Дух

Филлис думает, что теперь всё-таки закричит, неважно слышит её кто-нибудь или нет, но горло сжимается, и всё, что выходит, это хриплый, едва слышный вздох. Кровь отхлынула от рук, ног и лица, и она осталась стоять замороженная и окоченевшая. Каждый тонкий волосок на теле встал дыбом. Голова кружится, и Филлис уверена, что упадет в обморок, но тогда она разобьет себе череп об один из десятков предметов вокруг, и они с призраком навсегда останутся здесь, на чердаке. Вместо этого она цепляется за шкаф и сверхчеловеческим усилием заставляет себя остаться на ногах. Призрак, кажется, не подозревает о её трудностях, но она уверена, что он замечает её. Не сказать, чтобы у него было лицо — скорее, размытость с намеками на черты лица, — но эта размытость похожа любопытство. Филлис медленно разжимает онемевшие пальцы и отступает от шкафа. Призрак следует за ней, не совсем паря, но как бы скользя по полу. Он проходит прямо сквозь открытый деревянный ящик, заваленный фарфором с фамильным гербом Кроули, и из-за этой маленькой детали Филлис чувствует, что снова теряет самообладание. Она отступает назад, находит знакомую крышку чемодана и садится. Призрак останавливается совсем близко от неё, всего в нескольких дюймах, и его лицо-которое-вовсе-не-лицо принимает форму беспокойства. От призрака исходит мягкий гудящий и потрескивающий звук, похожий на звук электрического тока. Он пахнет воздухом перед грозой. Он приближается ещё ближе, и Филлис знает, знает, что он вот-вот прикоснется к ней, и когда это произойдет, она сойдет с ума. Она вскидывает ладони вверх в защитном жесте, и призрак выглядит изумленным. — Не трогайте меня. — В её голосе дрожь, она чувствует, как вот-вот потекут слёзы, но не останавливается. — Уйдите или я… я буду… Она запинается, пытаясь придумать, что можно сделать такого, что могло бы навредить духу, но призрак не ждет ответа. Он отодвигается, каким-то образом создавая впечатление, что скорее разочарован, чем напуган, и прежде чем она успевает снова заговорить, исчезает — не постепенно растворяясь, а просто перестает существовать. Электричество снова включается, резко омывая чердак светом, который кажется ослепляющим после темноты, и Филлис видит, что дверь на лестницу, в сущности, не так уж далеко. Она вскакивает, бросается к ней, на ходу спотыкаясь и цепляясь коленом за острый, необработанный край ящика, и хватается за ручку, как если бы та была живой и сопротивлялась. Когда Филлис выигрывает битву и рывком открывает дверь, лампочка с хлопком и вспышкой гаснет прямо над её головой, заставляя Филлис вскрикнуть. Но когда она оказывается за дверью и спускается по лестнице, это уже не имеет значения. Когда она попадает в коридор прислуги, там тихо, прохладно и мирно с его свежей белой краской и тусклым ночным освещением. Это сильно контрастирует с самой Филлис: запыхавшейся, со слезами на щеках, скользкий пот стекает по спине и пропитывает все слои нижнего белья и платья. Её чулок разорван из-за столкновения с ящиком, и сквозь дыру видна глубокая кровоточащая ссадина. Филлис стоит в растерянности, гадая что делать: бежать и рассказать кому-нибудь (но кому? и что именно сказать?) или лечь спать и притвориться, что ничего не произошло. Наконец, она останавливается на третьем варианте — принять ванну и постараться выглядеть презентабельно, прежде чем делать что-либо ещё. Обычно в это время все спят, но ходить по коридору не воспрещается, пока Филлис остается на женской стороне, поэтому она долго лежит в ванне, позволяя ушибленному колену отмокнуть, и думает о том, что видела. Филлис достаточно взрослая, чтобы помнить повальное увлечение спиритизмом, которое началось задолго до ее рождения и длилось полвека, и знает, что она далеко не единственный человек, который будет утверждать, что видел привидение. Ещё она помнит, что когда была маленькой, её наказывали за то, что они с другими детьми рассказывали друг другу истории о привидениях (маленький Томми Бэрроу был самым великим их сочинителем, несмотря на то, что был одним из самых младших), потому что, по словам её матери, они были языческой чепухой, и Филлис следовало бы быть умнее. Если с тех пор она и верила в призраков, то это была тайная, виноватая вера, которую Филлис отгоняла в повседневной жизни. Конечно, если дух хотел раскрыть себя, он выбрал бы кого-то другого — медиума, или кого-то из семьи Кроули, или кого-то очень умного, кто знал бы, что делать. Конечно, призраку нет дела до Филлис Бакстер, горничной и бывшей заключенной, которая бросила школу в двенадцать лет… и тем не менее, он появился перед ней. Может, Филлис не богата и не так хорошо образована, но мозги у неё на месте. Она знает, что видела, и знает, что это было реально. Вопрос в том, поверит ли ей кто-нибудь ещё? Она думает рассказать мистеру Мозли, но ей очень хочется, чтобы мистер Мозли думал о ней хорошо, а не считал её нелепой женщиной средних лет, которая ведёт себя как глупый, истеричный подросток. Она уверена, что Дейзи поверит ей и, может, миссис Патмор, но они могут начать сплетничать среди слуг, и в конечном итоге это дойдёт до семьи наверху. Миссис Хьюз умеет держать язык за зубами, но она такая строгая и серьезная, что Филлис не может представить, чтобы она приняла на веру сказку о привидениях на чердаке. Ещё есть Томас, но тот факт, что семилетний Томас верил в такие вещи, никоим образом не означает, что в это поверит тридцатипятилетний Томас, и хотя в последнее время он с ней более доброжелателен, Филлис не хочет снова быть у него в долгу. В конце концов она с сожалением заключает, что может только придерживаться своего собственного совета и ждать, что будет дальше. «И держаться подальше от чердака по ночам», — думает Филлис и выдергивает пробку, чтобы слить воду из ледяной ванны.