***
— Снова проверяешь новости? — спрашивает Сэм, когда замечает, что Кара в который раз тянется к телефону. Она прижимается к девушке и целует ее в плечо. — Ага. — Это мелкое слушание, оно не попадет в главные новости. — Это апелляционное слушание Люторов. Все о них — главные новости. Во всяком случае, мой друг освещает это событие. Я просто жду от него новостей. — Ты беспокоишься за Лену? — Что? Нет. Мне просто нужна самая свежая информация, — Кара перестает обнимать Сэм и кладет телефон на тумбочку рядом. — Хорошо, — отвечает девушка и поворачивается, занимая свою половину кровати. — Что? Что с твоим тоном? — Кажется, ты беспокоишься о Лене. Вот что, — говорит Саманта. — Она меня раздражает, если ты не заметила, — Дэнверс пододвигается к ней и вновь обнимает, притягивая к себе. — И все же, ты беспокоишься, — Сэм поворачивает голову и смотрит Каре в глаза, когда говорит это. — Я просто хочу знать, можно ли разморозить ее трастовый фонд. Если у нее будут деньги, ей не нужно будет оставаться здесь дольше, чем нужно. А мы с тобой сможем веселиться чаще, — Дэнверс забирается верхом на Саманту и начинает нежно целовать ее шею. Девушка стонет, но взгляд Кары вновь падает на тумбочку, потому что раздается звук входящего уведомления. — Не останавливайся, — шепчет Сэм, поэтому Кара пытается не обращать внимания на свой телефон.***
— Зачем ты это делаешь? — спрашивает Ева, глядя, как Кара аккуратно расклеивает стикеры по всему холодильнику. Вся его дверца была покрыта ими, а на каждом красуется шутка или издевка. — Она всегда оставляет мне записки и говорит, что делать. Настала моя очередь, — сухо отвечает Дэнверс. Будто это обыденное дело — обклеивать собственный холодильник липкими заметками, чтобы подразнить кого-нибудь. — Она явно недолюбливает пиво. Но, знаешь ли, ее нет здесь всего два дня, а у тебя уже беспорядок! — Ева оглядывается и указывает на одежду, разбросанную по квартире, а также на пустые судочки из-под еды, украшающие кухонный островок. — Я все уберу до ее приезда, — пожимает плечами Кара. Ева лишь тянет воздух носом, совершенно сомневаясь в этих словах. — Что? Раньше же я убиралась. До того, как она стала жить здесь! — протестует Дэнверс, скрещивая руки на груди и переставая расклеивать стикеры. Ева лишь улыбается и гладит Кару по плечу. — Да, но Лена установила новый стандарт чистоты. Девушка направляется к кухонному островку и помогает Каре убрать контейнеры. Точнее, помогает она, скорее Лене, поскольку точно уверена, что именно она будет убирать весь этот бардак. Дэнверс становится на колени, чтобы ей было удобнее обклеивать нижнюю часть холодильника. — Итак… Как дела? — спрашивает Ева. — О, Люторы, к счастью, все еще в тюрьме. И уверена, надолго. Им придется подождать несколько лет, прежде чем они смогут подать новую апелляцию. Наследство Лены пока все еще заморожено. Не знаю, что с этим делать. Вообще, не уверена, что она его когда-нибудь сможет вернуть. Но, если бы меня спросили, я бы сказала, что им стоит разморозить все активы, и вернуть деньги людям, которых они обманули, — разглагольствует Кара, следя за тем, чтобы все стикеры были наклеены ровно и без промежутков. — Как думаешь, что она чувствует? — Кто? — Кара пребывает в ступоре от такого внезапного вопроса, поэтому просто непонимающе смотрит на Еву. — Лена. Кто же еще? — девушка приподнимает брови. — У Лены Лютор есть чувства? — хихикает Кара. — Кара, детка, это же я. Не нужно шутить только для того, чтобы не обсуждать эту тему, — Ева подходит к ней и присаживается рядом на корточки. — Не обсуждать что? — симулирует невинность Дэнверс. — Что тебе небезразлична Лена, — объясняет Ева. Кара ничего не отвечает, возвращаясь к своему занятию. Ева легонько касается ее руки и бормочет: — Ничего страшного, если это действительно так. Ты заботливый человек, это как раз то, за что я тебя люблю. При упоминании слова на «Л» Кара оживляется и смотрит на девушку. — Ева, мы уже говорили об этом. — Я знаю. Просто позволь мне немного поскучать по тебе. — Мне, правда, жаль, что мы не можем быть кем-то большим. Это не то, чего я хочу, — извиняется Кара, хотя этот разговор уже поднимался сотни раз до этого. — Ты перестала называть меня булочкой. Вот это уже больно, — говорит Ева. — Ты всегда будешь моей булочкой, — утешает ее Дэнверс и обозначает намек на легкую улыбку. — Давай, найди себе кого-нибудь. Кстати, как насчет Лены? — Кара, пожалуйста, — Ева закатывает глаза. — Почему? Что насчет Лены? — настаивает девушка. — Ты даже глупее, чем я думала, — Ева просто улыбается в ответ и мягко толкает Кару, заставляя потерять равновесие и плюхнуться на задницу. — Ева? Как насчет Лены?***
Лена открывает дверь, и первое, что бросается ей в глаза — желтый холодильник. Ранее бирюзовый холодильник теперь стал полностью пожелтевшим, весь аккуратно обклеенный стикерами настолько плотно, что не осталось ни малейшего промежутка. Второе, на что она обращает внимание — Кара, сидящая у кухонного островка с дерзкой ухмылкой и смотрящая на невозмутимое лицо Лены. Лютор подходит к холодильнику и читает надписи на нескольких стикерах. «Пиво — это хорошо, пиво — это жизнь». «Нет, я не буду есть фрукты». «Здоровая пища — это глупая пропаганда». «Осталось всего семнадцать недель с дьяволом, ура!». «Прости, твое наследство все еще заморожено? Смею предположить, что судья не был расположен к тебе». Лена никак не реагирует, даже не закатывает глаза, как обычно, а просто идет к дивану и кладет рядом с ним сумку. Из коробки с одеждой, стоящей неподалеку, она вынимает пижаму, а затем направляется в ванну. — Да ладно тебе! Это было забавно! — кричит ей вслед Кара, но Лена по-прежнему никак не реагирует. Дэнверс сидит тихо, прислушиваясь к едва слышным звукам, которые Лена издает в ванной, готовясь ко сну. Она наполовину разочарована, что часы работы даже обычного раздраженного выражения лица у Лены не вызвали, наполовину обеспокоена за нее. Слушание, должно быть, ударило по ней куда сильнее, нежели Кара изначально предполагала. И теперь ей плохо из-за того, что она шутила, когда Лена была так расстроена. Чем дольше Лютор находится в ванной, тем больше тревожится Кара. Она не придумывает ничего лучше, кроме как схватить ключи от машины и покинуть квартиру.***
— Зачем это? — спрашивает Лена, когда Кара возвращается с подсолнухом в руках. Она уже собиралась лечь спать, но теперь садится на диван и берет цветок. — Прости за шутки. А этот цветок напоминает мне о тебе, — пожимает плечами Кара, вручая Лене стебель подсолнуха. — Это потому, что желтый цвет напоминает тебе стикеры? — девушка подносит подсолнух к носу, нюхает его и понимает, что какого-то особого запаха у этого растения нет. — Ха! Наверное! И вот, — Дэнверс передает Лене две хрустящие стодолларовые купюры. — Двести долларов? Вторая сотня же только завтра, — говорит Лютор. — Просто возьми, — Кара сует деньги ей в руки. — Ты пытаешься избавиться от меня быстрее? — отвечает Лена, кладя деньги в сумочку. — Да, я больше не могу терпеть, что ты находишься здесь и указываешь, что делать при помощи заметок, расклеенных на холодильнике, — Дэнверс плюхается на диван рядом с девушкой, и Лена сдвигается, пытаясь освободить больше места. — Не переживай, когда я вернусь к себе, все равно буду оставлять для тебя записки, только уже на двери, — криво усмехается она. Кара усмехается в ответ, потому что, наконец, получает хоть какую-нибудь реакцию. — Я съеду, — самодовольно отвечает она. — И тогда ты больше не сможешь меня беспокоить. — Наконец-то! Я нашла то, что поможет мне от тебя избавиться! Бесконечные заметки, — смеется Лена. Дэнверс смотрит на свои руки, не зная, чем их занять, и улыбается. — Не съязвишь в ответ? — спрашивает девушка, когда Кара продолжает молчать. — Не сегодня. Доброй ночи, — Кара гладит Лену по ноге и встает с дивана. — Не обижайся на меня, Дэнверс. — Просто прими свою победу, Лютор. — Как-то не вдохновляет побеждать, когда ты не сопротивляешься, — Лена задумчиво смотрит на Кару. Девушка мягко улыбается и тихо говорит: — Спокойной ночи, Лютор. — Спокойной ночи, Дэнверс. Спасибо тебе за это, — отвечает Лена и поднимает подсолнух.