Постапокалипсис 3105

Если он не нашёл в её сетевом носителе, значит не занесла? В сети точно нет. Значит… Архив? Древний? На носителях? Или на заменителе целлюлозы? А где этот архив? В ГМЦ? В рабочих кварталах? За что уцепиться? Как быть?! Допуск. Нужен допуск. Связаны. Семнадцать лет назад - связаны. Совпадение на 99.9% - связаны. Серебряный браслет светился голубым. - Да, Исин. Сколько тебя не будет в ГМЦ?… Пару недель это не долго… Месяц? Хорошо, заменю тебя... Да... Пожалуйста. Как там Джексон? Держится?... Хорошо. Надеюсь, твой отец не выжмет его как недозревший лимон за это время… Пока тебя нет я приостановлю работы над проектом... Да, договорились. Удача. Бури Антарктики были на его стороне. Его стихия. Голова - всегда холодная. Руки - горячие. Вся энергия сосредоточена в них. ... Ибо теперь танцевал только в комнате под стеклянным куполом. Там было много места, света… И большое зеркало у стены,что подарил Сяо-лаоши. Оно стояло на месте перехода стеклянного купола в бетон, будто объединяя две фактуры. Ибо стал реже спускаться. Цветы угасали в синем стекле безделушки, роняя свои лепестки и зёрна на пустую столешницу. А светловолосый парень, в своих любимых длинных шортах, стоял у зеркала, примеряя на себя новые движения. Те, что он видел сегодня в сети. Испытывал своё тело на гибкость и выносливость перед зеркальным полотном. - Мари, как ты считаешь, у меня выходит? Похоже на того танцора? - Да, Ибо, точно как на древней записи. Ты молодец, - ответила парню программа, что встроена в любой дом, кроме рабочих кварталов. Чжань тоже думал, что получается. Однако... этого он вслух не сказал. Его глаза воровато выглядывали из-за перил только лишь потому, что он не хотел отвлекать Ибо. Пусть потанцует ещё, а Сяо Чжань позовёт его попозже, когда он закончит с танцем. Чтобы рассказать не очень хорошую новость... Позовёт попозже. Да. Надо идти… Ну ладно... немного посмотрит и пойдёт. Совсем немного! У Ибо очень хорошо это получается. Так плавно двигается, изучая каждое сложное движение в зеркале. Похоже на элементы танцев древнего востока или… Сяо Чжаню до конца не ясно, но в голове сами собой всплывают картинки пустынь, барханы, когда-то бродившие по ним караваны… Разнообразные ткани, изысканные ароматы, сурьма на глазах… Музыка, что ненавязчиво включила Мари, слилась с этими движениями во что-то общее, тягучее... Таинственная, глубокая. Скорее не музыка даже, а звуки. Сначала пробует. Очень аккуратно. Приподнятая босая ступня... только на кончике пальца. Таз плавно ведёт вправо, торс же - напротив - немного влево, образуя красивую линию тела, захватывающую своим углом. Спина в лопатках прогибается грудью вперёд, из стороны в сторону. Медленно под этим движением стопа опускается обратно на пол, а теперь то же самое правой ногой. Чжаню видно, как перекатываются натянутые высоким напряжением мышцы спины. Движение для Ибо совсем непривычное. Это понятно, это бросается в глаза. Шорты стянуты слишком низко, специально для того, чтобы в отражении каждый изгиб: правильно ли, плавно ли идёт? Чуть выше грубых, не подходящих к этому танцу, шорт выпирает под тонкой кожей косточка, покрытая рельефом мышц. И в зеркале это движение отражается с точностью. Чёткий рисунок? Так как надо? По вырисовывающейся всё лучше и увереннее полуокружности, мягко, не спеша… В зеркале ему видно свои мышцы живота, как они тянут друг за друга, поддаются, вытягиваются и сжимаются, выпирают и уходят обратно. Объединяет движения. К ногам и спине подключается линия плеч, шея. Выводит руку вперёд, присоединяя сустав за суставом. Сгиб локтя тянет за собой предплечье, запястье просыпается и следует за ними. Замыкают текучее движение два нежно сложенных друг с другом пальца - большой и безымянный... Запястье выводит ставшую мягкой ладонь в круг. И это движение показывает не нежность инь, а самую настоящую мужскую энергию и силу. Как так получается?! Пальцы размыкаются, закрываются друг за другом, словно бутон. А подводит к зеркалу - распускает их в лепестки. Пробует то же самое другой рукой. Ступня, бедро, торс - чёткость линий и прогибы - пальцы. Чжань почти не дышит от того, насколько это выглядит чувственно и властно одновременно... Созидательная энергия раскачивается как горячий источник в озере, закручивает себя сама, затягивает в тёплый водоворот. Юное тело танцора покрывается лёгкой испариной, блестит... Будто он находится сейчас в песках под палящим солнцем, а на узких бёдрах вовсе не шорты, а какая-нибудь древняя ткань. Чжань видит шёлк, шифоновый, полупрозрачный, слоями друг на друге. Он оттенял бы каждое движение своим песочным цветом, и тело юного танцора не отдавало бы бледностью тумана, а было покрыто золотом целующего его кожу солнца. Движения не быстрые, напротив. На что он ещё способен? Дышит шумнее, ведь это не так просто - будить все внутренние мышцы, что благополучно до этого спали. Начинает получать наслаждение от себя... от своего отражения, чувства, что все получается... Чжань не может видеть то, что видит танцор, но ему хватает обзора из-за угла перил. Того, что у него есть... Отступает немного назад, обе его руки параллельны полу - овладевают новыми движениями, ведут свой одурманивающий древний танец востока. Светлая голова ныряет вперёд - сухие пряди совсем непослушные. Лицо почти упирается в своё отражение, глубокой волной подхватывает грудь, живот. Чжань видит как напряжена поясница. Бёдра почти касаются зеркала, заканчивая, приподнимаются вверх… и отправляют волну назад, прогибаясь. Открыто. Красиво. Чжань почти не моргает и от этого слезятся его чувствительные глаза. Кто бы мог подумать, что он может и так?! Настолько владеть телом... Дыхание сбито уже ощутимей. Наверное он скоро закончит. Касается лица, груди, заводит ладонь немного назад, ласкающим движением ведёт сбоку, ниже... словно любя. Пальцы касаются недавно зажившего бедра, властно гладят, ощупывают, теперь поднимаются наверх. Что-то... что-то не… Чжань смотрит на это как на танец, но танцем эти движения быть перестали несколько минут назад. Ибо поглощён в зеркале собой, своей новой сексуальностью. Чжань всё ещё смотрит. Потому что это тоже оказалось... красиво. Он действительно начинает понимать, куда опускается ладонь Ибо, только когда его вторая свободная рука прикладывается о прохладное стекло и едет вниз по отражению с мокрым скрипом, оставляя за собой запотевшие очертания от разгоряченных пальцев. Достаточно. Ты достаточно увидел, Сяо Чжань. ... На него кто-то смотрит?! Парень обернулся, но не увидел позади...никого. Может быть показалось? Ибо шагнул к кровати и плавно опустился на спину, не теряя в этом движении гибкости недавнего танца. Прямо на разноцветную плотную ткань, разрешая себе запустить слегка влажные от пота пальцы под стягивающую его внизу ткань. Но она мешает двигать рукой как хочется, ласкать себя. Очень тесно. Лучше стянуть её к коленям и раздвинуть ноги на столько, насколько позволяют расстёгнутые шорты и резина белья. Возбуждение из-за этого обостряется, выдох выходит шумным. Ещё немного и он бы превратился в нетерпеливый полустон-полуаккорд. Надо быть тише, чтобы внизу ничего не было слышно. И даже чтобы на лестнице - не слышно... контролировать дыхание, не выдать себя... Вдруг он уже вернулся? ... Сяо Чжань тихо спустился с лестницы. И пока спускался, он вместе с внутренним диалогом - состоящим из сплошной ругани, ярких эпитетов, обращённых на самого себя - ощутил, что его до недавнего времени бесстыжее лицо немного покраснело... Не будь он таким уставшим - вообще бы горел, как тот инфракрасный прибор, что он отнёс сегодня обратно в терапию. Думал, что смотрит на танец, а там… Там много чего не для чужих глаз и ушей. Чжань направился в ванную комнату снимать линзы, а заодно и в душ. Ибо должен успеть со своими делами за это время. Может набрать ванну? Нет. Если даже наберёт и залезет, то вылезти уж точно он из неё не сможет. Захрапит прямо там. И утонет, вдыхая густую искусственную пену и горькие воды - лёгкие запустят их в себя и больше не выпустят, не отдадут. Тонуть нельзя. Надо плыть. Расслабиться, следовать... Не берись за то, что не сможешь выполнить, Сяо Чжань. Он слишком устал. Прохладный душ и дорога до дивана - это его основная миссия на ближайшие двадцать минут. … Это было… Странно. Пиздец, как странно! Слишком сильно и непонятно. Снова. Ибо сидел на своей кровати с рукой, животом, грудью в сперме- всё перепачкал - и глубоко дышал от пережитого. Но глаза были больше испуганы, чем если бы просто удивлены. Когда оргазм мягко струился по телу и постепенно отступал - он свободной рукой сжимал кожу на своём бедре, продлевая ощущение, успокаивая... Резко, без каких-либо предвестников, его накрыло второй волной. И из-за неожиданности из его горла вырвался удивлённый возглас, бессовестно сорвавшийся на высокую ноту… А когда отпустило во второй раз - он почувствовал себя не очень… Опять немного подташнивало и трясло. У него уже было такое один раз. Не так давно, перед тем как они с Чжанем побывали за стеной. Но... Ибо осмелился спросить, бывает ли такое с мужчинами, только у Баллета. И Баллет, своим уверенным и расслабленным голосом, тогда его успокоил, не придав никакого значения, не показав своего удивления на любой интересующий Ибо вопрос. Он всё так же жевал зелёную травинку и рассматривал, прищуривая то один, то второй свой синий глаз, стальное, блестящее на солнце ружьё, с длинным дулом глушителя. Вёл себя так, будто Ибо спрашивал у него о погоде на завтра. И это подействовало на него как успокоительное. Ибо перестал напрягаться, обсуждая с практически незнакомым мужчиной свои личные вопросы. Он ответил, что тут два варианта. Или ты слишком долго находился без разрядки, плюс был слишком возбуждён. Или ты относишься к тому маленькому проценту мужчин, что могут получать множественные оргазмы. Ко второму варианту Ибо себя не относил. Уже около шести лет он удовлетворяет себя самостоятельно, но такого ни разу не было. Хотя... может он растёт и его организм меняется? Баллет сказал, что и такое, конечно, тоже может быть… Ибо сейчас испытал это во второй раз... и внутреннее чутьё, сколько бы он его не отгонял, твердило, что всё это чертовски неправильно… Почему после этого оргазма ему нехорошо? Сил совсем нет. Неправильно. Ладно, надо вытереть себя и сполоснуться. Ибо спускался по лестнице, сжимая в руке испорченную в сперме футболку. На спинку серого дивана в гостиной был кинут белый рабочий халат. Дома… Ибо надеялся, что доктор ничего не слышал. - Ибо, ванная занята, - программа Мари вмешалась, когда Ибо уже потянулся к ручке двери ведущей в ванну. Он выронил от неожиданности футболку. Эта новая установка изрядно поднадоела. К чему она, если на дверях есть замки?! - Ага…- Ибо с трудом поднял свою одежду, что нуждалась в срочной стирке, и направился в туалет. Там можно немного привести себя в чувство. Почти все оставшиеся после танца силы он израсходовал на цветном покрывале. Чжань валялся колбаской перед панелью Мари и смотрел какую-то старую передачу про животных, когда Ибо прошаркал к дивану, уже одетый в свою фиолетовую рубашку, и плюхнулся мешком на вторую его часть. - Мне даже лень заказывать еду,- пожаловался Сяо Чжань, - Задолбался. - Я тоже, - ответил Ибо и откинул голову назад, сглатывая и закрывая глаза. Чжань прикладывал все силы, чтобы краска не задела и кончиков его ушей. Удалось. Отлично. Соберись, Сяо Чжань! Тебе надо рассказать. - Ибо, ты меня слышишь? - Ага, я ещё не сплю. Но очень хотел бы… - Мы сможем попасть на прогулку... теперь только через три недели. Или, скорее, месяц, - Чжань приподнялся на локтях повыше, опираясь о боковину дивана. Ибо распахнул глаза, обеспокоенно поворачивая к нему голову: - Что произошло? ... Ибо чувствовал, что что-то идёт совсем не так со вчера. Чжань и без этого ходил последние пару дней по квартире натыкаясь то на один, то на другой свой предмет мебели, как слепой котёнок. А углы то в родном склепе он знает наизусть... И с закрытыми глазами проскочит. Ибо видел не раз, как он ловко лавирует, не смотря ни себе под ноги, ни вперёд. А вчера к этой заметной неуклюжести прибавилось “зависание” в параллельных вселенных. Доктор итак отправлялся на работу не жрамши, а тут и после работы… сидел за столом и хлопал глазами, наблюдая с занесёнными ко рту палочками какие-то картинки в своей голове... Голове с мягкими на ощупь волосами. Ибо смотрел на то, как из стальных приборов по крупице вываливается его варёный рис. Одна, две, три… Когда ждать, любуясь “зависшим” доктором и устроенным им же рисовым дождём, ему надоело - он решил, что резкий звук сможет вернуть доктора на Землю. Ибо с чувством выполняемого им долга хлопнул в ладоши. Палочки из красивых рук с тонким звоном металла покатились на пол. Взгляд вернулся... Наконец-то. Скоро от него останутся только одни эти глаза. Смотрит на него, хлопает бездонными блюдцами. И рот открыт. Смешной. Ибо, воспользовавшись ситуацией, подхватил приглянувшийся кусок мяса покрупнее и вложил его в открытый напротив рот: - Жуй, жуй, Сяо Чжань. Глотать не забывай. И, думалось ему, этот кусок был чуть ли не единственной съеденной пищей в тот день. ... - В Антарктиде сейчас бури. Туда отправился наш Верховный вместе с Джексоном. Да и Баллет, по совпадению, тоже сейчас там. Исин в этот раз остался в Городе... Но он не решается отправить кортеж самостоятельно и не хочет заменять сопровождающего нас Баллета. Просит подождать возвращения Джексона и своего отца. - А нафига они перед бурей туда помчались?! Там что-то произошло? Чёрт тебя дери, парень. Не задавай мне свои вопросы. Не заставляй меня снова говорить тебе неправду… Чжань приподнялся ещё выше, поправляя очки, пытаясь отогнать свою усталость прочь. Ибо последовал за ним, подтянулся на подушки. Приготовился слушать его... враньё. Нет, не враньё, Сяо Чжань просто не будет договаривать. Так проще. Он же не будет говорить только про солдата... и всё. - Все мы помним про ошибку 3105 и про ответственных за неё учёных, - Ибо внимательно всматривался в его глаза, сжимал, прятал свои губы, - Так вот, Верховный помчался туда вместе с Джексом - ближайшим доверенным лицом Исина - потому что оба эти доктора совершили самоубийство одновременно. Настолько бесшумно и грамотно, что никто не заметил. Или заметил, но промолчал. Их не успели спасти... - А почему они это сделали? Сяо Чжань, ты знаешь? Догадываешься? Они же несколько лет там жили и ничего… - Ну… - Чжань почесал пальцем кончик своего носа, - За этим Верховный и поехал туда сам. - Мгм, - Ибо также сжимал губы и почему-то всё ещё смотрел на него. Не спрашивай. Не спрашивай больше ничего, пожалей меня, Ибо… - Чего ты боишься, Сяо Чжань? Холод. Разливается, исходит от самой макушки, набрасывается даже на ступни под пледом. Дома тепло? В его квартире было восемнадцать градусов по цельсию, не менее - никто не менял настроек Мари. Боится. Сяо Чжань очень боится. Чего он боится… Чего? Чего… Кого...? Карие глаза навели свой прицел. Через стекло, через золотую оправу. Не скроешься за очками, не отвертишься, доктор. Выкладывай. Считаешь глупым? Считай. Я - вижу. Сяо Чжань вдыхал воздух медленно, так же он его старался из себя и выпустить. Расскажи ему, ты же хочешь это сделать? Поведай свои страхи незнакомцу. Он будет самым благодарным твоим слушателем. Не воспользуется, не предаст. На то он и незнакомец. Сяо Чжань не видит прицела. - После 3105 вся моя жизнь рухнула и покатилась под откос. Я не знал, что мне делать. Я тогда был очень испуган, потерян. - Как сейчас? Чжань спрятал начинающие ходить ходуном руки под тёмный плед. А парень напротив развернулся к нему всем телом, показывая, что он готов слушать: - Ты тогда только пришёл в ГМЦ или ещё учился? - Только пришёл. И работал, и учился в нём же. Да и сейчас учусь. Мы должны учиться всегда. Если остановишь познание - ты больше не доктор. - Сколько тебе сейчас лет? - Двадцать четыре? - Ты это сейчас у меня спрашиваешь? Сжатых губ Ибо коснулась улыбка. Расслабились. Так лучше. - Нет. Да. Нет. Да нет. Я не праздновал в этот раз свой день рождения, - Чжань совсем запутался, - Да, мне должно быть уже двадцать пять. - А когда был твой день рождения? - Пятого числа прошлого месяца. Ибо кивнул: - Значит, ты был тогда молодым и подающим надежды? А потом... - Был. А потом пришла 3105. - Что там было. Расскажи мне. Сяо Чжань снял свои очки. Посмотрел на Ибо. Затравленно, горько. Ему можно такое... рассказать?