Восемь склянок

      Ровно в тот день пошёл снег. Ничего интересного в ноябре больше не случилось.       Зим не любил снег. Чёртова белая вода, падающая с неба, которая к тому же может быть жёлтой, отчего становится только противнее. Он помнил свой позорный первый раз, когда увидел снег. В тот момент ему зачем-то захотелось сделать так же, как делали все остальные, и начать ловить снежинки языком, но ничего не мешало всякого рода гадости оказываться не только в воде, но в снегу. В общем, язык пострадал.       Едва Зима освободили после восьмичасового просиживания задницы в пустом классе, как остаток месяца превратился в сплошной день сурка. Эйфория от идеи с жучками закончилась очень быстро – в тот момент, когда Зим засел за прослушкой и понял, что жизнь учителей вообще очень скучная. Конечно, жизнь мисс Биттерс была самой скучной. Несколько часов прослушивания перелистывания бумаги и один нагоняй от руководства, что Зим просидел без дела кучу уроков, а спровадить его в настоящую жизнь нужно уже в следующем году. С Газ ему больше встречаться не приходилось, как и вообще видеть её в школе. Видимо, отходить от бесконечной болтовни не нужно только ГИРу, который в последнее время слишком сильно стал пытаться входить в роль мелкого школьника. Зиму пришло в голову вернуть его к плану с зелёной собакой, но, кажется, такой образ роботу не нравился. Ничего интересного. Половина его одноклассников говорила, что стрейнджервильский вирус не так опасен, как предподносят СМИ, другие вешали на уши рекордное количество лапши, заставляя Зима чувствовать, будто он окружён какими-то нейросетями на ножках, несущими чушь. Единственное, что выводило его из режима «дожить до выпускного», – дичайшая паника среди старшеклассников. Каждодневные напоминания, что его окружают потенциальные носители, которые к тому же обсуждали заболевание каждую свободную минуту на каждом куске пространства. К концу дня Зиму казалось, что он уходит из зоны боевых действий. Он готов был сделать всё, лишь бы они заткнулись и перестали наводить на него, жуткого ипохондрика, панику.       Ноябрь закончился постоянным нахождением в запираемой комнате, в которой каким-то чудом умещалось удивительное количество разных устройств. Невероятного размера микроскоп, называемый условно робототехническим стол, а теперь туда добавилась ещё и прослушка. Да-да, именно эта комната вызывала самые большие жалобы от соседей! Впрочем, жизнь в квартире – искусство экономии пространства, а не траты на звукоизоляцию. К тому же, даже звукоизоляция не заткнула бы Зима, отчаянно пытавшегося впихнуть в бедную комнатушку ещё какой-нибудь инструмент.       Знаменательный день декабря – в школу провели отопление, и вечно надменно и медленно проклинающая всех мисс Биттерс будто бы растаяла от тепла. – Бездари! Остолопы, как вас до сих пор Земля носит? Позор школы, тесты у всех на два.       Теперь она рассказывала им про неизбежную смерть немного бодрее. Такой график пролился до двадцать третьего декабря, когда настал один из самых проклинаемых Зимом дней. День до рождественских каникул. Им пожелали не убиться на каникулах трёхсот раз, потребовали подписи, что они честно не будут пытаться выследить и убить своих одноклассников, что не будут нападать на Санту и многое другое. Впрочем, в очередной раз Зима ожидали лишь угли в почтовом ящике, поскольку в квартире можно было устроить всё, кроме камина, так что его совершенно не беспокоило, что там о нём думает Санта. Вероятно, были дети и похуже него. Дети, которые всем разбалтывали новости из непроверенных источников.       Утро сочельника всегда было отвратительным, и это не оказалось исключением. Во-первых, ГИР буквально сошёл с ума. Было бы хорошо, если с утра он просто включил бы телевизор и залипал на идиотские передачи, но ему жутко понравилось всё комментировать. Во-вторых, кому-то зачем-то захотелось прислать Зиму открытку. По электронной почте. А компьютер, конечно, решил удивить его тем, что про него вспомнил кто-то помимо дешёвых интернет-магазинов с навязчивой рассылкой рекламы. – Кому взбрело в голову слать открытки Зиму? – под визг ГИРа и чрезвычайно громкие звуки передачи по ящику пришелец упорно пытался спокойно дать запихнуть в себя хоть какой-то завтрак. – Кто отправитель? – erwpries@hmail.com – Удали эту позорную попытку заставить меня зайти на почту, – видимо, "Прайс" в конце имейла Зим принял за очередной бесконечный спам, появлявшийся во входящих письмах. Вот только дошло до него буквально секундой позже, как компьютер уже удалил открытку. – Погоди, так это же Эрвин.       ГИР, что удивительно, затих, смотря на странного происхождения чушь, которая шла по главному каналу по утрам. – Откуда у него моя электронная почта? – это был единственный вопрос, которым Зим задался вслух, хотя основным, конечно, был «зачем?». Он поковырялся в вафлях на тарелке, но существовать в сочельник было настолько противно, что даже есть не хотелось. – У него точно с головой не в порядке. Мы виделись с ним единожды целый месяц назад, а он мало того что раздобыл имейл, так ещё и надоедает рождественской дрянью!       Прервать начинающийся поток жалоб пришлось внезапному громкому и навязчивому стуку в дверь. Такому, что его было отчётливо слышно даже через ор включённого телевизора. – ГИР, заткни свои говорящие чучела! – конечно, Зим был не готов к внезапному приходу земных гостей, как и к письму по почте. Но если с последним ему даже не посчастливилось разобраться самостоятельно, то люди явно могли бы понять, что здесь не так.       Какие бы чувства он не питал к остролисту, земляне вешали его везде. Какие бы силы не побуждали его снять венки со стен, земляне любили на них смотреть. Конечно, план на случай прихода соседей включал это всё. Сквозь разные странные и не очень ругательства через зубы Зим был почти готов встретиться с земной грязью лицом к лицу. Едва он успел обрадоваться, что глаза не будут чесаться от линз, а антеннами можно будет шевелить хоть до посинения (притом, что он зелёный), так в квартиру заявились какие-то придурки. – Приветствую, безмозглое земное отродье! – Хэй, Зим, – это была Анна. Соседка, с которой ему приходилось сталкиваться со времени «лаяния собаки» и «жутких звуков машиностроения и испытаний реактивных двигателей». – Твоя собака сегодня какая-то шумная. – Это не собака. Это мой брат. – Ну, – она глупо похлопала ресницами на зеленовато-серых глазах. – Пожалуйста, не шуми так сильно, ладно? У нас сегодня вся семья дома, а бабушка ничего не слышит из-за твоего брата… – на ней была зелёная кофта с рисунком из оленей и всякой новогодней ерунды. Тошно. – Ага, – Зим пропустил её слова мимо ушей, наверное, потому что у него их не было. В самом деле ему было совсем плевать на чувства соседей, пока они продолжали расчищать засоры мусоропровода вместо него. – Счастливого Рождества! – С днём рождения, Иисус Христос.       Кажется, любые праздники давались ему с трудом. Даже праздник урожая оказался противным – на Зима весь день нападали гномы за то, что он один раз пнул их собрата. Мойка текла до двух часов ночи, а когда он в очередной раз пытался закрутить её, она атаковала его струёй. Холодильник решил не вовремя умереть и оставить под собой огромную лужу, чтобы во время починки Зим наверняка уже склеил ласты. Телевизор шипел и гудел, будто угрожая взорваться. Поломку компьютера ему сначала удалось не заметить, но после она его очень сильно напугала – он вещал будто из ада, разговаривая голосом самого Люцифера, причём с жуткими помехами.       И особенно тяжёлым было Рождество. Санта хоть и был толстым старым дедом, таскающим огромный мешок за спиной, но точно ходил в зал несколько раз в неделю. Спустя пару минут попыток Зима победить, не стесняясь использовать в драке иркенские весьма жестокие приспособления из ПАКа, Санта гордо смог уложить пришельца на лопатки. Чёрт возьми, он там с оленями спаррингуется? Впрочем, едва Зим оказался побеждённым, Санта сбежал и поклялся больше в этот дом не приходить. Так и случилось. Кто-то всё же затаскивал в почтовый ящик угли, но это явно не был толстый дед в красном костюме. – Давай украсим ёлку! – едва ГИРа заставили выключить ящик и перестать в него таращиться, как в нём проснулась уже привычная жажда ко всему человеческому. – Ёлку, ёлку! – Где я должен найти тебе дерево в Сан Мишуно? – Зима раздражала уже даже не попытка робота выпросить очередную земную штуковину, а просто нытьё из-за самой штуковины. – Здесь везде голый асфальт! Могу устроить тебе короткое замыкание из гирлянды, если хочешь. – Там уже есть ёлка! – завизжал ГИР, открыв окно нараспашку и готовясь выпрыгнуть. – Чего?.. – едва успев ухватить бестолкового мальчика-недособаку за ногу и засунуть обратно, Зим высунулся из окна тоже. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! – ЗЕМНАЯ ГРЯЗЬ УСТРАИВАЕТ МАССОВЫЕ ГУЛЯНКИ.       Весь день орала музыка. Весь день орали дети. Весь день кто-то пытался закинуть снежок им в окно, ГИР умудрился смыться, а сознание Зима не оставляло ему места для размышлений о чём-то важном. Рождество готовилось его прикончить. Попытки догадаться, как земная слякоть делает жучки, провалилась. Разборка сигнализации соседей не дала результатов – она выла, визжала и устраивала истерику, но не давала ответов. Зиму пришлось признать, что в земной дряни он – полный придурок. – Как я узнаю, в чём заключается суть стрейнджервильской заразы, если я даже гуделку понять не в состоянии?! – уподобляясь сигнализации, пришелец тоже закатывал истерику, как и дети снаружи, которых было слышно даже с закрытыми окнами. – Ты и людей понять не в состоянии. – Заткнись, компьютер!       Когда на улице зажёгся последний оставшийся фонарь, было уже очень поздно. Все разошлись по домам, а визжащие земляне ушли из тёмного парка. ГИРу пришлось вернуться. Он был ужасно счастлив, неизвестно откуда вытащил очередной тако и был полностью готов получить завтрашние подарки, которых, конечно, не было. – В Сан Мишуно произошло уже четыре происшествия из-за внезапного снегопада… – вещала неизвестная ведущая на экране телевизора. Зим покосился на окно, осознавая, что там действительно сильный снегопад, начало которого ему повезло пропустить. – Кэтрин угостила меня тако! – ГИР принялся рассказывать про свои злоключения, даже не успев толком очиститься от снега. – Как бы тебя не замкнуло, – Зим устало поглядел на того, затем подошёл и одним движением закрыл шторы. Не хватало ещё, чтобы прозорливые земляне увидели, что по квартире шляются инопланетяне без маскировки. – Она такая классная! – и тот завизжал, пытаясь одновременно рассказать о его сегодняшних злоключениях.       Пришелец копался в микросхемах весь день. Всё Рождество ушло на то, чтобы безрезультатно пытаться доказать себе, что он умеет их разбирать. Он не мог, просто не мог ошибиться где-то и не понять чего-то! Это было невозможно. С такой головой, с такими знаниями у Зима просто не могло не получаться! – ЗАТКНИСЬ.       ГИР замолчал. Это был скорее возглас отчаяния, непонимания и раздражения, чем команда закрыть рот и прикинуться, что тебя больше не существует. – Есть, сэр, – внезапно это перевело ГИРа в режим повиновения. В последнее время он очень редко включался в него.       Земные каналы были скучными и только ещё больше бесили. Тупые, долгие разговоры ни о чём, повторяющие «сочельник», «Рождество» да «праздник». Зим изо всех сил не желал быть частью всеобщего кипиша по поводу дня рождения какого-то древнего человека с волнистыми волосами. Впрочем, это было всё, что он понял о Рождестве.       Его голову занимали только сигнализации и жучки. Тот, что был на мисс Биттерс, сегодня давал только шуршания и несколько таких же разговоров о сочельнике. Зим хотел бы согласиться с её позицией хоть сегодня, но проблема была в том, что это позиция её. Жуткая смерть была хорошей мыслью во время Рождества, но не хорошей мыслью от мисс Биттерс. Сигнализации выли и наконец затыкались только тогда, когда Зим разбирал их напрочь и перебивал всё до такой степени, что было уже не разобрать, где что изначально было. Понять, что уничтожить и как – вот это проблема. По какой-то причине местные визжалки были крепче чёрных ящиков на самолётах.       Ему просто не хотелось верить, что что-то может валиться из рук. – Эти чудики пережили несколько зомби апокалипсисов, но из этого вынесли только то, что сигнализации нужно делать прочнее? Их даже не пугают календари майя! – наткнувшись ближе к полуночи на какой-то псевдоисторичесаий канал с бреднями о перенесённом конце света, Зим лишь снова начал думать о своих бесконечных неудачах.       Он выключил ящик и замолчал. Сейчас стало как-то удивительно тихо. За стеной никто не скрёб, ГИР не издавал ни звука, из телевизора никто не болтал. Наверное, даже слишком тихо. – Компьютер! – эта тишина оставляла только больше места под тупые расспросы самого себя о том, где же он накосячил. – Чего-о-о? – машина отозвалась длинным ленивым голосом, будто собиралась откинуть коньки. – Как называется, когда тебе и грустно, и злишься, и тошнит, и орать-то особо не на кого, но очень хочется? – Это называется разочарование.