Дух

Филлис проводит оставшуюся часть дня, размышляя, где они с мистером Мозли могут поговорить. О зале для прислуги не может быть и речи, как и о большинстве комнат нижнего этажа, куда в любой момент может войти кто угодно. Двор — лучший выбор, но там весь вечер бывают люди, и слишком много мест, где кто-нибудь может спрятаться за углом и подслушать. Сама она никогда не была особенно скрытной — во время истории с Питером Койлом именно он устраивал их встречи и говорил, куда ей идти и что делать, — и вот, совсем отчаявшись, она обращается к единственному человеку в Даунтоне, который, как она знает, хорош в таких вещах. Филлис находит его во дворе. Он стоит, прислонившись к стене, пытаясь спрятать и себя, и сигарету от ветра. Снег теперь падает только время от времени, но на улице всё ещё очень холодно, и никто из них не надел в пальто. — Мне нужна ваша помощь, — переходит она сразу к делу. — А? — Томас стряхивает сигаретный пепел на обледенелую брусчатку. — И почему вы решили, что я вам помогу? — У нас с вами есть прошлое, — говорит Филлис. — Я думаю, это стоит одной услуги. Томас скрещивает руки на безупречной форменной куртке и смотрит на нее сверху вниз. — Скажите с чем вам помочь, и я решу помогать или нет. — Мне нужно уединённое место для разговора. Где-нибудь в доме или рядом с ним, где безопасно и никто не помешает. — И с кем это у вас может быть разговор? — С мистером Мозли, — говорит Филлис, приготовившись к ответу, который, как она знает, обязательно последует. — Мозли? Я должен был догадаться. — У Томаса в глазах ленивое веселье. — В самом деле, мисс Бакстер. Я думал, вы выучили урок о непотребствах с лакеями. Не хотите ли чтобы я принёс вам кондомов? Я слышал, сейчас их делают из латекса. Очень современно. — Наш разговор не имеет к этому никакого отношения, — коротко говорит Филлис. — А если бы и имел, вы, определенно, были последним человеком, к которому бы я обратилась. Вы знаете место, где можно поговорить, или нет? — Возможно, — говорит Томас. — Когда вы хотите поговорить? — Сегодня после работы. — М-м-м. Что ж, если бы я собирался поговорить… — В последнем слове столько сарказма, что Филлис хочется оттаскать его за ухо, как семилетнего ребенка, которым он был раньше. — Я бы поговорил в маленькой комнате в задней части сарая, где хранятся запчасти и бензин для машин. После наступления темноты там никого не бывает, и вы будете одни столько, сколько захотите. — Она заперта? — Нет. Что на самом деле глупо. Эти моторы не дешёвые; любой мог бы украсть их и продать за хорошую цену. Но вам с Мозли будет не до этого, будете слишком заняты разговором, не так ли? — Томас лукаво улыбается ей, затем выкидывает сигарету и растирает её каблуком ботинка. — Не волнуйтесь, я не буду шпионить за вами. Мне такие разговоры неинтересны. — Это вовсе не то, о чем вы думаете, — говорит Филлис. Томас фыркает. — Мне всё равно, мисс Бакстер. Хорошо, если так. Может, в этой жизни мне и не суждено получить желаемое, но это не значит, что никто другой не должен. Он наклоняется, подбирает окурок и идет в дом, но потом поворачивается и смотрит на неё. — Но если вас поймают, я скажу, что ничего об этом не знал. — Я знаю, — говорит Филлис. — Спасибо, мистер Бэрроу. Он снисходительно машет рукой и уходит, оставляя её размышлять над следующей задачей, а именно — как рассказать Мозли о привидении и не сойти за сумасшедшую. Они уже затрагивали эту тему раньше, в тот день в чайной, но она прекрасно осознаёт, что он думал, что они говорили о теоретических вещах, а не о реальных. Филлис приходит на ум, что в призраков становится очень легко поверить, как только увидишь их, но без такого доказательства, вполне вероятно, что Мозли начнёт опасаться за её рассудок. Если бы ситуация была обратной, то Филлис опасалась бы. Она ломает голову над этой проблемой, пока не появляется Анна и не говорит, что звонит колокольчик леди Грентэм, и Филлис идет наверх, всё ещё не зная, что делать. В тот вечер за ужином она слишком нервничает, чтобы есть, поэтому гоняет картошку по тарелке и чуть не опрокидывает стакан с водой. Томас, сидящий рядом, как бы случайно пинает её ботинком и шепчет: «Возьмите себя в руки». Подняв взгляд, Филлис видит, что мистер Мозли наблюдает за ней через стол с таким взглядом, что ей становится ещё тревожнее. «Возможно, стоит вообще забыть об этом», — думает Филлис, но тогда без помощи она может никогда не освободится от призрака. Она пережила годы в тюрьме не для того, чтобы снова стать узницей, взятой в заложники мертвецом. Каким-то образом Филлис справляется с остальной едой и вечерними делами. Когда она, убедившись, что леди Грентэм легла спать, спускается вниз, Мозли ждет её в зале для слуг, сидя в одном из потрепанных старых кресел, и держит в руках книгу, которую явно не читает. Он выжидающе смотрит на неё, пока она приближается, и почти вскакивает с места, когда Филлис как можно небрежнее говорит: — Я иду на улицу подышать свежим воздухом перед сном, мистер Мозли. Почему бы вам тоже не пойти? Когда они уходят, Томас на другом конце комнаты ловит её взгляд и делает грязный жест указательным пальцем одной руки и сложенными в кольцо пальцами другой, чего Мозли, к счастью, не замечает, а Филлис краснеет от смущения. В ответ она пытается изобразить леди Мэри в самом высокомерном виде: поднимает подбородок так же как она и выходит, а Мозли следует за ней. Филлис старается не слушать, как Томас хихикает за их спинами. Образ леди Мэри сопровождает Филлис пока она достаёт ботинки и пальто, затем во дворе, где Мозли останавливается, предполагая, что именно тут они и будут говорить. — Не здесь, — говорит она. — Идите за мной. — Куда? — В место потише. Не волнуйтесь. Она ведет его вокруг дома, с облегчением отмечая, что снег здесь не слишком глубокий, а затем они сворачивают на тропинку к сараю. Тут тихо, если не считать печального вздоха ветра и скрипа их ботинок. Филлис думает, что при других обстоятельствах сейчас было бы самое время взять его руку, переплести их пальцы в перчатках в поисках утешения, но обстоятельства такие, какие есть, так что они идут друг за другом, по одному, пока не обогнут край сарая и не дойдут до двери в комнату с запчастями. Она не заперта, как и сказал Томас, и Филлис оглядывается через плечо убедиться, что никто не их не видит, неохотно толкает Мозли внутрь и закрывает за собой дверь. Внутри комнаты сильно пахнет маслом и бензином, но когда она закрывает ставни и включает свет, оказывается, что тут совершенно чисто и аккуратно — мистер Брэнсон, который до сих пор следит за всеми машинами, не потерпит ничего другого. На стене висят запасные шины и камеры разных размеров; аккуратно помеченные картонные коробки с деталями расставлены по полочкам; и тут есть таблица с руководствами, схемами и каталогами для заказа всего этого. Странное место для обсуждения призраков и привидений, но Филлис считает, что любое место будет странным для такого. — Вы уверены, что нам разрешено быть здесь? — Мозли выглядит смущенным, и она надеется, что у него нет таких же подозрений по поводу её мотивов, как у Томаса. — Мы ненадолго, — уверяет его Филлис. — Я просто хотела, чтобы никто не подслушивал. То, что я вам расскажу, я бы не рассказала никому в жизни. — Филлис оглядывается в поисках стула, думая, что Мозли, по крайней мере, должен сесть, но стульев нет. Вместо этого она придвигает пару деревянных ящиков, и они садятся напротив друг друга. Филлис делает глубокий вдох и начинает: — Помните, когда мы ходили пить чай, я спросила, что вы думаете о призраках? — Конечно, — говорит Мозли. — И я рассказала вам историю о женщине, которая по-настоящему видела приведение? Он кивает, и Филлис тяжело сглатывает, стараясь набраться храбрости для следующих слов. — Это не было ложью. Я бы никогда не соврала вам. Но… и всей правдой это не назовёшь. Мозли хмурится, и она несется вперед, пока не успела потерять силу: — Это я была той, кто видела призрака. О, пожалуйста, мистер Мозли, пожалуйста, не смотрите на меня так. Я знаю, как это звучит, но клянусь вам на Библии, я видела привидение в Даунтоне и не один раз. — Филлис хочется сказать всё это спокойно, но к тому времени, когда она доходит до конца, она уже на грани слез, наполовину из-за страха, что он не поверит ей, наполовину из-за облегчения, что она рассказала кому-то. Когда Филлис призналась ему в своих прошлых преступлениях, она думала, что ничего не могло быть хуже, но, похоже, это был не предел. Она закрывает лицо руками. — Я не сумасшедшая, — приглушенно говорит она. — Я правда не сумасшедшая, мистер Мозли. Наступает долгая пауза, и Филлис думает, что он просто встанет и уйдет в темноту, оставив её одну. Но потом она чувствует, как Мозли наклоняется вперед, ближе, чем когда-либо, так близко, что она чувствует запах мыла для бритья и бриллиантина, которыми он пользуется. Его пальцы обхватывают её запястья и очень, очень осторожно убирают руки от лица. Филлис моргает и испуганно, смущенно и с надеждой смотрит на него, а затем Мозли говорит: — Я вам верю.