Дух

Самообладание Филлис держится на волоске, и это внезапное, неожиданное принятие застаёт её врасплох. Теперь она действительно рыдает уродливым, неряшливым, унизительным плачем, от которого у неё течет нос, и нет носового платка, потому что она вчера отдала свой мистеру Мозли. Сам Мозли выглядит слегка напуганным её всплеском эмоций, но копается в карманах, достает тот же носовой платок — выстиранный, отутюженный и свернутый — и протягивает ей. — Я всё равно хотел вернуть его вам, — говорит он. Филлис не решается заговорить, но с благодарным кивком берет платок. Мозли начинает отдёргивать руку, затем снова протягивает, и она парит над плечом Филлис, словно птица, неуверенная, должна ли она приземлиться на ветку. Когда Филлис не отстраняется, он неуклюже, но искренне сжимает её плечо через пальто, а потом кладет обе руки на колени и ждет, пока Филлис закончит. — Мне очень жаль, — наконец удается сказать ей. — Я знаю, это недостойно. Я просто… я не была уверена, что вы мне поверите. Вы правда мне верите? — Правда, — отвечает Мозли. — Я уже говорил вам, что никогда не видел призраков, но я знаю вас, мисс Бакстер. Вы не сумасшедшая или лгунья. Если вы что-то видели, значит, это что-то и правда было. — Он делает паузу. — И это многое объясняет. Вы были так несчастны в последнее время, я боялся, что случилось что-то плохое. — Так и было, — говорит Филлис, всё ещё пытаясь сдержать слезы. Она дрожит и чувствует слабость, но в то же время ей намного, намного лучше, как будто она проткнула гноящуюся рану и отрава вышла наружу. — Расскажите мне. — Вы уже кое-что знаете, — говорит она. — Это я и имела в виду, когда сказала, что не лгала вам. Я действительно поднялась на чердак, чтобы убрать коробку леди Грентэм, и действительно увидела кое-что, связанное с предком Кроули. — И это был призрак? — Да, — Филлис закусывает губу, вспоминая об этом. — В тот раз я видела его всего секунду или две. Он… Он что-то искал. Ну он так сказал, когда мы позже говорили. — Он говорил с вами? Как? Нет, подождите, я слишком забегаю вперед. Расскажите мне больше про первый раз. И Филлис рассказывает ему всю историю: про отключение электричества, про призрака, увидевшего её, про его странное электрическое тепло и энергию — а затем переходит к их следующей встрече. Об этом труднее рассказать, и когда Филлис объясняет, как призрак овладел её телом и как это больно, Мозли пугается. — Но это звучит как… В смысле… Это было… — Нет, — твердо говорит она. — Не было. В некотором роде это было очень лично, но это… не похоже на то, о чём вы думаете. Тогда я могла слышать его, но не то чтобы ушами, и он сказал, что забыл своё имя и попросил меня помочь выяснить, кем он был. Я сказала, что помогу, но тогда я не понимала, насколько сильно ударилась, падая с лестницы, и что пройдут дни, прежде чем я смогу что-то сделать. — И поэтому вам так хотелось попасть в церковь? Филлис кивает. — Мне нужно было с чего-то начать, и всё, что я тогда знала, что это один из членов семьи Кроули. Но теперь я знаю больше, по крайней мере немного, потому что вчера вечером я снова поднялась на чердак и поговорила с ним. Пришлось показать ему имена, которые мы нашли, и я должна была спросить о своём сне. — Каком сне? Филлис старается пересказать ему оба сновидения как можно лучше, опуская ту часть, в которой появляется призрак, из страха смутить Мозли, а затем рассказывает, как это связано с оставшимися воспоминаниями призрака о жизни. — И это всё? — Это всё, — подтверждает Филлис. Рассказывать эту историю было всё равно, что заново переживать этот опыт, и это настолько её истощило, что она прямо сейчас могла бы свернуться калачиком на груде ящиков и заснуть. Она проверяет наручные часы часы и видит, что уже очень поздно; нужно скоро возвращаться в дом, иначе они рискуют остаться на улице. Мистер Мозли, в свою очередь, в глубокой задумчивости сидит на краю ящика, положив локти на колени. На лбу у него тонкий слой пота, может быть из-за беспокойства, а может из-за того, что в маленькой комнате стало очень тепло, несмотря на ветер и снег на улице. Филлис смотрит на влажный смятый носовой платок на коленях, и задается вопросом, стоит ли ей снова предложить его Мозли. — Что вы хотите делать дальше? — спрашивает он наконец. — Чего я действительно хочу, это чтобы вы увидели призрака. — Филлис скатывает платок в клубок между ладонями. — Я знаю, что вы мне верите, но я себе не верю. Мне бы стало гораздо легче, если бы вы тоже увидели призрака и знали, что он есть на самом деле. Только я сказала ему, что не стану приводить вас туда и беспокоить его. — Она слабо смеется. — Может, мне стоит позаимствовать у Дейзи фотоаппарат Брауни и сделать снимок? Потом вы сможете продать его газетам. Джозеф Мозли, охотник за привидениями. — Что ж, неплохо было бы получить какие-нибудь доказательства, если сможем, — говорит Мозли. — Но кроме этого, многие люди поднимаются на чердак. Если я пойду один, будто бы собираюсь поднять ящик или что-то в этом роде, призрак не будет знать, что это вы отправили меня, и тогда я смогу его увидеть. — Сомневаюсь, — говорит Филлис. — Ему столько известно. Я не знаю как, но он в курсе. Я поднималась десятки раз и никогда не видела его, пока он не решил показаться мне. Я полагаю, если бы вы поднялись один, он был бы… Ну в том месте, где он там находится, когда его нет на чердаке. Мозли проводит рукой по редеющим волосам. — А что если вы пойдете первой и поговорите с ним, и пока вы его отвлекаете, я подкрадусь и посмотрю? — Посмотрим, — говорит Филлис, хотя мысль, что мистер Мозли увидит, как призрак овладевает ею, ужасна. Филлис скорее позволила бы ему наблюдать за ней в ванной. — Но вы можете сделать ещё кое-что. Я подумала, что теперь мы знаем немного больше, могли бы вы поспрашивать в деревне, может, кто-то слышал историю, похожую на мой сон? Такого ведь не будет в записях о смерти. И та шкатулка, если однажды увидишь такую, уже не забудешь, и я не думаю, что Кроули просто бросили бы её собирать пыль на чердаке. Вы знаете, как гордится его светлость одной из своих табакерок. — Вы думаете, это табакерка? — Нет, она больше. Больше шкатулки, в которой можно держать письма или гребни. Во сне я держала её вот так. — Филлис скрещивает руки на груди, показывая. — Когда вернёмся, я могу нарисовать вам эту шкатулку, если хотите. — Нам, скорее всего, уже пора возвращаться, — с сожалением говорит Мозли. — Я не хочу, но должно быть уже полночь. — Почти. — Филлис разворачивает к нему свои часы. — Но вы же спросите? О коробке, озере и всём остальном? — Конечно, — говорит Мозли. — Он встает и предлагает свою руку, чтобы помочь Филлис встать, и она охотно принимает её. — В воскресенье я пойду навестить отца и начну с него. Ему почти восемьдесят; он много видел и знает сотню старых историй от своего отца и от дедушки. А ещё он не будет сплетничать, если я его попрошу. — Это было бы чудесно, — говорит Филлис. — Спасибо вам большое, мистер Мозли. За всё. Вы были для меня таким хорошим другом, и я… — Она снова чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, и останавливается, не желая устраивать ещё одну сцену. — Что ж, я благодарна за это. Больше, чем могу высказать. — Для меня большая честь быть вашим другом, мисс Бакстер, — говорит Мозли, и его голос необычно груб, как будто он сдерживает какие-то собственные эмоции. — Не нужно никаких благодарностей. После духоты сарая пронзительный холод улицы сначала освежает, но когда они возвращаются во двор, Филлис дрожит, а кончики ее пальцев онемели. Они идут тихо, не разговаривая даже шепотом, чтобы не привлекать внимания. Оказавшись на месте, Мозли поворачивает ручку на кухонной двери, и обнаруживает, что она не двигается. — О Господи, она уже заперта, да? — Филлис подходит ближе, прижимаясь к его плечу, слишком напуганная, чтобы беспокоиться о приличиях. — Пожалуйста, скажите, что она не заперта. — Заперта, — говорит Мозли. — Мистер Карсон уже должно быть сделал обход. Что нам делать? — Придется постучать и надеяться, что он всё ещё внизу, чтобы услышать, — говорит Филлис. — Если мы постучим, у нас будут ужасные неприятности. — А если не постучим, то замерзнем до смерти. — Она колеблется, затем снимает перчатку и поднимает руку, чтобы постучать, но прежде, чем она успевает коснуться двери, они оба слышат щелчок открывающегося замка, и дверь распахивается, открывая взору темную фигуру Томаса. Красивые очертания его фигуры вырисовываются на фоне тусклого света, который всю ночь горит на кухне. — Ну и ну, — вполголоса говорит он. — Пара отчаявшихся бродяжек у моей двери. Мне ужасно жаль, но мы раздаем благотворительность только по большим праздникам. Вам придется вернуться на Рождество. Мозли открывает рот, чтобы сказать что-то, что, вероятно, приведет к ссоре, но тут мягко вмешивается Филлис. — Очень мило с вашей стороны спуститься и впустить нас, мистер Бэрроу. Боюсь, мы потеряли счёт времени. — О, я уверен, что потеряли, — говорит Томас. Он отходит в сторону и пропускает сначала её, затем Мозли, снова закрывает дверь и поворачивает ключ в замке. — Вам лучше снять пальто до того, как мистер Карсон вас увидит. Он всё ещё бродит в поисках того, что можно покритиковать утром. Сначала вы, Мозли. Мозли выглядит возмущенным, но говорит: «Спокойной ночи, мисс Бакстер» и направляется по коридору, уже расстегивая пуговицы. — Я думала, вы собираетесь притвориться, будто ничего не знаете, если нас поймают, — говорит Филлис Томасу, который смотрит на неё с самодовольной, раздражающей ухмылкой. — Не в счет, если я буду единственным, кто вас поймает, — говорит он. — Я удивлен, мисс Бакстер. Я предполагал, что вы способны уложиться во время, по крайней мере, чтобы вернуться в дом. Филлис с большим удовольствием ответила бы на эту реплику, но поразмыслив, решает, что лучше всего пропустить её мимо ушей. В конце концов, они в доме, в безопасности, и Филлис не удивилась бы, пойди Томас наушничать мистеру Карсону, если она слишком его разозлит. — Спокойной ночи, мистер Бэрроу, — говорит она и поворачивается на каблуках, чтобы последовать за мистером Мозли по коридору. — Должно быть, было хорошо, — негромко бросает Томас ей вслед. — Вы давно не выглядели такой счастливой.