Ранение любовью

Через несколько минут подъезжает черная машина с номерами КТЦ, Олеся безэмоционально загружает автоматы в багажник и устало падает на заднее сидение. Девушка замечает дрожь в теле, даже не от осеннего холода — в машине хороший обогрев, и не потому, что около десяти минут была на холодном ветре без куртки — руки дрожат, виной тому произошедшее несколько часов назад. Едва машина заезжает на подземную парковку контртеррористического центра, Олеся выходит и тихо движется к двери. Тихо, молча, безэмоционально, как будто ее и не существует, как будто все чувства она вылила, когда держала раненого Васю на коленях, когда ждала конец этой проклятой операции. Нерпы встречали девушку грустно, поддерживали, кидали несколько фраз типа «ты не виновата, всё хорошо», но это несильно помогало. Олеся как пришла, села на металлическую скамейку в комнате отдыха, расстегнула куртку, но не сняла — это всё, на что ее хватило. Она просто смотрела в стену напротив, но видела вновь и вновь картинки из памяти, а сердце всё сильней наливается кровью, всё сильней болит и медленней стучит. Сначала домой уходит Дана, напоследок обняв Олесю, потом и Опер к семье, а следом и Тигр. Последним уходит Бизон, грустно помотав головой в сторону девушки — всё так же сидит, а точнее уже лежит от бессилия. За окнами стемнело, лишь фонари тускло освещают почти каждый метр осенней улицы, а рыжие листья с деревьев падают, украшая обочины загруженных дорог. К Олесе заходит Рита, наверное, обходящая перед ночной сменой КТЦ. Она почти неслышно подходит к девушке, присаживаясь рядом. Или это просто Ума игнорирует любые звуки? Кошкина нежно гладит Олесю по голове, а та, если честно, уже не напоминает недавно шутившую и смеющуюся Уманову — лишь полужтивое создание.       — Он же в бронике был… — еле слышно прошептала девушка.       — Мы сделали экспертизу, пуля бронебойная была, видимо из специального оборудования стреляли, — Багира остановилась, задумавшись. — Там должен был приехать бронированный автобус с каким-то оружием, а снайпер ждал его. Ну, а вместо оружия там появились вы, — Багира выдохнула. — Но это уже не наше дело, им занимается другое подразделение.       — Рита, а можно отпуск взять? — хриплым голосом выдавливает из себя Олеся.       — Конечно можно, моя девочка, — шепчет Багира. — Езжай домой. Тебя увезут. Ума покорно встаёт со скамейки, чуть пошатнувшись, и выходит из КТЦ. Багира лишь прерывисто вздыхает. Наверное, Олесе гораздо хуже, чем Кошкиной. Рита давно заметила, как Ионов прикипел к девушке, особенно после ее перевода в Нерпы. Да и сама Ума была рада такому, но пыталась держаться на расстоянии. Пыталась.

***

Далеко не пустая квартира, но всё же неуютная, встретила девушку прохладой и звонкой тишиной, лишь ветер глухо завывал в открытое окно. Ума, не разуваясь, прошла в глубь одной из двух комнат и закрыла его, но отойти не смогла. То ли не было сил, то ли не было желания, а может и всё сразу. Она скатилась по стене и обняла колени. Холодный пол придавал большего неуюта, но тонкая труба батареи рядом почти что согревала. Почти. Олеся обвила ее холодной ладонью, почувствовала обжигающее тепло и через несколько мгновений отдернула. Пальцы всё ещё горели и в голове всплыли слова Васи «куплю тебе варежки и к куртке привяжу, а то руки постоянно как ледышки». Девушка грустно улыбнулась. Другой рукой Олеся дотянулась до почти севшего мобильного и набрала номер больницы.       — Здравствуйте, городская больница, чем могу помочь? — раздался милый голосок девушки.       — Здравствуйте, скажите пожалуйста, как состояние Ионова, он сегодня к вам поступил? — еле подбирая слова, прохрипела Ума.       — Состояние не изменилось пока, но все будет хорошо, — чуть помолчав, ответила дежурная и сбросила вызов. Телефон последний раз пропищал о низком заряде батареи и отключился. Снова наступила тишина. Олеся встала на ноги, бросив с силой мобильный на кровать, но он, кажется, улетел дальше, и прошла в ванную, по пути сбросив куртку на пол. Холодная вода зажурчала из крана и девушка, набрав ее в ладони, умылась. Тушь уже не течет — смылась ещё от слез, а потом Дана ее заботливо вытерла. По рукам и шее пошли мурашки, а капли с подбородка капали на футболку. Ума выходит из ванной и тут же падает на диван, натянув на себя плед. Глаза слипаются от выплаканных слез, потраченных нервов, всего произошедшего, однако уснуть не получалось — снова он перед глазами, его ранение и кровь, бежавшая сквозь дыру в бронежилете и слова врача «в коме». Но усталость взяла свое и Олеся заснула в одежде, хотя ей было на это всё равно.

***

Утро началось необычно поздно — в 12 часов дня. Вставать в это время не в правилах Олеси — всегда будильник на 7 и на работу, но раз телефон где-то в квартире в выключенном состоянии, значит и назойливой трели нет. По какой-то причине болит голова, а глаза было сложно разомкнуть, но девушка всё же встает и подходит к окну, в которое ярко светило солнце. Градусник показывал 15 градусов выше нуля, значит день и не такой плохой, и Ума бы даже улыбнулась если бы не воспоминание о Васи. А ещё ее как будто убили. Нет, не тело, не физически. Морально. Будто нет внутри никаких чувств, а мир стал серым и скучным. Без красок, без эмоций. Просто существование. Такое у нее впервые. И знаете, даже боли не чувствуется. Девушка доходит до кухни и открывает холодильник. Пусто. Зачем там еда, если кормят и в КТЦ. Но вчера она отказалась от ужина, точнее проигнорировала приглашение, а сегодня желудок уже требовал еды, поэтому Олеся переоделась и вышла на улицу, накинув капюшон черной толстовки. Как будто не хотелось показываться этому миру вообще. Ей было стыдно…? Если так, то да. Она виновата в его ранении. Она себя винила, хотя все говорили обратное. И Опер, и Бизон, и Дана, и Тигр, и Багира. Вот с Батей и Приговым она ещё и не говорила, да и нет желания — смотреть им в глаза. Она виновата. Лишь мысли о таком забираются в голову, Ума уже сжимает кулаки, а внутри снова ураган из ненависти, хотя она ничего другого и не чувствует. Девушка больно кусает губу, но тут же чувствует металлический вкус крови на языке. Черт. Домой она возвращается вечером. Уйти утром, а вернуться, когда солнце сядет? — Легко. Но прогулка по району, пробежка, пару подтягиваний на спортплощадке не сильно помогли, спасли и успокоили. Ума высыпает из пакета упаковку жутко вредных чипс, большую пачку мороженого, которое ела последний раз… с Котом, а в морозилку отправляет купленные наугад пельмени. Сытно и быстро. Олеся остаётся всё так же в джинсах и толстовке, кутается в одеяло и включает телевизор, который звучит скорее фоном, чем развлечением. Кусая жутко холодное мороженое, девушка смотрит в окно, за которым уже загораются жёлтые фонари, торопятся куда-то люди, бесконечно ездят машины. Сколько времени прошло, Олеся не знает, на часы не смотрела, да и желания не было. Вот так, не проживая каждый день, а просто существуя, прошла неделя. Олеся находилась только в главной комнате квартиры, а спальню не заходила, почему, сама не знает. Не хотелось, что-ли… Значит, и телефон не доставала, да и не было нужды. Она в отпуске, никаких заданий, а если кому что-то надо — адрес знают. За все дни девушка ничего толком не ела, что было необычно, чтобы хоть как-то развеяться, ходила на тренировочные площадки — форму терять нельзя, но мир все также не имел красок, а улыбка в течении всего времени не появлялась. В больницу Олеся не звонила — боялась получить отрицательный ответ, но сердце кололо. Без Васи было определено хуже. Одиноко. Не хватало его поддержки, улыбки, верного плеча и обниманий. Не хватало его.