***
Чтение особо ничем не помогло. Первая парламентская сессия началась с точно таким же успехом, как и приветственная встреча. Как только она ударила молотком, открывая заседание парламента, представитель банковского клана встал и в упор заявил: — Раз мы потеряли Джеонозис, то должны вооружиться дополнительными войсками, чтобы выиграть эту войну! Дебаты длились часами. Политики говорили о дерегулировании банков, прося у корпораций огромные, невозвратные ссуды и более низкие процентные ставки. Хуже всего было то, что Паллада, несмотря на то, что знала, что означает роль спикера Ассамблеи, всё же не понимала, куда вмешиваться в этих словесных дуэлях. Поля сражений были не такими жестокими, как политики в этой комнате. У неё возникло желание дать им в руки бластеры и отправить на передовую, чтобы сражаться с клонами. Ведь тогда война закончится раньше, не говоря уже о значительной экономии… В какой-то момент, когда она осознала, что дебаты ни к чему не привели, командир вскочила со своего высокого кресла и потребовала, чтобы они оставили это заседание, которое продлится на другой день. Они были слишком горячими и неразумными, чтобы добиться прогресса в дерегулировании банков. Удивительно, но они согласились и разошлись. Она встретилась взглядом с Миной Бонтерри, которая ободряюще улыбнулась подавленной девушке. «Какая катастрофа», — сказала Паллада сама себе, тяжко вздохнув и откинувшись назад. Она никогда не думала, что жестокие боевые действия могут проходить без кровопролития. — У нашего бесстрашного лидера проблемы с разъяренной толпой? — знакомый голос мгновенно вырвал Палладу из подавленное состояние. — Помпей! — она повернулась и увидела зайггерианца, похожего на кошку мальчика, стоящего позади неё. Дроиды-охранники запретили ему приближаться слишком близко, но она сама сократила расстояние, заключив его в объятия. — Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я пришёл поприветствовать Ваше Превосходительство, — сказал он, улыбаясь. — Мне нужно целовать ваши ноги или что-то в этом роде? — Прошу, ответь положительно. Я хочу увидеть, как он это делает, — раздался другой знакомый голос. Лакс Бонтерри горячо приветствовал девушку, заключив в объятия. — Вот теперь это та приветственная вечеринка, которую я бы хотела, но так и не получила, — сказала она с благодарной улыбкой. Невозможно описать насколько Паллада была счастлива видеть своих друзей. С ними ей не нужно было играть в ужасные «взрослые» игры. Она ощущала лишь безопасность и покой для обеспокоенной совести. Давление исчезло мгновенно при первом же взгляде на них. Однако, Помпей притворился оскорбленным. — И как это называется? Эй, принцесса, не задирай свой хорошенький носик. — Политики похитили тебя прежде, чем мы смогли хоть поздороваться, — сказал Лакс. — Поэтому мы похитим тебя сейчас, прежде чем они смогут очухаться! — И где же спрячемся от вездесущей политики? Ответом был бар в центре Раксулона с очень дорогими напитками, но это было спокойное место, где люди высокого ранга могли спрятаться от гласности или шпионажа. Но у бар-менеджера заведения трое подростков вызвали оправданные сомнения: — Извините, но мы не обслуживаем несовершеннолетних, — сказал он у входа на родном раксиллианском диалекте, на котором трое друзей свободно говорили. Паллада была бы более чем счастлива уйти и вернуться домой, но мальчики были упрямы в достижении намеченного. — Вы хоть знаете, кто она? — рявкнул Помпей на человека, указывая на Палладу: — Это дочь графа Дуку! Сейчас она третий по рангу офицер Конфедерации! Паллада загорелась от смущения, охватившего будто всю землю вокруг неё. Она уже давненько не чувствовала себя настолько ошеломлённо. Менеджер бара внимательно посмотрел на девушку, а четыре дроида-телохранителя подошли поближе. — Есть проблема, командир? — но она лишь отмахнулась, однако появление боевых дроидов произвело эффект. — Командир Паллада! Конечно, конечно. Пожалуйста, входите! — торопливо заговорил менеджер. — Семейные привилегии приводят к необычным вещам, — прошептал ей Лакс, когда они прошли в заведение. Паллада ухмыльнулась ему, про себя перебирая исчерпывающий список лучших спиртных напитков. Да, она заставила мальчиков заказывать всё самое качественное, а значит, дорогое, а сама бы согласилась с чем-то простым, что просто пришло бы в голову. Друзья — это весело и всё такое, но нужно было сохранять свою честь в целости и сохранности особенно в военное время. Помпея же это явно не устраивало. — Что? Нет, это чушь бантова. Ты будешь пить сейчас за двоих. И я за этим прослежу! — Что значит «пить за двоих»? — спросила Паллада, но вмешался Лакс, как всегда выступая дипломатом при любом споре, даже лишь назревающем. — Он имеет в виду как спикер и как командир, — на что Помпей лишь закатил глаза. — Конечно, почему бы и нет, — сказал он, отводя взгляд от Паллады. Девушка вздохнула и положила руку на плечо зайгеррианца, нежно поглаживая. — Я тоже скучаю по нему, приятель. И готова поспорить, что по Аресу сильнее, чем по тебе, но он уже не тот человек, которого мы помним. Он теперь… другой, — мягко сказала Паллада. — Он выбрал свой путь, и с этим ничего нельзя поделать. Помпеи вздохнул, взял её руку и сжал, конечно он скучал по своему старому другу. Зайгеррианец мог проводить только определенное количество времени, ведя интеллектуально эзотерические беседы, не ударив что-то или кого-то. Увидев близость этих двоих, Лакс заговорил, чтобы отвлечь их. Он поднял свой стакан: — Как насчет тоста? — спросил Лакс и, не удивив никого, зайгеррианец немедленно поднял свой стакан: — За Конфедерацию! За графа Дуку! — сказал он, улыбаясь девушке. Лакс поддержал, и Палладе ничего не оставалось, как сдаться. Хоть она и ненавидела, когда люди поднимали тосты за её отца. Та ночь ознаменовалась фонтаном выпивки, а затем ещё и ещё. Они были просто детьми, которые развлекались и тратили в этом баре столько денег своих богатых родителей, сколько было экономически возможно. — Давай, ещё глоток, приятельница, — умолял Помпей девушку, выпивка открыла такие части его личности, которые Паллада и Лакс не хотели видеть больше никогда. Зайгеррианец определенно перестарался. Паллада приказала своим дроидам вызвать спидер и оттащить его домой, благодарная за то, что их металл смог выдержать острые когти и зубы зайгеррианца. Лакс и Паллада смотрели, как его утаскивали. — Он определённо представляет опасность для общества, — сказала Паллада. — В каждой компании обязательно есть по одному такому другу, — философски заметил Лакс пьяным голосом. В то время, как чтобы доказать свою точку зрения, Помпей выл на луну в знак протеста против дроидов. — Эй, Помпей. Определись уже: ты — большой кот или большой пёс? — закричал Лакс. — Я буду жирафом-криффом, если прямо сейчас не смогу выпить! — кричал и царапался Помпей, но дроиды толкнули его на спидер и прижали к сиденью. — Убедитесь, что он благополучно добрался до дома, отряд CD417 и 418, — сказала Паллада, раскачиваясь на месте и удерживаясь за мальчика Бонтерри для устойчивости, что, учитывая его собственное опьянение, не было хорошей идеей. — Понял, понял, — ответили дроиды и уехали с Помпеем, визжащими пьяные ругательства. — Их, наверное, слышала вся улица… Ты в порядке? — спросила Паллада у мальчика под своим боком. — Да… Я в порядке, — сказал он. — Но явно перебрал. Давай никогда больше так не делать. — Абсолютно согласна, — кивнула Паллада. Другой спидер, ведомый парой дроидов Паллады, прибыл, чтобы отвезти их домой. Они жили достаточно близко друг к другу, чтобы разделить поездку. После того, как дроиды доставили их на место, двое подростков устроились на заднем сиденье и продолжили смеяться, шутя над последствиями своего опьянения. —… А затем он просто сказал: «Ты, неопытная шестнадцатилетка, которая пробыла здесь всего пять минут, теперь ты главная. Вы возглавляете армию. А я собираюсь убить джедая!» Представляешь такое, Лакс! А потом я получаю крифа, когда он проигрывает битву! — возмущённо закричала Паллада, а Лакс пьяно засмеялся. Они оглянулись на свои дома, ведь жили через дорогу друг от друга большую часть своей жизни. Справа был гостеприимный особняк Бонтерри, теплый и сочный, с шестью соседними домами по бокам. Слева виднелась темная грозная крепость с колючими заборами и дроидами на стороже — резиденция главы государства. Географическая близость укрепила их дружбу на всю жизнь. Большим удовольствием их детства было то, что их дома находились через дорогу друг от друга. Маленькие Паллада и Арес часто пробирались мимо дроидов-охранников и проникали в дом Бонтерри. А те всегда радушно приветствовали их. — О чем думаешь? — спросил Лакс свою подругу, когда они стояли на дороге, разделяющей их дома. — Просто… Как мы раньше бросали школу, чтобы уйти на задний двор, — призналась Паллада. Выпивка сбила её фильтр речи. В тот момент он мог задать ей любой вопрос, и она сказала бы ему правду. Было темно, наверное, уже за полночь. Её дроиды-телохранители парковали спидер, а Помпей, вероятно, сеял пьяный хаос в своем собственном доме. Но здесь и сейчас Паллада и Лакс были одни, очень пьяные. — Я тебя люблю, — его рот произнёс те самые слова, которые мозг категорически запрещал произносить в трезвом состоянии. Жидкая храбрость была худшим видом храбрости. — Паллада… Послушай меня. Послушай меня. Я ничего не мог сделать, когда ты была замужем за своим адмиралом. Но теперь он мёртв и мне нужно, чтобы ты знала, что я люблю тебя, — говорил он с пьяной искренностью, и слова были ядовиты, как и алкоголь в их крови. Паллада наблюдала за ним с пассивным ужасом, ей казалось, что крейсер всей её жизни рушится и разбивается на части. — Я любил тебя с тех пор, как мы были детьми, лазавшими по яблоням, и я знаю, что ты тоже кое-что чувствуешь ко мне. — Ты пьян, — сказала она, глядя на свои ботинки. — Иди домой, Лакс. Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. — Я честно, — принялся защищаться он. — Выпивка не лжет! Паллада вздохнула и прикоснулась к его щеке. Его серые глаза были полны отчаяния и желания быть любимым. Она хорошо знала это чувство. Их дыхание смешалось вместе, облачком пара вырвавшись в холодный ночной воздух. Лакс сильнее прижался к её губам, вложив в этот поцелуй столько чувств, сколько только мог. У поцелуя был горький и резкий вкус, и на кратчайшие мгновения, погрузившись в искушение, Паллада поцеловала его в ответ, но услышала лязг боевого дроида. И толкнула Лакса в грудь, отталкивая от себя. На её лице отразился ужас, но больше всего она испугалась саму себя. — Прости, Лакс, — сказала она серьезно и мрачно. — И всё из-за мертвого человека, — сказал он, глядя в землю, физически не в силах смотреть на неё. — Но ты не можешь любить труп вечно. Он не вернется! Он-то не может любить тебя в ответ! Она закрыла глаза и попыталась извлечь эти ненужные слова из своего мозга. И почти удалось, они уже казались такими туманными и далекими. — Я не… Сейчас не время… — Он был в три раза старше тебя! Это был 40-летний мужчина с седыми волосами, который пил мужские напитки, курил трубку и делал другие стариковские дела! — Лакс кричал на неё, выпивка кипела в его крови. — Ты не могла любить его! Или ты обязана во всем подчиняться своему отцу?! Как будто у тебя нет собственных мыслей! Ты как еще один из его безмозглых, послушных дроидов… Тебе приказывают, и ты подчиняешься. Тебе приказано жениться, и ты подчиняешься! Подумай хоть раз сама! Когда он закончил кричать, он тяжело вздохнул, и его лёгкие дрожали от выплеснутой ярости. Паллада дала ему время остыть, а себе — выстроить свои слова. — Думай обо мне как хочешь, Лакс. И Паллада оставила его, переступив порог собственности своего отца и захлопнув ворота. Мальчик стоял на той дороге, пьяный, потрясенный жестокостью, которую он сам себе нанес. Как мог такой умный мальчик поступить так глупо? Паллада закрыл входную дверь и соскользнула по ней на землю. Она закрыла лицо руками и заплакала. Лакс был её первым и самым близким другом. Когда она была маленькой девочкой, и новые соседи переехали в собственность через дорогу с умным мальчиком, который захотел стать её другом, она была самым счастливым человеком во всём Внешнем Кольце. Она совершенно не хотела быть с ним такой жестокой. Выпивка, протекающая по её венам, совсем не помогала. — Дочь, как продвигается война? «О, только не ты, только не сейчас», — сердито подумала Паллада. — Мама, я просто хочу побыть прямо сейчас одна, — сказала она, не поднимая головы. — О, мне жаль это слышать. Могу я что-нибудь для тебя сделать? Тебе больно? Паллада знала гоночных дроидов с большим эмоциональным интеллектом, чем у её матери… — Мама, пожалуйста… выключись. Я… Я не хочу разговаривать с тобой прямо сейчас, — сказала она, поднимаясь с места и уже ступая по лестнице. — Хорошо, дорогая. Переход в спящий режим. «Слава Силе», — прошептала Паллада. Когда её мать была в спящем режиме, все служебные дроиды в доме тоже были отключены, как и электричество, даже дроиды-охранники отключались — небольшая цена за так необходимое ей одиночество. Паллада не думала, что есть хоть что-то, могущее причинить большую боль, чем та, что укоренилась в ее груди тогда. Как же она заблуждалась.***
Когда она проснулась, её охватило то отвратительное чувство, которое вцеплялось в каждого с похмелья. Но хуже всего была возвращающаяся память. События предыдущего дня хлынули ей в голову и болезненно ужалили. Застонав, она накрыла лицо подушкой в безуспешной попытке все заблокировать и хотя бы прикрыть. Сила, она сейчас так скучала по полям сражений! И её сердце сильно сжалось от боли, когда она поняла, что скучает по брату больше всего на свете. В худшем случае он мог бы перейти улицу и вытрясти всю дурь и вбить хоть немного ума в Лакса. В лучшем случае же он бы приготовил для неё теплый напиток. Арес всегда умел справляться с эмоциональными переживаниями. Сейчас она бы заплатила любую цену за его возвращение. — Мама… Включись снова, — сказала она. Это был всего лишь шепот, но огни, показавшие, что та работоспособна, снова загорелись. — Сделайте мне чай, пожалуйста. Жасмин. Без сахара. — Конечно, дорогая. — Спасибо, — сказала она. Раз Ареса не было рядом, чтобы позаботиться о ней, ей пришлось сделать это самой. Она взяла горшок и чашку у дроида-поводыря и пошла по коридору к брату. Дроиды-службы регулярно убирали это место, но в нём по-прежнему царило уединение. Она прошла мимо моделей космических кораблей, свисающих с потолка, и частей спидеров, которые беспорядочно валялись вокруг. Там были детали дроидов с проводами, торчащими из них; остатки проектов, которые Арес не успел завершить. Плакаты с изображением какого-то известного гонщика. На стене висели рога кабана с клинковым спином, которого Арес убил на охоте три года назад. Незаконченной на столе была и партия в шахматы. На прикроватном столике валялась небольшая стопка журналов, а на их обложках были полуобнаженные тви’лекки на спидерах. «Мальчики-подростки такие мерзкие», подумала Паллада, ставя напиток на журналы, загораживая прицел. Она залезла в его кровать, туда, где было самое безопасное место. Она вспомнила, как в детстве приходила сюда во время кошмаров и рассказала о них брату под грудой простыней, в которые они заворачивались. Это было так глупо, потому что брату они не снилось, но он понимал страх и знал, как сделать её храброй. В голове всё ещё набатом стучала кровь, и от того звенело в ушах. Когда её рука была на полпути к чашке с чаем, мать объявила о незваном госте. — Лакс Бонтерри у дверей. Паллада вздохнула, отставила чашку в сторону и несколько раз ударилась головой о стол. Мозг вроде прояснился. — Что же он хочет? — спросила она. — Я не знаю. Паллада открыла дверь, а он стоял с таким же похмельным видом вокруг себя, что будь поблизости молоко, оно точно бы скисло. Лакс не поднимал взгляда и смущённости потирал затылок. — Эй… Я пришел извиниться… За вчерашний день. Я был пьян и глуп. Я сказал кое-что, чего не должен был говорить, а тебе не нужно было слышать… Ничего из этого. — Спасибо, — мягко сказала она. — Не хочешь войти? У меня есть чай. — Нет, не могу. Я должен помочь маме подготовиться. У нас сегодня гости, — сказал он, пожимая плечами. Похоже, его не волновало, кто будет сегодня в его доме, к ним так часто приходили гости и обедали с его мамой, что они уже мало заботили Лакса. — Не хочешь ли присоединиться к нам за ужином? В качестве извинения позволь моей матери откормить твои тощие кости. — Это больше похоже на одолжение твоей матери, — сказала она полушутя. — Почему бы и нет. Конечно. Мне нечего делать до завтрашнего заседания парламента… Но без выпивки. — Я уже запретил сам себе когда-либо снова приближаться к этой дряни, — сказал он с совершенно пустым лицом, что рассмешило Палладу. — Но ещё нужно что-то сделать с Помпеем. Во-первых, это была его дурацкая идея. А во-вторых, у него явно проблема с этим. — Он зайгерриец, — добавила она. — Всё равно это ненормально — так много пить, — прошептал Лакс с болью за друга в глазах. — Ты просто не видел, чтобы зайгеррианцы пили, но поверь мне, они совершенно невоздержанный в плане выпивки народ, — возразила Паллада. — Я надеюсь, что никогда не узнаю и не увижу такого. Он говорил о том, что был жирафом… Или это было во сне. Я не могу быть уверенным, — сказал он с совершенно помертвевшим лицом. Вчерашний алкоголь убил ему все нервы на лице, но хоть сохранил чувство юмора… Относительно нетронутым. — Тогда до восьми вечера. — А ты уверен, что сможешь в таком состоянии приветствовать гостей? — спросила она, а он пожал плечами. — Насколько они могут быть важны? Кроме того, если ты будешь там, я буду вести себя хорошо. — Только потому что я люблю твою мать, я буду рядом, чтобы убедиться, что ты хорошо себя чувствуешь, — сказала она, улыбаясь. — Иди, сделай из себя респектабельного сына. А то пока что ты выглядишь, как бельмо на глазу. Паллада вернулась к своему напитку, и чай помог ей продержаться до вечера.***
Асоке Тано нравилось быть воительницей, её любимым типом переговоров были агрессивные, поэтому, естественно, она совершенно не разбиралась в политике. Увы, Падме Амидала нуждалась в помощи тогруты, а Кодекс джедаев поощрял получение новых знаний. Таким образом она и оказалась в гостях в доме сенатора-сепаратиста вместе с Падме. Это был очень странный день. Асока точно не знала, чего ожидала от встречи с сепаратистом, но не думала, что это будет кто-то такой… нормальный. — Вы сепаратист? — напрямик спросила она женщину, которая так тепло приветствовала её и Падме, а Мина Бонтерри только рассмеялась над замешательством падавана. — Ну конечно, моя дорогая. А чего ты ожидала? — Не тёплую, гостеприимную и добрую женщину, которая хочет положить конец войне, это точно, — подумав, ответила она. Чуть позже Асока пришла к выводу, что политики живут хорошо. У семьи Бонтерри был красивый дом в пригороде Раксулона, столицы сепаратистов. Теплый и гостеприимный, это был очень хороший дом, в каждом уголке которого кипела жизнь. Вокруг слонялись служанки и слуги, а дроидов, как заметила Асока, почти не было. Позади дома был красивый сад с яблонями, беседкой и старыми ржавыми детскими качелями, которыми явно не пользовались годами. Особняк занимал участок земли на массивном пышном бульваре и соседствовал с шестью другими особняками, которые все находились на одной стороне проспекта. Если шесть этих особняков удобно разместились на одной стороне, то дворец напротив них занимал такое же пространство. Он находился прямо напротив дома Бонтерри, охранялся дроидами-коммандос по всему периметру и имел вид мрачной крепости. Красно-черный сепаратистский знак отличия был нанесен на все возможные поверхности и даже сам флаг резиденции. И их прибытие было невозможно не увидеть оттуда. — Я вижу, вы заметили нашего соседа, — сказала Мина, заметив взгляд Асоки. — Зачем кому-то там жить? — наивно спросила Асока. Мина засмеялась над наблюдением. — Я тоже так думаю, но полагаю, что главе государства нужна впечатляющая резиденция в Раксулоне, даже если он сам почти никогда ею не воспользуется, — сказала Мина. — Это дом графа Дуку? — спросила Асока, удивленная тем, что сенатор так небрежно выдала местонахождение дома врага юного джедая. С другой стороны, возможно, это не было секретом ни для кого, тем более что у Республики теперь был прямой источник, чтобы узнать что-угодно о резиденциях Дуку. — Граф Дуку редко навещает Раксус. Его дети, с другой стороны, всегда жили здесь, в самом сердце Конфедерации. Ну, нет, вообще-то они… В основном они злоупотребляли моим и моего мужа гостеприимством, — тепло сказала Мина, показывая, что она не питает никакой обиды на это. — Лакс, помоги нашим гостям с багажом! Сын Бонтерри был именно таким, каким Асока ожидала увидеть аристократа: самодовольным и безукоризненно выглядящим мальчиком, который никогда в своей жизни не видел ни дня работы или сражений. После того, как юная джедай и сенатор разместились в своих покоях для гостей, они присоединились к матриарху дома, чтобы выпить в гостиной. — Лакс так сильно вырос, Мина, — сказала Падме, глядя на задний сад Бонтерри, где находился юноша. — Время не остановится, даже если мы находимся в состоянии войны. Боюсь, как эти события сформируют его молодую жизнь, — размышляла Мина, наливая выпивку двум своим гостям. — При всем уважении, но разве не вы развязали эту войну? — влезла в разговор Асока. — Асока! — с негодованием охладила пыл торгруты Падме, что ещё раз доказало, почему Асока не любит политику. Все политики были такими… обидчивыми. Слова так легко ранили их. — Все в порядке, — мягко заверила Мина, — это очень поляризованная точка зрения, моя дорогая. Вы удивитесь, узнав, что многие из людей, которых вы называете сепаратистами, одинаково относятся к Республике и джедаям? Отец Лакса был таким, — голос Мины стал глубоким и печальным. — Может быть, я смогу поговорить с ним? — предложила Асока. — Несомненно, этот человек был просто введен в заблуждение, впитал пропаганду графа Дуку и сепаратистов. — Если бы только вы могли. Он создавал базу на Ааргонаре, когда напали клоны. Мой муж храбро сражался в целях самообороны, но всё же был убит, — сказала ей Мина без гнева или горечи по отношению к Республике, только с сожалением о своей потере. Асока поняла, что махнула лиха и наступила на болезненные раны. Она извинилась и вышла, чтобы подышать свежим воздухом и переварить собственную неуклюжесть. «Лучше оставить политику политикам», — недовольно подумала она, стараясь успокоиться. — Вы джедай, не так ли? — спросил мальчик, осторожно глядя на её пояс. — Да, — ответила она, не пытаясь спрятать оружие. — А почему ты спрашиваешь? — До войны мне всегда говорили, что джедаи хорошие. А теперь все мои друзья считают, что именно они виноваты в войне, — сказал Лакс. Все детство, разделенное с Помпеем, ненавидящим джедаев зайгеррианцем, и Аресом, учеником тёмной стороны, породило очень однозначное и кривобокое представление о джедаях в его разуме. — Я первый джедай, которого ты встретил, не так ли? — спросила Асока. — Ну, да, — сказал Лакс. — Посмотри на меня, — сказала Асока. — Неужели я такая плохая? — он посмотрел на неё, словно чтобы убедиться, что она действительно «не такая уж плохая». Мальчики никогда не отказывали себе в удовольствии смотреть на девочек. — Нет, совсем неплоха, — сказал он, ухмыляясь. Что-то в его словах напомнило ей Ареса. Она застонала. «Кажется, все мальчишки одинаковые, и не важно, республиканцы они или сепаратисты». Она развернулась на каблуках. — Подожди! — он бросился за ней, огорченный перспективой оскорбить своего гостя. Плохое гостеприимство было преступлением и для Раксуса, и для Ондерона. — А сколько сепаратистов ты на самом деле встречала? — Что? — спросила она. — Ну, ты думаешь, мы все плохие парни, верно? — уточнил он. — Но скольких из нас вы на самом деле встречали? Дроиды не в счёт. — А командиры? Об одной, моего возраста, я наслышана… — не было причин, по которым она должна это делать, но Асока действительно хотелось продолжать этот разговор. — Мы никогда не встречались с ней лицом к лицу, и я не достаточно важная военная фигура, чтобы обо мне записи, но о ней их предостаточно, — сказала Асока. — Хорошо, потому что я знаю о ком ты говоришь и она придет на ужин, — сказал Лакс, вздрогнув от испуганного взгляда падавана. — Что?! — Я пригласил её ещё до того, как я узнал, что у нас в гостях республиканский сенатор и джедай. Будет странно, если я отменю приглашение прямо сейчас, — сказал Лакс. — Нет, ты знаешь, что будет действительно странным? Меня и сенатора Амидалу застрелили её дроиды в столовой твоей матери! Асока встала и посмотрела на дверь, готовая бежать. План отступления уже вырисовывался в её голове, как будто это была битва. Лакс закатил глаза. — Она бы этого не сделала. — Хочешь поспорить? — спросила Асока. — Нам нужно немедленно уходить. — Не могла бы тв успокоиться? Ты сказала, что Паллада не узнает вас или вашего сенатора, верно? Пока ты не кричишь на неё, что вы из Республики, и не выставляете напоказ окружающим, — он указал на её световые мечи. — Всё будет хорошо. — Я должна проконсультироваться с сенатором, — сказала Асока, стремительно поднимаясь по лестнице в столовую. Вердикт обоих сенаторов был не таким категоричным, как полагала падаван. — Сенаторы, я хочу посоветовать крайнюю осторожность, — добавила она после изложения ситуации. — Ты уверена, что она тебя не узнает? — спросила сенатор Амидала свою юную подругу, которая нервно кивнула головой. Командиры сепаратистов никогда не знали, кто она такая, пока она не приставляла лезвие им к горлу. Все, даже те, кто на ее стороне, называли ее «тогрутой» или как-то ещё. Эта не должна отличаться. И почему бы? — Тогда мы должны остаться. Если бы мы смогли убедить саму дочь графа Дуку в том, что этой войне нужно положить конец, у нас действительно появился хороший шанс ее закончить! Амидала посмотрела на хозяйку особняка в поисках одобрения. — Конечно, и у меня есть забавное чувство, что Паллада сама мало заинтересована в войне, — сказала Мина Бонтерри. — Однако я должна попросить тебя о нескольких вещах, старый друг. Во-первых, ты не можешь раскрыть, что ты с Республикой. Ты будешь изображать из себя одного из моих избирателей с Ондерона, а не сенатора с Набу. — Конечно, — сказала Падме. — Я понимаю. Затем Мина повернулась к Асоке. — Во-вторых, твой молодой друг-джедай должна поклясться, что не причинить Палладе никакого вреда, пока вы будете под моей крышей. Я знаю угрозу, которую она представляет для Республики, но Паллада для меня как дочь. И я не могу допустить, чтобы её кровь пролилась в моем доме, — сказала она. Асока вздохнула — было бы неправильно злоупотреблять гостеприимством этой доброй женщины. — Даю слово, — сказала тогрута, и чтобы доказать это, она сняла с пояса свои световые мечи. -…И мое оружие, чтобы доказать силу моего слова. — Спасибо, молодой джедай, — сказала мудрая женщина и склонила голову. Она взяла световые мечи, поместила их в сундук и закрыла их внутри, вне поля зрения, но там, где, как знала Асока, они были в безопасности. Но всё равно встреча прошла не так, как ожидала Асока. Тогрута представляла, что встретит самого молодого и смертоносного противника Республики на поле брани, а не на ужине. Слуги ввели Палладу внутрь, как давно потерянную родственницу, сопровождаемую четырьмя дроидами-телохранителями. Мина встала между командиром сепаратистов и переодетыми республиканцами, представляя их друг другу. — Ваше Превосходительство, это некоторые из моих коллег с моего родного мира Ондерона, Ла Фей и Туи Кос, — сказала Мина. — Я считаю, что командир Паллада в представлении не нуждается. — Для нас большая честь встретиться с вами, Ваше Превосходительство, — легко сказала Падме, вежливо поклонившись. Асока подражала своей подруге, несмотря на то, как трудно было склониться перед ненавистным врагом. На какой-то ужасный момент Асоке показалось, что она увидела узнавание в карих глазах Паллады, но оно быстро исчезло. Должно быть, это игра света. Если бы она узнала их, они бы уже стали живыми мишенями для бластеров дроидов. — Рада приветствовать вас на Раксусе, — ответила молодой командир, склонив голову. Они сели за трапезу, а Палладе предложили почетное место. Лакс инстинктивно сел справа от подруги, хотя и не спускал глаз со всех остальных. К ним подошла служанка с бутылкой. — Вино… — Нет! — Паллада и Лакс запротестовали одновременно, покраснев до глубокого пунцового оттенка, и избегали зрительного контакта. — Ваше Великолепие? — неловко закончила служанка, Мина же приподняла бровь, глядя на двух подростков. — У вас двоих все в порядке? — Хорошо, мама! — Лакс почти вскрикнул. — Похоже, ты неплохо повеселился прошлой ночью, — сказала Мина. — И мы оба усвоили важный урок: не пейте с зигеррианцами, — сказал Лакс. Паллада сжала пальцами свою переносицу, желая, чтобы земля поглотила её целиком. Асоке всё это показалось очень забавным, и она отпила свой напиток в тихом восторге. Если она не могла причинить вред врагу, по крайней мере, она могла бы насладиться их страданиями. — Что же привело вас на Раксус? Паллада попытался двинуться дальше. — Мы прибыли, чтобы доложить сенатору Бонтерри о невзгодах нашего народа. Как вы думаете, как долго продлится эта война, командир? — сказала Падме, легко солгав. Асока наблюдала за командиром с тихим восхищением. Сложно было взглянуть на юного командира и не проследить её сходство с братом. У них обоих были карие и такие хитрющие глаза. В её ауре был невыносимый индивидуализм, который Асока почувствовала и в Аресе, когда впервые встретила его. Некоторые движения полководца напоминали движения её брата. Позже вечером Асока обнаружила, что брат и сестра разделили теплый и мелодичный смех и чувство юмора. А их красноречие и манера говорить были вообще идентичны. Они словно два листа на одном стебле. — Мне жаль это слышать, мадам. Эта война дорого обходится нам всем, — сказала Паллада. — Хотя я не причастна к высшим военным собраниям, я полагаю, что у них есть план, как скоро закончить войну. Это были красивые и вежливые, но пустые слова, и каждый в комнате знал это. Война не собиралась в ближайшее время заканчиваться. — Тогда демократия обречена, а свобода слова бессмысленна, — грустно сказала Падме. — Мне очень жаль, что я испортила настроение. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Вы много видели Раксулон? Могу дать несколько рекомендаций по городу. Я уверена, что рекомендации Лакса включат лишь Библиотеку и Академию. — Эй! — встал на свою защиту мальчик. — Я знаю больше двух мест в этом городе. — Ты так думаешь? Ну, назови некоторые, — по-детски бросила ему вызов Паллада. Мина рассмеялась над подшучиванием друзей, и два гостя тоже вежливо усмехнулись. Они продолжали дружеский разговор до конца ночи. Наконец Паллада поднялась со своего места. — Сенатор Бонтерри, спасибо. Ваша еда всегда доставляет удовольствие. Мои комплименты шеф-повару, но я не должна больше выходить за рамки твоего гостеприимства. Дамы, я надеюсь, вам понравится красота и гостеприимство Раксуса. Я желаю вам благополучного возвращения домой, — сказала она, а затем посмотрела в глаза Асоке, — и удачи в грядущих сражениях. Падаван теперь точно убедилась, что командир знает, кто они такие. Она не знала как, но чувства практически кричали об этом. Итак, почему она не приказала своим дроидам взорвать их или арестовать? Ведь их встреча здесь была незаконной. — Ваше Превосходительство, позвольте мне проводить вас к воротам, — спокойно предложила Асока, а Падме чуть не подпрыгнула позади неё — беспокойство готово было вырваться наружу, но Мина была лишь немного приятно удивленной напористостью падавана, так что и сенатору пришлось тоже. — Приму за честь, — сказала командир, и две девушки вышли из столовой. Асока была удивлена, увидев, что они с Палладой были одного роста. Дорога к воротам была даже слишком короткой. — После вас, Ваше Превосходительство, — сказала Асока и открыла входную дверь. Они остановились на крыльце. — А вы очень смелая, командир Тано, — сказал Паллада, как только они вышли из дома. — Храбро было прийти на Раксус и умолять о мире с сенатором Амидалой, и смело было прийти сюда со мной. Телохранители напряглись и наставили бластеры на Асоку. Падаван инстинктивно заняла оборонительную позицию. — Отставить! — приказала Паллада, и дроиды немедленно подчинились. — Откуда вы знаете, кто мы? — спросила Асока. — Это моя работа — знать имена и лица моих врагов. Ты служишь под командованием генерала Скайуокера и сражался вместе с моим братом на Джеонозисе и Фелусии. Твой друг очень важный сенатор — глава партии мира, не так ли? Было очень безрассудно с твоей стороны предположить, что я тебя не узнаю, — голос Паллады стал резким. — И что, сдашь нас? — спросила Асока.***
На следующем заседании парламента Мина Бонтерри не прислушалась к совету Паллады. Девушка посмотрела на скамейки и увидела там двух гостей, наблюдающих за всем сеансом, подсчитала, сколько актов измены она совершила, не сдав их. Но решила проигнорировать это математическое уравнение. У неё и без того были большие проблемы: сенатор могла собрать поддержку в доме, и у Паллады не было другого выбора, кроме как принять закон. — В соответствии с уставом Независимых Систем, требуется устное голосование! Все, кто поддерживает законопроект, говорят: «Да!», — объявила Паллада и раздался громкий крик «Да!». — Все противники говорят: «Нет!» — прокричала явно меньшая группа голосов. — Отлично. Мы немедленно приступим к мирным переговорам. Паллада встала и включила передатчик голограммы, связывающийся с Сенатом Республики. — Послание Верховному канцлеру Палпатину и Межгалактическому сенату Республики. Как исполняющий обязанности спикера Ассамблеи Конфедерации независимых систем. Я, командующий Паллада из Серенно, выдвигаю предложение о мирных переговорах на основании голосования сепаратистского парламента. Мы ждем вашего решения. Она боялась звонка отца. Ей пришлось ждать этого несколько дней, но оно пришло и в нём трещало напряжение и предвкушение ужасающей мести. Его напряженный сердитый взгляд обещал самую невообразимую боль. — Паллада, нам есть что обсудить…***
— Что это? Что случилось? — спросил Лакс, входя в свою комнату. Срочное сообщение от Паллады на его голотрансмиттере так поздно ночью вызывало тревогу. Он добрался туда так быстро, как только мог. Вот только ждало его не сообщение, а она сама. Паллада не смотрела в глаза и вообще не поднимала лица. Первое, что он заметил, это то, что на ней больше нет длинного пальто покойного мужа. Он не мог вспомнить, когда в последний раз видел её без артефакта мертвеца. Без него она выглядела такой маленькой и хрупкой, как улитка без панциря… — Меня снова вызвали на войну… Я уезжаю завтра утром. Она повернулась к нему лицом и протянула руку, чтобы коснуться его груди. — Я так много потеряла на этой войне… — Я тоже, и не могу потерять ещё и тебя, — сказала он. Паллада кивнула, её рука принялась ласкать его щеку с почти болезненной нежностью, и, к его удивлению, она нашла его губы и начала целовать с полным рвением. Паллада была так полна жизни и так хороша в этом, что глаза Лакса закатились в экстазе. Её руки обвились вокруг его шеи, а он схватил ее за бедра, притягивая к себе. Её рот и зубы оставили резкие следы, пульсирующие, как раны, по всему его телу. Он не слышал, как тонкий палец нажимал кнопку на её запястье. Внизу глаза отряда дроидов-коммандос загорелись ярко-красным цветом. Сжимая в холодных пальцах бластеры, машины заскользили к своей спящей, ничего не подозревающей цели… — Я думал… Я думал, ты… Ты не хочешь… — сказал он, раздеваясь. — Прекрати говорить, — скомандовала Паллада, прежде чем её ногти глубоко вонзились в его спину и чуть не разорвали его на части. Тонкие алые ленты ужалили его спину. Юноша зашипел от боли пополам с удовольствием. Она толкнула его на кровать. Лакс сглотнул и потянулся, чтобы приласкать её, но резкий щелчок пощечины заставил его руку упасть. Свирепость её поцелуев доставила ему больше удовольствия, чем могло бы подготовить его воображение. На верхнем этаже особняка Бонтерри дроиды вошли в главную спальню. Больше никого не было дома. Все слуги ушли на ночь. Внутри лишь Мина Бонтерри ворочалась во сне. Её мучили ужасные кошмары, словно она знала, что приближается… Когда она оседлала его, Лакс уже почти ничего не осознавал. Он не замечал её рассеянных взглядов или каких-либо других явных признаков того, что что-то было очень и очень неладно. Лакс мог видеть и думать только об одном: девушка, которую он любил, творила невыразимое с его телом. И, черт возьми, как же ему это нравилось. Над спящей женщиной стояли холодные красноглазые убийцы. Один из них придерживал дверь, а другой запирал окно. Сержант дроидов взял свое оружие, приставил металлическое острие к правому виску женщины и выстрелил. Она даже не проснулась, чтобы увидеть своих убийц. Прекратились беспокойные удары сердца. Её рука безвольно упала с кровати. На белое постельное белье сочилась малиновая кровь. Шея расслабилась, а веки на глазах немного приоткрылись, притянутые вниз только под действием силы тяжести. Каким-то образом смерть ощутилась ещё до того, как о ней узнали. В ту секунду Паллада уже знала, что жизнь вышла из тела Мины Бонтерри, как и Арес, который в тот самый момент мчался по местности Конкордиана. Он на мгновение остановил свой спидер, ощупывая свою грудь, сбитый с толку этим ужасным ощущением, что он падает. Каким-то образом он безошибочно знал, хоть и не подозревая, что произошло что-то действительно ужасное. Как только она умерла, они обустроили место преступления таким же ужасным, кровавым и болезненным, как и было приказано. Завершив свои дела, сержант послал зеленый сигнал на коммуникатор на запястье командира. Лакса прошибло волной экстаза. Он был так счастлив, что мог заплакать, а Паллада рухнула на кровать. Всё ещё тяжело дыша, он подполз к ней, чтобы попытаться… Утешить? Обезопасить? Поблагодарить? Она плакала? Но от чего? Он не был уверен, почему кто-то мог бы плакать после такого. Было больно? Или же было… Неприятно? Он что-то упустил? Он же пытался быть достаточно хорошим для неё. Обычно все девушки плакали? Он не был уверен. Это был его первый раз, но он не был уверен, впервые ли это у неё. — Эй… Ты в порядке? Лакс попытался дотянуться до её плеча, но она вздрогнула от его прикосновения, как будто он был отталкивающим или ледяным. И от этого ему было больно. — Что случилось? — голос сорвался, когда он спросил это. — Ничего, — сказала она отстраненно и холодно. — Я же вижу, что что-то не так. Почему ты не смотришь на меня? Но Паллада ничего не сказала, лишь сильнее напрягая челюсть. Она пошла в мини-бар комнаты и вытащила бутылку крепкого спиртного. И сделала долгий, горький глоток. Он был удивлен, учитывая недавние события. — Я плачу, — сказала она, просто вытирая выпивку с губ пальцами. — Эй… Но всё в порядке? — вновь спросил Лакс. Он заметил, что она явно лишь немного устала по сравнению с его явным истощением. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Паллада наконец встретилась с ним взглядом. Он предположил, что это было из-за выпивки, заставивший её потерять концентрацию. — Я хочу принять душ. Пойдем со мной. Когда горячая вода окутывала их измотанные тела и скрывала слезы, которые беспрерывно текли из глаз Паллады, она прошептала ему. — Не оставляй меня. Он посмотрел на неё, сбитый с толку значением её слов. — Останься со мной, Лакс. Пожалуйста, не ходи домой сегодня вечером. И Лакс легко согласился, не подозревая об ужасе, который ожидал его в спальне его матери на следующий день.