Алекс был убежденным социалистом.
Пусть он сам даже не задумывался об этом всерьез, а «Капитал» служил лишь способом оправдать их ремесло, в душе Алекс был самым ярым и истово верующим в свои принципы социалистом. Может быть, ему просто нужно было чуточку подсказать. Повернуть в определенную сторону. Направить. А может быть, он и сам отлично справлялся с этой задачей, вслепую ища ответ. Но пока ему было четко ясно одно: среди людей есть те, кто «вверху» и те, кто «внизу». Среди людей есть «свои» и «чужие». И если со вторым ничего не поделаешь, то первое вполне можно изменить. Не сейчас. Не в ближайшее время. Но когда-нибудь — вполне вероятно. Когда? — да кто ж его знает, когда!
Алекса знали все, и никто — по-настоящему. Со своей вечной ухмылкой, готовый на любую авантюру, бесстрашный и безрассудный — он оставался закрытой книгой. Алекс продумывал все так тщательно, а в одну секунду мог взять и разрушить всю схему, выкинуть что-нибудь этакое, обескуражить всех меньше, чем за минуту. А потом так же невозмутимо поправить воротник пальто и выйти сухим из воды. Он всегда выходил сухим из воды. Никто не знал, как у него это выходит.
Зато все знали: если Алекс говорил, что дело «выгорит», то дело «выгорит».
Поэтому его словам о том, что Аля остается с ними, никто не возражал. Муха, правда, хотел было выразить свое несогласие, но, наткнувшись на холодный взгляд серых глаз, промолчал. Кипел изнутри, но спорить с Алексом не стал.
— Ну вот и порешили! — закончил Алекс и встал из-за стола. — Всем спать. Завтра выходной.
Он решил не выходить завтра на ярмарку — отдать дань уважения отцу Матвея. Да к тому же парень и так раскис, ни к чему подвергать его риску в таком состоянии.
Он распрощался с Марго, которая устала и не хотела идти на корабль, и вышел на улицу вслед за остальными. Была уже ночь, но Петербург кипел и гудел, как улей. По улицам мчались экипажи, ржали кони, и люди чинно шествовали вдоль каналов. Конечно, всего этого нельзя было увидеть из глухого «колодца», где располагался кабак, но Алекс мог четко это представить. «Сливки общества» начинали свою ночную, прекрасную и не такую уж благовоспитанную жизнь.
Матвей и Аля шли рядом, но оба молчали. По их лицам даже Алексу при всей его проницательности было трудно понять, о чем они только что говорили. Матвей вообще в этот день говорил мало, потрясённый смертью отца. Да и его знакомая по большей части молчала, ограничиваясь лишь уничижительными взглядами, которые выражали все её мысли. Она не одобряла выбор Матвея. Не одобряла их группировку. Не одобряла самого Алекса, если уж на то пошло. А когда Алекса кто-то не одобрял, у него возникало два желания: либо переубедить, либо уничтожить. Аля ему понравилась. В ней был стержень. Уничтожать её не хотелось.
— Ах, какая ночь! — вмешался Алекс в напряжённое молчание этих двоих. — Просто шепчет! — и, перейдя к сути дела без всяких прочих предисловий: — Матвей, не хочешь завтра прогуляться со своей подругой на коньках? У милой дамы есть коньки?
— Нет, — ответила Аля, но Алекс не растерялся:
— Значит, придется найти. В крайнем случае одолжу тебе свои.
— Зачем? — глухо переспросил Матвей.
— Ну как же, — невозмутимо возразил Алекс. — Ей нужно помочь «влиться» в наше товарищество.
И Матвей, и Аля разом — как по команде — скривились, но это отнюдь не обидело Алекса. Наоборот. Его радовало, что они такие похожие. Он надеялся, что Аля поможет Матвею выкарабкаться из паутины, в которой он успел запутаться. Поможет ему забыть Алису.
— А если она не хочет никуда «вливаться»? — вдруг спросил Матвей, обескуражив и обезоружив Алекса. — Алекс, — прошептал он, наклоняясь ближе к нему, переходя почти на шепот. — Не впутывай её, слышишь?
От пыла, с которым Матвей пошел на попятную, Алекс заметно растерялся. Он ещё напряженно искал аргументы для ответа, когда услышал неожиданно звонкий голос Али:
— Я согласна!
— Видишь, дама согласна, — выдохнул с облегчением Алекс, расплываясь в довольной улыбке.
Конечно, расчеты Алекса были верны.
У Али к Матвею чувства, она боится его потерять. И поэтому она сделает все, чтобы удержать его. Это как раз и было нужно Алексу, потому что связь Матвея с Алисой начинала его пугать. В том, что княжна никогда не выйдет замуж за сына фонарщика, Алекс был уверен. А другого исхода допустить было нельзя. Их история закончится плохо. Виселицей для Матвея и для них всех, если уж на то пошло. Когда отец Алисы узнает, что Матвей вор, он приложит все усилия, чтобы уничтожить его «шайку».
Алекс не мог этого позволить. И потерять Матвея тоже не мог. Единственный ключ к спасению он видел в Але — поэтому, когда Матвей, разозлившись непонятно из-за чего, ускорился и пошел впереди, Алекс предпринял попытку найти общий язык с несговорчивой дамой.
— Уже привыкаешь?
— Издеваешься?
— Отнюдь нет. И, кстати, на будущее: со мной так разговаривать не нужно.
Аля издала странный звук, похожий не то на кашель, не то на фырканье, и вжала голову в плечи. К вечеру мороз ударил сильнее, а, как Алекс успел заметить, одежда девушки оставляла желать лучшего.
— Не волнуйся, — полунасмешливо-полувсерьез сказал Алекс, глядя на неё сверху вниз. — Тебе не придется торчать на морозе. А если и выйдешь с Матвеем на работу, то мы… Подберем тебе что-нибудь потеплее.
— Не нуждаюсь, — буркнула Аля, но Алекс уже не обратил на её слова никакого внимания. Он упивался удивлением и подозрением, которое промелькнуло в лице девушки, когда она увидела замерзшую Неву и их штаб.
— Корабль?..
— Он самый, — Алекс пожал плечами. — Тебя что-то удивляет?
Он достал из внутреннего кармана коньки. Благосклонно улыбнулся, выезжая на лёд:
— Если хочешь, я могу предложить свою помощь.
— Обойдусь, — предсказуемо отказалась Аля.
Алекс пожал плечами.
— Тогда жду тебя на месте.
Аля шла по льду медленно, изо всех сил пытаясь удержать равновесие и при этом сохранить достойный вид. К её чести, она даже ни разу не подскользнулась.
— Сама справишься? — с насмешкой спросил Алекс. К тому моменту, как Аля добралась до корабля, Матвей и все остальные уже скрылись внутри, только он висел на одном из канатов, наблюдая за девушкой, которая секунду думала, прежде чем протянуть ему руку.
Алекс одним быстрым сильным движением подтянул девушку наверх, так, что она на несколько секунд повисла в воздухе. Аля крепко ухватилась за канат. Её руки дрожали.
Замерзла, вдруг подумал Алекс, но тут же на смену этой мысли пришла другая:
или боится? А повод бояться был. Одна на корабле в окружении мужчин — причина довольно-таки веская.
А Матвей не разбежался ей помочь, с удивлением отметил про себя Алекс и, немного подумав, сказал вслух:
— Сегодня можешь лечь в моей каюте.
***
Утром Алекс обнаружил, что Матвея на корабле нет.
Ещё через десять минут он узнал от Мухи, что он ушёл ещё до того, как все проснулись — его следы даже успело присыпать утренним снегом.
— Прекрасно! — язвительно улыбнулся Алекс, постукивая пальцами по деревянным подлокотникам кресла. — И что я теперь буду делать с…
Договорить он не успел — Аля уже стояла на верхней ступеньке лестницы, с тревогой глядя вниз. Высокая и тонкая, она была даже ещё более худенькой, чем показалось Алексу вначале. Волосы не очень длинные и взъерошенные, на плечах — странная кофта; руки, вылезающие из рукавов, белеют в полумраке, а глаза смотрят настороженно, с вечным недоверием.
— Идем с тобой на лёд после завтрака, — договорил сам за себя Алекс, вытягивая из-под тарелки салфетку и затыкая её за воротник рубашки. — Что стоишь? Вот место свободное.
Завтракала Аля с таким видом, словно еда на её тарелке могла в любой момент вскочить и убежать. Прямая, как трость, молчаливая, как монашка, она не смотрела ни на вульгарного Муху, ни на посмеивавшегося Графа, ни даже на самого Алекса, который, напротив, не мог скрыть своего интереса и рассматривал девушку очень откровенно. Матвей никогда о ней не рассказывал. Более того — при прошлых разговорах он в открытую подчеркивал, что кроме отца у него нет никого. Причину этого Алекс понять не мог. Аля не была такой девушкой, которую намеренно скрывают от чужих глаз, разве что она могла оказаться сумасшедшей… Но тем интереснее.
— Ну все, пошли, — распорядился Алекс, когда Муха под конец завтрака в открытую потянул руки к сидевшей рядом девушке.
Аля соскочила со стула очень быстро и послушно поспешила за Алексом, который, прежде чем выйти на мороз, выгреб из сундука старые вещи Марго — может, что и сгодится. Из всего, что было, подошло только одно платье с поясом, да шарф, которым Алекс, вопреки возражениям Али, обмотал её поверх пальто.
Заболеешь и помрешь, Матвей совсем от горя не оправится, убеждал девушку Алекс, а Аля стояла, безвольно уронив руки вдоль тела, и молчала.
— Зря это, — сказала она, когда они уже спустились с корабля и Алекс крепил к её ботинкам коньки.
— Что зря?
— Все это, — впервые за время знакомства Аля не выглядела надменной — только печальной и очень уставшей. — Матвей меня не полюбит. Я даже не понимаю, зачем вам это надо.
— Марго успела растрепать? — выпрямляясь, спросил Алекс. — Уникальная личность.
Аля неопределённо качнула головой.
— Ничего не изменится, даже если я научусь кататься. Матвей учил меня. Не получается.
— Значит, Матвей плохой учитель, — спокойно возразил Алекс и, легко оттолкнувшись краем конька, отъехал от корабля. Раскинул руки в стороны, покружился на льду, выписал восьмерку и резко затормозил — вверх взметнулись крупинки льда и снега. — Но, если ты не хочешь учиться, могу вернуть тебя в твой подвал прямо сегодня. Договорились?
— Это шантаж! — возмутилась Аля — кажется, не всерьез.
— Это не шантаж, это право выбора.
— Но у нас никогда нет выбора.
— Во-от! — восторженно воскликнул Алекс, срываясь с места так стремительно, что Аля вздрогнула. — Начинаешь понимать! У нас действительно нет права выбора, и это я говорю про государство. Но мы же живем по своему кодексу?
Аля боролась с улыбкой — боялась потерять имидж и старательно отворачивалась. Но какая-то мысль пробежала по её лицу, губы девушки дрогнули и скривились. Аля сглотнула. Подняв глаза, случайно встретилась взглядом с Алексом и замерла, задумчиво кусая нижнюю губу.
— Прости, — сказала она, подавая ему обе руки. — Я не очень люблю разговаривать.
— При катании на коньках это не обязательно, — успокоил её Алекс, вывозя на открытое пространство. — Поговорить можно и потом.
***
Алекс понял очень скоро, что Аля нисколько не преувеличила, когда говорила о том, что не любит разговаривать.
Прошла уже неделя с тех пор, как она осталась на корабле, и за всю эту неделю Алекс видел ее четыре раза — то ли девушка умело от него пряталась, то ли просто не выходила из каюты, которую Алекс выделил им с Матвеем. Кстати, говоря о последнем, можно было бы сказать, что план Алекса удался… в какой-то степени. Матвей проявлял к Але живой интерес, они разговаривали друг с другом и обменивались одинаковыми взглядами, а пару раз, проходя мимо их двери, Алекс даже слышал, как они смеются — неслыханное чудо — но при всем при этом Матвей каждую ночь добросовестно уходил спать в общее помещение. Уж как Алекс ни старался, уж как ни намекал — даже Марго приводил! — Матвей был ни в пень ногой и по-прежнему смотрел с тоской на противоположный берег Невы.
— Ну, что у вас? — поинтересовался Алекс у Али, «случайно» столкнувшись с ней у ее каюты.
Аля удивленно приподняла одну бровь.
— Все хорошо.
И — немного подумав:
— Думаю, мы уже скоро вернемся домой.
— Куда? — от неожиданности Алекс даже руку уронил, которой держал косяк двери, не впуская девушку в каюту. — Как это — домой?
Воспользовавшись ситуацией, Аля быстро прошмыгнула мимо Алекса в помещение и — неслыханная наглость — попыталась закрыть перед ним дверь. Она не пускала его к себе. Гнала прочь из его же каюты!
— Ну, мы поговорили… И Матвей согласился, что это все действительно затянулось…
— Согласился, значит? — опасно сощурился Алекс.
Аля попятилась назад.
— Ну да. Ты же сам хотел, чтобы мы были вместе.
Алекс плотно сжал челюсти и молчал. Аля явно чего-то не понимала.
— Значит, так, — с ходу принял новое решение Алекс. — План меняется. Завтра ты идешь на ярмарку вместе с Матвеем.
Он развернулся, намереваясь уйти, но Аля схватила его за локоть.
— Алекс, не надо! Пожалуйста, я не хочу!
— Это процесс обучения, — спокойно возразил Алекс, выворачивая рукав из цепких пальцев. — Отнесись к нему ответственно. На коньках ты стоишь… недурно. Потренируешься сегодня вечером — и все будет замечательно. А теперь пусти.
Его мозг уже обдумывал новую идею. Почему он не хотел пускать Алю на ярмарку и как так вышло, что это замечательная мысль не пришла ему в голову раньше, Алекс не знал. Но теперь, найдя ее, он испытывал почти что гордость. Аля на коньках стояла ужасно. Если что-то пойдет не так и кого-то из них вдруг поймают (вздор, но вдруг?), ей будет достаточно просто выйти на лед в гущу событий, и все разрешится само собой. И позывной на случай тревоги он ей уже придумал.
Да и рано ей уходить, подумал Алекс, вырвавшись из хватки девушки и чувствуя спиной ее обжигающий взгляд,
только кожа на носу здоровый оттенок приняла, так опять рвется его отморозить. Как будто бегать по улицам, разнося заказы, лучше, чем работать на ярмарке в определенные часы и есть регулярно, тоже по расписанию.
Принципы. У Марго вот принципов нет — и живет, не жалуется!
