Утро принесло мне непривычно прекрасное настроение и новые хлопоты. Меня невероятно вдохновила такая удачная находка, как этот дом, но все еще существовала необходимость найти деньги и пищу. Итак, еще один день поисков.
Я встала с кровати и решила осмотреть новое жилище. Ничего особо примечательного: пошарпанные стены, хлипкая сантехника, старая мебель и очень толстый слой пыли. Здесь давно никого не было. Удивительно, что этот дом не нашли раньше. Несмотря на грязь, все выглядело вполне прилично, ничто не валяется не на своем месте. На стареньком диване даже рваный плед сложен аккуратно и бережно, а на столе когда-то стояла свежая зелень. Сейчас от нее остались только мертвые колоски. Я проверила кухонные шкафы и нашла горку старой, но чистой утвари и посуды. На полке выше стояли пластмассовые банки, заполненные различными крупами, а рядом с ними в пергаментном пакете лежал черствый хлеб.
Еще раз поблагодарив судьбу за такой подарок, я пообещала себе, что обязательно наведу здесь порядок, когда у меня будет достаточно сил и времени. Сейчас я достала горбушку темного хлеба, положила в глубокую миску и залила водой, чтобы она размякла. Когда перекушу, надо будет идти на поиски работы, дом останется без защиты, ведь кроме меня некому присматривать за ним. Сомневаюсь, что здесь найдутся ключи, придется придумать способ закрывать ее снаружи.
Я подошла к двери и увидела привинченный над ручкой крючок-защелку. Если к кончику привязать нитку и придерживать его на весу, когда буду закрывать дверь, смогу нитью направить крючок и поместить его в ушко. А снаружи открою, поддев чем-нибудь достаточно тонким и длинным. В теории. Я решила попробовать. Под рукой не нашлось ниток, пришлось извлечь одну из ветхого пледа, заодно захватила с собой ложку. Я посмотрела, чтобы снаружи никого не было и принялась за осуществление своего плана. С попытки десятой все-таки получилось. Когда наловчусь, все пойдет как по маслу. Сейчас я не могу даже мечтать о том, чтобы заказать замок у какого-нибудь мастера, если здесь такие есть. Скорее всего, придется всегда работать именно так.
Я вернулась в дом, перекусила, помыла миску и направилась на поиски работы, не забыв закрыть дверь новым хитрым способом. При желании эту дверь можно легко выбить, но не думаю, что кто-то будет нарушать установленные самими же ими правила. По крайней мере, я надеюсь на это.
…
Я снова шаталась по убежищу до самого вечера. Никому все еще не нужен работник. Наверное, и самим нелегко держаться, не говоря уже о том, чтобы платить кому-то стороннему. Здесь нет столько работы, сколько желающих заполучить еду. Да уж, за стенами все произошло гораздо быстрее и проще. Иногда появляется ощущение, что без посторонней помощи здесь я ни с чем не могу справиться сама. Единственная маленькая победа — найденный дом. Но и с ним я не проживу долго, если не найду источников пропитания. Нет, все нормально, я еще не все обошла, убежище достаточно большое, найдется и для меня местечко.
Я уже была совсем без сил, когда направлялась в сторону своего нового дома. На моем пути оказалась необычно большая для убежища таверна. Из-за горящих жизнью приоткрытых окон слышались крики и громогласный многоголосый басистый смех. Я еще не была здесь, потому что начала поиски с другой стороны и вышла на эту улицу, сделав приличного размера крюк. Любопытное местечко. На вывеске красовалась крупная грудастая женщина с двумя бочонками пива под мышками, названия заведение не имело. Когда Риелит сочиняла о своей профессии, она говорила про работу в баре. Хоть то и оказалась ложь, но, возможно, мне повезет больше.
Я толкнула дверь и замерла на входе, совершенно растерявшись: зал был до отказа заполнен различного вида мужчинами и женщинами и, что самое удивительное, Гончими. Каждый третий стол занимали небольшие группки наших надзирателей. Они держались отстраненно от преступников и почти не контактировали с ними… разве что иногда кидались пьяными угрозами в особо заметных и шумных представителей. Не думала, что им можно так запросто отдыхать «на одном уровне» с преступниками.
Решив не задавать лишних вопросов раньше времени, я твердой походкой двинулась к барной стойке. За ней стояла немолодая, но очень энергичная женщина. По ней было видно, что компания Гончих совсем не стесняет ее и совершенно не мешает работе. Я подумала, что она довольно смелая. Наверное, только такой человек и смог бы держать настолько большое и шумное заведение в убежище. И, судя по всему, ее успех привлек внимание Гончих. Не уверена, что является следствием, а что — причиной, но, наверное, у них установилось что-то вроде сотрудничества, иначе я не могла объяснить вольного поведения хозяйки и спокойного отношения Гончих к ней: ни в одном другом месте я не замечала картины, где преступники и надзиратели мирно отдыхали в одном здании.
«Стоп. Я снова задумалась о лишнем. Сейчас меня должно волновать совсем другое».
— О, неужели новое лицо? Я тебя раньше не видела здесь, — хозяйка с мирной улыбкой осмотрела меня с ног до головы.
— А вы помните в лицо всех своих клиентов?
— Да, в основном, — усмехнулась она. — Обычно сюда приходят одни и те же лица. К тому же ты совсем не похожа на наш контингент и достаточно сильно выделяешься. Я Валлерит, для своих просто Валл.
— Рут. Приятно познакомиться.
— Так что же привело тебя сюда?
— Я ищу работу. У вас достаточно крупное заведение, вам не нужен работник? Я готова взяться за любое дело и обязательно выполню его добросовестно, — я решила на всякий случай проявить некоторую настойчивость.
— Ну, ты хорошенькая, — задумчиво протянула она, снова осмотрев меня, но уже каким-то другим, непонятным мне взглядом. — Я могу дать тебе шанс. Да и мне помощь не помешает. У меня не совсем обычная таверна. Здесь посетители получают выпивку, пищу, комнату и высококлассное обслуживание. Ты понимаешь, о чем я?
Я вспомнила работу слуг в нашем доме и кивнула. Думаю, все это мне по силам. По крайней мере я надеюсь быстро привыкнуть к такой работе. К тому же будет легче приспособиться, основываясь на воспоминаниях, связанных с их действиями.
— Тогда я предлагаю тебе поступить так: сейчас ты выполнишь небольшую работу, считай за пробное задание. Если все сделаешь как надо, уже сегодня получишь место здесь и небольшое вознаграждение. Ты согласна?
— Да, конечно, — у меня точно все получится, не думаю, что это так сложно.
— Отлично. Надеюсь, ты справишься. Такая молоденькая и свеженькая, ты будешь мне очень полезна.
Она повела меня вверх по лестнице и остановилась около закрытой комнаты.
— Твой клиент за дверью. Он уже оплатил особые услуги, но может и тебе еще перепадет. Все зависит от тебя. Ничего сложного. Обслужи его так, как он захочет, и возвращайся ко мне.
Сказав это, Валлерит оставила меня и пошла по своим делам. Я решила не тянуть и толкнула дверь. Войдя, на мгновение застыла. Были догадки, что придется работать с Гончими, но так сразу… На кровати уже в одной рубашке и штанах лежал мужчина-Гончая и распивал бутылку спиртного. Не понимаю, что в таком состоянии ему может понадобиться от меня. Он хочет, чтобы ему подготовили постель ко сну? Или почистили обувь? Погладили форму?
— О, пришла, наконец, — промычал он. — Иди сюда, красотка, повеселимся.
Он имеет в виду настольные игры? Может, шахматы или карты. Мог бы развлекаться с остальными внизу, но раз таково его желание, мне не стоит спорить.
— Во что вы хотите сыграть? — спросила я, подойдя к нему.
— О-о, — он поднял на меня сальный взгляд и широко улыбнулся, — а ты шальная девочка, да? Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.
Гончая отставил бутылку и потянулся ко мне, резко схватив за кисти и опрокинув на кровать, сам навалился сверху и потянулся к бедрам. Все произошло так быстро, что я совершенно не успела среагировать.
— Такая сочная сладкая девчушка. Нам будет очень хорошо вместе, — Гончая дыхнул на меня перегаром, расстегнул верхнюю пуговицу моей рубашки и потянулся ко второй, но я резко остановила мужчину, придя в себя.
— Сэр, я здесь не для этого, — твердо сказала я и отстранила его. — Пожалуйста, слезьте с меня.
— Что ты сказала? — пьяно спросил Гончая.
— Я здесь, чтобы обслужить вас. Скажите, что нужно сделать, я выполню свою работу и уйду.
— Ты совсем что ли? Сними штаны и ляг здесь, что непонятного?!
Я вспомнила работу своих слуг и покачала головой:
— Это не входит в мои обязанности. Если вам нужно помочь с чем-то, я сделаю это быстро и качественно, но данное ваше желание неисполнимо.
— Ты всего минуту назад вела себя как грязная шлюха, а теперь вздумала дуру из себя строить? А ну иди сюда! — он попытался схватить меня за воротник, но промахнулся, я успела отскочить в сторону.
— Сука! Я хотел по-хорошему, но передумал! — мужчина встал с постели, пошатнулся и чуть не упал, не готовый к моему резкому увороту, но удержался и теперь шаткой, но целеустремленной походкой двигался на меня жуткой скалой. — Сначала изобью тебя до смерти, а потом оттрахаю как последнюю суку! Или наоборот.
Нас разделял только стол и шаткий стул. Выход прямо за его спиной, но я не могу сбежать прямо сейчас, а если дернусь раньше времени, он навалится на меня и точно не даст уйти. Эта комната слишком мала для маневров, мне нужно выждать подходящий момент.
— Так вам нужна была женщина легкого поведения? — осенило меня, когда он решил, что может пройти сквозь стол, но вместо этого прилег прямо на него. Слишком рано, легко дотянется одной рукой, если попытаюсь проскочить.
— Блядь! Шалава! Подстилка! Проститутка! Одним словом — мне нужна ты!
— Я здесь не для этого! — крикнула я, увернувшись от его загребущих рук.
— Какого черта ты несешь? Делай свою работу, сука!
Он ревел, как сумасшедший. В этом недоразумении он явно не готов идти на компромисс, Гончая твердо намерен поймать меня и… сделать нечто ужасное. Мужчина резко дернулся и схватил меня за руку. Он хоть и пьян, но очень силен, резким движением притянул меня к себе и прорычал в лицо:
— Вот ты и попалась, беглянка. Где теперь твои смелые речи, а? — он схватил меня за волосы и снова швырнул на кровать, придавив всем своим весом. — Теперь ты никуда не денешься, мелкая стерва!
Он схватил меня за горло и потянулся к своей ширинке, но запутался в защелке пояса. Это шанс! Игнорируя боль, я нащупала свободной рукой бутылку на тумбе и с размаху влепила ее в голову Гончей. Бутылка с мерзким звоном разбилась о его череп, а сам мужчина без сознания упал на меня. Как же тяжело! На мне лежал бесчувственный мешок мышц и костей, а я хоть и была достаточно выносливой, но сейчас как никогда сильно ощущалась слабость от недоедания. Нет-нет, ни за что. Нельзя сдаваться. Другого шанса сбежать уже не будет. Я приложила все оставшиеся во мне силы и кое-как выползла из-под мужчины, полностью выдохшись в процессе.
Положение очень странное: я стою посреди комнаты и смотрю на бесчувственного Гончую, лежащего на усыпанной многочисленными осколками разбуренной кровати. Все тело заныло: от схватки кровавые корки на некоторых ранах разошлись, они снова слегка кровоточили и мерзко пекли, ребро заныло с новой силой. Но сейчас не время стоять тут и думать о своей нелегкой судьбе. Пора выбираться отсюда. Он может очнуться в любой момент и тогда мне точно не удастся сбежать: новая волна шума привлечет людей, в том числе и остальных Гончих. Выйти через дверь тоже не вариант: я привлеку еще больше внимания, если пробегу через весь зал, игнорируя призывы Валлерит. Единственный безопасный путь — сбежать через окно. Со второго этажа приземление будет жестким, но не смертельным, а я смогу скрыться в темноте достаточно быстро.
Надеясь, что никто особо не смотрел на меня и не запомнил, я открыла окно, свесилась с подоконника, собралась с духом и отпустила руки. Приземление точно не назвать мягким, ноги ужасно загудели, я чуть не упала прямо под окнами, но здесь нельзя оставаться больше ни минуты, надо бежать. Закусив губу и перетерпев медленно спадающее напряжение, я свернула в переулок, где меня не будет видно, и как могла быстро пошла в сторону дома.
Когда увидела знакомый фасад, сердце екнуло, я поняла, что дом всего в паре кварталов от места инцидента. Надо быть осторожнее и держаться подальше от того района. На всякий случай. Я быстро открыла дверь, поддев замок тонким осколком дерева, отколовшимся от косяка.
Я вошла в дом и сразу заперла его, а после прислонилась спиной к ледяной стене, силясь восстановить сбитое спешкой дыхание. За закрытой дверью будто частично скрылась от проблем, но чувство безопасности все не приходило, а мысли роились густым шумным потоком в тесных стенах загнанного рассудка. Значит, Риелит работала и с такими мужчинами тоже. Я не могу представить, что они делали, но любой контакт с подобными людьми может только ужасать, не важно, по работе или нет. Она действительно сильная, если готова идти на такое. И все-таки что он собирался сделать?.. Уже понятно, за кого он принял меня, но в чем заключается сама работа? Гончая был груб и жесток, явно хотел получить то, за чем пришел, и это пугало. Он выглядел ужасающе, когда понял, что останется ни с чем. Как могла хрупкая женщина вроде Риелит усмирить его ярость? Она должна была делать нечто действительно невероятное. Я помотала головой, стараясь вытряхнуть мысли о той ужасающей сцене. Что бы он ни планировал, все уже прошло и сейчас не имеет значения, у меня уже попросту нет сил бояться.
День полностью вымотал меня, изнуренные мышцы неистово ныли, пятки горели огнем, желудок прилип к позвоночнику. Мне нужно поесть и отдохнуть. Я достала банку с крупой и высыпала ее в миску. Это оказалась гречка. Я не уверена, как ее готовить, но знаю, что нужна вода. Я залила миску до краев, перемешала и попробовала. Зубы сломать можно. Нет, она точно не должна быть такой. Не знаю, как это исправить, но и есть на ночь эти камешки не хотелось. Утром разберусь и решу, как ее употребить, а пока хватит с меня и воды. У меня еды осталось всего ничего, а денег так и нет, нужно сэкономить хотя бы это.
…
Следующий день я начала с завтрака. За ночь крупа разбухла от воды и стала мягче. Она была все еще пресная и плотноватая, но теперь ее хотя бы как-то можно съесть без опасения остаться без зубов. Наверное, примерно так ее и готовят. Я что-то упускаю, но в целом на верном пути. Проглотив свое нехитрое блюдо, я помыла посуду и залила новую порцию крупы, чтобы она приготовилась к вечеру. На сегодняшний день наконец-то планов больше, чем бродить по улицам в поисках работы. Сегодня придет сэр Инес на занятие, нужно встретиться с ним, но перед этим лучше посетить Глиссаде. Я должна была прийти еще вчера, но совершенно забыла за своими поисками. Он был настолько великодушен, что предложил помощь в обработке моих ран. Не уверена, что они настолько серьезны, нигде нет гноя или потемнений, но, возможно, это как раз результат его работы. Даже если мне кажется, что ничего серьезного нет, не хотелось игнорировать его добрые намерения. К тому же, повязки немного потрепались и снова напитались кровью после вчерашнего инцидента.
Решив не тянуть с делами, я пошла в ванну умываться. Там не было душа, нужно использовать воду из длинного крана, поэтому мытье заняло немного больше времени, чем я рассчитывала. Сидеть враскорячку не слишком удобно, но лучше, чем умываться в бадье по расписанию в подземелье.
Я оделась, взяла письмо с печатью и направилась к штабу Гончих. У меня дома нет часов, я не знала, который сейчас час, но по смутным ощущениям, основанным на слабой наполненности центральной улицы, сейчас раннее утро. Я легко успею вернуться в город до обеда.
На входе в штаб я предъявила письмо мужчине в форме, он окинул меня безразличным уставшим взглядом и молча дал пройти.
— Доброе утро, Глиссаде, — поздоровалась я, войдя в кабинет.
— Приветствую, Рут, — на его лице расцвела дружелюбная улыбка. — Не буду спрашивать, почему не видел вас вчера, я рад, что сегодня вы здесь.
— Спасибо, — смутившись ответила я и как обычно уселась на стол.
— Я не говорил, что в вашем состоянии не стоит совершать слишком резких движений, но рассчитывал, что это довольно очевидно, — сказал он недовольным тоном, осмотрев меня.
— У меня не было выбора. Могу лишь надеяться, что мне не придется повторять этот опыт.
— Приключения как обычно не обходят вас стороной?
— Нет, даже не думают, — покачала я головой.
— Буду надеяться, что они, по крайней мере, не убьют вас, — сказал он, снимая повязку с груди.
Когда Глиссаде сменил бинты и осмотрел меня, вынес свой вердикт:
— Вы плохо питаетесь, у вас отмечается слабость, кожные покровы тусклые, давление пониженное. Обычное состояние для большинства жителей убежища. Я был бы более спокоен за ваше нынешнее состояние, если бы не одна маленькая деталь. Рут, у меня есть к вам предложение. Выслушайте и ответьте.
— Говорите, Глиссаде, я вас слушаю, — я немного насторожилась, но было интересно, что он скажет.
— Начну с начала. Я, как и все здесь, родился в Верхнем мире, но единственный пришел сюда по собственной воле, — его голос был мягким и ровным. — Я пришел сюда как ученый, чтобы изучить удивительные свойства человеческого организма. Главная задача — подтверждение теории воскрешения. Мой прошлый опыт доказал, что такое вполне возможно, но техника требует особых доработок. И здесь мне нужны вы. Точнее, ваша кровь.
Глиссаде остановился, дав мне немного времени обдумать его слова. Я кивнула в знак готовности слушать дальше.
— Когда я делал анализ вашей крови, то обнаружил, что в ней отсутствуют антитела. Такая кровь идеальна для переливания, она подойдет любому и не вызовет отторжения. В моих исследованиях лучше материала не найти. Вы можете сильно помочь мне. А потому у меня родилось выгодное нам обоим предложение: раз в месяц вы будете приходить и давать некоторое количество крови, а я, в свою очередь, буду хорошо оплачивать вашу щедрость.
Меня очень удивило его предложение, я никак не могла ожидать такого поворота событий. Его идея вызывала некоторые опасения и, что скрывать, возможность воскрешать умерших больше похожа на мечты сумасшедшего, но Глиссаде пока только помогал мне, у меня нет разумных причин не доверять ему.
— Никогда бы не подумала, что смогу зарабатывать кровью, — усмехнулась я.
— Если честно, здесь я тоже преследую свои цели, — улыбнулся врач, — ведь мне нужно, чтобы вы хорошо и достаточно быстро восстанавливались. Для этого необходимо правильно питаться. Но, судя по вам, вы не в состоянии следовать этой рекомендации, что вполне ожидаемо в нынешних условиях. Таким образом, я обеспечу вас пищей, а вы меня — кровью. Что вы скажете?
Как ни посмотри, для меня это достаточно выгодное предложение. Более того, почти спасительное, ведь я так и не смогла найти источник заработка, а крупа в шкафу не бесконечная. К тому же от меня не требуется ничего особенного: приходить раз в месяц и позволить ему делать свою работу. У меня есть сомнения насчет задумки Глиссаде, но, наверное, по большей части от того, что все это мне в новинку. Я даже донором ни разу не была и пока не знала, каково это.
— Прежде чем ответить, позвольте спросить, почему вы настолько хотите завершить свои исследования, что даже спустились в Нижний мир? И почему именно здесь?
— Все дело в моей дочери, — прямо ответил Глиссаде, — она очень больна и не может делать ничего, кроме сна, настолько нездорово ее тело. Все это ради нее. Когда смогу помочь ей, добьюсь того, чтобы технология попала в нужные руки. А спуск считайте моим маленьким капризом, — он подмигнул мне и продолжил, — врачи Верхнего мира не настолько гибкого ума, их ограниченность сильно стесняет меня.
Ограниченность, значит… Интересно, можно ли меня назвать ограниченной? Его цель благородна, но в то же время настолько невероятна, что совершенно не вызывает доверия. Я могу понять его коллег и стараюсь понять его самого. Возможно, мне тоже стоит легче открываться всему новому. Разница между Верхним и Нижним мирами сильно ощутима, люди совершенно других моральных устоев. У нас разные манеры, поведение, принципы и приспосабливаемость. Как бы мне ни хотелось игнорировать этот факт, но кажется, что люди Нижнего мира выживут где и как угодно, в отличие от воспитанных на правилах и всеобъемлющем порядке нас. Хотя уже сейчас я чувствовала в себе большие изменения, будто сама постепенно, нить за нитью, кольцо за кольцом меняла шелковое платье на стальную броню.
— Хорошо, я принимаю ваше предложение.
Глиссаде поставил себе невероятную цель, если он закончит исследования, возможно, в будущем это поможет спасти множество жизней, я почувствовала сильное желание увидеть, как результат его трудов меняет мир к лучшему.
Врач встал, тепло улыбнулся мне, положил руку на плечо и немного сжал его.
— Не представляете, как я рад. Прекрасно, прекрасно. В таком случае, — он потянулся в ящик стола, — вот ваша первая зарплата, — Глиссаде положил мешочек с монетами рядом со мной. — Сегодня я не могу взять у вас кровь: вы слишком слабы и пока не готовы к такой процедуре. Сделаем это на следующей неделе. А до того хорошо питайтесь и постарайтесь больше не попадать в беду. Я говорю заранее, но все еще жду вас завтра у себя в кабинете. Раны желательно перевязывать и обрабатывать ежедневно, если не хотите непредвиденных последствий.
— Глиссаде, вы слишком добры. Спасибо вам за все.
— Ну-ну, ни о чем не волнуйтесь. Мы оба поможем друг другу.
Глиссаде сказал мне, какие продукты лучше употреблять, чтобы быстрее восстановиться, после чего мы распрощались, и я покинула здание. Смешанные чувства одолевают мной. Такое странное предложение и такой легкий способ выжить для меня. Я помяла мешочек в руках и спрятала деньги за пазуху. Раз мне дали деньги, я должна хорошо выполнять то, что теперь называлось моей работой. Чтобы питаться правильно, надо хотя бы узнать, как готовятся все эти ингредиенты, чтобы от них был больший толк, чем просто кратковременное насыщение.
Когда я вернулась домой, времени до встречи с сэром Инесом было все еще довольно много, и я решила использовать его на уборку. Будет неудобно привести его сюда, когда здесь так много пыли. Закончив, я решила направиться к месту встречи: не уверена, что уже пришел час, но если сэр Инес еще не на месте, то я смогу поискать у лавочников какую-нибудь поваренную книгу и в случае чего быстро замечу, если появится заместитель командира.
Я так и сделала. Но план не совсем сработал, потому что книгу найти так и не удалось, вместо нее я купила немного круп и овощей. Когда я завершала покупки, сэр Инес только подходил к месту встречи и оказался у меня за спиной. Он тронул меня, приветствуя, от чего я в испуге дернулась на месте с глупым взвизгом. Не знаю, что на меня нашло, это было очень неловко. Но сэр Инес, казалось, не заметил моего смущения и предложил пойти домой.
— Вы точно ведете меня в свой дом, а не ломитесь в чужой? — спросил он, когда я снаружи подняла закрытую изнутри защелку. Пришлось объяснить ему ситуацию.
— Ясно. Я рад, что в этот раз вам так повезло, — сказал сэр Инес, осматривая комнату.
— Будем считать эту удачу за компенсацию недель, проведенных в темнице, — усмехнулась я.
— Тогда, следуя вашим словам, мир должен быть ко всем справедлив, но это зачастую совсем не так.
Я задумалась над его словами и не смогла ответить. Он прав.
— Вижу, вы нашли работу? — спросил вице-командир, кивая на разложенные на столешнице продукты.
— Да, вроде того. Все произошло странно и неожиданно, но теперь я смогу здесь выжить, — я не хотела выдавать подробности, ведь сама была не до конца уверена в правильности своего решения, хоть и не собиралась от него отказываться. — Сэр Инес, чему именно вы хотите научиться у меня? Мои познания очень ограничены, и я хочу знать, на что делать упор в подготовке к нашим занятиям.
…
Мы провели вместе остаток дня за тем, что называлось уроком, но было больше похожим на тематическую беседу.
…
Началась спокойная и приятная для меня неделя: я рассказывала сэру Инесу все, что знаю о аристократии и политиках, время от времени мы отвлекались на короткие, но познавательные и приятные разговоры. Сэр Инес спросил, за какое преступление меня сослали в Нижний мир. Наверное, он не до конца поверил в мою историю, но и не проявлял никакой враждебности. Взамен и я узнала о нем немного больше. Кроме занятий днем я старалась научиться готовить, но однажды, увидев результаты моих трудов, сэр Инес объяснил, что в убежище, кроме штаба Гончих, книг не найти, и расписал мне пару простых рецептов, предложив начать с них. Это были очень плодотворные и приятные дни, которым суждено было прерваться: сэр Инес сказал, что не сможет приходить некоторое время. Он обещал обязательно дать знать, когда уладит свои дела, и это немного успокоило. Я привыкла проводить время с ним и не знала, чем займусь, когда его не будет рядом.
Я все так же ходила каждый день к Глиссаде, его стараниями мои раны выглядели гораздо лучше и больше не нуждались в частой обработке, их можно оставить затягиваться самостоятельно, а ребро почти совсем перестало беспокоить. Я спрашивала у Глиссаде, не слишком ли ему проблематично так ухаживать за мной, но он объяснил свое желание личной прихотью и просил не беспокоиться. Я решила перестать волноваться и спокойно принимать его помощь, пока он хочет ее оказывать. Жить стало куда проще.
…
Вчера был последний день уроков с сэром Инесом, после которого он не будет появляться некоторое время. С непривычки я потратила весь день на домашние хлопоты и попытки вспомнить и записать все, что еще не успела рассказать вице-командиру, чтобы при следующей нашей встрече провести время с максимальной пользой. На город спустились сумерки, в другой день я бы начала беспокоиться, что врач уже покинул свой кабинет, но сегодня все шло по плану: мы договорились встретиться вечером, когда его не будут отвлекать приходящие за помощью Гончие.
Я шла по темнеющим переулкам в сторону штаба. Вокруг хоть и было по обыкновению уныло, зато спокойно и мирно, жители и Гончие брели по своим делам, не сталкиваясь и не раздувая конфликтов. До определенного момента. Я хотела повернуть на нужную мне улицу, но врезалась лицом в твердую грудь внезапно выросшей на пути фигуры.
— Эй, смотри куда прешь, оборванка! — Гончая смерил меня презрительным взглядом.
— Прошу прощения, — пробормотала и спешно обошла его, надеясь, что он ко мне не пристанет.
— Стой! — моим мечтам не суждено сбыться, Гончая схватил меня за руку и развернул лицом к себе. — Это ж ты! Шлюха из таверны! Ты долбанула меня по башке и думала избежать наказания? Я тебя щас так проучу!
Я решила не ждать, пока он воплотит в жизнь свои угрозы, резко дернула руку, высвобождая ее, и рванула от него прочь. Гончая быстро сообразил и сразу помчался за мной, крича свои мерзкие похабные проклятия. Я окрепла за неделю и вполне могла бы сбежать или защититься, если бы у меня был меч, но неудачный поворот добавил проблем: за ним были еще две Гончие заметили погоню и присоединились к товарищу. Двое бежали за мной, не желая отставать и громко бранясь мне вслед, а я старалась вилять по улицам, надеясь своими маневрами сбить их с пути. Когда мне показалось, что я начинаю отставать, я обернулась, чтобы оценить расстояние между нами, и тут же была сбита с ног. Я попыталась подняться, но меня пригвоздили к земле и схватили за волосы, над ухом послышалось тяжелое дыхание и налитый яростью голос:
— Снова сбегаешь, шавка? Решила мне тут зачет по физподготовке устроить?! Подожди, я тебя проучу, мелкая тварь.
— Отпусти, мне нечего тебе дать, — я применила жалкий маневр, он не сработает.
Рядом послышались спешные шаги еще двух Гончих, гнавшихся за мной.
— Сука, ты доигралась, — прорычал один из них. — Прощайся с жизнью! — послышался лязг металла о ножны.
— Стой! — прервал его мужчина из таверны. — Эта стерва задолжала мне. А я долги не прощаю. С тебя сладкая ночь, детка, — прошипел он мне на ухо.
Послышался мерзкий грязный смех трех мужчин, мне жестко связали руки веревкой, пережав кисти настолько, что они быстро начали гореть и пульсировать. Меня подняли, намотали волосы на кулак и за локти повели в темные безлюдные улицы. Я попыталась вырваться, но меня сжали еще сильнее и приставили к спине острое лезвие меча. Мимо идущие люди кидали в нашу сторону грустные взгляды и сразу отворачивались, игнорируя трех идущих рядом Гончих и сразу будто забывая обо мне самой. От этого в душе вмиг опустело, пришло четкое понимание: мне никто не поможет.
Мы остановились в совершенно пустом и мрачном переулке, тучи над головой уже почернели, улицы наполнились темными тенями. Мой мучитель перерезал веревку и сказал:
— Люблю держаться за руки, пока делаю это, — его голос был настолько склизким и грязным, что, казалось, от него одного меня может вывернуть прямо здесь и сейчас. — Девочки ведь любят такое, я прав? — он облизнул влажным шершавым языком мои губы и больно стиснул руки в своих, пока двое других мерзко смеялись, кусая и вылизывая мою шею, сильно оттянув голову за волосы.
Я дергалась и кричала, но мне быстро заткнули рот скомканной тканью и зажали еще сильнее между тремя телами, не давая и шанса на побег.
— Чего ты там церемонишься? — сказал Гончая товарищу. — Завали ее уже и отдай нам. Я такую сочную могу брать до самого утра, — последнюю фразу проговорил низким хриплым голосом прямо на ухо, от чего все мое тело похолодело.
— Хватит с тебя раза, придурок, — заржал третий, — гнались все, значит, нагнут все.
Первый бесцеремонно лапал мое тело, а я никак не могла вырваться из крепких рук. Так продолжалось около минуты, мне было тошно и мерзко, будто меня раздели посреди улицы и облили отборными помоями. Я брыкалась и лягалась, как могла, но все тщетно, мои силы ничто против их. Я зажмурилась, надеясь, что все это просто дурной сон, и я проснусь в своей постели под теплое приветствие матушки. Мои надежды разбили похабные смешки над головой и горячая рука, нырнувшая под одежду и больно сжавшая грудь.
Я взвизгнула и резко скрутилась, но мужчины повалили меня на землю и начали задирать все еще застегнутую рубаху:
— Ты так извиваешься, будто это впервые. Какое прекрасное зрелище.
Первый гончая залез рукой под штаны, а двое других отпустили меня на секунду, чтобы полностью расстегнуть оставшиеся пуговицы.
Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!
— НЕТ!!! — я выплюнула кусок ткани, со всей силы врезала двум отвлекшимся гончим по коленям и быстро отползла назад, по пути стараясь встать, но снова упала, скользнув ногой по гравию.
— «Да» и еще раз «да»! — заржал подошедший Гончая, прижав меня к земле и снова потянувшись к моему телу.
— Сука! Я потом лично с тебя шкуру спущу! — послышалось за его спиной злобное шипение мужчины, где-то там же ругался третий.
— Ты запомнишь эту ночь на всю жизнь, маленькая стерва, — прорычал мой мучитель, одной рукой прижав за горло к земле, а другой пытаясь стянуть плотно сидевшие штаны.
Мои руки оказались под спиной и наткнулись на довольно острый камень, больно впившийся в ладонь. Он был размером с мою кисть. Я схватила его, взяла поудобнее и приготовилась к удару.
— Как и ты, придурок!
— Прекратите!
Одновременно со мной четвертый мужской голос из-за спины привлек внимание. Это Финн! Это его голос!
— Что? Какого черта? Чувак, можешь присоединиться к нашему празднику жизни, — сказал Гончая надо мной, к нему подошли двое других.
— Я сказал, оставьте ее в покое, — голос Финна непривычно низок и спокоен, он источал твердую уверенность и невероятную, неведомую до этого силу.
Со стороны напарника послышался звон металла. Мои палачи враждебно искривились и встали в стойки, обнажив мечи, один из них надавил ногой мне на горло, не давая сбежать.
— Отпустите ее, и никто не пострадает, — предупредил Финн.
— В другой раз я бы согласился, но эта тварь слишком сильно мне насолила, парень, — оскалился Гончая. — Я отдам ее тебе, как только мы закончим.
Финна такой ответ не устроил, и он ясно дал это понять. Все четверо приготовились к бою, но драке не суждено было случиться: сзади послышалось шуршание гравия под тяжелыми ботинками и голос:
— Дворовые шавки грызут друг другу глотки за молоденькую сучку. Жалкое зрелище, — это был голос Заксена, он говорил спокойно, почти скучающе.
— С-сэр Заксен! — Гончая округлил глаза, и все трое вытянулись по струнке.
Я встала и поправила испорченную одежду, стараясь ни на кого не смотреть и перестать ощущать в душе это разрастающееся булькающее зловонное болото.
— Эта девушка… кхм… — начал Гончая и остановился, чтобы выровнять сломавшийся голос, — она травмировала меня, разбив бутыл… — он запнулся, не закончив. — Она ранила меня, я посчитал своим долгом наказать ее по всей строгости.
— Пхах, грязные псы, настолько жалки, что вас избила девчонка? Мне плевать, как вы наказываете преступников, но какого черта вы покинули свои посты? — скука в его голосе сменилась металлом и ярким ощущением наступающей опасности.
Я слышала, как Гончая справа от меня нервно сглотнул.
— Живо возвращайтесь к работе!
— Так точно! — хором отозвались Гончие.
— Эвклаз, девчонку в изолятор номер три.
— Есть… — отозвался Финн и неуверенно подошел ко мне.
Он печально посмотрел на меня и я, чтобы не доставлять ему лишних волнений, подняла руки и коротко кивнула. Финн тихо вздохнул и застегнул наручники у меня на запястьях. Я держала руки ладонями вниз, чтобы скрыть все еще лежавший в них камень, по ощущениям похожий на самодельный выточенный нож. Если мой бывший напарник и заметил его, то не подал знака. Мы трое молча двинулись в сторону штаба: Заксен впереди, я за ним на некотором расстоянии, а Финн рядом со мной. Я положила камень во внутренний карман жакета, оставив себе хоть что-то применимое для самозащиты.
Когда мы вошли в штаб, Заксен кинул ключи Финну, сказав отвести меня, оставить ключи и возвращаться на пост, а сам пошел в неизвестном направлении.
Финн молча направился в подземелье. Когда дверь в темницу закрылась за нами, он освободил мои и руки и спросил:
— Как это произошло, Рут?
— О… это… немного запутанная история, — мой голос был сух и ровен. — Я искала работу, но мы друг друга неправильно поняли.
Финн издал странный звук, но ничего не ответил. Я не знала, что еще сказать ему в этой ситуации. Когда мы подошли к моей камере, я увидела темные пятна, впитавшиеся в древесину. Их пытались затереть так же, как стены и пол, но эти следы моей борьбы за жизнь никуда не делись. Может оно и к лучшему. До своего освобождения, когда я смотрела на них, каждый раз напоминала себе, что моя жизнь останется при мне, пока я не позволю себя сломать.
Финн посмотрел на меня болезненным взглядом, подошел и внезапно обнял. Я совершенно потерялась в этот момент.
— Финн?..
— Не могу на это смотреть, Рут. Я так хотел вновь встретиться с тобой, надеялся, что мы наконец будем вместе. Но когда вернулся, тебя уже не было, никто не знал, где ты. Я все искал, искал и искал… Я вечно ищу тебя, нахожу и снова теряю. Постоянно…
Он прижал меня к себе еще сильнее, его горячие руки как цепи обвили мои плечи и спину, каменный нож в моем кармане надавил на ребра. Финн тоже наверняка почувствовал его, но ничего не сказал.
— Финн… Я…Если выберусь отсюда, обещаю больше не теряться, — я аккуратно положила руки ему на спину.
Я еще в прошлый раз заметила изменения, произошедшие в моем напарнике. Хоть и не успела до конца прощупать их, но уже поняла, что он совсем не тот простодушный Финн Эвклаз. Его речь, осанка и походка говорили о взращенной в нем силе. В Верхнем мире похожий на загнанного в ловушку зайца, в убежище он сам стал волком, догнавшим утомленную жертву. Но сейчас, прижавшись ко мне и кутаясь в моих объятиях, он напоминал ребенка, прячущегося от опасности в подоле платья матери. И его внезапный порыв будто поток чистой искрящейся воды медленно, но настойчиво вымывал грязь, облепившую мою душу.
Я хотела еще что-нибудь сказать ему, чтобы ободрить, но времени уже не было: в конце коридора звякнула металлическая дверь, послышались шаги. Финн быстро закрыл за мной решетку и повернул ключ.
— Какое прекрасное зрелище: бывшие напарники смотрят друг на друга через прутья решетки, — Заксен вышел из-за поворота и теперь смотрел на нас с нескрываемым весельем. — О, кстати… Ты уже знаешь, что он здесь из-за тебя? — Бранденбург указал на Финна. — Кто бы мог подумать, что два ярых любителей закона окажутся в таком месте. А все из-за твоего эгоизма, бывшая мисс полицейский.
Я проглотила рвущееся наружу возражение, Финн напряженно смотрел на меня, слушая голос командира.
— Как-нибудь я дам тебе шанс отомстить, Эвклаз, — Заксен положил руку на рукоять меча, — если хорошо попросишь.
— Меня это не интересует, — холодно ответил Финн.
— Как знаешь, я не буду предлагать дважды. Ключи, — Заксен протянул руку. — Молодец. Теперь возвращайся на пост.
Финн заколебался на секунду и посмотрел на меня странным взглядом, я улыбнулась ему одними уголками. Он неуверенно развернулся и пошел прочь. Финн не мог ослушаться приказа, и я это понимала, мне не хотелось, чтобы у него появились новые проблемы из-за меня.
Дверь в конце коридора тяжело хлопнула, я снова осталась наедине с Бранденбургом. Он без колебаний зашел в камеру и бесцеремонно осматривал меня. Я могла только представить, что он видит: растрепанные волосы, ссадины на щеках, ногах и руках, выглядывающие из-за протертых дыр. Острые камни изрядно потрепали меня, когда я пыталась вырваться из того ада. При этом воспоминании меня невольно передернуло.
— Что такое, маленькая девочка? Нашла работу, достойную себя, но не справилась с нагрузкой? — глаза Заксена как обычно хищно блестели, а тонкие губы расплылись в ухмылке.
Он подошел ко мне и зажал рукой рот и челюсть, фиксируя голову.
— Ничего удивительного. Ты всего лишь мерзкая преступница, такая же жалкая грязная шлюха, как и все здесь.
— Это не так! — я дернула головой и оттолкнула его от себя. — Я не сделала ничего, чтобы заслужить это прозвище! Тот мужчина накинулся на меня!
— И за это ты врезала ему бутылкой? Пха-хах-хаа, — его смех тяжелым комом прокатился по стенам.
— Никто не получит мою жизнь без борьбы. Ни он, ни ты, ни кто-либо еще! Пока могу защищаться, я буду драться до последнего! — я знала, что эти слова могут дорого мне стоить, но они сами вырвались из моих уст.
— Какие смелые речи ты ведешь сейчас, — он приблизился и угрожающе сжал мое горло, прошипев в лицо: — Тогда покажи мне силу твоего жизнелюбия, когда в предсмертной агонии будешь ползать у меня в ногах.
Он отпустил меня и повернулся спиной, направляясь к выходу:
— С утра начнем нашу маленькую вечеринку. Надеюсь, ты сойдешь с ума в ожидании.
Когда он сказал это, открывая дверь, я перестала владеть собой. Рука сама по себе нырнула в нагрудный карман, в ногах появилась давно забытая сила, я одним быстрым рывком подскочила к Заксену, замахнулась и со всей силы опустила камень острой стороной ему на голову. Реакция Заксена была отменна и только она, пожалуй, спасла его от гибели: он резко развернулся на месте, услышав мой рывок, и избежал смертельного удара. Камень с ужасающей силой врезался в его правое плечо, я почувствовала, как под острием рвется мясо, как кривой край оцарапал кость. Заксен болезненно прорычал и тут же обнажил меч. Я отскочила он него, в другой конец камеры, прекрасно понимая, что единственный шанс упущен, теперь мне не выжить.
— Наконец-то поступок, достойный преступницы! — проревел Заксен. Он быстрым движением швырнул мне свой короткий клинок.
— Защищайся! Покажи мне силу своего рвения к жизни, девчонка! — его глаза яростно блестели, улыбка была широка и как никогда жестока, весь его вид внушал мне непереносимый ужас.
Но я не позволю страху сковать меня. Я поймала клинок на лету и быстрым движением рванула на оппонента. Впервые чувствовала в себе столько сил, будто сейчас ничто не способно меня остановить. Я нанесла быстрый короткий удар, Заксен легко увернулся от него:
— Слабо! Ты хочешь жить или нет?!
Он нанес свой удар, я еле смогла отбить его: тяжелый и твердый, он легко бы убил меня на месте. Заксен не ждал ответа, несмотря на раненое плечо нападал быстро и сильно, отбиваться было тяжело, и у меня не было места для широких маневров. Но мой стиль — защита, я смогу устоять. Он оцарапал меня несколько раз, но раны совсем не серьезные, я могла их вытерпеть. Я методично отбивала мощные удары, пока не увидела брешь в его защите. Я рванула вперед, намереваясь ударить его, но передумала в последний момент, сменив направление меча и не прогадала: Заксен был готов к моему первому удару, но не ожидал хитрого трюка и запоздало отбил меч: клинок скользящим широким движением врезался в его плоть, мундир на груди быстро напитался кровью. Я хотела ударить в сердце, но его защита сбила удар, вместо этого направив острие в правую сторону.
Заксен болезненно стиснул зубы и яростным гепардом напал на меня, выбив из рук клинок и придавив ногой к земле:
— Наконец откинула свои глупые правила и ударила исподтишка, как настоящая преступница. Ты так же убила своих родителей? Вонзила нож в сердце по самую рукоять и смотрела, как угасают их глаза? — Заксен стоял надо мной черной непреступной статуей, его лица почти не видно из-за света, бьющего из-за спины.
— Нет! — я дернулась под его ногой, но он не дал мне двинуться с места. — Я никогда не убивала их! Я никого никогда не убивала!
— Говоришь такое и думаешь, я тебе поверю?
— Мне все равно, поверишь ты или нет. Моя совесть чиста, я никогда не делала того, в чем меня обвиняют. Для меня отнять чью-то жизнь, это серьезное решение, в отличие от тебя. Тебе все равно! Сколько ни убьешь — всегда мало.
— Типичная для тебя речь. Все эти жизни принадлежат мне, я могу забрать их, когда захочу и как захочу. В том числе и твою.
— Когда наиграешься.
— Именно, — оскалился он. — Хорошо, что ты не забываешь свое положение здесь.
Заксен перевел взгляд на отброшенный клинок и рядом нашел окровавленный камень, с которого все началось. Он проворчал что-то себе под нос, и резко ударил каблуком мне в солнечное сплетение, разом выбив весь воздух. Я скрутилась на месте, стараясь перетерпеть охвативший грудь спазм и дожидаясь, когда смогу безболезненно вдохнуть. Заксен тем временем отряхнул мечи от крови, вернул их в ножны и забрал с собой каменный нож. Он что-то бросил перед выходом, но я не услышала из-за заполонившего уши шума.
Когда я пришла в норму, Заксена давно уже не было, о его присутствии говорили только свежие капли крови, окропившие пол, стены и мою одежду. Камера выглядела как никогда жутко.
«Еще одна пережитая схватка со смертью… Сколько еще таких будет?». Мне не хотелось знать ответа. Еще меньше хотелось знать, какая из них окажется последней.
***
Заксен шел по пустым коридорам в лазарет, плотно зажав рукой кровоточащую рану. Девчонка оцарапала его не смертельно, но достаточно серьезно, раны казались глубокими, они все еще кровоточили и уже пропитали рубашку и мундир, красное пятно медленно спускалось к поясу штанов.
Когда Заксен открыл дверь в лазарет, Глиссаде за медицинским столом подготавливал какой-то аппарат. Врач отвлекся на звук, при виде командира его глаза удивленно расширились, он тут же без слов принес необходимые инструменты.
Заксен скинул форму и сел на стол. Глиссаде что-то вколол ему в вену и сказал:
— Обезболивающее скоро подействует, но пока придется потерпеть, ждать больше нельзя.
— Плевать, просто делай свою работу.
Глиссаде не нужно было повторять, он действовал быстро и четко, как настоящий профессионал. Врач остановил кровотечение, прочистил и зашил раны. Заксен стиснул зубы и стойко терпел пробивающуюся боль, не позволяя себе ни единой жалобы, ни намека на болезненный стон. Только брови время от времени хмурились сильнее и одинокие капли пота стекали по побледневшему лицу.
— На этом все, — сказал Глиссаде, зафиксировав повязку. — Я бы вам посоветовал в ближайшее время не совершать резких движений. Во-первых, швы могут разойтись. Во-вторых, — он легко улыбнулся, — будет адски больно.
Врач потянулся в шкаф за сорочкой, которая всегда лежала на случай, если одежду пациента нельзя будет использовать вновь. Глиссаде дал рубашку Заксену и спросил:
— Неужели снова покушение?
— Пха! Еще чего. Сейчас ни один из них не способен противостоять мне, — сказал командир, застегивая пуговицы. — Я всего лишь заигрался со своим питомцем, и он решил оттяпать мне палец. У нее совершенно нет таланта к обучению, что за глупое животное, — Заксен подобрал окровавленные вещи и аккуратно сложил их в стопку чистой стороной наружу.
— Вы держите очень кровожадного любимца, сэр Заксен. Судя по характеру укусов, вас действительно хотели убить, — усмехнулся Глиссаде и принял серьезный вид. — Я не хочу мешать вашим воспитательным работам, но обязан уточнить: вы помните о нашей маленькой беседе? Я настоятельно прошу вас аккуратнее обращаться со своей игрушкой, пока мы обязаны делить ее. Мои исследования требуют много времени, а ваши неосторожные действия лишь отодвигают срок окончания нашей сделки. К тому же, я уже вложил в нее немало усилий, чтобы ускорить процесс, и очень не хочу ждать еще дольше.
— Тц… Ладно, пока я не буду трогать ее. Пей, кровосос, но не вздумай сожрать. Она не заслуживает легкого конца.
— Я так и понял, — улыбнулся Глиссаде. — Уверяю вас, чем быстрее я закончу, тем быстрее верну ее в ваше личное пользование. Кстати говоря, сегодня я ждал ее. Мы должны были положить начало следующему этапу. Значит, это по вашей вине Рут не дошла до меня?
— Нет, без меня она могла бы никогда не прийти сюда, — голос командира был спокоен. — У тебя на столе оказалось бы два свеженьких трупа. Или три в форме Гончих, в зависимости от исхода.
— Не уверен, что там произошло, но раз все живы я, как врач, не могу не порадоваться этому. Насчет девушки… — задумчиво сказал Глиссаде.
— Она в третьей камере. Можешь забрать ее, но не забудь вернуть на место. Я не в настроении искать ее по всему убежищу.
— Конечно, — кивнул Глиссаде. — Насколько я понимаю, вы намерены держать ее очень долго. Тогда я обязан попросить вас обеспечить ей должный уход. Нужно, чтобы она восстанавливалась достаточно быстро, чтобы я мог скорее закончить.
— Я не собираюсь кормить ее с ложечки мясом голубого омара, Глиссаде. Она все еще пленница. Хоть пока и имеет некоторую неприкосновенность, это не делает ее здесь почетной гостьей.
— Понимаю. Что ж, тогда у меня все. Доброго вечера, сэр Заксен.
Заксен забрал вещи, попрощался и направился наверх. Плечо и грудь ныли, но он шел прямо и ровно, не выдавая обжигающей тело боли. Оказавшись в кабинете, он шумно выдохнул и посмотрел на стол с ожидающей его работой. На сегодня почти не было дел, но он не хотел оставлять их копиться. Командир разобрался с бумагами примерно за час и уже был готов идти в спальню, как на глаза снова попалась папка с досье Рут. Она утверждает, что невиновна, но преступник на то и преступник, что использует любую выпавшую возможность, и сегодня она, наконец, доказала это. Но Заксен помнил ее взгляд, он действительно не похож на взгляд убийцы, в нем теплится живая воля. Как раз то, что Бранденбург собирался раздавить под весом своей ненависти. До сего дня.
***
Я лежала на кровати, ожидая спасительного сна, как вновь послышался знакомый звон. К камере пришел Глиссаде и поприветствовал меня.
— Здравствуйте. Извините, как видите, я не смогла дойти до вас.
— Это ничего, — усмехнулся он. — Я получил разрешение на свою деятельность в сложившихся условиях.
— Тогда все в порядке.
— Да. Пойдем со мной, — сказал он, открыв дверь своим ключом и дав мне пройти.
— Вы не будете связывать мне руки? — спросила я, когда он направился к выходу.
— Нет-нет. К чему такие варварские методы? Ты сейчас не в плену, а на работе, мне ни к чему наручники и веревки.
— Должна признаться, мне нравится ходить здесь без охраны за плечом, — сказала я, когда мы шли по пустому коридору.
— Признаюсь, мне тоже, — отшутился он.
Когда я вошла, в нос ударил тяжелый запах крови и спирта, а вскоре я увидела странный аппарат, стоящий у изголовья медицинского стола. Я привычно села в ожидании дальнейших указаний.
— Для начала я обязан обработать твои раны. Какая досада, ведь всего пару дней назад сказал, что все выглядит как нельзя лучше, а сегодня ты снова в таком печальном состоянии.
— Они совсем детские, — пожала я плечами.
— Это не значит, что их не надо обрабатывать, — устало сказал он и принялся за работу.
В раны забилась пыль, некоторые залепила свернувшаяся кровь, другие нуждались в наложении швов, Глиссаде пришлось повозиться со мной, прежде чем он смог отложить использованные инструменты.
— Вы часто работаете допоздна? — спросила я, посмотрев на черное небо за окном.
— Да, у меня всегда найдутся дела. Прихожу рано, ухожу поздно, такова судьба врача и ученого. Нам не видать спокойной жизни, но это и не требуется, когда ты зажжен идеей, — Глиссаде тепло улыбался. — Итак, Рут, ты готова?
— Да, вполне.
— Хорошо. Тогда приступим.
Я села так, как сказал Глиссаде и позволила ему делать свою работу. Глиссаде проверил аппарат и трубки, установил иглу и следил за подачей крови. Я смотрела как темная алая жидкость извивается в прозрачных трубках и наполняет пакет. Это происходило не очень быстро, время тянулось как резиновое, мое тело постепенно начало тяжелеть, вместе с кровью из меня будто вытягивали силы. Когда все закончилось Глиссаде сказал мне остаться ненадолго и всячески заботился, чтобы я быстрее восстановилась.
Когда я вернулась в камеру, уже не могла мечтать ни о чем, кроме этой ужасной твердой деревянной кровати. Она показалась мне самой мягкой на свете периной, я сразу провалилась в сон.
…
На следующий день, если это был действительно день, я проснулась от привычного звона двери и до боли знакомых твердых шагов. Мне не хотелось ни вставать, ни видеть Заксена, я осталась на своем месте. Нет смысла вставать и самостоятельно идти навстречу новым пыткам.
Как всегда, Заксен не церемонился. От удара сапогом по решеткам по камере раскатился тонкий звон дребезжащего металла.
— Вставай, девчонка. У меня заготовлен подарок для тебя, — в его голосе сквозила привычная издевка.
Я осталась на месте.
— Ха-ха-ха! Тебе не интересно. Сейчас исправим, — послышалось шуршание плотных страниц. — Как думаешь, что это? — он силой повернул мою голову к себе, уткнув носом в картонную папку.
Я увидела аккуратно выведенную надпись: «Рут Тистелла».
— Твое дело. Здесь записано все, что касается совершенного тобой преступления, — он отошел от меня, пролистывая немногочисленные страницы. — Жертвы, примерное время смерти, способ убийства … Здесь есть все. — Он закрыл папку и демонстративно показал, согнув руку в локте.
— Зачем ты мне все это говоришь? — мне было больно слушать его.
— Зачем? Напоминаю тебе, почему ты оказалась здесь. Твои слова о невиновности очень легко опровергнуть.
— Я знаю, что совершала, а чего нет, — однажды сорвавшись, я уже не могла молча слушать эту ложь. — Я бы никогда не подумала навредить им. Родители были добрыми и светлыми людьми. Моей вины в их смерти нет. Единственное, о чем я жалею, так это в недостаточной благодарности. Я принимала их заботу как должное и часто забывала ответить взаимностью.
— Какие интересные вещи ты мне рассказываешь, — протянул командир Гончих. — Решила воззвать к сочувствию? — он дико оскалился.
— Я и не ждала, что ты поймешь, — у меня в душе начало закипать раздражение. — Такому, как ты, неведомо ни сожаление, ни сострадание, ни, я в этом уверена, любовь.
Глаза командира Гончих яростно блеснули в свете фонарей, он нагнулся, схватил меня за волосы и уткнул носом в приклеенное фото тел родителей на месте преступления:
— Что ты, отцеубийца, можешь знать о любви? Посмотри на свои труды. Твой старик наверняка долго мучился, получив столько ударов. Тебе это нравилось? Нравилось вонзать в него нож снова и снова? Ха, твой отец в этот момент увидел истинную форму предательства.
Он резко дернул за волосы, отошел и, взглянув на меня, насмешливо спросил:
— Что с лицом, девчонка? Почему отворачиваешься? Ты устроила все это месиво, упиваясь властью над их жизнями, а сейчас смеешь разыгрывать удивление.
Я молчала некоторое время, пытаясь выкинуть из головы вновь увиденное и собрать разбегающиеся слова, но на автопилоте начала говорить то, чего не собиралась:
— Я даже не знала, сколько ударов было нанесено, не знала, как долго им пришлось терпеть все это. Я мечтала найти виновника, воздать ему по заслугам и очистить имя родителей. Если и есть что-то, что может натолкнуть на истинного виновника, то в этой папке, — я была как в тумане, еле слышала саму себя и не понимала, почему губы не слушаются голоса разума.
— Ты не знаешь? — в голосе командира послышалось удивление. — Так это правда не ты прирезала их? Тогда я могу помочь тебе найти настоящего преступника, — его участливый тон полностью сбил меня с толку.
Заксен швырнул в меня папку, она с глухим стуком ударилась о грудь и упала на пол.
— Чего ты ждешь? Ищи, — он встал надо мной и ждал.
Я, ничего не понимая, подняла досье и открыла на первой странице.
— Что?..
Вся она была исписана аккуратным мелким почерком… на языке Нижнего мира. Я ничего не могла разобрать, кроме пары простых слов. Я перевернула страницу, потом другую, третью… Дошла до конца. Я не понимала и десятой доли написанного, но из того, что смогла уловить, ясно поняла, что Заксен разыграл меня. В документе не было ни слова, которое подходило бы под дело об убийстве. Больше похоже на просроченные документы о перестройке района убежища, но и в этом предположении не было полной уверенности.
Заксен забрал папку у меня из рук со словами:
— Спасибо за прекрасное шоу, — его тон снова стал ледяным и острым. — Мне нравится твой опустошенный взгляд. Но ты правда думала, что я позволю тебе копаться в документации, касающейся дела? Как глупо.
— Да, я допустила ошибку, — его жестокая издевка выпила из меня последнюю надежду. — Тебе нельзя верить ни единой секунды. Больше я не допущу такой оплошности, даже не жди, что тебе снова удастся обмануть меня.
Я прямо посмотрела на него, выдерживая его полный превосходства взгляд.
— Мне ни к чему твое доверие. Пока наша маленькая игра способна убить скуку, твоя ненависть не имеет для меня никакого значения.
Больше не сказав ни слова, он покинул камеру.
Он снова развлекся за мой счет. Даже не избив до полусмерти, Бранденбург неплохо сумел разодрать мои зарубцевавшиеся раны.
…
В камере совершенно нечем заняться, вокруг только стены и пол, ничего, кроме опустошенной посуды, горшка и кровати. Я подумала о домашних грызунах в двухэтажных клетях, каких иногда выпрашивали дети у своих родителей: хомячки и мыши так же, как и я, спят, едят и испражняются на строго определенном клочке земли, к нам приходили в любой момент и тревожили покой своими глупыми играми, не спрашивая ни разрешения, ни мнения. Но грызуны могли размять затекшие мышцы на колесе, а я только и могу, что ходить взад-вперед и ждать конца этого ада. Жизнь так медленна и уныла в этом месте… Еще немного и руки совсем потеряют силу, мышцы одрябнут от бездействия, а мысли за унылым однообразием собьются в плотный бессмысленный ком. Меня это не устраивает. Решив, что здесь все равно заняться совершенно нечем, я решила развлекаться хотя бы тренировками. Свежие раны зудят и пекут, но я уже научилась не замечать навязчивой режущей боли, будто все пережитые испытания принесли небольшой бонус в виде высокого болевого порога. А потому мне уже ничто не мешает игнорировать доводы разума и делать с телом все, чего сама захочу.
…
Не знаю, сколько времени прошло, но все тело уже дрожит от нагрузки, дыхание тяжелое и сбивчивое, в руках и ногах совсем не осталось сил. Но я дожму оставшиеся десять отжиманий.
— А ты все так же энергична. Хотя тебе не помешает прерваться и отдохнуть.
Это был Финн, я не слышала, как он пришел, уши застилал гулкий звон. Я вытерла пот со лба и подошла ближе к решетке.
— Наоборот, мне нужно стараться больше, иначе сойду с ума от бездействия. Рада тебя видеть, Финн.
— Да, я тоже. Но я заскочил всего на минуту убедиться, что с тобой все в порядке. Извини, что так поздно, но пришел как смог, раньше никак не удавалось вырваться, — он смущенно улыбался, его глаза полны сожаления.
— Ничего, все хорошо, я понимаю. Тебе наверняка нелегко приходится, не стоит беспокоиться еще и обо мне.
— Нет, это не верно. Именно мысли о тебе и помогали мне выжить все это время, — его взгляд потеплел. — И сейчас, когда ты наконец нашлась, я хочу быть рядом как можно чаще.
Это так похоже на Финна. С ним что-то случилось здесь, он сильно изменился, но эта черта его характера была все та же. Финн как обычно зря суетился, когда дело касалось меня, всегда хотел знать, что со мной все в порядке. Мне приятна его забота, но и хочется, чтобы он научился отпускать ситуацию, когда это необходимо. Ради него же самого. Ну, пока все будет так, как есть, ничего другого не остается.
— Я здесь наверняка надолго, так что… Если захочешь, ты точно знаешь, где меня найти, — я усмехнулась, обведя взглядом крошечную каменную коробку.
— Да. Я обязательно приду, — серьезно сказал Финн. — А пока… До встречи, Рут. Мне правда пора.
— Удачи, Финн. И до встречи.
Он кивнул и неохотно пошел прочь. Служба сильно ограничивает его, но от нее никуда не деться. Когда он ушел, мне стало интересно, мог ли он вызволить меня, но я быстро отказалась от сомнений: Финн наверняка сразу освободил бы меня, если бы мог. Глупый вопрос.
Мне снова нечем заняться. Тогда ничего не остается, я просто продолжу тренироваться, пока не устану настолько, что не смогу двигаться.
