Bastard

— Я же говорил, ей нельзя было волноваться, — обречённо покачал головой Рафики, осматривая тело мёртвой львицы. — Её сердце не выдержало всех этих потрясений, — нахмурился он, скосив взгляд на короля.  — Я помню, — утвердительно сказал Муфаса, но по его морде можно было с уверенностью понять, что его беспокоило что-то ещё.  — Тебя беспокоит предсказание, — сразу догадался Рафаки. Трудно не дойти до этой мысли после всего произошедшего.  — Вот что я делаю не так? — вспрыснул плечами Муфаса, рассеянно глядя в потолок пещеры. — Сначала — Сараби с Симбой, потом — Узома, а сейчас ещё и Субира. И самое главное, я не понимаю, к чему всё это, — фыркнул король, резко развернувшись к Рафики так, будто тот точно знал ответ на его непонимание, но почему-то молчал.  — Я скажу только одно, Муфаса, — выставив палец вперёд, решительно заговорил Рафики с особым акцентом выделив имя льва, отчего тот слегка нахмурился. — Твоя гордыня уже давно запустила этот механизм. «Принц ночи» и «Однаглазая принцесса» — это только первые звенья предсказания. Если этот семейный раскол не исправить, то вся эта история примет совсем дурной оборот.  — И что же мне теперь делать? — почти шёпотом, отчаянно прошептал Муфаса, подойдя ближе к мандрилу и чуть склонив голову набок, принимая ещё больший умоляющий ответить вид.  — Наладить отношения с дочерью, для начала, — отчеканил Рафики, положив одну лапу на бок, другой крепко взявшись за посох, чтобы от старости не упасть. — Если не получится, то «Принц ночи» и «Однаглазая принцесса» приведут тебя к третьему звену.  — К «Кровавой королеве», — выдохнул Муфаса, поджав губы.  — Именно, — подтвердил Рафики.  — Ваше Величество, мы не нашли принцессу, — сказала вошедшая в пещеру львица.  — Ищите, если до утра вы не найдёте, будем подключать всех на поиски, — твёрдо сказал король, так и не повернувшись к ней, не перестав настороженно смотреть в глаза шаману.  — Слушаюсь, Сир.

***

Тем временем Узома продолжала сидеть у реки, в очередной раз промывая рану на морде. Шёрстка на морде и на лапе уже успели приобрести багровый от крови оттенок цвета, отчего становилось немного жутковато от собственного отражения в воде. И Узома соврала бы, если бы сказала, что не хочет вспороть брюхо самому Айхью за то, что он с ней сделал. Что смог допустить такое.  — Такими темпами твои раны никогда не заживут, — послышался незнакомый для Узомы голос, отчего она вздрогнула и резко вскочила со своего места, когда вновь задумалась над своей проклятой жизнью и мысленно усмехалась самой себе от всего этого сентиментального вида со стороны.  — Кто здесь? Вы кто? — оглядывая ближайшую местность вокруг себя в безуспешной попытке найти владельца голоса, спрашивала принцесса, пытаясь при этом потопить всю боязнь в голосе.  — Тот же вопрос я хотела задать тебе, — непреклонно ответил голос. Узома остановила свой взгляд в одной точке, где голос был слышен больше всего, она увидела силуэт, скрывающийся в тени дерева. Видимо, тот тоже заприметил её взгляд, сразу поняв, что его местонахождение раскрыто, и начал выходить. Сначала появились лапы, окрашенные в темно-песочный окрас и чуть светлее подушечками пальцем.  — Я… меня зовут Узома, — неуверенно проговорила львичка, заметив, что собеседница (а она была уверена, что это — львица) остановилась, давая понять, что не покажется до тех пор, пока личность перед ней не будет распознана.  — Узома?.. — голова, кажется, слегка наклонилась набок, будто о чём-то задумавшись. — А ты, случайно, не дочь короля Муфасы? И эта львица вышла на свет. Чуть быстрее, чем ожидалось, отчего Узома еле заметно отшатнулась назад и чуть не упала в воду. На неё уставилась пара карих глаз, что излучала тепло и доброжелательность, как и лёгкая улыбка на устах.  — Она самая, — подтвердила Узома, которой понадобилось рекордное количество времени, чтобы прийти в себя. — А вы кто? Вы, случайно, не мать Симбы. Сар… — сказала Узома и задумчиво нахмурилась, после чего пыталась вспомнить её имя. Она точно знала эту львицу, из рассказов отца и матери, кажется, последняя которого отзывалась о ней крайне плохо и токсично.  — Сараби. Да, так и есть, — сказала Сараби, шире улыбнувшись, но слегка насторожившись, понимая, что рассказали о ней львичке, вероятно, её же родители, вот только она не знала, как именно те её описали. Хотя можно сразу предположить, что плохо, но Узома не выглядела так, будто недолюбливала её за что-то, по крайней мере на её взгляд. — А что же королевская дочь делает здесь совсем одна, израненная, измученная? — спросила она, чуть помедлив, будто не решалась спросить об этом. — Ты же должна быть дома с родными, разве нет?  — Зачем мне возвращаться туда? Этим «родным» всё равно наплевать на меня. Я для них никто, пустое место, — выговорилась однаглазая, обиженно выпучив нижнюю губу, хотя сама этого не осознала, иначе чертыхнулась бы сразу на свою слабость. Сараби поняла, что что-то случилось сразу, как увидела её здесь. Слова Узомы больше напоминали на детский каприз или протест против родителей, но Сараби прекрасно знала и видела по её взгляду, что это совсем не так. Совсем.  — Слушай, может ты пойдёшь со мной? — вдруг выдала своё предложение Сараби, но это было прежде, чем она успела подумать, а вот Узома замерла на месте, точно не веря в её слова. — Проводить ночь здесь — всё равно не самое лучшее решение, уж поверь мне, — обведя взглядом местность, пояснила Спустя некоторое время, одноглазая всё же согласилась. Ей разве уже было что-либо терять? Нет. Всё равно это конец её прошлой жизни, так что уж теперь будь, что будет. Шли они не долго, ведь пещера, как оказалось, находилась совсем близко.  — Мама… вот ты где!.. Узома? Ты… Ты тоже здесь? — сказал слегка запыхавшийся Симба. Узома, конечно, прекрасно понимала, что встреча с Симбой состоится точно, просто не предполагала, что тот встретит её так спокойно, будто это нормально, будто так и должно было произойти. Будто её здесь ждали.  — Что такое, Симба? — опомнившись и встряхнув головой, спросила Узома, увидев его взволнованность.  — Весь Прайд ищет тебя, Узома, — отдышавшись, наконец смог ответить Симба, — я кое-как сумел уйти незамеченным.  — И что же нам теперь делать?.. — задала риторический вопрос Сараби. С одной стороны, хотелось помочь Узоме, но с другой — была вероятность, что их найдут и тогда церемониться с ними никто, уж тем более с ней, не будет. — За мной, — командным голосом сказала львица и пошла вперёд, те — за ней. После нескольких минут троица всё же добралась до озера.  — Мы пришли, — сказала Сараби.  — Это ваш дом? — спросила однаглазая, оглядываясь с удивлением.  — Да, это наш дом, — сказал Симба, довольный тем, что вот и ещё одна львичка восхищается их домом.  — Можно я посмотрю на твою рану? — осторожно спросила Сараби, словно не зная какую реакцию от избалованной принцессы и, получив в ответ одобрительный кивок, начала осматривать рану. — М-да, как я и говорила… рана начала кровоточить… А сам глаз задет, сильно задет. Ладно, давай, я залижу тебе рану. Может, хоть перестанет заливать тебя кровью, — Сараби осеклась, но лишь на конце слова, потому и заметила как боязливо вздрогнула львичка. В уголках глаз принцессы сразу можно было заметить, как угрожающие перемешиваются вместе с кровью слёзы. Львица тут же извинилась, мысленно чертыхнувшись на себя, потому что ну разве можно сказать такое, напомнить о крови, кое-как закрывающей невидящий глаз? Тем более перед напуганным и расстерянным львенком!  — Ничего страшного, — выдохнула Узома, слова получились рванными, дрожащими, что она безуспешно пыталась скрыть. Она медленно дышала, пытаясь привести дыхание более-менее в норму, но получились лишь судорожные вдохи и выдохи. Глаза и нос начали щипать от солёных слез, а через некоторое время глаз начал чуть-ли не гореть от боли, что случилась из-за скопившейся влаги. Слёзы начали пробиваться наружу, и как бы Узома ни старалась — не получилось их сдержать. Она заплакала, горько, неумолимо. Горло саднило, душило своей болью. И она бы так и упала, если бы не вовремя подоспевший Симба, который прижал её к себе в попытке успокоить, хоть и сам не знал как. В первый раз он пролил свои слёзы, когда от незнания, где находится его отец, подумал, что он умер бросил их с матерью, во-второй от такой же душащей печали, когда мать сказала ему правду, в третий — от жгучей ненависти к Муфасе. Его всегда успокаивала мама, нашептывала на ухо расслабляющие слова, что всё хорошо, покачивала в такт какой-то простой незамысловатой песенке, убаюкивая. Но сам он никогда никого не утешал, хотя честно пытался во время слез и плохих снов матери о нём. Он не знал, и оттого становилось дурно на душе, потому что он ничем не мог помочь, но в тот миг, когда его и Узому обхватили мягкие, тёплые, охраняющие от всего мира лапы Сараби, он смог наконец успокоиться.  — Тише, детка, тише, — шептала она, прекрасно осознавая, что малышке нужно выплакаться, как и то, что та ни за что бы через свою гордость не согласилась с этим. — Ты можешь плакать, это нормально. Может, боль не пройдёт сегодня, может и не завтра, но время лечит. Всё будет хорошо, я тебе обещаю.

***

Спустя какое-то время, львица закончила оказание медицинской помощи.  — Мам, а что нам теперь делать? — спросил сын Шрама. Этим задавались все, кто находились в этой пещере, но верный ответ никто наверняка не знал.  — Ждать здесь. Непонятно, насколько их поиски затянутся, — ответила Сараби, подавив обречённый вздох.  — Мам, а помнишь, когда ты сбежала сюда, тебя несколько дней искали, а потом перестали? — вдруг спросил Симба, будто хотел вывести мать на какую-то мысль.  — Одно дело — мы, а Узома — совсем другое дело, хотя… — сказала львица, понимая, что родители не успокоятся, пока не найдут свою дочь. — Видно будет. Львенок склонил голову, вздохнув. Так хотелось помочь хоть чем-то, но он просто не знал как. Он ведь даже морально успокоить не может, а уж тем более помочь…  — Узома уснула, — обратив внимание на принцессу, сказал Симба, будто желал отвлечься от этих мыслей.  — Да? Ну пускай спит, — сказала Сараби, выдыхая своё напряжение и взолнованность от прошедшего дня. — Ей как раз нужен сон.