Дух

Всё оставшееся до двух часов время Филлис лежит на кровати полностью одетая, застывшая от нетерпения и нервов. Её мысли заняты не только перспективой, наконец, выполнить обещание, данное призраку, но и тем, как мистер Мозли прикоснулся к ней и заговорил. Она никогда не позволяла себе думать, что он видит в ней кого-то больше, чем дорогого друга, кого-то намного больше, чем она заслуживает в свете своего прошлого, но, возможно, она ошибалась. Не то чтобы сейчас время переживать о такой бессмыслице, ведь перед ними двумя стоит такая задача. В пять минут третьего Филлис встает, чуть приоткрывает дверь и заглядывает в щель посмотреть, нет ли кого поблизости. Вокруг пусто, темно и тихо, поэтому она выскальзывает наружу и бесшумно идет в одних носках к двери, соединяющей две половины коридора. Как можно быстрее она снимает ключ с крючка и открывает замок, затем вешает ключ на место и направляется к двери на чердак. Ручка плавно поворачивается в руке, и Филлис заходит, почти закрывая дверь. Её дыхание быстрое и прерывистое, как если бы она бежала, звучит неестественно громко в темноте замкнутого пространства. Филлис чувствует, как кровь тупо пульсирует в ушах. Она считает удары и ждёт, и когда ей удаётся успокоиться, она поворачивается и смотрит на верх лестницы, на дверь ведущую на чердак. Неужели только месяц назад она впервые столкнулась с призраком по другую сторону этой двери? Такое ощущение, что будто это было целую жизнь назад. — Пора положить этому конец, — громко говорит себе Филлис и начинает подниматься. На чердаке, как всегда, темно и мрачно, но на этот раз Филлис заранее подумала о вещах, которые случаются при приближении призрака, и готова полностью обойтись без света. Из кармана платья она достает одолженный у Дейзи фонарик на батарейках (Дейзи любит новомодные устройства и часто тратит на них деньги, когда не покупает книги), и включает его, направляя на пол круг белого света. Филлис не уверена, что фонарик выдержит электрическую ауру призрака, но это лучше, чем ничего, и ощущая в руке тяжëлый, продолговатый медный корпус, она чувствует твёрдость и спокойствие. Вооружившись таким образом, она делает несколько шагов в глубь груды артефактов Кроули, словно исследователь на дикой и неизведанной территории. — Вы здесь? — Она понижает голос, хотя по горькому опыту знает, что внизу её никто не слышит. — Я пришла поговорить. Мне нужно кое-что вам рассказать и задать вопрос. Тишина. — Пожалуйста. Мне нужно увидеться с вами. Возможно, я нашла ваше имя, ваше настоящее имя. — Она поудобнее перехватывает фонарик, направляя его на пол, чтобы не отпугнуть призрака — какая ирония, учитывая, сколько раз он пугал её. Конечно, если бы раньше кто-нибудь сказал ей, что она будет умолять его появиться, она бы не поверила, но всё же вот она здесь. Где-то за спиной Филлис слышит едва различимый скрип и щелчок, значит, Мозли зашёл, закрыл за собой дверь и сейчас ищет, где спрятаться. Она думает, как будет выглядеть в его глазах, если призрак не появится, как он подумает, что она сумасшедшая или лгунья, и это приводит её в отчаяние. — Если вы сейчас не покажетесь, я никогда не расскажу вам, что нашла, — говорит Филлис. — Я сойду в могилу, не рассказав ничего, и вам придётся прождать ещё сто лет или больше, чтобы найти кто-то ещё, кто попытается вам помочь. Вы этого хотите? Наступает долгая пауза, а затем Филлис слышит слабое жужжание призрака. Оно нарастает и нарастает, пока её барабанные перепонки не начинают вибрировать вместе с ним, а кожа не нагреется и её не начнёт покалывать от приближения призрака, а потом Филлис впервые видит, как он появляется. Это не похоже на то мгновение, когда он исчезает: сейчас-ты-видишь-его-а-теперь-нет. Это медленное накопление энергии, светящееся ядро в воздухе растет, становится размером с мяч для крикета, потом с футбольный мяч, затем очертания удлиняются и перемещаются, пока призрак не приобретет грубую человеческую форму, знакомую Филлис по предыдущим визитам. — Спасибо, — говорит она, и призрак делает жест, который может означать «пожалуйста». Маленькой её части интересно, что об этом думает Мозли, и Филлис надеется, что он сможет хранить молчание и прятаться. Ей кажется, что призрак просто исчезнет, если увидит Мозли, но нельзя быть уверенной, пока это не произойдет. Филлис выключает фонарик, — сейчас свечения призрака достаточно, чтобы осветить комнату — и осторожно опускает фонарик в нескольких футах позади себя, где, она надеется, с ним ничего не случится. — Я готова, — говорит она. — Но помните, как было до этого. Я живая и чувствую боль, так что уменьшитесь настолько, насколько возможно, и не делайте резких движений. Я не могу вынести слишком много вас. Призрак не нуждается в дополнительных указаниях. Он движется к ней, в неё, и она с шипением втягивает воздух: головой она знает, что это больно, но каждый раз она забывает насколько, пока это не повторяется снова. Что-то подобное другие женщины говорят о родах. «По крайней мере, в том случае, — думает она, — в конце есть награда, которая стоит боли. Здесь есть только страдания». — Спокойнее, — говорит ей призрак. — Не сопротивляйтесь. — Я не сопротивляюсь, — говорит она сквозь зубы. — Я не могу сопротивляться, если не могу двигаться… Ах, жжется! — Я осторожен, — раздраженно говорит призрак. — Прошлые слияния травмировали вас. Ваше тело должно восстановиться, прежде чем это снова случится. — Если то, что я вам расскажу окажется правдой, то, возможно, наше слияние никогда больше не повторится, — говорит Филлис. Она чувствует, как из уголка глаза скатывается слеза, и жалеет, что не может пошевелить рукой, чтобы вытереть её. — Рассказать вам? — Да. Поведайте мне. — Хорошо. — Она пытается вдохнуть поглубже и думает, что призрак прав; помимо обычных мук, она чувствует в груди тупую боль, как будто присутствие призрака давит на большой, полуизлеченный синяк. — Давным-давно в этом доме жил мальчик по имени Эдвин Кроули со своим братом и сёстрами. Когда он стал юношей, он и его брат отправились вместе в путешествие, и больше он не вернулся домой. Его семья ждала его, но в конце концов его брат унаследовал дом, земли и титул, и о юноше почти забыли. Я думаю, что вы Эдвин Кроули, и… Она задумывается, нужно ли говорить всё остальное, а затем решает, что настало время выложить всё как есть. — Я думаю, вы могли погибнуть из-за вашего брата Реджинальда или, по крайней мере, он мог солгать о том, что с вами случилось. — Реджинальд? — говорит призрак. — Да. — Реджинальд. Реджи. — Призрак шевелится, волнуется, и Филлис вскрикивает, когда он надавливает на то больное место внутри неё. — Реджи был в лодке. Реджи хотел ту шкатулку. — Шкатулка из моего сна, — говорит Филлис, — зелёная с серебром. Что в ней было? — Что-то ценное, — говорит призрак. — Мы с Реджи нашли её. Мы договорились поделить добычу, но Реджи хотел заполучить всё. Он всегда был жадным. Мы сели в лодку… — Была гроза. — Филлис чувствует, как душный воздух чердака вокруг них заменяется на резкий, химический запах грозы. — Он столкнул вас в воду, Эдвин? — Может быть. А может, я упал. Так трудно вспоминать. Там была вода и там был огонь. — Я видела воду, — говорит Филлис, — и шкатулку. — Где шкатулка? — Во сне? — Не во сне. Сейчас, в этом мире. Где шкатулка? — Я не знаю, — говорит Филлис. — Вы должны найти её. — Что вы такое говорите? Как я её найду? Она может быть угодно: ваш брат мог продать её, она могла упасть на дно озера. — Вы должны найти её. — Мы так не договаривались, — говорит Филлис и хнычет, когда призрак перемещается и движется, увеличивая давление на её тело. — Я обещала помочь вам найти имя, и я помогла. Я закончила. Я больше не могу. — Найдите шкатулку, и я обрету покой, — говорит призрак и расширяется так резко, что Филлис глухо, сдавленно кричит, и это, кажется, ещё больше расстраивает призрака. Он увеличивается, так что она начинает видеть его сияющую ауру, которая распространяется вместе с её дыханием на расстояние вытянутой руки. Филлис зажмуривается от обжигающей яркости, как если бы она смотрела на солнце в жаркий летний день. Она слышит грохот где-то справа, а затем знакомый голос кричит: «Уходите и оставьте её в покое!», и призрак едва ли не со взрывом покидает её тело и исчезает в воздухе. — Филлис. Господи! Филлис! — Я в порядке, — хрипло говорит она. — Я… Её колени подгибаются, но прежде, чем она успевает упасть, руки ловят её и опускают на пол, и даже сквозь туман боли и смятения она знает, кому принадлежат эти руки. Они заставляют Филлис чувствовать себя в безопасности настолько, что она позволяет себе ненадолго забыться.