Дух

Следующее утро похоже на заговор вселенной с целью помешать Филлис поговорить с мистером Мозли. Она просыпается с тошнотой и головокружением, должно быть из-за снотворного, и ей приходится долго лежать в постели, пока всё не пройдет, так что она опаздывает на завтрак. Филлис приходит как раз к тому моменту, когда Мозли отодвигает свой стул и спешит ответить на звонок колокольчика. Под орлиным взором миссис Хьюз, Филлис с трудом проглатывает несколько ложек каши, а затем идёт к леди Грентэм, которая полностью оправилась от головной боли и приготовила длинный список задач, которыми Филлис занята до самого обеда, пока её светлость не уезжает к вдовствующей графине в сопровождении несчастной леди Эдит. К тому времени Мозли оказывается наверху, подавая обед остальной семье, и сразу же после этого мистер Карсон отправляет его за посылкой, что затягивается на целую вечность, и Филлис только и остаётся, что сидеть и беспокойно перебирать разноцветные нитки и шёлковые вышивки. Проходит ещё час прежде, чем она не выдерживает, и решает пройтись вперёд по дороге, и перехватить его на обратном пути. По-прежнему очень холодно, и облака, набегающие с севера, мрачно намекают, что пойдёт снег, но прогулка проясняет ей голову, и когда Филлис замечает высокую фигуру Мозли в знакомом сером пальто, она уже чувствует себя почти нормально. Он тащится с завернутым в коричневую бумагу свертком, зажатым под мышкой, и его взгляд устремлен на дорогу, но потом он поднимает глаза, видит её, и его угрюмое выражение превращается в удивленную улыбку. — Вот вы где. Я весь день вас искал. — Я тоже вас искала. — Она подстраивается под его шаг. — Мне столько нужно вам рассказать. Филлис рассказывает свой сон, пока они идут по дороге, через лужайку, и заканчивает перед входом во двор описанием могильника, который соорудил Реджинальд. — Но зачем он спрятал тело? — спрашивает Мозли. — Это был несчастный случай. Эдвин умер, и их сокровище пропало, но никто не мог обвинить Реджи в том, что он прикончил Эдвина за это. Филлис растерянно пожимает плечами. — Может быть, он был так расстроен, что просто не мог ясно мыслить, или, возможно, чувствовал себя виноватым из-за смерти Эдвина. Знаете, он ведь действительно этому поспособствовал, даже если не ударял Эдвина по голове и не сталкивал его в воду. Эдвин боялся Реджи, и поэтому упал в воду и не взял его за руку, когда была возможность. Ну, и потому что он хотел защитить шкатулку и то, что было внутри. — Монеты, — говорит Мозли. — Как выглядела та, что вы видели во сне? — У вас есть что-нибудь, на чём можно рисовать? Свободной рукой Мозли неловко шарит в карманах пальто и вытаскивает старый счёт и огрызок карандаша. Он протягивает Филлис посылку, как импровизированный письменный стол, а она переворачивает счет чистой стороной вверх и рисует неправильный круг. — Она была кривой, не идеально круглой и, похоже, из серебра. Потускневшая, но ещё не полностью черная. Я видела только одну сторону, но там были два кинжала, направленные вниз вот так… — Она зарисовывает кинжалы. — Между ними было что-то вроде купола, вокруг пунктирная линия и надпись. — Под рисунком она написала аккуратными и стройными заглавными буквами «EID MAR». — Судя по словам Реджи, пока шкатулка не упала в озеро, в ней было полно таких монет. Мозли хмурится, глядя на рисунок. — Это похоже на какую-то римскую монету, но в них нет ничего особенного. Трудно вскопать сад и не найти одну или две таких. Может, спросить мистера Дауэса в школе… — Нет! — Выходит резче, чем хотела Филлис, и она специально смягчает тон: — Я думаю, что в деревне никто не должен знать. Могут подумать, что мы нашли что-то, на что у нас нет прав, а мы оставили это себе, и потом опомниться не успеем, как нагрянет полиция и будет задавать вопросы. Я этого не хочу. — Ну, тогда где-нибудь подальше, — говорит Мозли. — В Рипоне или даже в Йорке. Я никогда не интересовался местными лавками с монетами, но уверен, что они должны быть. Единственное, у меня долго не было выходного, и, учитывая настроение мистера Карсона, не думаю, что мне стоит о нём просить. Не то чтобы мне не хотелось ненадолго избавиться от Бэрроу. Он заставил меня полировать вещи, о существовании которых я даже не подозревал. — Я могла бы поехать. — Филлис убирает за Мозли счёт и карандаш обратно в его карман и автоматически поправляет воротник его пальто так же, как делает это для Коры. — Её светлость упомянула, что собирается купить рождественские подарки для детей, и я уверена, если попрошу, она возьмет меня с собой. Вообще, ей нравится, когда я хожу с ней за покупками и помогаю выбрать ткани для шитья. — Когда она уезжает? — Скоро, я думаю, — говорит Филлис. — О… Кто-то идёт. Они оба отходят в сторонку, когда тепло одетый Джимми шагает через ворота, держа поводок, который на другом конце натягивает радостная собака. — Здравствуйте, мисс Бакстер, — говорит он Филлис, а затем обращается к Мозли: — Между прочим, была ваша очередь гулять с собакой. — Мистер Карсон послал меня за этим, — протестует Мозли, показывая посылку, но Джимми усмехается и снисходительно машет рукой. — Я не против. Я лучше побуду здесь на свежем воздухе, чем там, где мною всё время недовольны. Хотя вам лучше зайти в дом. Скоро Карсон будет вас искать. — Спасибо, — мрачно говорит Мозли. Джимми смеется и свистит собаке, которая обнюхивает туфли Филлис, и они идут дальше. — Вам нужно поехать, если получится, — говорит Мозли, когда Джимми уже не может их слышать. — Вам пойдёт только на пользу выбраться из дома на день туда, где эта сущность на чердаке не сможет до вас добраться. Боюсь, одно то, что вы рядом с ним, действует вам на нервы. — Я не могу держаться подальше от чердака вечно, — говорит Филлис. — Разузнать о монете — это хорошо, но я не понимаю, как это приблизит нас к поиску шкатулки. Мне нужно рассказать Эдвину, что я видела во сне; что случилось с ним и что потом сделал его брат. — Вам нельзя этого делать! — Мозли в ужасе смотрит на неё. — В прошлый раз это вам навредило. Вы не вынесете ещё одного раза. — Но я должна, — говорит Филлис. — Всё связано, разве вы не понимаете? Чем больше я ему рассказываю, тем больше он вспоминает и тем более подробным становится сон. Рано или поздно что-нибудь обязательно подскажет, где искать шкатулку. — Может быть, — говорит Мозли, — а может, с вами случится что-то ужасное. Даже это… Эта сущность… — Эдвин. — Ладно, если хотите, даже Эдвин сказал, что вам нужно восстановиться до… до того, как он снова сделает с вами эту штуку. — Мозли импульсивно сжимает её руку в своей. — Вам не нужно жертвовать собой, мисс Бакстер. Помогайте, да, но не себе в убыток. Вы ваше благополучие ценнее всего. — Не ценнее, — говорит Филлис. От искренности Мозли ей становится так стыдно, что она опускает взгляд и смотрит на их сцепленные руки. «Иногда, — думает она, — такое хорошее отношение становится почти в тягость». — Для меня оно ценно, — говорит Мозли. Он держит её за руку ещё мгновение, а затем отпускает. — Что нам делать? Филлис затягивает вязаный шарф вокруг шеи и прикрывает ладонями нос и рот, надеясь, согреть лицо теплым дыханием. — Я пойду и расскажу ему, что мы узнали, — говорит она приглушенно. — Он понимает, что я говорю; это только я не могу его слышать, если не… ну, знаете. И я этого не допущу, пока не разузнаю о монете. — Он послушается вас, если вы скажете не делать этого? — Думаю да. На самом деле он не хочет причинить мне вреда. — «Я надеюсь», — думает она, но вслух говорит: — И я спрошу её светлость о поездке в Йорк, если вы поможете мне найти название места, где я могу спросить про монету. Я сделаю набросок получше этого и возьму его с собой показать. — Конечно, — говорит Мозли и перекладывает сверток мистера Карсона в другую руку. — Наверное, мне лучше отнести его внутрь, пока Джимми не вернулся и не натравил на меня собаку. Она — злобное создание. Филлис улыбается, прекрасно зная, что Исида позволяет детям взбираться на себя, тянуть за уши и засовывать пальцы себе в рот, и все это без малейшего намека на рычание или укус. — И правда. Увидимся позже за ужином. Мозли проходит через ворота мимо неё, а Филлис запрокидывает голову и смотрит вверх на высокий скат крыши, где, как она знает, ждет Эдвин. Для Мозли он всё ещё призрак, сущность, но теперь, когда она увидела его человеком, печальным, сломанным и пустым, лежащим на галечном берегу озера, она не может не называть его по имени. Он был так молод и так напуган, что не заслуживал ни такой смерти вдали от дома, ни стольких лет одинокого существования после этого. Впервые Филлис хочет помочь ему самому, а не только ради своего спокойствия. Она знает, что Мозли прав, и она должна защитить и себя тоже, но, безусловно, есть способ сделать и то, и другое. Филлис поворачивается и медленно идет через двор к теплой кухне, обдумывая всё это, а высоко над ней бледная фигура, зависшая у одного из чердачных окон, тоже поворачивается и исчезает.