***
С известия о смерти Тома прошел месяц. Эрен таки уговорил его перевестись в экстернат. Но, как подозревал Зик, не из-за практики в «Имени Розы», а из-за него. Брат был рядом. В доме, на кухне, в гостиной, в спальне. О чувствах они не разговаривали — Эрен разве что иногда целовал его в губы. Зик также иногда отвечал ему. Решив отсрочить неизбежный неудобный разговор, он просто плыл по течению, наслаждаясь объятиями брата, который так поддерживал его в эти непростые дни. Даже начал разучивать латанийские песни, чтобы петь их Зику. Зику нравилось, как Эрен поет. Пока только песни. Хотя младший тоже хотел учить латанийский, Зик настоял, что только после окончания школы. Его мысли всегда неизменно возвращались к Ксавьеру. К воспоминаниям о том, какие счастливые минуты детства тот подарил ему. О том, что Том был ему настоящим отцом, заботливым и заинтересованным в его судьбе. Который, в отличие от Гриши, видел в нем просто Зика Йегера, а не средство или отражение своих давних надежд. Но разумом Зик понимал, что должен, обязан двигаться дальше. В первую очередь ради Эрена. «Скоро придешь?» — написал Зик. Эрен обещал зайти в ларек за какой-то газировкой (хотя обычно после работы или сдачи экзаменов в экстернате сразу шел домой). Ларек — в двух кварталах. Эрена не было уже час. Он давно должен быть дома. Если бы брат поменял планы и решил зависнуть с кем-то из друзей, он бы обязательно написал, хотя бы от кого-то из них, если собственный телефон разрядился. Сигнал СМС-сообщения. Незнакомый номер прислал фотографию. Трясущимися руками Зик нажал «открыть». Сердце мужчины обрушилось с грохотом, когда он увидел избитого брата, крепко привязанного к стулу. Впрочем, в критических ситуациях Зик обычно мобилизовался. Как бы страшно за Эрена ему ни было, он быстро сообразил, что это похищение — еще одно звено в цепи страданий его близких. «Что я должен сделать? Сколько?» Минута. Другая минута. «Отлично, profeta. Ты соображаешь. Мне не нужно от тебя ничего, кроме твоих страданий и твоих мучений. Я уже забрал двух твоих отцов, заберу твоего драгоценного брата, а после приду за женщиной, которая тебя родила и воспитала. Но можешь попробовать спасти его. За попытки денег не берут. Адрес следующий… Не скажу, что там. Но тебе необходимо там быть. Впрочем, можешь не ехать. Можешь сообщить в полицию. А может и сам успеешь спасти брата». Щелчок. Сообщение удалилось, Зик едва успел запомнить адрес. Умный черт. Зик сглотнул. Никаких гарантий того, что брат находится по указанному адресу, не было. Полиция?.. Зик уже успел понять, как работает полиция на Парадизе. Достав из сейфа пистолет, он быстро запер дом и отъехал на авто по указанному номеру. Судя по навигатору, там находилась заброшенная стройка. Час от часу не легче… Добрался по адресу Зик вполне благополучно, следуя скрипам и шороху, пошел на звуки, сам не зная, что ожидал увидеть. Вернее, кого… Впрочем, увиденное его шокировало. На стуле сидела связанная рыжеволосая психиаторша его деда. В коробке неподалеку плакал ребенок. Йегер подошел к Смит и отклеил скотч от ее рта. — Ух, спасибо, — женщина тяжело дышала. — Какой-то хмырь похитил нас с сыном прямо на улице! Послушайте, мистер Йегер, он сказал, что тут бомба подведена к наручникам, что у меня на руках. Они какие-то необычные… Любой другой поразился бы спокойствию женщины, но от Зика не укрылись едва заметные истеричные нотки в ее голосе. Видимо, пытается держаться ради ребенка. — Моего младшего брата похитили. Тоже средь бела дня, — Зик нервно потер бороду, подходя к СВУ. — Эрена..? Да за что же… — пробормотала Мари. Зик только пожал плечами. Можно было все бросить, поднять все имеющиеся связи и… И оставить Мари умирать. Лишить матери двух детей, как когда-то... Как когда-то Эрен лишился Карлы. Зик резко сжал кулаки, обдумывая ситуацию. — Если нет времени освободить меня, хватайте моего сына и бегите, — обреченно попросила женщина. — Не говорите ерунды. Сейчас все будет. Времени было достаточно. Эти бомбы были весьма специфическими, их изготавливали сторонники Боливара. А марейских солдат обучали их обезвреживать. Процесс несложный, но довольно долгий. Зик догадывался, на что рассчитывал похититель. И теперь у него не осталось сомнений в том, что это был латанийский след. Вот только за что?.. — Мари, если вы нервничаете, можете говорить. Меня это не отвлечет, — отозвался Зик перекусывая один из проводов. — О чем? — О чем хотите. Расскажите, как ваша семья стала такой большой, — Зик вытащил стекло из очков и подпилил его, ибо зубами больше рисковать не хотелось. Женщина всхлипнула. — Эрвин и Найл встречались еще со школы. Я познакомилась с ними, когда они пришли отметить первую крупную сделку своей конторы в одном из баров округа Сина, где я подрабатывала во время учебы в медицинском. Разговорились, начали общаться. Они оба мне понравились. Мы все понравились друг другу. Решили, что третий не лишний. Я бросила эту подработку, переехала к ним. Стало намного легче — и морально, и материально. Моя мать от меня открестилась. Решила, что я продажная девка, выбравшая легкую жизнь. Типа, вместо того, чтобы «достойно» упахиваться, разнося пиво мужикам, я нашла себе «папиков». Очень смешно. Даже моя свадьба с Эрвином ее не убедила. — А почему вы вышли именно за Эрвина? — Бросили монетку. Множество юридических моментов отпадали. Ну и в будущем планировали детей. Я с ними вместе уже десять лет. Замужем восемь. А четыре года назад Эрвин познакомился с Леви. Зик не мог не улыбнуться, параллельно пережимая провод. — Грозой ассинезаторов? Женщина расхохоталась. — Да. Но, мне кажется, он носит это прозвище с гордостью. Я сразу поняла, что он идеально впишется. Он самый спокойный из нас четверых, может сохранять холодную голову в любой ситуации. Хотя, конечно, такой формат отношений был для него в новинку. До этого он встречался с каким-то другом детства. А я и вовсе стала у него первой женщиной. Кушель на него очень похожа. — А как выбирали имена для детей? — Нам с Найлом, в общем, было все равно. Мы решили, что назовем мальчика в честь отца Эрвина, а девочку — в честь мамы Леви. Мы счастливы, но нашу жизнь периодически отравляет очень многое. Моя мать все еще считает меня шлюхой, дядя Леви со своей бандой как-то гонялся за ним по всей Марии с ружьем наперевес. Его потом, конечно, положили куда надо, но все равно неприятно. Эти взгляды в супермаркете, перешептывания коллег… Когда я была беременна, была очень плаксивой и истеричной. Не знаю, как парни меня вынесли. Да и сейчас проблем немало… Боги, если бы ни они, где бы я была сейчас? Знаете, Зик, я ни о чем не жалею, я не считаю нужным ни перед кем оправдываться за это. У нас необычная семья, но мы любим друг друга и любим наших детей. Почему надо оправдываться за все, что хоть на чуточку отклоняется от нормы? Бред, — в голосе женщины звучала глухая ярость и почти агонизирующая, но все еще живая обида. Йегеру стало ее жаль. Застарелая боль и обида на, казалось бы, самого близкого человека, отзывалась в нем. Рассказ Смит как будто вскрыл старую рану, даже бедро отозвалось болью. И сердце кольнуло при мысли об Эрене, которого вновь не спас, к которому не успел. Не сумев перешагнуть через себя. Не сумев обречь на гибель женщину с ребенком, не сумев лишить матери маленьких детей и жены трех мужчин. Зик Йегер ненавидел себя. Сейчас, зная, что Эрен в опасности, что он в руках какого-то психопата, а он подвел его. Подвел того, кого поклялся беречь и защищать. Эрен же еще пожить толком не успел… Зик перерезал последний необходимый провод и, дождавшись щелчка открывшихся наручников, быстро залил устройство водой. — Есть. Все в порядке. Женщина сразу же бросилась к плачущему ребенку. — Карсон, родной мой, все хорошо, мама здесь, мама с тобой. — Мари, я помог вам, теперь помогите мне. Мне нужно найти моего брата. Можете мне помочь? Женщина закивала и, набрав номер мужа на телефоне Зика, затараторила: — Дорогой, это я. Я потом все расскажу. Послушай. Послушай меня! Мы с Карсоном в порядке, нас похитил один черт, а пару минут назад спас Зик Йегер. Вот. Хорошо. У Зика пропал брат. Ты же знаешь, как у нас все в полиции работает. Можете с Найлом отследить его путь по городу? Со всех камер? По телефону там… ну что я тебе объясняю, лучше меня знаешь. Ага. Можешь же подключить кого из официалов? Ориентировка — человек по имени Ниго, фамилию не знаю, латаниец. Скорее всего по фальшивым документам. Найл уже дозвонился до своих? Хорошо. Тогда потом скинь нам адрес, мы туда приедем. Зик вытер пот со лба ладонью. Ниго. Фермер из Уругвая, которого он знал-то всего неделю. Он участвовал в военном конфликте? Хотя вроде же не военный… С другой стороны, Боливару удалось привлечь на свою сторону очень многих. В том числе простых шахтеров и фермеров. — Чего не могу понять, Зик, зачем меня вообще похищать? Этот ваш Ниго не сообщил о похищении моей семье, но зачем-то сообщил вам о моем местонахождении… Я его видела первый раз в жизни. По сериалам я, конечно, знаю латанийский акцент, но у нас никогда не было дел с Латанией. — Думаю, дело было в том, что вы одна из немногих женщин с ребенком, которых я знаю. Он рассчитывал на это — что я не смогу вас бросить в смертельной опасности и не побегу искать брата дальше. — Не думаю, что так уж необходимо сбривать бороду, — сказал Ниго, присаживаясь рядом с Зиком. — В Ла Сьедад Дивине, если доберемся благополучно, вряд ли будет время на это. Ниго только кивнул, краем глаза наблюдая за Карлосом. На все и на всех латаниец смотрел почти равнодушно. А вот стоило подростку появиться в его поле зрения — мужчина как будто преображался. Взгляд теплел, добрел, казалось, в глазах отражалась любовь всего мира. Зику было радостно это видеть. В Латании к любви простое, почти первобытное отношение. И от Ниго исходили жажда и нежность одновременно. Отеческая и дружеская нежность, любовь к ближнему — все это удивительным образом переплеталось с практически животной похотью, извержением вулкана, горевшего в глазах латанийца. Интересно, он дает выход своей порочной страсти? Впрочем, не его, Зика, это дело. Увы, он прекрасно знал, что у этой любви будущего может и не быть.***
Эрен сплюнул на пол, безуспешно потирая руки, связанные сзади. Это только в шпионских боевиках всегда в рукаве есть лезвие и можно заболтать врага. Подросток с досадой подумал, что сам угодил в это дерьмо. И черт его дернул идти за этой газировкой. Почти же до дома дошел, как ему вкололи какую-то дрянь, и он отключился. А очнулся уже в компании этого шизика по имени Ниго, если это, конечно, его настоящее имя. — Твой брат не придет. Я для проформы похитил рыжулю-психиаторшу и ее сына. Оставил там бомбу. Если Зик не совсем сволочь, а он явно у нас парниша с моральным комплексом, он не сможет оставить в беде женщину и ребенка. И он просто не успеет тебя найти и спасти. Понимаешь, необходимо было ему показать, насколько он в жопе. И насколько будет виноват в твоей смерти. Что у него был шанс, а он не спас тебя. Эрен горько усмехнулся. План откровенно дебильный, вот только... Конечно, Зик не сволочь. Он поломан и искорежен жизнью с отцом, войной и бесконечными нервными потрясениями. Но Зик хороший. Другого Эрен и не полюбил бы. Зик намного лучше, умнее, добрее своего младшего братишки-недоразумения. Подростку даже понравилась мысль о том, что из них двоих именно Зик будет жить дальше, будет делать этот мир лучше. — Зачем тебе вообще Зик? Вы с ним в Латании познакомились? Так он простой переводчик, залупался бы на маршала Калви тогда. Или на них у тебя кишка тонка? Пощечина Эрена только насмешила. — Коротал он со своими однокурсниками у нас время на ферме. Тогда еще войны не было. Но теперь я понимаю, что марейцы к ней готовились. Это была не стажировка в стране изучаемого языка. Это была разведка. Впрочем, что я тебе рассказываю. Ниго отошел к другому концу комнаты и выудил из сумки ноутбук. Пока он с ним возился, Эрен осмотрел место, куда его притащил этот ненормальный. Коморка, больше на мини-склад похоже. На пробу парень потер руки, но веревка только сильнее впилась в кожу. Ног же он практически не чувствовал. Вероятно, это побочный эффект вколотого ранее снотворного. Фактически, остается только одно — тянуть время и ждать подмогу. Ждать Зика. — А теперь, Эрен, мы посмотрим кино. Думаешь, только Симона с зеленого канала снимала репортажики? Нет, у меня на родине тоже снимали. Прямо покадрово и без цензуры. Сейчас посмотрим. Средней паршивости картинка (явно любительская съемка, не специальный военкор, а обычный человек с дешевой камерой снимал). Молодой мужчина с повязкой на глазу и в шляпе отстреливался от марейцев. Что же, война это война. — Это Карлос. Я нашел его в глуши, вся его семья была убита. Он был мне как сын. Эрену показалось, или в глазах Ниго застыли слезы? Что-то здесь не так. — Опасность всегда звала его… — продолжал латаниец, смотря, как Карлос отстреливается от солдат в белой форме. Сердце Эрена пропустило удар, когда он увидел среди солдат Зика. Тот был таким знакомым и в то же время незнакомым вовсе. Он был прекрасен. В этой запачканной белой форме, со следами крови на лице и обрезом в руках. Стекла на очках треснули. Было похоже, что он просто отстреливается наугад. С учетом дыма и палящего солнца, это было неудивительно. Выстрел. Одноглазый парниша падает замертво. — О, вижу, ты не заметил. Повторим. Повтор. Еще повтор. Ниго буквально покадрово демонстрирует то, что Эрен и с первого раза увидел. Зик стреляет из обреза. Пуля рикошетит от металлического корпуса поваленного автомобиля. Парень падает замертво. Выстрел. Рикошет. Труп. Выстрел. Рикошет. Труп. Эрен хихикнул. Во всей этой какофонии звуков и сменяющихся в эпилептическом припадке кадрах Эрен осознавал одно. Зик прекрасен. Его Зик прекрасен. Он прекрасен любым. Он совершенен везде: на кухне, готовящий новое блюдо и подпевающий любовным излияниям очередной латанийки, за работой во время перевода необходимых документов или романов разной степени ценности, во сне, когда прижимает к себе Эрена, цепляясь за брата как за спасительную соломинку. Он прекрасен на этой душной, пропитавшейся кровью земле. Зик — самое совершенное создание этого мира. Как же прекрасно, что он будет жить в нем дальше, хотя мир того не стоит. Никто и ничто в этом мире и мизинца Зика не стоит. За размышлениями о брате Эрен не сразу понял, что Ниго что-то говорил ему. — Так что, как видишь, Карлоса убил он. Шальная пуля. Но они все шальные. Они пришли разрушать, и твой брат в том числе. Я сделаю кое-что, чтобы даже твой труп напоминал ему о Карлосе. Вытащив из-за пояса ножик, он без предупреждений вонзил его Эрену в правый глаз. — У Карлоса тоже не было правого глаза. И у тебя теперь его нет. Когда Зик найдет твой хладный труп, он будет вспоминать о Карлосе, думать о том, что это расплата. Я даже момент вашего последнего прощания оскверню. Чтобы он понял, из-за чего потерял брата. Из-за какого поступка позволил тебя погубить. Эрен стиснул зубы, чтобы не заорать от боли. Карлос, Карлос… одноглазый Карлос, который так дорог Ниго, даже мертвый. Дорог настолько, что тот подключил все ресурсы для поиска архивных видеозаписей для выслеживания Зика и его контактов. Эрена как будто осенило. Осознав все, подросток расхохотался. — Что ты ржешь, сученыш? Эрен поднял взгляд на похитителя. — Месть за мальчика? За, как ты сказал? Того, кто был тебе «как сын»? Знаешь, а я не верю. — Чему не веришь? — Как сын, как же. Ниго, ты бы себя видел, ты бы себя слышал. Ты любил его, да? Хотел его? — Эрен гаденько ухмыльнулся, облизнув губы. С мужчины как будто спал его пафосный флер. Подросток возликовал. Он попал в точку! — Это же не месть за убийство, да? Пуля-то шальная, а пацана на поле боя никто не гнал. Зик наблюдательный. — Заткнись... О нет. Эрен напоследок как следует подгадит в душу этому кретину, отчего-то решившему, что ему сам черт не брат. — Зик очень умный. Он не мог не видеть твоей порочной страсти, правда, Ниго? Это же охота не на убийцу, а на свидетеля? Убираешь тех, кому он мог рассказать? Эрен расхохотался и запел ту песню, что в последнее время часто играла у Зика в комнате. — Será la flor, de un guerrillero, Muerto por la libertad. Ниго, я же все понимаю. Рыбак рыбака видит издалека. Ниго, я знаю, что это за чувства, столь чистые и одновременно порочные, такие, что сам удивляешься, откуда они произросли. Ниго зарычал и замахнулся битой, но не успел нанести удар — в комнату ворвались вооруженные люди и мгновенно его скрутили. Эрен ухмылялся. Он угадал! Угадал! Зик будет им гордиться, обязательно будет. Зик поймет, какой же у него умный брат. Какой сообразительный. В предвкушении будущих побед, Эрен запрокинул голову и расхохотался. Глазница почти не болела.***
Зик подъехал по адресу, который прислал Эрвин, и помог Мари с ребенком выйти из авто. Вокруг здания уже стояли полицейские машины и карета скорой помощи. Вооруженные бойцы ждали у металлической двери. Майк Закариас помахал ему рукой. На подходе к нему Зика перехватил Найл. — Вы спасли нашу жену и ребенка! Послушайте, если что-то понадобится, мы к вашим услугам, мы всегда к вашим услугам, — мужчина горячо пожимал ему руку. Зик кивнул, краем глаза замечая, как Эрвин успокаивает завернутую в плед Мари, пока Леви укачивал мальчика. Наконец, в рации Майка послышалось: «Мы на месте шеф… тут… тут двое, они ранены». — Выводите всех! Сейчас носилки будут. Врачи на месте. Зику казалось, что его мир уходит из-под ног. Не смог, не защитил, не уберег. Наконец силовики вывели скрученного Ниго, гневно зыркнувшего на Зика, и затолкали в автомобиль. Тот был сам на себя не похож. Йегер помнил веселого крепкого фермера в типично деревенском комбинезоне. Но этот Ниго был другим — отощавшим, но более суровым. С таким тяжелым, жестоким взглядом. Впрочем, Латания катком проехалась по всем. Выжгла что-то в душе. У кого-то немного, у кого-то — все. Один из бойцов, наконец, вывел Эрена. Живого. Родного. И искалеченного. Зик бросился к брату и обнял его. Казалось, мир замер. Он оказался в безвоздушном пространстве, где был лишь он и его грех. Его величайший грех. Эрен живой. Но он пострадал. Он был вынужден терпеть издевательства этого свихнувшегося латанийца только потому, что брат не успел. Потому что проявил мягкость к женщине с ребенком. Эрен лишился глаза, потому что Зик облажался. «Гриша, надеюсь, ты доволен? Смотри, Гриша, радуйся. Будь ты проклят», — мысленно воззвал к своему биологическому отцу Зик. — Эрен, мальчик мой! Что случилось? Что произошло, Эрен? Младший Йегер растянул губы в улыбке, которая заставила Зика застыть в ужасе. — Все в порядке, Зик. Теперь все в порядке, братец. Поехали домой? — Какой домой, тебе в больницу надо, — Зик погладил брата по лицу, утирая кровь от расплюснутого глаза. Эрен с энтузиазмом закивал. — Ты же приготовишь тако потом? Выпьем текилы? Зик прошибло холодным потом. Какой тако? Какая к чертям текила? Эрен ненормально улыбался, казалось, ему вообще было плевать на то, что его похитили, искалечили! А он о латанийской еде… — Все будет в порядке! Меня зашьют в больнице, а потом мы поедим тако! И станцуем танго, будто в ожидании женщины с пониженной социальной ответственностью, — хихикнул парень. Старший даже не знал, что ему ответить, как отреагировать. Улыбка Эрена казалась оскалом волка-шакала, коих было сотни на латанийских полях. Они просто пожирали трупы, раненых. Всех. В зияющем отверстии пустой, окровавленной глазницы отражались огни пылающих шахт Ла Сьедад Дивины и пылали взорванные здания. Дым, огонь и… Не очковая змея. Посреди этого кошмара, наконец настигнувшего его, стоял он, Эрен. Брат прижался к его щеке и прошептал на ухо. — Esclavo sin poder ni voluntad [1], Зик. Мы не такие с тобой. Последнее, что помнил Зик, прежде чем свалился без сознания на асфальт, — горячечный, безумный шепот. Абсолютно чужой и не человеческий. Эрен присел рядом, терпеливо дожидаясь врачей и не обращая внимания на ноющую боль в глазнице. — Зик, слышишь меня? Я песенку выучил. Я тебе спою. Será la flor, de un guerrillero, O bella ciao, bella ciao, bella ciao, ciao, ciao. Será la flor, de un guerrillero, Muerto por la libertad. [2] [1] Esclavo sin poder ni voluntad (исп.) — Раб без власти и без воли. [2] Песня Bella, ciao! (Прощай, красавица!) на испанском. Исполнялась участниками итальянского сопротивления в 1940-х годах. https://es.lyrsense.com/boikot/bella_ciao https://www.youtube.com/watch?v=t0C2LmX41HU