорошо, постарайся не убить его до моего возвращения”.              Алиса невесело хмыкнула:              “Даже в мыслях не было. Вот еще, марать об него руки!”              “Он нас спас”.              “Знаю, тебе стоит его поблагодарить”.              “Тебе тоже”.              “Да, ты прав”, – она совсем скисла от осознания этого.              Курган обратился в дракона и взмыл в небо, покружил над ними, запоминая место, и умчался домой.              Алиса остро ощутила, что они с Давином остались одни: он не скрываясь сверлил в ней дырку своими черными глазами, аура недовольства тяжелыми волнами расходилась от него, угнетая ее.              Она позвала Арка и, отойдя к реке, улеглась на своего голема, спрятавшись за ним от Давина, как за щитом. Да, он их спас, а затем втоптал в грязь ее самолюбие, обойдясь с ней как с глупой собачонкой. И хотя ей показалось, что она нашла с ним общий язык, она вдруг поняла свою ошибку: ему не было до нее никакого дела, он по сути так и остался бесчувственным животным, каким показал себя с самой первой их встречи, и ей просто стоило держаться от него подальше. До конца срока, о котором говорил Асмодей, осталось не так уж много времени. Скоро он заберет ее. А Давин исчезнет из их жизни навсегда.              Курган вернулся чуть больше чем через два часа и принес в зубах ее седло. Алиса молча оседлала его, и они полетели домой, оставляя позади этот дурацкий день, мертвого барана, до которого ни у кого так и не дошли руки, и Алисины попытки подружиться с Давином.              А дома ее ждал ее персональный ад.              Днем Давин с Курганом усиленно ломали и сбрасывали в пропасть все, что настроил для нее Асмодей. Алиса демонстративно отказалась принимать участие в этом погроме и скрылась в замке, пряча боль от потери таких милых ее сердцу построек.              А ночью ей снились ужасно реалистичные сны, в которых Алиса, Давин и Асмодей занимались любовью. Поначалу Алиса испуганно вскидывалась в кровати, ощущая на своем теле прикосновения их рук даже после пробуждения, а потом понимала, что это всего лишь ее воображение, наваждение, от которого ей никак не удавалось избавиться. Она жалобно всхлипывала в ночной тишине, даря своему измученному телу мимолетную разрядку и пыталась уснуть, сворачиваясь в крохотный комочек на огромной кровати. Она давно отказалась от ночных одеяний, потому что к утру любая одежда оказывалась туго обмотанной вокруг ее шеи из-за беспокойного сна.              После возвращения в замок Давин сидел в библиотеке, пытаясь отвлечься от мыслей об Алисе за чтением занимательного фолианта. Получалось из рук вон плохо.              У него до сих пор все внутренности скручивало от осознания того, что он чуть не потерял этих бестолковых детишек.              Алиса, осколок его души, такой крохотный и острый, изрезавший на тонкие лоскуты полотно его судьбы, вдруг стала очень важна для него. Эта девочка могла стать связующим звеном между ним и Асмодеем. У Давина вновь появился шанс собрать свою душу в одно целое, осталось только сделать Асмодею предложение, от которого он не сможет отказаться.              За окном уже была глубокая ночь, когда он отложил книгу и собрался покинуть библиотеку. Но вдруг знакомое чувство разлилось в груди теплом. Он уже ощущал нечто подобное в гостинице и понимал, что происходит – это был Зов. Прекрасная девушка, живущая в этом замке, звала его как возлюбленного. И это было чертовски приятно. Теплые волны ласкали нервные окончания, возбуждая, волнуя и маня обещанием большего. Давин был удивлен, что она зовет его. Ему показалось, что после выволочки на берегу она снова возненавидела его. В любом случае он с удовольствием откликнулся и, сливаясь с тенями, направился в Алисину спальню. И каково же было его удивление, когда он обнаружил девушку спящей. Она звала его бессознательно! Ей явно что-то снилось, она металась во сне, и шелк ее волос рассыпался по простыням; а затем, тихонько вскрикнув, она проснулась и резко села на кровати. Зов оборвался в то же мгновение. Алиса сидела, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы, а затем упала обратно на подушки. Давин замер, не решаясь вздохнуть. Перед ним открылось дивное зрелище: девушка, прикрыв глаза, начала ласкать себя под тонкой простыней, служившей ей одеялом, и, быстро доведя себя до разрядки, повернулась набок и снова уснула. На этот раз без сновидений.              Давин тихо покинул ее спальню и направился на стену. Сна не было ни в одном глазу. Если их с Асмодеем физически не тянуло друг к другу, то Алиса, похоже, хотела их обоих. Даже если она думала, что должна хранить верность Асмодею – своей первой юношеской любви, – подсознательно она тянулась и к Давину. Маленькой искорке хотелось быть частью чего-то большего.              Он дал себе слово игнорировать ее Зов, но с каждым днем он становился все настойчивее, терпеть становилось все труднее. Пока наконец в последнюю ночь перед отлетом он снова не пришел в ее спальню. Ничего не изменилось: девушка металась во сне. Он наблюдал, как на ее лбу проступают бисеринки пота и как она тяжело дышит, глотая воздух приоткрытым ртом с пересохшими губами, и ему хотелось зажать ее в своих объятьях и подарить наконец ее телу ласку, которой оно так жаждет. Он осторожно сгреб ее в свои объятья, заворачивая в простыню, как в кокон.              – Давин? – проснувшись, Алиса удивленно похлопала ресницами, пытаясь прогнать сонный морок, но что-то было не так. Дракон, крепко зажавший ее в своих руках, был абсолютно реален. – Что ты тут делаешь?              – Ты звала – и я пришел, – он качнулся вперед, прижимая ее к кровати своим весом, и медленно приблизился к ее лицу.              Она поняла, что он вот-вот ее поцелует, и резко отвернула голову в бок, открывая доступ к восхитительной длинной девичьей шее. Давин, чуть полюбовавшись, припал губами к тому месту, где под тонкой кожей находилась сонная артерия, наслаждаясь биением пульса на своих губах. Затем лизнул это сладкое местечко и поднялся чуть выше к маленькому розовому ушку.              – Алиса, – прошептал он имя, так чудесно ложащееся на драконий шелестящий диалект, – а затем обхватил губами розовую мочку.              Алиса всхлипнула; Давин неохотно оторвался от нее, чтобы взглянуть ей в лицо, и обнаружил, что девушка плачет. Она крепко зажмурилась, и из внешних уголков ее глаз текли слезы.              – Я, знаешь ли, не привык, чтобы женщины плакали в моих объятьях, – насмешливо проговорил он.              – Уйди.              – Нет.              – Что со мной происходит? Мне показалось, что тебе нет до меня никакого дела. Но эти сны. У меня больше нет сил.              Давин молчал, и тогда Алиса попыталась выползти из-под него. Но когда ее грудь, весьма условно прикрытая тонкой тканью, оказалась прямо перед его лицом, он прижал ее к кровати сильнее. Он поддался искушению и обхватил губами небольшой холмик с острой вершинкой, обжигая нежную кожу горячим влажным дыханием.              – Давин…              – Еще раз произнеси мое имя так томно, с придыханием – и эта ночь станет для нас обоих незабываемой.              – Перестань, пожалуйста, я не хочу этого всего.              – Хочешь, еще как хочешь, ты вся горишь сейчас. Мне стоит только начать тебя ласкать – и ты будешь умолять меня не останавливаться.              – Не надо… – взмолилась девушка. – Это неправильно.              – Почему? Ты ведь звала меня?              – Но я даже не люблю тебя.              – А я еще ничего и не сделал, чтобы ты могла полюбить меня, – Давин улыбнулся, но Алисе показалось, что он оскалился. – Хорошо, – нехотя уступил он, – я просто послушаю стук твоего сердца, и никаких игр для взрослых на сегодня, – он положил голову ей на грудь, прислушиваясь к гулким ударам, и потерся носом о нежную плоть.              Алиса снова попыталась выползти из-под него.              – Не ерзай, а то останешься без простыни.              – Давин, я хотела поблагодарить тебя за наше спасение. Я очень виновата в том, что мы чуть не утонули.              – Не стоит благодарности, Алиса, у меня уже сейчас руки чешутся запереть тебя в самом надежном подвале моего замка. И наведываться туда каждую ночь.              – Почему ты все время груб со мной?              – Ты свой характер тоже не особо сдерживаешь.              Алиса закусила губу. Абсурдность этой ситуации здорово выбивала ее из колеи. Хотя он и был полностью одет, но она то была голая – и он прижимал ее своим телом к кровати и был таким восхитительно тяжелым и настоящим, и близким; и ей очень хотелось дотронуться до него.              – Давин?              – Что? – сонно буркнул он.              – Отпусти мои руки.              Он чуть разжал хватку, позволяя ей вытащить руки, зажатые вдоль туловища, а затем сжал ее еще сильнее, показывая, что выпускать он ее пока не намерен.              Алиса осторожно погладила черноволосую голову и, поддев пальцами ленту, стянула ее с его волос, позволяя им рассыпаться по его плечам. А затем осторожно помассировала кожу головы.              Давин, замерший вначале, глубоко вздохнул и, приподнявшись на локтях, заглянул ей в глаза:              – Что ты делаешь?              – Трогаю тебя. Тебе идут распущенные волосы, ты знаешь?              – Не знаю, что еще?              Алиса положила ладони на его скулы, провела пальчиками по носу, затем по губам, чуть приоткрывшимся от щекотного прикосновения, затем провела руками по шее и замерла, добравшись до плеч. Сколько раз во сне она прикасалась к нему без страха, без стыда, а только с желанием.              – Ты очень красив… – она снова выглядела испуганной. Кто вечно дергает ее за язык? Она крепко зажмурилась, увидев, как Давин приблизил к ней свое лицо.              – Открой глаза.              – Не могу.              – Я сейчас поцелую тебя.              Она крепко впилась пальцами в его плечи и через силу посмотрела на него.              – Зачем?              – Потому что я так хочу.              – И затем ты уйдешь?              – Да, если ты этого хочешь.              – Я уже не знаю, чего я хочу. Ты, я и Асмодей, – возможно ли это?              На дне его черных глаз вспыхнули красные искры.              – У нас с вами интересная судьба – довольно сложная, но я бы не променял ее ни на какую другую. Вы оба будете моими. Вы уже мои.              И с этими словами он жадно впился в ее рот, утягивая Алису в водоворот эмоций: его слова, его поцелуй, лишающий воли и дыхания…              Давин – полная противоположность Асмодею. Он никогда не будет любить ее с той же нежностью, что Асмодей. Да и она еще не нашла ему места в своем сердце. Но как бы он ни хорохорился, он будет принадлежать ей так же, как и она ему. Кажется, сегодня у нее появилась третья пара крыльев, обещанная ей когда-то Эзрой.