***
Ла Сьедад Дивина прекрасна всегда. Даже когда с нее сорвали одежду, содрали кожу и подожгли. Она будет стоять на коленях и взирать с ненавистью. И она не покорится. Когда-то Зик слышал, что ива гнется, но не ломается. Вот этот стратегически ключевой город Латании подобен иве. Ну или стали. Сталь тоже гнется, но не ломается. А есть чугун — он хрупкий, он крошится, вот только его не согнуть. Ла Сьедад Дивина — это такая стальная ива. Ее можно прогнуть, поработить, но она все равно будет смотреть с пылающей ненавистью, переруби ей ноги — ляжет и будет рычать, но никогда не согласится с тобой. Она стояла перед ним на коленях. Освежеванная, сгоревшая, но непокорная. Зик сглотнул. — Ella es una esclava sin poder ni voluntad, — прошептала ему на ухо призрачная темная сущность. Сущность прошла сквозь освежеванную персонификацию Ла Сьедад Дивины и приняла черты брата. — Зик, я ведь прав? Его трясли. — Он там живой? Походу сдох, — раздался противный, но знакомый твердый голос. Зик открыл глаза. Пробуждение было тяжелым, как от похмелья. Над ним склонилась Мари Смит, неподалеку стоял Леви. — Как хорошо, что вы проснулись, Зик! — Эрвин уселся на кровать. — Вы хорошо себя чувствуете? Йегер присел на кровати и принял протянутый Найлом стакан. — Мы вас так и не поблагодарили как следует. Зик покачал головой. — Не стоит того. Я просто поступил по-человечески. — Рискуя своим братом, — сказала Мари, поджав губы. — Который, оказывается, следил за мной. — Женщина хмыкнула и показала сжатые в ладони жучки. — Нашла у себя в кабинете сразу после визита Эрена. Шпион из него такой себе. Я не сержусь и не стала докладывать руководству, но хотелось бы узнать, что случилось. Йегер откашлялся. — У издания «Имя Розы», где Эрен проходит практику, появилась информация, что из вашей больницы кто-то крадет наркотики и распространяет на черном рынке. А еще Эрен подслушал ваш с Леви… разговор о каких-то делах с семьей Тайбер. В палате стало будто на несколько градусов холоднее. Леви как бы невзначай достал из кармана складной нож и начал чистить ногти. Из всех четверых тот выглядел наиболее устрашающим, хоть и ростом метр с кепкой. — Наркотики, ха? — Мари нервно закурила сигариллу. — Тебе не стоит… — отозвался Леви. — Подай на меня в суд! — огрызнулась женщина. — То есть, он решил, что я замешана в краже наркотиков? Ну, мне их проще было бы достать из других источников, да и на деньги мы не жалуемся. Скорее всего кто-то из младшего медперсонала вступил в сговор с бухгалтерией. Ладно. Чтоб не было недомолвок, да и мы действительно по гроб жизни обязаны вам, Зик… Наши дела с семьей Тайбер касаются… они касаются... — Мари всхлипнула, вжимаясь в грудь подошедшего к ней Найла. Эрвин резко встал с койки. — Они касаются моего сына, Карсона. У него редкое заболевание, передающееся по наследству. По мужской линии. Оно было у моего прадеда, и то проявило себя в преклонном возрасте. Ни у деда, ни у отца, ни у меня оно не проявилось. Не существует адекватного лечения. С таким ранним развитием болезни Карсон бы и нескольких лет не прожил. Но в определенный момент на меня вышел Вилли Тайбер и предложил помощь. Он спонсирует ряд медицинских исследований, и они могли подогнать лекарство раньше, чем оно поступит на рынок. Не бесплатно, конечно. Им была нужна кое-какая информация, которой мы с Найлом в силу связей и работы располагаем, да и трупы с конкретной причиной смерти. Не знаю, почему не проще было их в Маре доставать. Мне все равно, на самом деле. Это спасло моего сына. — А… он точно ваш сын? Смит хмыкнул. — Понимаю, на что вы намекаете. Я сделал тест на отцовство, Карсон мой сын. — И Кушель тоже ваш ребенок? — уже из чистого любопытства поинтересовался Зик. Эрвин покачал головой. — Биологически нет. Там тест отрицательный. Отец — Найл или Леви. У двойняшек редко, но такое случается. Это и неважно. Карсон и Кушель — наши дети. Уильям, или (как он просил называть себя) Вилли, Тайбер мог с первого взгляда показаться простачком, но Эрвина было не обдурить. Он решил пойти на встречу с ним один, попросив Найла подстраховать неподалеку, если будет подан тревожный знак. — Я сам отец пятерых детей, — сказал Тайбер, закуривая сигару, — я прекрасно понимаю вашу боль, боль вашей жены и ваших… мужей. Боль любого родителя — это вероятность пережить своего ребенка. Эрвин хмыкнул. С места в карьер. — Болезнь редкая, — Вилли обвел пальцем ободок фужера с вином, — малоизученная. Официально. Неофициально все давно известно и даже разработано лекарство. Я лично вкладывался во все исследования. И с лекарством, и с врачами я могу вам помочь. — Не бесплатно, разумеется? — Разумеется. Эрвин вздохнул и налил себе виски. Вечер обещал быть очень долгим. — Помимо перечисленного, Вилли просил достать записи Гриши, касаемые ряда случаев из его врачебной практики, — сказала женщина. — Увы, моих врачебных компетенций недостаточно, чтобы отследить закономерность. — То есть, вы еще отдали Тайберам какие-то записи моего отца, не оповестив ни меня, ни Эрена? Найл с Леви рассмеялись. Эрвин хмыкнул. — Мистер Йегер, вы вроде умный человек, а такие элементарные вещи не понимаете. — Мари сжала губы. — Речь шла о жизни нашего сына. О жизни ребенка, которого я девять месяцев носила, которого рожала, о котором мы заботимся. Которого любим. Да я бы не только записи Гриши Йегера Вилли отдала, я бы продала все местные секреты, если таковые потребовались бы. Отдала бы любые деньги, свою бы жизнь отдала. Эрвин подошел к жене и, приобняв, поцеловал в висок. — Вы же меня понимаете? Разве бы вы не сделали то же самое для Эрена? Что вообще значат закон и чужие секреты, когда речь о жизни дорогих тебе людей? Зик потер глаза. Он был возмущен и рассержен, но боль женщины, боль матери, отзывалась в нем скулежом раненого зверя, пойманного в капкан. — Мы вам отдадим копии. Простите, оригиналы у Вилли, и у меня нет возможности забрать их, — замявшись откликнулся Эрвин. Остальные только кивнули. Йегер кивнул и решил сменить тему. — Мне кажется, Эрену нужна помощь. Возможно порекомендуете кого? Кто специализируется на ПТСР? Или подобных эпизодах? Мари задумалась. — Так… Надо подумать… — Так этот же, который Кенни башку лечил? — сказал Леви. — Точно! Какой ты молодец. — Мари чмокнула его в щеку. — Есть у меня знакомый психиатр. Правда, сто лет с ним не общалась, но он наблюдал дядю Леви после того, как тот за ним по всему округу Мария с ружьем бегал. Так… — Мари начала листать записную книжку. — Вот. Зик посмотрел на указанный номер. Имя ему тоже ни о чем не сказало. Какой-то мистер Леонхарт. — Он бывший военный, после ухода со службы получил образование психиатра. Специализируется на травмах в результате боевых действий и лечении разного рода эпизодов насилия. У него, кстати, дочка чуть старше Эрена. Может познакомите? Отвлечется заодно. — Мари подмигнула. Леви прокашлялся. — Энни — отмороженная психопатка. Не слушай Мари, Йегер. Иногда она любит наблюдать за токсичными отношениями. Хобби такое. — Что значит «иногда»? Зик переписал номер и протянул Мари записную книжку.***
Эрен повертел в руках таблетки и с силой сжал их. Будут они его пичкать еще, как же. Таблетки раскрошились, и парень выбросил их в форточку. Раздался стук. Это Зик. Это Наверняка Зик. — Да-да, входите, — громко сказал Эрен, надеясь, что брат его услышал. Впрочем, его ждало разочарование — в палату зашли Микаса с Армином. От Эрена не ускользнул тот факт, что друзья держались за руки. — Так… вы, получается?.. Микаса покраснела и сжала губы. Армин начал объяснять, по-видимому, тщательно подбирая слова. — Мы решили встречаться. Уже два месяца. Прости, что не сказали… Просто ты в последнее время отдалялся, но мы все понимаем! В общем… — Мы заметно сблизились за последние полгода, поняли, что отлично друг друга понимаем и хотим быть вместе дальше, — закончила Микаса, резко сжав руку своего парня. Эрен расплылся в улыбке и кивнул. — Я рад, что ты наконец сняла шарф. Вы отлично смотритесь. Микаса кивнула. — Мы тут принесли тебе кое-что. Тут фрукты, протеиновые батончики, еще дедушка передал тебе смесь трав, это для снятия фантомных болей… — Армин пересел на кровать, передавая Эрену пакет. — Спасибо! — Эрен принялся чистить апельсин. — А известно, что это за тип, который тебя похитил? — Микаса налила чай из термоса в стакан и протянула Эрену. Подросток пожал плечами. — В душе не ебу, что за тип, какой-то мутный. У него старый зуб на Зика. Но это бред. Война это война. — Н-да… Эрен вскинулся. — А вы, кстати, не в курсе, где Зик? Микаса задумалась. — Я видела своего родственничка с семьей в палате, где он должен быть. Но я бы не решилась что-то выпытывать у Леви, у него какие-то обиды на моего папу. — Девушка пожала плечами. — Ниго говорил, что похитил Мари с ребенком и дал координаты места Зику. Аккерман задумалась. Эрену бы стоило быть внимательнее. Конечно, нельзя сказать, что он был рассеянным, но периодически витал в облаках. Она даже одернула себя, когда в голове предательски проскользнула мысль о том, что из-за своей невнимательности Эрен угодил в заварушку с этим Ниго. — Какой-то кошмар, — пробормотал Армин. — Эрен, я хотел тут кое-что обсудить с твоим братом. — Я весь внимание, — раздалось со стороны двери. Эрен вскочил и радостно обнял Зика. Живой. Уставший и нервный, но он в порядке. Они оба в порядке. Они придут домой, созвонятся с Диной, а потом приготовят что-нибудь. — Мы же пойдем домой? — спросил Эрен, вцепившись в брата. — Конечно. — Зик погладил его по голове и приобнял. — Так какой вопрос, Армин? Блондин прокашлялся. — Вы же переводили книгу Кармен Лафорет «Ничто»? Она стала бестселлером в магазине дедушки. Зик кивнул. — Я. И я рад, что ее раскупили. Книги Кармен были на редкость хороши. И он был счастлив, что в Маре будут читать не только о любовных страстях Хуаниты и Педро. — Вы же знакомы с ней лично? Я искал в интернете. — Да. Специфическая женщина, но очень интересная. Эрен тем временем сжал его сильнее. — Просто я подумал, может вы могли бы пригласить ее? В книжном устроили бы литературный вечер, задали бы вопросы, пообщались… Любопытно. — Ничего не обещаю, но могу попробовать.***
Эрен улегся Зику на колени. Брат бессистемно гладил его волосы. Они наконец-то дома. Нет больше выводящего из себя больничного запаха, нет психопата Ниго, нет назойливого брюзжания Микасы и Армина. Есть только он и Зик. И большего ему не надо. — Хочешь, я тебе спою? — спросил младший. Зик только кивнул. Устами Эрена зазвучала старенькая и простая песня. Знал ли брат, о чем она? El amor está frente a mi puerta, Quiere entrar y ve que está entre abierta. El amor no sabe de esperar, No suele ni avisar Y entra. El amor me enreda en aventuras, Y por el comienzo a hacer locuras. El amor está dentro de mí, Me ha puesto frente a ti. Y ahora… Зик слышал только хриплый голос брата — слишком жесткий, как будто прокуренный. Романтичная исповедь молоденькой девушки в устах Эрена звучала жутко и одновременно успокаивающе.***
Dejame que te hable tambien con tu silencio claro como una lampara, simple como un anillo. Eres como la noche, callada y constelada. Tu silencio es de estrella, tan lejano y sencillo. Me gustas cuando callas porque estas como ausente. Distante y dolorosa como si hubieras muerto. Una palabra entonces, una sonrisa bastan. Y estoy alegre, alegre de que no sea cierto. — Нихера не понял. Мне от твоих стишочков ни холодно, ни жарко. — Закариас зевнул, пододвинув Ниго стаканчик с кофе. Латаниец усмехнулся. — Да мне насрать, что там у тебя с температурным режимом. Карлос любил эти стихи. Карлос напевал их, подобно песне. Закариас покачал головой. С Ниго каши не сваришь, но дело было необходимо распутать. Как оказалось, латаниец был замешан в смерти одного человека на континенте, у которого в свою очередь были связи в верхах. Если на Парадизе не смогут за несколько предоставленных им дней распутать этот клубок, прибудут федералы и заберут это дело. Им удалось оставить у себя Ниго только по одной причине — Смит и Доук смогли получить доказательства причастности Ниго к похищению жены, а также к убийствам в Стохессе. Даже орудие нашлось на том складе, где латаниец держал Йегера, — бейсбольная бита, обернутая колючей проволокой. Он даже кличку ей дал — «Люсиль». Обхохочешься. Впрочем, за Ниго наблюдать было интересно. Хоть какое-то веселье в этом царстве снов. — Хоть знаешь, кто я такой? — Угу. Ниго Веласкес. Родился в Уругвае, Латания. Бывший школьный учитель, позднее — фермер. Имел жену, умершую от рака. С началом гражданской войны принимал участие в боевых действиях на стороне Эрнесто Боливара. После подписания мирного договора покинул Латанию и перебрался в Маре. — Я спаситель. Закариас со стоном опустил голову на стол и нервно засмеялся. Скучно не будет.