Дух

После открытия Мозли Филлис не терпится залезть в библиотеку и прочесть книгу, о которой рассказывала леди Грентэм. Она спрашивает мистера Карсона, во сколько завтра ожидается возвращение лорда Грентэма, и ей отвечают, что он должен прибыть четырехчасовым поездом. Кажется, ждать придётся ещё целую вечность, тем более что Филлис уверена, что леди Грентэм не встретит его у входной двери с просьбой позволить одной из служанок одолжить книгу. Филлис тешит себя коротенькой фантазией, как она пробирается в библиотеку с фонариком после того, как домочадцы легли спать, но на полках сотни и тысячи книг, так что она могла бы провести там всю ночь и не найти нужную. Филлис говорит себе, что остаётся только ждать. Если она смогла пережить годы в тюрьме, то и теперь сможет вытерпеть день или два, как бы её это не огорчало. Когда ужин наверху заканчивается, Томас подходит и садится рядом с ней в зале для слуг. Филлис хорошо знает эту тактику: когда он дурно себя ведёт, он не извиняется по-настоящему, но тихонько выжидает и делает замечания, пока Филлис не уступит и не заговорит с ним. Но сейчас она так нервничает и волнуется, что отвечает ему резче, чем намеревалась, и Томас уходит обиженный. Через несколько минут появляется Мозли, закончивший работу в столовой, и садится на освободившийся стул. — Я видел, как Бэрроу выходил на улицу с лицом мрачнее тучи, — говорит он. — И представляете, даже не остановился, чтобы приказать мне что-нибудь. — Боюсь, это моя вина, — говорит Филлис. — Моё дурное настроение передалось ему. — Не могу представить вас в дурном настроении. — Я всего лишь человек, мистер Мозли, — Филлис складывает на коленях журнал, который пыталась читать. — Мне правда очень приятно, что вы такого высокого мнения обо мне, но, пожалуйста, не подводите себя к разочарованию. Помимо всего, что я натворила, у меня есть положенные людям обычные недостатки, и иногда раздражение — один из них. — Ну, c Бэрроу станется и богохульство совершить, так что я не буду обвинять вас в этом, — говорит Мозли. Он придвигает свой стул немного ближе и понижает голос. — Как вы держитесь? — Хорошо, надо полагать. — Филлис смотрит на красочную обложку журнала, которая обещает как начало новой многосерийной повести, так и шесть простых шагов к организации успешной вечеринки в саду. Хотелось бы ей прямо сейчас оказаться на вечеринке в саду, есть мороженое на залитой солнцем лужайке, а не сидеть здесь в доме, заваленном снегом и полном секретов. — Мне просто не терпится взглянуть на эту книгу, и… — Филлис колеблется, а затем решает, что может признаться и в этом. — Я боюсь ложиться спать. Я не хочу снова видеть сон об озере. Кажется, он начнется сразу же, стоит мне только закрыть глаза. — Жаль, что я не могу быть с вам, когда это случится, — говорит Мозли и сразу же краснеет до корней редеющих волос. — В смысле, не с вами в постели, я имею в виду… Даже будучи в самых расстроенных чувствах, Филлис не может не улыбнуться. На самом деле, мысль о Мозли в её постели, вовсе не неприятна, по крайней мере, в теории, но она точно не собирается говорить ему об этом. Это не только было бы дико неуместно, но и, вероятно, беднягу бы хватил удар от смущения. Филлис не из тех, кто делает ставки, но если бы делала, она бы поставила своё годовое жалованье на то, что Джозеф Мозли ни разу даже не поцеловал женщину, не говоря уже о том, чтобы разделить кем-то постель. — Я знаю, что вы имели в виду, мистер Мозли, — говорит она ему. — И я очень ценю ваше отношение. Полагаю, лучшее, что я могу сделать — просто пройти через всё это. Анна говорила о снотворном, но я не уверена, что настолько отчаялась. На самом деле я не доверяю всяким панацеям и тому подобному. Многое из этого — просто шарлатанство. — Возможно, если вы поднимитесь наверх очень поздно, вы так устанете, что совсем не будете видеть снов, — предлагает Мозли. — Мы могли бы сыграть в шахматы или в карты, если хотите. Это может отвлечь вас. — Это было бы чудесно, — с благодарностью говорит Филлис. После того, как все уходят, они ещё долго остаются внизу, склонившись над шахматной доской, пока мистер Карсон подчёркнуто не кашляет из дверного проема и говорит, что не знает как они двое, но он хотел бы возобновить своё знакомство с подушкой по крайней мере до восхода солнца. К тому времени Филлис изо всех сил пытается не зевать и не тереть глаза. Полная надежд на спокойный сон, она расстаётся с Мозли на нижней части лестницы, ведущей на женскую половину. Во всем теле ощущается приятная тяжёлая усталость, и Филлис едва замечает, как холодно в её маленькой комнате, когда залезает под два одеяла. Последняя мысль, которая посещает её перед сном, о том, что если ей с мистером Мозли придется делить постель, понадобится кровать гораздо больше, чем эта. Когда Филлис начинает видеть сон, он следует уже знакомому сюжету: она в лодке защищает шкатулку и страшится ярости надвигающегося шторма. Филлис часто оглядывается, пытаясь найти способ спастись, и впервые понимает, что не одна. С ней в лодке есть кто-то ещё; кто-то, кого она не может видеть, но кого она отчаянно боится. Она чувствует присутствие другого человека прямо позади себя, он нависает у неё над плечом, но когда Филлис пытается повернуться к нему, лодка кренится, и она оказывается в глубокой, холодной и смертоносной воде. Под ней футы и футы воды, и её за ноги утягивает вниз. Филлис не может нормально плыть, потому что ей приходится держать шкатулку. Волна поднимается и обрушивается прямо ей в лицо, она пытается выплюнуть воду со вкусом водорослей и минералов. В глаза тоже попала вода, и когда Филлис смаргивает, она видит нависающий борт лодки, а над ним — размытое, бледное лицо, и ей что-то кричат. — Дай мне руку! Ты умрёшь, если не подашь руку, — кричит этот кто-то, и Филлис знает, что это правда. Она уже почти утонула. Филлис не хочет умирать, но она не доверяет этому человеку, поэтому барахтается ещё сильнее, пытаясь удержаться на плаву и в то же время оказаться подальше от лодки. Молния сверкает в небе на краю долины, про себя Филлис успевает сосчитать только до одной секунды, и над озером, сотрясая весь мир, раздаётся гром. — Не будь дураком. Дай мне шкатулку и возьми меня за руку, — говорит человек, и Филлис думает, что стоит его послушаться — шкатулка очень ценна, но не стоит её жизни — но потом она просыпается, тяжело дыша, свернувшись клубком вокруг подушки, которая должна быть под головой, словно Филлис пыталась охранять её. Невероятно, учитывая сколько воды было во сне, что Филлис так хочется пить, но кувшин на умывальнике кажется таким далеким, что с таким же успехом мог бы стоять в Лондоне. Однако сухость в горле сильнее усталости, и Филлис встает и выпивает два стакана подряд, прежде чем снова доковылять до постели. Перевернувшись на спину, она смотрит в окно и видит серебряный лунный свет; облака, должно быть, наконец рассеялись окончательно. Из-за этого комната становится мистическим, призрачным местом, и это наталкивает Филлис на мысли о сне и о том, что может означать эта новая вариация. На первый взгляд кажется, что всё совпадает с рассказом Мозли-старшего о двух братьях — о вернувшемся и не вернувшемся, — но как она может быть уверена, что это не её собственный разум смешивает элементы этой истории со сном? Она вспоминает своего Мозли с его серьезным, доброжелательным лицом, как он говорит, что хотел бы быть с ней, когда это произойдет, и думает: «Ох, мистер Мозли, я бы тоже хотела, чтобы вы были со мной». Так или иначе ночь проходит, и Филлис даже удается немного подремать, хотя и недостаточно, чтобы с наступлением утра чувствовать себя отдохнувшей. Мозли ловит её взгляд через стол и вопросительно приподнимает брови, словно спрашивая, как дела, и она печально качает головой, прежде чем вернуться к завтраку. Сегодня они едят кеджери, потому что миссис Патмор вчера слишком много сделала его для семьи на ужин, и Филлис не знает, не нравится ли ей завтрак, потому что она плохо себя чувствует из-за недостатка сна, или потому что она не привыкла есть рыбу в специях в семь часов утра. Как бы то ни было, Филлис может только немного поковырять еду вилкой, а потом отправиться прислуживать леди Грентэм, которая кипит от счастья по поводу сегодняшнего возвращения лорда Грентэма. — Я знаю, Бакстер, что после стольких лет брака, это глупо, но я скучаю по нему, когда он уезжает. — Не думаю, что это глупо, — говорит Филлис. Она стоит на коленях, поправляя Коре чулки и подтяжки. — Я думаю, это замечательно, что вы так любите друг друга. Не всем повезло выйти замуж за того, кто им нравится, не говоря уже о любви. — Полагаю вы правы, — Кора улыбается ей сверху вниз. — О, и я не забыла про вашу книгу. Я спрошу про неё сегодня, и потом вы можете попросить Карсона показать, где её найти в библиотеке. Я предупреждаю, что чтение перед сном будет очень скучным. Вы уснете через пять минут. «Надеюсь, что нет», — думает Филлис, а Коре говорит: — Ещё раз спасибо, миледи. Я очень признательна. В этом доме так много истории, я не могла не заинтересоваться. — Вы с Мозли и правда два сапога пара, — говорит Кора, всё ещё улыбаясь. — О да, кружевное платье идеально для этого утра. Вы всегда выбираете то, что нужно, Бакстер. День медленно тянется, и в синих полуденных сумерках Филлис вместе с остальными слугами спускается вниз на торжественную встречу лорда Грентэма. Из-за снега им разрешают стоять в вестибюле, а не на подъездной дорожке, но из-за открытых входных дверей всё равно ужасно холодно, и они с Анной дрожат к тому времени, когда граф выходит из машины и заходит в дом. Он рассеянно улыбается всем слугам, но не смотрит на них по-настоящему, а затем направляется в кабинет, где Карсон, стоящий у его локтя, сообщит обо всём, что произошло за время его отсутствия. «Что подумает лорд Грентэм, — задается вопросом Филлис, глядя, как его спина в дорогом черном пальто исчезает за дверью кабинета, — если в конце Карсон будничным тоном добавит: «и мы всё ещё разбираемся с привидением на чердаке, милорд»? Она так устала, что смеётся над этой идеей, несмотря ни на что, и ей приходится маскировать смех под кашель, пока Анна не обратила на неё внимание. Даже после заверений леди Грентэм, Филлис не ждёт услышать что-то о книге раньше завтрашнего дня, и для неё становится сюрпризом, когда в этот же вечер мистер Карсон вызывает её в свою комнатушку и преподносит книгу со строгим предупреждением читать только в безопасном месте, не оставлять книгу открытой или раскрытыми страницами вниз и, ради всего святого, не прикасаться грязными руками и не облизывать пальцы, чтобы перевернуть страницу. Слишком взволнованная, чтобы обидеться, что он считает её настолько некультурной, Филлис благодарит его, прижимает к груди том в красном кожаном переплете и почти выбегает на поиски мистера Мозли. «Наконец-то, — думает она, — возможно, мы найдем нужные ответы».