***
Заксен закрыл за собой дверь, я снова осталась здесь в одиночестве. Меня удивило то, что он не остался наблюдать за моими муками. И еще после всех издевок он сказал: «Заканчивай и выходи». Можно ли воспринимать эти слова как то, что он верит, что у меня получится? И остальные высказывания, признающие мою силу… Или мне кажется? «Не глупи. Не забывай о том, сколько всего он говорил помимо этого. Я пытаюсь уравновесить гору и перо. Слишком много думаю». Его странное поведение вызывает много вопросов, я наверняка неосознанно зацепилась за его мимолетную доброту и воспринимаю все неправильно. Я осторожно встала со скользкого пола. Полотенце, которым я была укрыта, теперь испачкано, а по моей ноге пробежала тонкая красная капля, оставляя яркий след на своем пути. И не только по ноге… В таком отвратном виде в личной душевой Бранденбурга я чувствовала себя мерзко и неправильно, будто глупая мышка, заблудшая в дом матерого сытого кота. Впустив ее в свое убежище, он смотрит на нее из темноты яркими зелеными глазищами и хищно облизывается, пока она спокойно бегает под боком, думая, что уже совсем не нужна ему. Но еще немного и у хищника разыграется аппетит, а маленькая мышка обречена… Возможно, я в том же положении. Может быть, меня тоже съедят. Но это будет потом, а пока нужно справиться с другим… Я стояла под висящим на держателе душем и готовилась к новой борьбе. Сняв шланг со стены, решила начать с простого: как могла вымыла тело подготовленным мылом. Я не уверена, можно ли мне брать его мочалку, поэтому решила не делать этого. Избавившись от неприятного запаха и красных пятен, я присела на пол, облокотилась о стену и аккуратно направила поток воды на голову, стараясь не дать ему попасть в глаза и нос. Все же будет хорошо, если вода не зальет мое лицо, верно? Вроде, да. Голова начала кружиться, но в остальном все нормально, я могу держаться. У меня все получается. Натирая голову шампунем, я думала, как же все-таки странно заполучить страх мытья головы. Не думала, что у тех ужасных пыток будет настолько необычный эффект. Я чувствовала себя достаточно сильной, сумев пережить заготовленные Заксеном терзания, но подсознание, видимо, ничего не забывает. Придется перевоспитывать. Когда я закончила, вытираться пришлось чистыми участками уже мокрого полотенца, потому что другого не было. Я использовала подготовленные Заксеном вещи и прибрала за собой испачканный пол. Решив, что оставлять грязное полотенце в таком виде очень уж неловко, застирала его и повесила на привинченную к стене длинную вешалку. Я старалась меньше думать о том, что произошло в этот вечер. Мое положение, вид, запах, поступок Заксена – все кричало об абсурдности ситуации. Ее настолько тяжело переварить, что я предпочту вовсе не думать обо всем этом, чем буду рассматривать каждую деталь со всех сторон. Может быть, уже в темнице, когда мыслям будет не за что зацепиться, я уже никуда не денусь от сегодняшних событий, но пока что буду всеми силами держать их от себя на расстоянии. Когда я вышла, первое, что бросилось в глаза, это Заксен: он отложил мешающиеся мечи, поменял штаны и рубашку формы на повседневные и сменил сапоги на более удобные и легкие туфли. Передо мной стоял уже не Заксен Бранденбург, командир Гончих, а высокий, хорошо сложенный мужчина средних лет в черной рубашке с расстегнутым воротником и слегка растрепавшимися влажными волосами. Возможно, я все-таки ударилась головой, но в этот момент Заксен показался мне до неприличия красивым. Его взгляд, направленный на меня, так же остер и холоден, брови слегка сведены, а губы собраны в тонкую нить, готовую в любой момент расплыться в кривой ухмылке. Мне никогда не нравилось это выражение его лица, обычно оно таило готовность смениться маской ярости и быстрым смертельным нападением. Но не сегодня. Вся его фигура источала спокойную мощную силу и, самое главное, совершенно не чувствовалось исходящей от него обычно опасности. Он стоял у окна и неспешно затягивался горькой сигаретой. Для меня совершенно несвойственно любоваться красотой людей, тем более мужчин, тем более врагов… Наверное, всему виной сегодняшние события, все эти потрясения совершенно обескуражили меня. Я не совсем понимаю, как мне сейчас относиться к этому человеку. Он мне враг? Друг? Нет, точно не друг, но конкретно в этот момент и не враг, наверное. Интересно, почему он на самом деле помог мне. Сбивает с толку, пока готовит новые истязания или мне повезло увидеть его в хорошем настроении? Я совсем не понимаю, что мне сейчас делать, как себя вести. Чтобы отвлечься от этих путаных мыслей, я бегло осмотрела кабинет и про себя отметила, что он гораздо проще, чем ожидалось от командира Гончих: пара заполненных книгами и папками шкафов, рабочий стол из темного дерева, небольшой светло-коричневый диван, низкий столик, тумба и ковер. Ничего лишнего: ни украшений, ни картин. Только часы, пепельница, держатель для ручек и полка с мечами. Невольно напомнило мою собственную комнату. Наверняка и спальня так же проста, как моя. Я заметила, что Заксен все это время молча смотрел на меня и уже докуривал сигарету. Он затянулся в последний раз и втер окурок в пепельницу на столе. – Чему ты улыбаешься? – спросил он, направившись ко мне. – О… ну… – меня поймали, неудобно. – Просто вспомнился дом. Точнее, моя комната. Такая же простая, как эта. Если говорить о кабинете командира, я ожидала увидеть больше предметов, говорящих о статусе. А тут… Место обычного служащего. – Это сугубо мое пространство, оно выстроено по удобству, а не по красоте, – невозмутимо ответил он. – К тому же настоящий предводитель показывает свое положение действиями, а не побрякушками. Меня передернуло от этих слов, я тут же вспомнила, какие у него методы. – Лучше бы действительно декорацией, чем мечом и кровью. – Не неси чуши, – раздраженно ответил он. – Власть требует жертв, чтобы ее заполучить, и силы, чтобы удержать. Иначе никак. – Возможно. Но не так много, как ты пытаешься показать. Правитель Либералитаса тому доказательство. Эльткрид не кромсает людей направо и налево, не подавляет своих подчиненных. – А ты спелась с Валентином? – оскалился Бранденбург. – Может тебя и покорил правитель Либералитаса, но ты забываешь, что в убежище я стою над уголовниками и некоторыми их невольными жертвами. Обе стороны обозлены и недовольны ситуацией. Сдержать их пыл может только сильный правитель, иначе начнутся беспорядки, жертв будет много с обеих сторон. – Я не верю в твои слова, Заксен, – покачала я головой. – Я по своему опыту знаю, что многие хотят мира и спокойствия, они всего лишь хотят жить. Есть негодяи, но велико число и тех, кого осудили за безобидное для других преступление. Любовь, например. – О…Ты уже начала оправдывать преступников, Тистелла? – меня словно поразило молнией, когда услышала свою фамилию из его уст. – Где твое хваленое чувство справедливости? – Оно всегда со мной, – твердо сказала я, уводя мысли от глупых переживаний. – Преступление есть преступление, это правда, но конкретно этот случай не несет для других ничего плохого, такое решение лежит лишь на плечах виновных, оно не касается ничьих других жизней. К тому же и в самом убежище, помимо всех остальных нарушений, никак не наказывается. Меня удивляет тот факт, что все говорят, будто здесь не действуют правила Верхнего мира, но небольшая стычка, кражи и насилие караются по всей строгости, как и наверху, а любовь и другие физические связи игнорируются. Значит, это не такое уж преступление? Тогда получается, что осужденные за любовь люди так же хотят счастья и спокойствия, как жители Верхнего мира. – Пха-ха-ха! Тистелла! – плечи Заксена отрывисто затряслись, он смеялся и не мог остановиться, а я совершенно не понимала, что происходит. – Ты действительно живешь в собственном зефирном мирке, где все бегают за ручку по ромашковому полю и поют баллады о справедливости! Тогда подумай о тех, кого покалечили эти люди во имя твоей хваленой любви! – спокойствие в его глазах сменилось разгорающимся злым пламенем. – Мужья убивают любовников, друзья перерезают суженым глотки, а ослепленные любовью женщины травят любимых жен. С любовью граничит кровь. – Нет… Не может быть, я никогда о таком не слышала, – его слова потрясли меня, я не могла поверить в услышанное. – Конечно, ведь ты так и не дослужилась до второго ранга, мисс полицейский, – его лицо исказила злорадная улыбка. – Я сам заполнял бумаги по подобным делам, такое случается чаще, чем ты можешь себе представить. – Тогда почему ни в одной газете не было сказано об этом? – Думаешь, Храм так просто признается в том, что их система дала сбой? Наивный ребенок. Нет, у них всегда все под контролем. Им ни к чему пробуждать лишние волнения, иначе ни авторитета, ни власти не хватит, чтобы усмирить обделенный народ. – Значит, их система несовершенна, – подумав с минуту, ответила я. – Если нигде человек не может получить желаемое, у него нет стимула беречь свое счастье. Если переписать правила, изучив мнение каждой из сторон, уделив внимание мелочам, люди смогут жить мирно. У них больше не будет причин для недовольства. – Ты и правда ничего не понимаешь, – раздраженно цыкнул он. – Людям невозможно угодить. Недовольные найдутся всегда. – Нет, если мы учтем каждую, казалось бы, незначительную деталь. – Мы? Ха-ха-ха! – он округлил глаза и снова рассмеялся. – Ты совсем потеряла связь с реальностью. Забыла, где находишься? Забыла свое положение? Забыла, с кем говоришь? – его лиловые глаза жутко сверкнули, от этого я будто очнулась и поняла, что он прав. Заксен подошел ко мне вплотную, я уже приготовилась к очередному удару, но вместо этого командир наклонился ко мне и сказал: – Что ж ты тогда не пошла в политики, по стопам своего отца, девчонка? Хотя не важно. Это вряд ли изменило бы ход событий. В конце концов, ты все так же убила бы своих родителей и оказалась здесь. Только не привлекла бы моего внимания, – усмехнулся он. Мне нечего ответить. И хоть я невиновна, он прав, все обернулось бы точно так же. Сомневаюсь, что я - цель нападавших, им что-то нужно было от отца, от политика, продолжавшего славу фамилии Тистелл. Механизм заведен и приведен в действие, он сработал без моего вмешательства, но с прямым участием. Все это странно, но факт остается фактом: я здесь, и это неизменно. – Ладно, хватит, болтовни. Давай руки. – А одежду куда? – я продемонстрировала грязную кучу в моих руках и висящий на предплечье плащ. – Кинь в угол, потом занесу в печь, – он забрал плащ и кинул его на диван. Я сделала, как он сказал, и дала ему обвязать запястья тугой веревкой. Заксен вернулся к мечам, чтобы закрепить пояс на талии. Проследив за ним взглядом, я наткнулась на папку, лежащую на тумбе. Похожа на ту, которой Заксен дразнил меня в темнице. Мне кажется, на обложке выведено мое имя, но я не уверена – она слишком далеко, а буквы немного перекрывает черное обугленное пятно. Я не успела рассмотреть получше: Заксен уже подошел ко мне и приказал идти к двери. Пока мы шли я думала, правильно ли поняла то, что видела. Мое досье и правда было так близко? Там должна быть вся информация по делу, если бы я могла изучить его, может, наткнулась бы на зацепку. Хоть что-нибудь. В любом подставном преступлении есть что-то, что выдаст настоящего виновника. В теории. У меня нет опыта в раскрытии дел, но есть твердая уверенность в том, что в папке найдется зацепка. Сейчас эти мысли не дают мне покоя. Мне хочется вырваться из рук Заксена и помчаться в комнату к той злосчастной тумбе. Хочу сорваться, но не могу. Я сейчас совершенно не в боевом состоянии и, очевидно, в слишком неудачном положении. Если справиться с обычным Гончей был хотя бы мизерный шанс, то победить Заксена для меня сейчас совершенно невозможно. Пока что лучше не дергаться. Мы вернулись в темницу, я хотела привычно повернуть за стену к своему обычному месту, но Заксен остановил меня и направил в открытую камеру. – С сегодняшнего дня ты будешь сидеть здесь. Такая же крохотная и скудная, но гораздо чище, здесь почти нет затертых кровавых брызг и пятен. – Чем обязано такой чести? – не удержалась я. – Ту камеру после тебя нужно хорошенько вычистить от грязи и вони. Но, если хочешь, я позволю тебе вернуться, – глаза командира блеснули в свете фонарей. – Нет, меня устроит и эта. – Прекрасно. В таком случае, наслаждайся, – ухмыльнулся он и закрыл дверь. Командир был готов уходить, но я остановила его внезапно возникшим вопросом: – Слушай, – я запнулась, удивленная своим несдержанным любопытством. – Эм… ты переоделся… Какой смысл переодеваться в повседневное перед сном? Да, глупо, но это действительно выглядело очень странно. На лице Заксена мелькнуло удивление, но оно быстро сменилось спокойной легкой ухмылкой. – В свой выходной я могу позволить себе ходить в чем угодно. К тому же, как говорил, сегодня я не сплю. – Даже командир имеет право на отдых, – я не задумывалась об этом, но было странно осознавать, что Заксен оставит пост и будет отдыхать. – Но тебя сложно представить лежащем на гамаке с книгой в руках. – Тогда тебе нужно воображение получше, – хмыкнул он. – Работа есть всегда, она никогда не кончается. Но ее нужно уметь оставлять хотя бы на пару дней. Ведь не просто так у начальника назначен заместитель. – И то верно… Думаю, не стоит больше задавать личных вопросов. Мы не в тех отношениях, чтобы он рассказывал мне о своих выходных, я и так удивлена, что он ответил мне без увиливаний. Вместо этого я спросила: – Заксен, сколько я должна быть здесь? – Сколько потребуется, – отрезал он. – Скверной ночи. Он развернулся и ушел. Непривычно, но в этот раз я не чувствовала к нему ни злости, ни ненависти. И причиной тому события сегодняшней ночи. Я оказалась в очень неприятном положении, но оно, на удивление, имело и положительные стороны. Во-первых, прогулка немного развеяла меня, в темнице я снова потеряла счет времени и суток, это не слишком критично в таком положении, но все же давило и угнетало, начало казаться, что время вообще не имеет хода в этом месте. Во-вторых, новая камера хоть и ненамного лучше старой, но все-таки чище, древесина не воняет кровью и гнилью, что не может не радовать. И в-третьих, Заксен… Сегодня он был спокоен, не злился и не мучил меня. Просто пришел и помог. Это было настолько поразительно, что я почти совсем забыла об осторожности. Хоть я и не могла полностью доверять ему, но сегодня чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. Это сбивало с толку. В голове столкнулись два противоречия: недоверчивая отчужденность воевала с неожиданно взявшейся беспечностью, рожденной добротой врага. Глупо было так легко доверяться ему, но все произошло само собой. Я не могла ничего с собой поделать. Я пыталась убедить себя, что Заксен решил убить мою бдительность, чтобы потом ударить с новой силой, но сюда не вписывалась моя проблема, он не мог ее предвидеть. Однако Заксен решил прийти сюда среди ночи, потому что не мог уснуть. Он хотел развлечься за мой счет. Возможно, мне просто повезло, что в этот раз он решил отказаться от пыток, а не добавить их к такой удачно подвернувшейся ситуации. Скорее всего, так и есть. Сегодня мне действительно просто повезло. … Финн обещал, что еще придет, и не соврал. Спустя некоторое время, как ушел Гончая, принесший еды, появился мой напарник. Он выглядел уставшим, но вполне довольным, было приятно наконец увидеть его. Но я снова не знала, что говорить. Раньше, когда мы были полицейскими, темы всплывали сами собой, мы выполняли работу и время от времени переговаривались о своем. Но теперь, когда он пришел только ради разговора со мной, начать беседу для меня казалось невозможным. К моему счастью, Финн первым нарушил тишину: – Ты выглядишь гораздо здоровее, чем в прошлые наши встречи в убежище, – сказал он, осмотрев меня с ног до головы. – С тобой обращаются лучше? Он не мог видеть заживающих ран, скрытых за одеждой, но, наверное, понял ситуацию по лицу, с которого постепенно сходили ссадины. – Да, вроде того. Со дня задержания со мной в этих стенах не происходило ничего болезненного. Это радует и пугает одновременно, – усмехнулась я. Финн слегка поморщился от этих слов: – Не могу смириться с тем, что тебе пришлось пережить все это. Сегодня вечером я приду за тобой и уведу отсюда. Прости, что не сделал этого раньше. – Финн, у тебя же нет полномочий делать этого, верно? Не стоит рисковать. Рано или поздно все равно выпустят, я не хочу, чтобы из-за меня у тебя появились проблемы. – Не трать силы зря, Рут. Я приду вечером и уйду только с тобой, это решенный вопрос, – его голос был низок и спокоен, он проявил упрямство, которого я раньше никогда в нем не замечала. – Что ж… Я все равно не смогу остановить тебя, находясь за решеткой. – Именно, – улыбнулся он. – Просто позволь мне помочь тебе хотя бы сейчас, когда я действительно это могу. – Ладно… Но что ты будешь делать? – Ничего особенного, возьму ключ и открою замок, – просто ответил он. – Возьмешь ключ? У кого? И как? Он ведь не лежит на полке как простая безделушка, верно? Финн немного напрягся, его лицо замерло на мгновение, но он быстро натянул непринужденную улыбку и ответил: – Не волнуйся об этом, Рут, я не собираюсь делать чего-то странного. Нет ничего сложного в том, чтобы заполучить его, нужно всего лишь следовать расписанию выдачи. Гораздо более важно, куда ты пойдешь потом? Вернешься в Либералитас? – А, нет, мне больше нельзя туда возвращаться, – я покачала головой. – Теперь я живу здесь, не слишком далеко от восточной стены. Вряд ли смогу объяснить сейчас, мой дом похож на все остальные. Я покажу тебе, когда мы выберемся. – Хорошо. Я многое хотел с тобой обсудить, но раз у тебя есть здесь дом, предпочту сделать это там. – Да, это хорошая идея. В логове врага через прутья решетки довольно сложно вести непринужденные беседы, – улыбнулась я. – Я хочу узнать, как у тебя здесь дела, что с тобой происходило все это время. Надеюсь, ты честно ответишь на мои вопросы, – не знаю, понял ли, чем вызван мой интерес, но он согласно кивнул, что меня немного успокоило. – Я еще приду за тобой вечером, но хочу отдать это сейчас, – он что-то достал из кармана штанов и протянул мне. – Это же… моя подвеска! Ее забрал Гончая. Как ты получил ее, Финн? Я взяла цепочку и повесила на шею. – Мы неплохо ладим, достаточно было убедить его, что тебе она нужнее. – Спасибо большое, – напоминание о семье и прошлой жизни… Будто часть утерянной души вернулась ко мне в этот момент. – Она очень дорога мне. Я спрятала подвеску под рубашку и снова поблагодарила Финна. – Она твоя и не должна быть ни у кого, кроме тебя, – мягко сказал Финн. – Рад, что ее удалось вернуть. И еще вот, это не так важно, но я надеюсь, тебе понравится. Финн извлек из кармана рубашки горстку маленьких блестящих разноцветных шариков. Они были теплые и слегка проминались, если надавить. Это шоколадные конфеты в фольге. – Возможно, они немного растаяли, пока донес, но вкус наверняка не пострадал. Я аккуратно держала цветную горстку и не могла сдержать улыбку. – Они совсем как те, что родители когда-то подкладывали мне на тумбочку у кровати в ночь перед днем рождения. Матушка каждый раз гладила меня по голове и желала спокойной ночи, думая, что я сплю. Но она была громче, чем ей казалось, мне приходилось каждый раз притворяться спящей. Давно затерявшиеся в потоке событий, но такие дорогие мне воспоминания бережно накрыли грудь теплой рукой, перенося мысли в забытое прошлое. – Но… тебе никогда не рассказывала… Как ты узнал? И как нашел конфеты в таком месте? – Ну… я на самом деле не знал, решил принести тебе небольшое угощение из города, где был пару дней по небольшому поручению. Хах, я волновался, понравятся ли они тебе, – он смущенно потер переносицу. – Рад, что не прогадал. И… надеюсь, теперь в твоем воспоминании найдется местечко и для меня. – Да, конечно. Спасибо и за это тоже, – я не могла перестать улыбаться. – Я обязательно отплачу тебе. – Ты все за свое, никогда не меняешься, – голос теплый и слега разочарованный, очень необычная смесь. – Просто ешь их и думай обо мне. Сказав это, Финн раскрыл глаза в удивлении, а я смутилась от его слов и неуверенно кивнула. Возможно, мне показалось, я не могла быть уверена из-за тусклого света фонаря, но щеки Финна слегка порозовели. – Ты в порядке? – Да-да, просто не ожидал, что скажу такое. Ну… До вечера, Рут, жди меня. – Конечно. До вечера. Он снова улыбнулся и направился к выходу. И вот я одна наедине с горсткой конфет и сумбурных мыслей.***
Вечер. Убежище медленно накрыло темное покрывало, улицы наполнились тяжелой влагой и ледяным воздухом. Счастливчики разбрелись по теплым домам, неудачники – по углам и переулкам. Сейчас около восьми, примерно к этому времени назначенный Гончая должен был спуститься в темницу, выполнить свою работу и оставшееся свободное время, если таковое имеется, патрулировать вход в темницу. Последнее считалось чистой формальностью, чаще всего Гончие уходили сразу после того, как закончат немногочисленные дела в темнице. Финн как Гончая никогда не занимался подобным и не знал до конца всей системы, но точно знал, у кого сегодня будут ключи. Смена этого парня сегодня начиналась и заканчивалась походом в подземелье, ключи сейчас были у него. Финн решил воплотить план вечером, когда уставший молодой парень направится на заслуженный отдых. Эвклаз прислонился к стене и издалека наблюдал за тяжелой металлической дверью, ожидая появления красного плаща. Гончая вышел почти сразу, очевидно, кроме смены пустых мисок на полные, там ничего не происходило. Сейчас парень отнесет посуду на мойку, а дальше будет видно. Пойдет ли он в комнату или в город за увеселением, Финн занял удобную позицию и в любом случае узнает, куда направится его цель. Будет лучше, если Гончая пойдет в город, там все можно сделать быстро и незаметно, не привлекая лишнего внимания. Если парень пойдет в комнату, придется самостоятельно выкуривать его, что требует лишних раздражающих телодвижений. Финн еле сдерживался, его отточенное терпение мерзко царапало тело изнутри, призывая к действию. Он мог бы покончить с этим прямо здесь и сейчас в мгновение ока одним лишь взмахом меча, но нет, торопиться нельзя. В случае переполоха его быстро вычислят, бежать будет некуда. В глубине души Финн яростно желал разнести вокруг всех и вся, забрать с собой как можно больше, лишь бы заполнить зияющую дыру в груди, насытить ее хоть осколками чужих судеб, хоть предсмертным отчаянием, хоть кричащей раздирающей агонией. Возможно, он бы решился на нечто подобное одним неудачным утром, проснувшись с осознанием себя как пустой оболочки давно утерянной личности. Однажды… Но уже не в этой жизни. Не сейчас, когда он снова так близко к своему наваждению. У него нет причин расставаться с жизнью, вновь обретшую осязаемый смысл. Все его мышцы заряжены, в висках пульсирует кровь, от одной мысли о ней все его тело покалывает и ноет от нетерпения. «Еще немного… Еще чуть-чуть и мы будем… Будем... Только моя. Моя. Моя Рут. Моя-моя-моя. Заберу. Спрячу и… Нет-нет-нет. НЕТ. Нельзя. Все должно быть аккуратно. Да, именно. Мы будем вместе, мы будем счастливы. Я заберу ее себе, она станет… Только моей. Она не сможет без меня. Только… только… Только я. Никто, кроме меня. Я и Рут. Вместе…». Мысли судорожно носились в беспокойной голове, не давая ни минуты покоя. Финн сам себе удивлялся, когда в ее присутствии мог так хорошо прятать рвущиеся наружу чувства. Никто не был так хорош в этом, как Финн Эвклаз. Никто не может быть лучше для Рут, чем Финн Эвклаз. Никто не поймет ее лучше, чем Финн Эвклаз. Никто. Только Финн Эвклаз. Она обязательно начнет думать так. Нужно лишь время… И еще немного терпения. Терпение… Финн отвлекся от будоражащих нервы размышлений, когда Гончая показался в холле и направился к главному входу. Отлично, не придется исхитряться и самостоятельно выпихивать его на улицу. Эвклаз неспешно пошел за ним, держась на расстоянии и сохраняя спокойный непринужденный вид, но ступая как можно тише. Не важно, куда шел этот парень, главное, что ему теперь не уйти. Улочка узкая и темная, заключенные попрятались в свои унылые темные коробки, патруля рядом не видно. Лучше момента не будет. Финн обошел небольшой домик и быстрым шагом направился на опережение. Он спрятался за углом и ждал момента для нападения. Шаги совсем близко. Сейчас! Он подставил подножку и ударом ноги повалил на живот потерявшего равновесие парня. Финн быстро навалился сверху и коротким отточенным движением ударил жертву по голове. Парень без сознания. Финн достал из кармана небольшой шприц с заготовленным снотворным и вколол его в вену Гончей. Эвклаз мог бы попросту убить мальчишку, как сделал бы в другой ситуации, но он не хотел вызывать лишних подозрений. Заксен отлично изучил Финна и знал его стиль, командир легко вычислит убийцу. Когда Рут пропадет из темницы, есть шанс избежать вопросов, если Заксен не будет обсуждать это со своим заместителем. Но труп носителя ключей и характерные ранения от меча сразу выдадут виновника. Командиры еще помнят Финна и Рут как бывших напарников, проблемы начнутся у обоих. Финн не хотел все портить, не хотел подвергать Рут новым пыткам. Нужно действовать аккуратно. Спрятать тело, вызволить Рут, отвести ее до дома, вернуть ключи на место и уйти. Для верности стоит достать его кошелек и выбросить на дорогу. Кто-нибудь из голодранцев обязательно подберет монеты, все будет выглядеть как ограбление. Здесь не редкостью были глупцы, пытающиеся обокрасть Гончих, все будет похоже на такой случай. Возможно, у кого-то из преступников начнутся проблемы, но это не имеет значения. Главное, что Рут окажется на воле, а Финн наконец будет рядом с ней. Навсегда. Вещество сильное, Гончая будет в отключке несколько часов. Времени предостаточно. Финн забрал ключи, выбросил небольшой плотный мешочек в темноту и пошел прочь. Грохот тяжелой металлической двери всегда странно влиял на Финна: разум глох, сердце леденело, вся его сущность будто ускользала через щель на волю, оставляя бренное тяжелое тело гнить в каменной клетке. Но сегодня было иначе. Финн пришел забрать с собой Рут. Он не пленник кровожадной стальной руки в мертвой хватке, а парящий огонек-компаньон, освещающий путь к воле для его единственной. «Не могу поверить… Это происходит не со мной. Сон? Ни за что, не сейчас, я этого просто не вынесу. Все реально, да, реально, мы уйдем вместе… Прямо сейчас». – Что?.. Рут? – Финн ошарашенно смотрел в темноту опустевшей темницы. – Рут?! Нет-нет-нет-нет-нет-нет! – он прошел вдоль всего коридора, заглядывая в каждую комнату и каждый раз убеждаясь в происходящем. – Кто?! – он зло ударил ладонью по решетке. – Когда?.. Когда я был на улице? Зачем?! Финн был вне себя от ярости. Только он думал, что все наконец будет хорошо, как кто-то снова разрушил все его планы. Рут на воле, это прекрасно, но Финн снова не знал, где ее искать. Бесконечные поиски. Они действительно никогда не кончаются. Никогда. Каждый раз одно и то же. Будто сам мир против их счастья. – Она обещала, что больше не пропадет, – шептал себе, идя по тихим улицам. – Не важно, сколько времени еще должно пройти, мне просто нужно снова найти ее. Финн был раздражен, еле сдерживал рвущийся наружу крик. Когда он вернулся к Гончей, еле удержался от рокового озлобленного взмаха мечом. Его не волнует жизнь этого парня, но нельзя появиться перед Рут в брызгах крови. Финн не оставлял надежды найти ее в ближайшем районе, возможно, она не успела уйти далеко. Долго шерстить по улицам нет смысла, но осмотреться явно стоит, и тогда, возможно, его труды окупятся сполна.***
– Сядь здесь, – Заксен указал на стул, приставленный рядом с диваном. Я повиновалась и наблюдала, как командир Гончих берет со стола ручку с папкой и садится на свободное место на диване. Он скрестил ноги и упер плотную бумагу о колено, найдя в нем опору. Некоторое время Заксен молча что-то выводил на пустой форме, не обращая на меня никакого внимания. Он забрал меня почти сразу после моего приема пищи и ничего не объясняя привел в свой кабинет. Не думала, что снова окажусь здесь, тем более настолько быстро. Интересно, что ему нужно. – Сколько времени прошло между вашими стычками с тем Гончей? – внезапно спросил он. – Что?.. Тот Гончая? А... Из таверны. – Неделя, – да, я точно это помню, потому что эта были лучшие дни за все время моего пребывания в убежище. Он что-то быстро написал и обратился ко мне: – Где и как это произошло? – А почему ты спрашиваешь? – холодно спросила я. Эта информация не секретна и, если на то пошло, совсем ничего не стоит... Но кажется, будто даже ей Заксен может воспользоваться в своих интересах и повернуть против меня, я не хочу отвечать, не зная причины его интереса. – Провожу расследование о нападении, – спокойно ответил он. – Что?.. Разве в убежище расследуют преступления? Мне казалось, вам до этого и дела нет. – Все так. Мы не беремся искать преступников, если не поймали гада с поличным или если в деле не фигурируют сами Гончие. В твоем случае все ясно: нападение на стража порядка, – ухмыльнулся он. – Я должен узнать обстоятельства происшествия и решить, что делать с тобой дальше. – Спустя столько времени?.. – не поверила я. – Обычно процедура от начала до конца занимает не больше пары часов, здесь я сам виноват, что затянул. Но это не имеет значения. Ты, совершившая преступление, все еще жива и находишься под стражей, поэтому отвечай на вопросы, и мы быстро покончим с этим. – Но перед этим я хочу знать: ты уже допросил своего подчиненного? – Само собой. – И теперь спрашиваешь меня. Неужели вы прислушиваетесь к словам заключенных? – Ха-ха… Допрос преступников – формальность, глупое правило из Верхнего мира, которому мы обязаны следовать. – Тогда я не стану отвечать. – И упустишь шанс доказать свой статус несправедливо осужденной, которым ты так кичишься? – Мы говорим о разных вещах. Сейчас мне нечем доказать отсутствие вины в смерти родителей, но в случае стычки с Гончей слова не имеют значения. Так чего ради распыляться на бесполезные оправдания? – Это твое окончательное решение? – спросил Заксен, немного подумав. – Да, – я кивнула, скрывая за уверенным тоном липкое склизкое разочарование. – В таком случае, – он захлопнул папку и встал передо мной, – ты обвиняешься в нападении на сотрудника порядка при исполнении с целью убийства и ограбления жительницы убежища. Тебя казнят завтра в полдень. В назидание остальным. – Ч-что?! – сердце ухнуло, голова наполнилась тонким звоном. – Но все было не так! Я не собиралась никого убивать! – Нет, собиралась, твои показания являются отличным тому доказательством. Ты была так мила, что выдала все свои грехи за милую душу, – холодно сказал он и продемонстрировал папку. – Давай руки. – Стой! Ты просто так возьмешь и напишешь показания за меня? – В чем дело? Ты отказалась говорить, значит, содеянное настолько бесчеловечно, что уже и оправдываться нет смысла. – Это ложь! Я не делала ничего подобного. – Тц! Постоянно твердишь одно и то же, однако сейчас, когда появился шанс, совершенно не пытаешься переубедить меня. Я промолчала. Мне ведь не важно, верит он или нет, но лишиться жизни из-за такой глупости?.. Вся эта ситуация просто нелепа. Заксен сам признался, что мой допрос это всего лишь правило, которому он должен следовать, но дал под дых со всей своей сокрушительной силы, когда я отказалась плясать под его дудку. Какой толк ему тратить время на выяснение обстоятельств того вечера? Ему снова скучно? Он может в любой момент замучить меня до смерти, если захочет, ему не нужны никакие оправдания, связанные с наказанием за нападение на Гончую. Но вместо этого привел меня в свой кабинет и спрашивает о давно забытом инциденте. Я совсем не понимаю его. Если попытаюсь игнорировать его вопросы, он правда так просто казнит меня? Значит, ему все-таки надоело играть моей жизнью. Поэтому он больше не приходит? «Оно и к лучшему. Интерес Заксена не несет за собой ничего, кроме пыток. Если ему действительно надоело, это мне только на руку. Но я не согласна прощаться с жизнью просто так». – Я… Могу?.. Эм… Можно дать показания? – смущение сдавило горло, слова еле-еле выползли на волю и как только достигли ушей командира, обвили рот ледяной цепью не давая испустить ни звука в наказание за бездумную надменность. Возможно, у Бранденбурга действительно новый способ развлекаться со мной. Так унизительно принимать поражение, но у меня нет выбора, в этой игре совсем иные правила, только лишь одной моей стойкости уже не хватает. Заксен хмыкнул и потянул меня за руку, усаживая на стул. – Не будь дурой и не отказывайся говорить, пока тебе дают шанс. Здесь мнение заключенной мало что значит, но пока тебя готовы слушать, не позволяй своей бестолковой гордости управлять твоей жалкой жизнью. Заксен сказал это так же ровно и сухо, как всегда, когда был спокоен, но его неказистое грубое наставление немного подбодрило меня, я почувствовала, что могу немного расслабиться. – Итак, давай снова, – он сел на прежнее место. – Где и как все произошло? Без увиливаний и недомолвок. Говори все так, как было на самом деле. Снова этот командный тон… Но Заксен хотя бы готов слушать меня. Я действительно могу и должна рассказать все. Может это не так уж и плохо, ведь у меня не было возможности обсудить ту ночь еще с кем-то, а сцена хоть и отброшена в памяти в далекий и темный угол, но все еще беспокоила разум, когда неожиданно всплывала перед глазами. Я тихо выдохнула, собралась с духом и заговорила. – Все случилось на следующий день после моего освобождения. Я искала работу весь день напролет до позднего вечера и уже не надеялась найти хоть что-то, как наткнулась на шумный бар, которого раньше не видела. Я поговорила с хозяйкой и убедила взять меня на работу, а она, в свою очередь, рассказала немного о своем заведении и дала пробное задание. Я решила, что она держит обслугу, кем мне и придется работать. Я была уверена, что у меня все получится, ведь у меня были слуги когда-то, я могла ориентироваться на небольшом опыте, полученном от наблюдения за их действиями. В комнате меня уже ждал Гончая, чтобы развлечься. Я удивилась, но не стала спорить, лишь спросила, какую игру он предпочтет. Тогда он… завалил меня на кровать и принялся раздевать… – от воспоминаний плечи невольно передернуло, я решительно помотала головой, избавляясь от воспроизведения пережитых ощущений. – Точнее, попытался, ведь я остановила его и сказала, что у меня работа совсем иного рода. Он сильно разозлился и попытался поймать меня, но я была быстрее. Из его брани, я поняла, что он ждал не прислугу, а… Кхм… Женщину… легкого поведения, – меня накрыло смущение, даже думать о таком было невероятно тяжело и стыдно. – Я пыталась объяснить, что пришла на за этим, но он уже не слушал меня. Я хотела сбежать, но никак не удавалось поймать момент, а после уже было поздно: он схватил меня, кинул на кровать и… Ну… придушил меня и... – слова никак не хотели покидать горло, его будто сжало невидимой рукой. Я подняла глаза на Заксена, он облокотился о подлокотник, приставил пальцы к виску и молча смотрел на меня своим острым взглядом. Совсем не помогло, только хуже стало. – В общем, пока он возился с ремнем, я дотянулась до бутылки и разбила ее о его голову, – выпалила на одном дыхании, мне сразу полегчало. – А потом сбежала через окно. – Ясно. Теперь расскажи о следующем инциденте. Как ты оказалась под тремя мужчинами? Я мгновенно побледнела, вспомнив их голоса и крепкие сильные руки, не дававшие мне и двинуться. – Т-ты все видел? – Нет. Слышал, когда подходил. Вы кричали на всю улицу. У меня мурашки пробежали по коже. Нас действительно слышали все, кто мог, но ни один не подумал выйти на помощь. В этот момент мне стало действительно не по себе, тело будто сжало грязными скользкими путами животного страха, пришло четкое осознание, что в убежище тебе не помогут, где бы ты ни находился, в какой бы ситуации ни оказался. Перетерпят шум и забудут, как только все стихнет. Я все еще не знаю, что собирались сделать те мужчины, и была благодарна судьбе за это. И за то, что Финн и Заксен оказались рядом. – Я жду, – подал голос командир Гончих, привлекая мое внимание. – Это произошло случайно, – попыталась ответить максимально спокойно, игнорируя заполонившие разум мысли. – Я врезалась в Гончую из таверны, надеялась, что он не заметит меня, но в итоге… Пришлось бежать. А там и те двое присоединились. В итоге меня поймали и повели в закоулок. Дальше ты знаешь. Я замолчала и снова посмотрела на Заксена. Он взял папку и снова вносил в документ свои пометки. Он писал быстро и легко, его перо плыло по бумаге с ритмичным и глухим, почти гипнотизирующим шелестом. В полной тишине ночного кабинета этот звук ласкал мои уши как колыбельная, успокаивая, расслабляя, приглашая окунуться в едва ощутимые кожей мягкие перины. Я еще не успела насладиться этим умиротворяющим моментом, как Заксен остановился, отложил ручку и кинул на диван закрытую папку. Мне даже жаль, что он закончил так быстро. – Во всей этой абсурдной ситуации меня удивляет одно, – подал голос Заксен. – Как ты могла допустить даже мысль, что в убежище кто-то будет держать слуг? – Я просто… Это место само по себе оказалось очень странным, ведь там преступники и Гончие сидели вместе в одном зале… Я думала, это заведение вроде элитных гостиниц по меркам убежища… – Ты действительно не очень умна, да? – усмехнулся он. – Все эти недомерки мать готовы продать за горсть монет и ложку похлебки, а ты допускаешь, что они будут просить молоденьких девчонок взбивать им подушки? Из его уст все звучало действительно максимально нелепо, мне стало стыдно за свои глупые мысли. – К тому же как ты могла быть настолько глупа, чтобы не понять, зачем мужчина зовет тебя в постель? – Что? А при чем тут постель? – я не поняла, к чему он клонит. – В чем проблема кровати? Я не собиралась спать с ним и, если говорить о правилах, то в Нижнем мире неженатым мужчине и женщине не запрещено засыпать вместе, разве не так? По крайней мере мне так говорили. – Засыпать? – по его лицу скользнуло недоумение. – Что ты имеешь в виду словами «спать с ним»? – И ты меня называешь глупой? – его вопрос сбил меня с толку. – Сон, конечно. Ты спишь, я сплю… В Верхнем мире это запрещено, но тут мы могли бы спать друг с другом и это не считалось бы ничем зазорным. Глаза Заксена округлились, он помолчал пару секунд, а потом внезапно взорвался громким смехом, закрыв лицо рукой. – Меня все-таки обманули? – я сидела на месте и оторопело смотрела на задыхающегося в хохоте Заксена. – Нет… Все правильно, – сказал он сквозь последний смешок и посмотрел на меня. – Ты бы поняла меня, если бы полностью осознавала смысл своих слов. Однако я удивлен, не думал, что ты настолько неопытна, – он вздохнул сквозь улыбку и протер прослезившиеся глаза. – Неопытна? Когда-то Эльткрид уже говорил мне такое, а сейчас еще и Заксен. – Не очень приятно, знаешь ли… Я действительно чего-то не понимаю? – Даже представить не можешь. Теперь я понимаю, почему Вудс был так зол. – Кто? – Гончая из таверны. Он знатно обломался. – Так чего он ждал от меня? Я знаю о существовании профессии, но только и всего. Продавать свое тело… Звучит ужасно, но это значит на самом деле? – И ты хочешь, чтобы я объяснил? – ему явно было все еще очень смешно. – Я… не уверена. Наверное. Почему нет? – Если просто и коротко, то вспомни, что с тобой делали в переулке. Они собирались зайти намного дальше, чем просто облапать тебя. Дальше? Я вспомнила руку, сжавшую мою грудь и другую, что нырнула под штаны и легла на пах. Все тело сжалось от ужаса. Что бы ни было это «дальше», меня не ждало ничего хорошего. – Это и значит быть… легкого поведения? Я снова вспомнила Риелит. Если она зарабатывала, каждый раз испытывая подобное или даже хуже, мне было бесконечно жаль, что ей приходилось терпеть это из раза в раз. – Боги, как с тобой сложно, – Заксен сжал пальцами переносицу. – Давай еще проще. Шлюхи трахаются за бабки так, как хочет заказчик, берут деньги и сваливают. Тебя пытались изнасиловать. Чаще всего после подобного не платят, а убивают. Меня снова передернуло от его слов. Все, что делали те трое, было мучительно и мерзко, так еще и смертельно. Мне было страшно узнать правду, но теперь я хотела знать, что именно со мной могло произойти. – Есть какая-то принципиальная разница, когда это делается за деньги, а когда бесплатно? – Все зависит от ситуации, – вздохнул он. – Проститутке платят за услугу, она выполняет работу и уходит. Тебя бы мучили до последнего. Просто потому что в руки попало свежее мясо. Влюбленные делают это, чтобы сблизиться и получить удовольствие. А в Верхнем мире в основном ради рождения детей. – Я совсем запуталась. Мы говорим об одном и том же? Это и пытка, и наслаждение? И детей приносит не Храм, а… – Секс. Да. Я поражен, что ты не знаешь даже этого. И в свои девятнадцать веришь в сказку про Храм? – он снова рассмеялся. – Пха-хаа… Ты просто нечто. Я покраснела. Ему действительно настолько смешно мое неведение? Но ведь ни о чем подобном я никогда ни с кем не говорила. – Но откуда ты обо всем этом знаешь? Нас же ничему подобному не учат в школе. – По статусу положено, – усмехнулся он. – Как у женщин есть особенности физиологии, так и у мужчин. Мы обо всем узнаем гораздо раньше и знаем больше. Не считая девчонок, кому изначально плевать на построенные Храмом правила. Но такие зачастую заканчивают в переулках убежища. – Я совершенно не понимаю, о чем ты. Можешь объяснить подробнее? – Знала бы ты, о чем просишь сейчас… Тебе лучше быть аккуратнее с такими вопросами, когда имеешь дело с мужчинами. Многие захотят воспользоваться твоей невинностью. – Я… Я бы не стала спрашивать о таком у кого попало! – я густо покраснела, он точно смеется надо мной! – Не стала бы? – он поднялся со своего места, подошел ко мне и уперся руками в спинку дивана так, что я оказалась заперта в ловушке. – Именно это ты и сделала, – грязно оскалился Заксен и нагнулся, чтобы впиться в мои губы твердым поцелуем. Первые секунды я не осознавала, что это происходит на самом деле, но, когда смогла снова здраво мыслить, попыталась оттолкнуть его. Мне не дали. Одной рукой он схватил меня за челюсть и зафиксировал голову, а второй сгреб мои руки и крепко сжал их, не давая шанса на сопротивление. Я в ужасе смотрела в его холодные прищуренные глаза и чувствовала, как его язык грубо раздвигает мои губы, ныряет в рот. Я попыталась отвернуться, но он слишком силен, у меня не было и шанса. Я чувствовала, как его зубы смыкаются на моих губах и слегка покусывают их, как его горячий язык неустанно вылизывает мой рот. Меня замутило. Не отдавая себе отчета, я сжала челюсть и сильно прикусила его язык. Заксен болезненно прорычал мне в губы и в отместку прокусил их до крови острыми клыками. – Оставь меня в покое! – зло прокричала я, сдерживая защипавшие глаза слезы, готовые вот-вот проступить от острой боли. Кажется, это лишь сильнее раззадорило его. Он поднял мои руки и одним быстрым движением развернул меня, бросил на диван и навис сверху. – Что не так? – издевательски спросил он. – Я всего лишь объясняю процесс. Он вытянул мои руки над головой, я старалась выкрутиться и отбиться ногами, но он легко справился со мной и прижал своим телом, совершенно обездвижив меня. – Это – насилие, – коротко сказал он, посмотрев на меня сверху. – Задумал показать наглядно, решив, что я не поняла? – прошипела я, глотая мелкие капельки проступающей на губах крови. Он удовлетворенно хмыкнул и поцеловал меня. Мягко, но уверенно, аккуратно оглаживая разгоряченные губы кончиком языка. Я замерла, ничего не понимая. Он кинул на меня странный взгляд и стал спускаться к горлу, затем к шее, за ухо, лаская мою кожу губами. – Аккуратные нежные поцелуи – ухаживание, – послышался его тихий глубокий голос над ухом. – И… что? Зачем ты это делаешь? – растерянно спросила я, чувствуя его горячие поцелуи у себя на шее. Его слова не имеют никакого смысла. Как ни посмотри, это все еще оставалось насилием. Он одним быстрым движением расстегнул две верхние пуговицы моей рубашки и завел руку под одежду, накрывая плечо большой горячей ладонью, оглаживая ей изгиб шеи. Его прикосновения странно подействовали на меня, от места, где его пальцы аккуратно ласкали мою кожу, по всему телу до ступней прошлась волна мурашек. Я неосознанно повела плечами, стараясь скинуть это странное ощущение. В ответ на этот жест командир спустил рубашку с моего плеча и накрыл шею нежными поцелуями в том месте, где недавно лежала его ладонь. Кожу обожгло жаром и мелкими острыми разрядами, пронзающими плечи и сворачивающимися где-то внизу живота тугим напряженным комом. Ничего не понимая, я распахнула глаза в удивлении и встретилась со взглядом Заксена. Он прищурился, слегка приподнялся и накрыл рукой низ моего живота, нырнул под рубашку и аккуратно погладил кожу кончиками пальцев. Стало только хуже. Я с ужасом осознала, что от живота по всему телу тянутся томные жилы, тянущие силы из конечностей и концентрирующие их в руках Заксена. – Что ты делаешь? – спросила я, стараясь скрыть накрывший меня страх и незнакомые ощущения. – Учу тебя. Учит? Что за бред? Я не получаю никаких знаний. Все, что я чувствую, это жар, охвативший меня с ног до головы и невероятной силы томление, сковавшее тело. Часть меня хотела продолжения, узнать, что будет дальше, но разум кричал об абсурдности и опасности этой ситуации. Я не понимаю, что делает Заксен, но мне страшно от того, что он получил столько власти надо мной. Его пальцы, мягко скользящие по коже, по капле выпивали из меня силы, сопротивляться хотелось все меньше и меньше. Нет. Так нельзя! Я собрала остатки сил и дернула руками, вырвавшись из его захвата, и тут же как могла сильно ударила Заксена в раненое плечо. Командир болезненно зашипел и отпрянул, отпустив меня. Не теряя ни секунды, я вскочила с дивана и полетела к двери. Не важно, как убегать потом, лишь бы убраться отсюда сейчас! Я схватилась за ручку и тут же почувствовала болезненное давление на ладонях: Заксен нагнал меня и накрыл мои руки своими. Он сгреб меня, развернул к себе лицом и прижал к стене у двери, встав ко мне впритык. – Знаешь, что охотнику приносит истинное удовольствие? Сопротивление, – низко дыхнул он мне на ухо. – Ты можешь бороться сколько угодно, но все равно окажешься подо мной, если я того пожелаю. Сказав это, он прикусил мою шею в изгибе, мягко огладил кончиком языка. Тело пронзило разрядом до самых ступней, все мои плечи покрылись крупными мурашками. – Так стараешься не поддаться, но мгновенно слабеешь у меня в руках. Одна мысль об этом будоражит мои нервы, – горячо дыхнул он мне в шею. – Что ты делаешь? – мучительно спросила я, ничего не понимая. – Использую твою слабость, – сказал он, с упоением зацеловывая меня. – Я не ожидал, но ты оказалась очень чувствительна. – И что это значит? – когда я задала вопрос, Заксен наконец выпрямился. – Для меня – ничего. Для тебя – знание, где тебя нужно ласкать, чтобы принести максимум удовольствия от процесса. Твой возлюбленный был бы счастлив знать об этом. – Слышать от тебя слова о возлюбленном после того, что ты собирался сделать, просто омерзительно, – скривилась я. – Я уже сделал все, что хотел, – ухмыльнулся Заксен. – В мои планы не входит изнасилование. Играть с тобой было забавно, ты порадовала меня, дав отпор так, как должна была. Знать и использовать слабость оппонента – правильная тактика. – Говоришь так, будто действительно собрался меня учить. На деле же просто снова развлекся за мой счет. – Ты совсем забылась, девчонка. Разве я похож на хорошего парня? Посмотри на меня и хорошенько подумай, прежде чем сказать или спросить то, о чем можешь пожалеть. Кажется, ты слишком быстро забываешь об этом, если тебе не напоминать, – сощурился он. – Может на хорошего парня ты и не тянешь, но по крайней мере иногда похож на адекватного человека. Пока снова не включаешь режим психа. – Как грубо, – усмехнулся Заксен. – Где же твое настоящее лицо? – Перестань задавать свои идиотские наивные вопросы, – его взгляд вмиг поледенел. – Думаю, на самом деле ты и сам не знаешь, потому и не хочешь отвечать. – Не неси чуши, – раздраженно сказал Заксен и отпустил меня. – Твои неумелые попытки в психологию выглядят жалко. – Ты прав. Я не разбираюсь в людях. И если ты говоришь, что так отвратителен просто так, без причины, у меня нет основания тебе не верить. – Тебе для каждого шага нужны объяснения? – Может и так. Я бы хотела понять, в чем смысл всего этого. Сначала истязал меня, потом помог, сейчас просто-напросто издеваешься. Очевидно, тебе просто скучно, ты совершенно не знаешь, как себя развлечь. Но с чего ты решил, что можешь использовать других, чтобы убить свою тоску? Почему просто не оставишь нас в покое? Если ты не можешь справиться с самим собой и отыгрываешься на других, это лишний раз доказывает твою несостоятельность как человека и как командира. – Так и не научилась держать язык за зубами. Слишком дерзкая для такой малявки, ужасно раздражаешь – цыкнул командир. – Правда глаза колет, да, сэр Заксен? – зло посмотрела я на него, мысленно молясь, чтобы его спокойствие не разбилось вдребезги о мои неосторожные высказывания. – Ты до ужаса глупа, если надеешься воззвать к моей совести своим пустым трепом. – Было бы к чему взывать, – хмуро ответила я. – Я не пытаюсь сделать этого, давно не надеюсь вразумить тебя. Когда-то мне казалось, что тебя можно переубедить, но сейчас понимаю, что это бессмысленно. Ты так уверен в правильности своих действий, что не хочешь слушать ни капли упрека, сразу взрываешься, стоит сказать то, что тебе не понравится. – Понимая это, ты все равно продолжаешь болтать все, что вздумается, – оскалился Заксен, снова нагнувшись ко мне и поставив руки по обе стороны от моего лица. Мысль, что этим жестом он создает психологическое давление, разозлила меня. – Только через диалог можно понять человека. В день, когда ты помог мне, я удивилась, подумала, что при желании мы могли бы понять друг друга. Очевидно, я ошиблась. Но убедилась в этом лишь сейчас. Уверена, ни один мужчина на самом деле не набросился бы на меня, спроси я его о том, что могло случиться со мной в том переулке. На такую низость способен только ты и твои испорченные псы. Он удивленно смотрел на меня и, казалось, впервые за все это время не знал, что ответить. Не знаю, вызван ли его ступор моей «глупостью» и «наивностью», как он постоянно говорит, или же разочарованием, что я испытала от его реакции на мой вопрос. Возможно, впервые он не уверен в правильности своего поступка? Иначе он рассмеялся бы мне в лицо, верно? Нет, я снова выдумываю. Я снова что-то понимаю не так, как оно есть на самом деле. – Так каково твое решение? Я рассказала все, как было. Что дальше? – зло спросила я. – Ничего особенного, ты останешься под стражей, так как все еще числишься виновной в нанесении увечья Гончей, – как ни в чем не бывало ответил командир. – И все? – Тебе мало? Хочешь наказания по заслугам? Я хмуро отвела взгляд. – Тебе пора возвращаться, – Заксен выпрямился и отступил на полшага. – Руки. Я подняла руки и позволила сковать запястья. Командир молча завел меня в камеру, освободил руки и так же без слов ушел прочь, как он это делал раньше. Меня не покидает ощущение, что этот разговор действительно не нес за собой никаких последствий. Изначально Заксен не думал ни наказывать, ни поощрять меня. Если бы я не была настолько неосторожна, чтобы затронуть щекотливую тему, наверное, все закончилось бы куда раньше и спокойнее. Все, что произошло сегодня, снова не даст мне покоя ближайшее время. Мои вопросы, его ответы, его отвратительный поступок, неведомые ранее ощущения и это удивление на лице... Не знаю, что обо всем думать, но теперь точно понимаю, что мне нужно быть еще осторожнее, когда дело касается Заксена. Он слишком легко сбивает меня с толку. Нужно быть аккуратнее с вопросами… и с мыслями. Если я не буду достаточно сдержанна, совсем потеряю нить понимания происходящего. Не то, чтобы сейчас она была, но мне нужно сохранить хотя бы то, что есть. В стенах темницы выбросить из головы события минувших дней совершенно невозможно. Теперь я еще больше рада тому, что Финн собирается освободить меня сегодня. Скорее бы.