Кромешна

Алекс проснулся позже обычного. Когда он открыл глаза, на улице было уже светло — раньше с ним такого не случалось. Он всегда спал чутко и вставал мгновенно, едва только заслышав какое-то движение внизу. А Муха, как самый надоедливый представитель одноимённого вида, вставал всегда раньше всех и начинал шуршать, наводя свои порядки. Шуршал он и сейчас. Судя по всему, уже давно. А Алекс его не услышал. Он пошевелился и тут же замер, вспомнив, что сегодня он в постели не один. Его опасения были напрасны: Аля спала без задних ног, прижавшись щекой к его подушке и стянув все одеяло на себя. Волосы взъерошены, от краешка губ вниз по щеке блестит ниточка слюны. Вся её высокость и худоба в мягком утреннем свете растаяли, черты приняли нежное, почти совсем детское, выражение. Платье безнадежно измялось — Марго будет недовольна, но это пустяки. Алекс осторожно встал с кровати и, подцепив пальто, вышел из каюты. Когда они вернулись, все уже спали. Чтобы не разбудить Матвея (чтобы он не задал вопросов), Алекс предложил Але остаться на ночь у него и был удивлен, когда она сразу же согласилась. Устала девушка сильно — даже Алекс, глядя на неё, чувствовал, как гудят собственные ноги. Да, каталась она из рук вон плохо, но ему доверяла безоговорочно — пошла за ним по льду, смеялась, когда он, разогнавшись, вез её впереди, держа за талию. Уснула под его боком, едва только упав на постель, и даже забыла переодеться. А сам Алекс долго лежал без сна, думая о том, какой Матвей кретин и какая сложная штука — жизнь. Впервые за много лет он не мог разобраться в своих чувствах и мыслях. Алексу всегда было неуютно, когда он был в чем-то не уверен, а сейчас была как раз такая ситуация. История с Алей завернула не туда — что-то уже давно пошло наперекосяк, но как исправить это, Алекс не знал. Больше того — он чувствовал, что совсем скоро это выйдет ему боком, но ничего не мог с этим поделать. — Добр-рое утро! — поприветствовал его Муха, когда Алекс спустился вниз — в общее помещение, где уже сидели Матвей и Чингиз. Прежде, чем занять своё место за столом, он окинул присутствовавших цепким быстрым взглядом. Вид Мухи ему очень не нравился. Лукавый, хитрый — такой, словно тот собирался сказать какую-то гадость. Он не заставил себя ждать, выдав с ходу грубое: — Марго будет в бешенстве, когда узнаёт. Алекс, который в это мгновение отодвигал стул, замер и опасно наклонил голову вперёд. Он и раньше не позволял никому ставить под сомнения свои действия, сейчас — когда для этого был повод — не позволит и подавно. — Мои отношения с Марго тебя не касаются, — спокойно ответил он, не отводя взгляд. — Тебе есть, что сказать кроме этого? Сидевший за столом Муха весь съежился под его взглядом. Алексу даже показалось, что он готов залезть под стол. Подавить усмешку было трудно. — Есть, — вопреки своему виду уверенно заявил Муха. — Но тебе это не понравится. — Вот как? — приподнял одну бровь Алекс. — Ну, попробуй. Выскажись. Муха замялся. Воспользовавшись паузой, Алекс громыхнул стулом и сел во главу стола — на своё обычное место. — Ну что же ты, Муха, молчишь? — Да я вот думаю, — Муха осклабился, и эта ухмылка не понравилась Алексу больше всего предыдущего. — Ты ведь эту девчонку сюда привёл, чтобы Марго ревновала, или чтобы был повод от неё уйти? Ну надоела — так и сказал бы, а то… Алекс сам не заметил, как успел встать. Так же неуловимо быстро случилось и следующее действие — и вот Муха уже прижат лицом к столу, а Матвей, отшатнувшись, смотрит на него не то с удивлением, не то с сочувствием. — Алю не вмешивай, — превосходно владея голосом, посоветовал Алекс. Он наклонился к Мухе почти вплотную и теперь шептал ему на самое ухо: — И никогда не смей говорить о ней гадости. — Так значит, правда? Ты этой ночью с ней был? — Я этой ночью был там, где надо, — осадил его Алекс, ослабляя хватку, но не отпуская товарища. — И тебя это, поверь, не должно волновать. — Понял, — прохрипел снизу Муха, и Алекс наконец убрал руки. Муха потер шею. — Алекс, я же без наезда, понимаешь? Просто очень интересно стало. У всех своя жизнь. Разойдутся кто куда и ничего не скажут. — А что, кто-то ещё пытался вызвать ревность Марго? — съехидничал Алекс, тут же отмечая про себя, что Матвей как-то странно отворачивается. — Да не знаю я! — психанул Муха. Он всегда быстро заводился. — То Матвей куда-то исчезнет, то ты, то вдруг оба! Втроем, что ли, ходите где-то? — Вчетвером, — парировал Алекс. — Я, Матвей с Алей и совесть народная, слыхал? Матвей все еще делал вид, что разговор его не касается, Алекс, впрочем, не задавал вопросов. Он догадывался ещё ночью, что Аля не просто так изменилась в лице за считанные секунды. Он не знал наверняка, но подозревал, что в деле снова замешан Матвей. Теперь его догадка стала почти уверенностью. Ну что ж, это было логично — Алиса наверняка была на том вечере, а Матвей, если хотел, мог добиться чего угодно. На пути к свиданию с любимой девушкой преград для него не было. Добыть пригласительные в этом случае — пара пустяков. Алекс потянулся к самовару и машинальным отточенным движением налил себе чай. Пора что-то решать, подумал он, глядя на то, как его жестяная кружка наполняется терпко-душистым напитком, так не может продолжаться вечно. Все обязательно закончится плохо, если не обрубить все узлы в ближайшее время. Алекс никогда не был пессимистом, но сейчас внутреннее чутье подсказывало ему: быть беде. Это чувство не покидало его со вчерашнего вечера. А странное спокойствие, откликнувшееся в нём, когда он катался с Алей на реке, было словно предвестником грядущей бури. На своём опыте Алекс знал: вслед за чем-то хорошим обязательно идет что-то плохое. — Доброе утро, — поприветствовала всех Аля, спускаясь по ступенькам вниз. Она выглядела смущенной и явно не знала, как себя с ним вести после вчерашнего, хотя, по сути, между ними ничего и не было. Не было — и в то же время что-то неуловимо изменилось. — Доброе утро, — непринуждённо ответил Алекс, размешивая ложечкой сахар. — Как спалось? Аля вспыхнула, и Алекс был уверен, что она ответит в своей обычной насмешливо-прямой манере. Девушка его ожидания вполне оправдала: — Как ещё может спаться человеку с чистой совестью? И — подбирая подол платья, которое она ещё так и не сменила: — Давно пора было догадаться, что лучший сон из всех присутствующих у меня. Девчонка, подумал Алекс, глядя на неё и отмечая, что Аля наконец начала улыбаться, сущая девчонка. На сердце было по-прежнему неспокойно. — Мы сегодня идем на ярмарку? — спросил вдруг Матвей, отрываясь от размышлений и впервые за все утро подавая голос. — Да, — ответил Алекс, отхлебывая чай. Сказать по правде, ему не очень хотелось идти — вчера и так был хороший улов, он даже ещё не успел показать остальным добытое за вечер, но обида на Муху заставила его поменять решение. Если он такой умный, пусть сам покажет, чего стоит — не все же на девок засматриваться. К тому же, ему хотелось чем-то заняться, чтобы вытеснить странные мысли из головы. Скорость и выброс адреналина — вот что всегда отрезвляло его, придавало смысл существованию. Алекс жил одним днем — он так привык — и ему было проще решать проблемы по мере их поступления. А с той проблемой, которая навалилась на него сейчас, он справиться пока что не мог, и это злило его и даже в какой-то степени пугало. — Выходим через час, — распорядился Алекс, вставая из-за стола, так толком и не позавтракав — кусок не лез в горло. — И все помним про осторожность, — зачем-то добавил он, снова чувствуя тревогу, поднимающуюся изнутри.

***

Это случилось через несколько часов, и Алекс мог бы предотвратить трагедию, если бы не игнорировал внутренний голос. Он мог бы отменить сегодняшнюю вылазку — мог найти сотню причин, почему им не нужно идти на ярмарку. Но что-то все-таки понесло его сюда. Глупость. Невероятная глупость. — Осторожнее, молодой человек! — Прошу прощения! — Алекс на ходу обернулся на женщину, которую задел плечом, но не остановился — ехал вперёд, к Мухе, который бессмысленно кружил впереди, как будто прицениваясь к баранкам. Неловкие. Они все сегодня какие-то неловкие. На ярмарке было оживленно, как никогда, и очень шумно. По большей части суету наводил пьяный мужчина в соболиной шапке, который виднелся прямо по курсу и к которому, как казалось Алексу, и хотел подкатить Муха. Алексу же этот человек очень, очень не нравился. — Мару-уся! — крикнул он на ходу — призывно, властно. — Маруся, ну куда же ты? Расшибешься! Аля сегодня на ярмарку не пошла — осталась на корабле, вызвавшись приготовить «нормальный обед». Но позывной Алекс использовал все равно — Муха, если не совсем тупой, должен среагировать или хотя бы отвлечься. Муха оказался совсем тупым. Пронеся оклик Алекса мимо ушей, он поехал прямо на мужчину. Алекс ловко поднырнул под какого-то прохожего, объехал чьи-то сани и крикнул ещё раз: — Мару-уся! Поздно. Он не успеет ни протиснуться к Мухе сквозь толпу, ни как-либо повлиять на него. Алекс затормозил резко, чтобы не врезаться в телегу с приправами и сушеными фруктами, злясь на себя за свою медлительность, почти заскрипел зубами. Муха промахнулся — не успел выцепить из кармана мужчины цепь часов. Другой бы уже давно понял, что пора бросить эту затею, но не он. Муха был упрямым. Он развернулся и поехал обратно, уже почти не скрываясь. С ужасом Алекс видел, как что-то произошло впереди — пьяный мужчина и Муха вдруг поменялись местами, и пойманными оказались совсем не часы. На цепи, тщетно дергаясь в ловушке, оказался сам Муха. Алекс замер на месте, дыша глубоко и пытаясь выровнять дыхание. Кинул быстрые, стремительные взгляды по сторонам. Засада! В следующую секунду случилось что-то невероятное — со всех сторон на них полетели ящики, бочки и канаты. Люди, ещё минуту назад наводнявшие ярмарку, исчезли с канала удивительным образом — обычных прохожих стало мало-мало, а вместо них Алекс увидел целый отряд полиции. Все на коньках. Они выжидали в укрытии за ларьками и палатками, и вот теперь, когда один из карманников был пойман, они обнаружили себя и бросились в погоню. Это была самая настоящая облава. Алекс развернулся и, пытаясь сохранять спокойствие, направился к выходу с ярмарки — вслед за стремительно утекающей с канала толпой. Позади него трепыхался в ловушке Муха, и Алекс чувствовал себя паршиво, понимая, что уходит, ничего не сделав. Но он не мог ничего сделать. И уж подавно ничего не сможет сделать, если поймают и его тоже. Он уже почти ушёл с ярмарки, когда услышал позади себя особенно громкий грохот и вслед за ним — крик. Алекс обернулся порывисто и очень быстро отыскал взглядом источник шума. Теперь их было двое — к Мухе присоединился Матвей; они кружили вокруг ряженого полицейского, а в следующую секунду цепь зазвенела и упала на лёд — Матвей перерубил её коньком. Алекс понятия не имел, как он умудрился это сделать, но факт оставался фактом: Муха, почувствовав свободу, мгновенно ретировался и помчался к выходу из ярмарки. Матвей — в другую сторону. За ним — боже милостивый, тоже на коньках! — представитель закона с дубинкой наперевес. Больше Алекс не думал. Он резко сорвался с места, ловко перепрыгивая через опрокинутые прилавки и почти сбивая с ног редких зазевавшихся прохожих. Расстояние между Матвеем и полицейским стремительно сокращалось. Алекс сделал невероятное движение в бок, всем телом навалился на бочку с медовухой, развернув её в сторону преследователя и каким-то чудом опрокинув как раз в тот момент, когда Матвей стрелой пролетел мимо него. Янтарная тягучая жидкость полилась на лёд, полицейский непристойно выругался. Матвей и Алекс были уже далеко. Они разминулись под мостом, кардинально сменив направление, чтобы сбить блюстителей закона с толку. Алексу удалось оторваться от полицейских, Матвею — нет. Алекс понял это, когда уже был в безопасности — на кромке снега у спуска к каналу, откуда можно было легко сбежать и затеряться в толпе. Он обернулся как раз в тот момент, когда полицейский поймал Матвея на крюк. Положение было безвыходное. Алекс определил сразу: Матвей не сможет ни вырваться, ни дать отпор. Алекс ещё судорожно размышлял, что ему делать, когда увидел на льду третью фигурку — невероятно тоненькую и высокую, неловко, но уверенно скользящую по льду. Он подался вперёд неосознанно, ноги сами оттолкнулись от опоры и понесли его обратно — туда, где их всех обязательно повяжут. Аля — её не должно здесь быть! — подъехала к борющимся вплотную, и Алекс понятия не имел, что она собирается делать. Он летел по льду, не чувствуя под собой ног, а сердце бешено заходилось где-то в горле. Он успел увидеть, как сверкнуло что-то металлическое в руке полицейского и раньше, чем успел дать себе отчет в том, что делает, бросился на него сзади, ударил локтем в основание шеи. Мужчина — значительно выше его — осел от удара, издав странный звук и наугад ударив локтем. Алекс почувствовал, как левая часть лица взорвалась болью; в ухе загудело, и на секунду перед глазами мелькнула белая вспышка. Пистолет был по-прежнему у полицейского — и это было единственное, что Алекс видел четко. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Алекс схватил мужчину за плечо и, вывернувшись под ним, увел руку ему за спину. Дрался Алекс плохо. Катался на коньках хорошо. По инерции он проехал ещё какое-то расстояние и, налетев на Алю, свалил её на лёд. Выстрел. Пистолет выпал из руки мужчины, курок спустился сам. Вода потекла из продырявленной бочки на лёд. А пули настоящие, отметил про себя Алекс, глядя на блестящее на льду оружие. Тот факт, что, устраивая облаву, полицейские имели явное намерение если не убить, то покалечить задержанных, заставил Алекса по-другому взглянуть на ситуацию. Из оцепенения его вывел короткий возглас Матвея — его рука попала в открытый огонь, и он никак не мог её высвободить. В ходе борьбы они оказались по обеим сторонам котла, а металлический крюк все так же держал Матвея, не давая ему возможности ни убежать, ни переместиться. Времени на размышления больше не оставалось — они не успеют уйти, представитель закона их не отпустит, а сбежать не выйдет из-за Али — она будет их тормозить. О том, чтобы оставить её, Алекс даже не думал. Он сорвался с места и, наклонившись в движении, схватил пистолет. Действуя по наитию, взвел курок. Алекс выстрелил на ходу, целясь полицейскому в ногу. Потом машинально сунул пистолет в карман и, уже не обращая внимания на глухой звук падения и последовавшие за ним проклятья, вернулся к Але. Она все так же сидела на льду, с ужасом глядя на происходящее и не в силах пошевелиться. Алекс схватил её за воротник пальто и рывком поднял на ноги. Недолго думая, закинул себе за плечо и, стремительно набирая скорость, направился к единственному свободному выходу — под мостом, там, где ещё оставалась лазейка. Он обернулся только один раз — в тот момент, когда Матвей, подцепив крюком трос, на котором держалась прикрепленная к мосту вывеска, опрокинул её вниз. Огромное число «1900» обрушилось за их спинами с немыслимым грохотом, вслед им полетели искры оборванных проводов. Аля, висевшая на Алексе, коротко вскрикнула. Алекс смог выдохнуть, только оказавшись на снегу. Поставив Алю на устойчивую землю, он первым делом отцепил коньки и сунул их в карман, с удивлением отмечая, как сильно дрожат его руки. — Алекс, у тебя кровь, — заметила Аля, легонько прикасаясь к его онемевшей щеке. — Пустяки, — отмахнулся тот, чувствуя, что левая половина рта плохо его слушается. — Надо уходить. Сейчас. Матвей, загнанный вусмерть, лишь кивнул. Аля уже суетилась возле него, хлопотала над его рукой и разбитой губой, а Алекс, успев успокоиться и привести мысли в порядок, пытался что-то вспомнить. Было что-то важное — что-то, что не сходилось в ясную картинку. Что-то, что до сих пор вызывало волнение. Тревога никуда не делась. Наоборот — она возросла, словно случившееся на ярмарке стало только прелюдией к чему-то большему. И Алексу смутно казалось, что дело и в Але тоже. Объяснить он это не мог ни себе, ни кому бы то ни было. Да и думать об этом пока не хотелось. — Пойдём на корабль, — окликнул он Алю и Матвея. — Надо убедиться, что все наши ушли с ярмарки. Он хотел сказать, «ушли невредимыми», но не стал. Если всем удалось хотя бы просто уйти, это уже можно считать за чудо. Они шли рядом — все трое — маленькой шеренгой, в полной тишине. Первым молчание нарушил Матвей: — Аля, а откуда ты появилась? Тебя же не было с нами на ярмарке. — Чингиз прибежал, — на ходу ответила Аля с секундной заминкой. — Я еле смогла от него добиться, что же все-таки случилось. Один цел, отметил про себя Алекс. За Муху он тоже не сильно переживал — он видел, как тот убегал, у него были все шансы спастись. Оставался один Граф. Алекс попытался затолкать тревогу как можно глубже и, чтобы отвлечься, спросил у Али вслух: — Значит, ты услышала про пожар и решила, что самое разумное — бежать в огонь? — Я испугалась, — честно призналась девушка. Она шла между ним и Матвеем и выглядела действительно крайне взволнованной. — Я так испугалась, что вас… Что вас могут… Она не договорила. Замолчала, опустив голову и глядя себе под ноги. Алекс усмехнулся про себя. Конечно, она испугалась. Он видел, как она бежала к Матвею — у неё словно крылья за спиной выросли. Он вспомнил, как она расстроилась вчера, когда, очевидно, увидела на вечере Матвея. Вспомнил, как говорила о нём — грустно и тихо. Она отпустила его, но все равно бежала к нему каждый раз, как только случалось что-то плохое. Она… Алекс остановился. Он вспомнил. — Ты чего? — Аля тоже остановилась и смотрела на Алекса с тревогой и опаской — её обычный для него взгляд. — Тот полицейский, который чуть было не поджарил Матвея, — медленно произнес Алекс, глядя исключительно на Алю. — О чем вы с ним вчера разговаривали? — О чем ты? — недоуменно переспросила Аля. Матвей неловко топтался на месте рядом с ней, не понимая, о чем идет разговор. — Только не говори мне, что ты не понимаешь, о чем речь. — Но я правда не понимаю. Алекс, я… — Ты. С ним. Разговаривала вчера. А сегодня он взял отдел полиции и нагрянул на ярмарку! — Ты… — Алины глаза расширились от осознания нанесенного ей оскорбления. — Да как ты… Она хотела что-то сказать — и Алекс чувствовал, что это что-то будет вовсе не комплиментом — но не находила слов и поэтому только беззвучно открывала и закрывала рот. Алекс устал, чувствовал вину за случившееся и странную выжигающую обиду на Алю. У него сильно болела скула и хотелось только одного — лечь в кровать и проспать как минимум сутки. И он сорвался. — Тебе не кажется это странным совпадением? Таким очень странным совпадением? И каким, однако, удачным! Может, вы даже договорились, что он не тронет Матвея? Ведь тебе только на него не плевать. — Замолчи! — крикнула Аля, и Матвей попробовал вмешаться, но она стукнула его ладонью по здоровой руке, призывая молчать. — Ты сам не понимаешь, что говоришь! — А ты не понимаешь, что делаешь! — тон в тон ответил ей Алекс. Он наступал на Алю медленно, а она пятилась — по чуть-чуть, гораздо медленнее, чем он шёл на неё, и скоро они оказались совсем близко друг к другу. — Алекс, послушай, я даже не видела его лица! Я не понимаю… Это случайность, Алекс! Может, он уже видел вас раньше, может… — Может, тебе пора повзрослеть и не быть такой наивной? Матвей тронул Алекса за плечо, пытаясь успокоить: — Алекс! — Не сейчас, Матвей. — Алекс! Алекс посмотрел прямо на Матвея. С разбитой губой, в покоцанном пальто — он выглядел довольно жалко, но его взгляд был очень решительным. Матвей смотрел рассудительно, с тем здравым холодком, которого Алексу сейчас так не хватало, и этот взгляд действовал странно-успокаивающе. — Думаю, нам не обязательно обсуждать все здесь, — тихо сказал Матвей, и Алекс, считая тупые удары по вискам, вдруг решил, что его мысль очень, очень здравая. — Да. Ты прав, — он обошел Алю и, не оборачиваясь, направился прямо к замерзшей Неве. — Мы обсудим все вместе. — Правда? — услышал он позади себя тихий алин голос. — А мне кажется, ты уже все решил. Алекс не ответил. — Может, мне вообще уйти?! — крикнула Аля ему вслед, и он посмотрел на неё только один раз, чувствуя, что ещё немного — и не выдержит. — Как тебе будет угодно, — ответил Алекс на удивление ровным голосом и больше не оборачивался.