Постапокалипсис 3105

Сделай один звнок. Скажи одно предложение. И смотри, как мёртвым пеплом рассыпается надежда в их руках. - Чжань-Чжань. Я не смогу тебе помочь. Верховный Управляющий... в срочном порядке вызвал... нас. - Вдвоём? Джексон? Что случилось, чтобы он вызвал и тебя?! - Ничего хорошего. Верховный вчера подтвердил наши догадки. Я буду держать тебя в курсе. Пока не говори ничего а-Бо. Тебе не стоит... - Я тебя понял. Только свяжись со мной как можно раньше. Мне… - Всё в наших руках. Жди нас. Джексон сбросил вызов. Куполом пойман как муха в стеклянной банке. Воздух проходил в лёгкие не делясь кислородом. А откуда ему там взяться?! Прижать ладони к лицу. От слов Джексона стало худо. Успокойся, Чжань. Дыши ровно. Вот так. Он надавил на глаза, чтобы немного сбросить напряжение. Медленный глубокий вдох. Выдох - ещё медленнее, чтобы остановить подбирающуюся под горло панику. Густая, чёрная. Не сегодня, не сейчас. Всё. Хорошо. Сознание вопило, что нет. Ни-ху-я. Хорошо не было. 3105 - маленький снежок, спущенный с самой высокой горы. Спускаясь вниз, преодолевая километры, комок снега преображается в лавину смерти. Неизбежно. Первые жертвы уже поглощены. И это было только начало. Вся надежда человечества лежит на плечах нескольких людей. Но она есть. Хочется, чтобы и она не умерла... последней. Браслет заискрил красным: - Мистер Сяо Чжань, мы подвезём его к шести, как договаривались. - Хорошо. - Вы всё ещё не хотите доставку до квартиры? Чжань немного задумался. Но быстро передумал. Сможет ли он внести его один и не разбить? Чужих пускать к квартире нельзя… Сможет. - Всё ещё нет, спасибо. Жизнь в Городе и рабочих кварталах бурлила. Время шло своим чередом. С плодородных земель снимали последний урожай, готовились к зиме. Беззаботные детишки шли поутру в школы и махали родителям на прощание своими маленькими ладошками, а их родители спешили на работы, провожая своё дорогое чадо. Одни - с улыбками, другие - с хмуростью навалившихся будней. Кто-то - на вынужденную, но приносящую необходимый достаток. Кто-то - на любимую, не задумываясь о достатке и вовсе… Люди строили планы, взращивали свои мечты. Просто Жили. А в недрах Земли набирал свои силы когда-то забытый всеми сорняк. ... - Я поеду с тобой. - Нет. Я сказал, что ты остаёшься тут. На этот раз я, а не ты, отправлюсь в Антарктиду вместе с Ван Джексоном. - Если ты хочешь поговорить с солдатом, давай мы его привезём. - Я отдал распоряжение вывезти его из Города! Что тебе ещё непонятно из моих слов?! - Тогда пусть Джексон останется тут, пока мы с тобой съездим туда. - Исин… Мужчина намеренно смотрел на второго парня, что за всё время жаркого спора отца с сыном стоял подле последнего молча, не смея смотреть куда-то кроме стола перед ним. Молодец, что молчит. Управляющий снова перевёл взгляд на сына и продолжил начатое предложение: - Тут должен остаться кто-то из Верховного Управления. В Городе есть только два таких человека: я и ты. На случай, если эта поездка будет не слишком гладкой и мы не сможем вернуться сразу - ты сможешь временно взять бразды в свои руки. Ты успокоишь наш народ, а не... Ван Джексон. - Я не отпущу… Стоящий до этого молча парень перебил сына Верховного Управляющего, остановив его речь касанием уверенной ладони к запястью с золотым браслетом. Верховный прищурился, наблюдая этот жест, и с нескрываемым недовольством отвернулся в другую сторону. - Верховный Управляющий прав. Ты понимаешь, что твой отец поступает мудро. Я должен поехать. Ты - остаться тут. Ты - будущий правитель. Кто-то из вас должен быть в безопасности. - Джексон, я не смогу. - Сможешь. - Не пущу... Джексон смотрел в его глаза медленно покачивая головой из стороны в сторону: - Я поеду. Это решение нашего Верховного Управляющего. И моё решение. Исин растерянно бегал глазами по родному лицу. Если бы отца не было рядом, он бы схватил Джекса за шёлк рубашки и тряс, пока не вытряс бы из него это “решение”. А потом бы прижал к себе... крепко, чтобы он почувствовал, как… Как он его отпустит?! Джекс же… Исин хорошо его знает. Он без его присмотра первым делом побежит к убийце. Он ждал подходящий случай? Дождался! Серебряный взгляд Управляющего был обращён к Ван Джексону: - Иди, собирайся, Джексон. Через час у нас с тобой вылет. Корабль на крыше. А ты, Исин, - отец опередил сына с уже открывающимся для возражения ртом, - С этого момента заменяешь меня тут. За этим столом. В ГМЦ тебя подождут. Тебе ясно? - Ясно, отец. Светловолосый юноша поклонился с почтением Управляющему, кивнул его сыну, задержав короткий любящий взгляд на давным-давно выученных чертах, и уверенной, плавной походкой направился к выходу, наблюдаемый двумя парами глаз. Одни глаза были полны стали и недоверия, с еле просвечивающейся через жёсткость металла тенью презрения. А вторые... огненные, отчаянные, с залежами страха глубоко на дне, не желающие отпускать, запоминающие каждый отделяющий их друг от друга шаг. Единственные. Прочь из Центрального Управления. …. Исин стоял на широкой крыше, смотрел за тем, как их новый корабль, единственного в своём роде экземпляра, постепенно набирал высоту, держа на своём борту двух последних родных ему людей. Они не попрощались нормально. Нет возможности обнять и почувствовать тепло рук..., тела..., голоса... Не положено. Сердце набатом колотится о вздымающиеся рёбра в такт дыханию, противясь происходящему… Но он мужественно стоит, провожая взглядом гудящего в нетерпении нового взлёта зверя. Держит лицо Управляющего. А ветер, разносимый мощными двигателями новейшего корабля, хлещет его по лицу и телу, будто норовит содрать с него не только одежду, но и кожу. И эти неприятные ощущения от сильных порывов искусственно разбушевавшегося ветра - были единственными, что могли немного отвлечь Исина от своего страха. Надежда. Он будет держать её крепко, пока корабль не приземлится на этой крыше вновь. Он обязательно приземлится. С двумя дорогими и невредимыми в нём людьми. … Сука. Какое же оно оказалось огромное! Сяо Чжань стоял в скоростном лифте высотки, прижатый к его стальной стене широкой увесистой плоской коробкой, высота которой составляла ровно два метра, а ширина - примерно полтора. Несколько соседей порывались помочь, сжалившись над мужчиной, что точь-в-точь в позе краба пытался внести свою непростую ношу хотя бы в двери лифта подземной парковки. Но Чжань почему-то, скалясь вежливой улыбкой, отказывался принимать их помощь. Он чувствовал в этом своеобразный выплеск. Особенно выплеск эмоций был хорош, когда Сяо Чжань ровно наполовину задвинул высоченную коробку вертикально в лифт... и она упёрлась и застряла, и снизу, и сверху. И теперь Чжаню пришлось шатать её туда-обратно руками. Он старался делать это как можно нежнее, прислушиваясь - не раздаётся ли внутри хруст, пока сучьи дверцы ублюдского лифта пытались сожрать эту драгоценную покупку своими стальными уебанскими дверьми - с силой сжимал свои зубы, держа язык строго за ними, чтобы люди не собрались у этого лифта, внимая его искусное владение ораторским мастерством. Сквозь собственный скрип зубов Чжань выдавал балетные “па” то правой, то левой своей ногой поочерёдно, спасая свою драгоценность от безжалостных дверей. Но вот он выиграл эту непростую схватку со стальной тварью! Находясь в ней как воин, победивший своего врага, обливаясь потом победы и даже с целой, всего лишь слегка помятой коробкой, а не с её половиной. И вроде даже внутри ничего не хрустело. Он усвоил урок. Вытаскивать её из лифта стоит слегка под углом. Но это ещё пол дела. Как он затащит её по лестнице?! ... Ван Ибо открыл глаза. На груди, корешком кверху, лежала открытой недочитанная книга. Он слышал знакомый голос. И маты. Весьма разнообразные и, местами, удивительные даже для подростка с улиц гетто. Повернул голову направо. На столе с тёплого цвета деревянной столешницей стояла ваза из синего стекла. Пасмурный осенний свет отражался от резьбы на стекле древней вещицы. Пышным кустом цвели в занятной безделушке полевые травы, сорванные его руками не так давно. Под колосками и солнышками ромашек аккуратно покоились две серебряные шкатулки. - Вот жеж хреноход! Ах ты плоская ебанина! Следом послышался звук, будто кто-то с щедростью рассыпал по полу целый мешок камней... Или костей. Да что с ним там происходит?! Пьяный что ли? - Ибо! Господи, Ибо, помоги мне! Он подскочил с кровати, не обратив внимания на скинутую с себя книгу, что откатилась от него кубарем и остановилась захлопнутой на углу большой кровати тогда, когда Ибо уже стоял тяжело дыша, в одних трусах в гостиной Сяо Чжаня. - Сяо Чжань? Ты живой? - Не уверен. Голос раздался откуда-то снизу, из-за спинки дивана. Ибо пошёл на раздавшийся подавленный голос. Да. Подавленным оказался и обладатель голоса. В прямом смысле. У дивана плашмя лежал какой-то квадрат не менее двух метров в ширину. Ну а уже под ним, так же плашмя, лежал придавленный квадратом доктор. Ибо это понял лишь по его голове, что торчала сбоку от огромной серой упаковки. - Знаешь, Ибо, - мужчина обречённо вздохнул, рассматривая серый потолок, - По моему, эта штука меня сегодня убъёт… Сяо Чжань принял факт проигранного им второго сражения и лежал спокойно, пока Ибо поднимал с него увесистую коробку, открывая Чжаня под ней как жемчужинку из ракушки. Чжань сморщил лицо. Неподходящее сравнение. Скорее, как глупую склизкую улитку. Точь-в-точь. Чжань и был сейчас такой-же мокрый, как слизняк. Он слишком увяз в своём воображении, представляя себя маленькой улиткой, пока Ибо мужественно стоял, удерживая коробку на боку, и терпеливо ждал, когда Чжань соизволит выбраться из своей импровизированной раковины и поможет уже, в самом то деле… Тяжело ведь одному держать эту коробку... Ибо ощутимо окреп за этот месяц у него дома. Парню всего семнадцать, а тело... Ааа, ну да, ну да. Танцы....Танцами можно прорисовать пресс? Чжань свёл брови к переносице. Нужно спросить. Вот и ещё одна новая тема для разговора… Он лежал раскинув конечности, рассматривая нависающего над собой парня, что уже с ощутимым трудом, протянув руки над Чжанем поперёк, упорно удерживал изрядно настрадавшуюся коробку. - Сяо Чжань, - мышцы на юношеских руках обозначились от напряжения сильнее, - Я сейчас её уроню… Чжань моргнул. Посмотрел на тёмнеющие глаза за светлыми прядями и немедля вылез из-под парня: - Ты меня спас! Нам осталось только поднять её в твою комнату. - Зачем? - Оно будет стоять теперь у тебя. Давай уже разделаемся с этим побыстрее. А там откроем. Ибо пожал плечами. Вдвоём было куда проще. Но Чжань запоздало осознал, что растратил все свои силы, когда они уже поднесли короб к лестнице... Он сегодня мало поел или не ел вовсе. Не помнит. Было совместно решено поставить её ребром на ступени. Ибо должен придерживать её сверху на лестнице - впереди, а Чжань толкать сзади. Они стояли каждый в своих позициях и Сяо Чжань даже смог подтолкнуть коробку, и та проскользила с десяток цуней наверх. Руки начало трясти от обрушившегося бессилия. И, почему-то, от всей этой ситуации стало дико смешно... над собой. Так смешно, что этот хохот действительно душил, намереваясь вырваться наружу. Чжань предпринял попытку его сдержать. Неудачную попытку. - Пхп… Ибо услышал снизу странное кряхтение и выглянул из-за коробки. Сяо Чжань упирался в упаковку обеими руками, опустив голову, и трясся. Парень сперва нахмурился, а потом понял, что доктор стоит и просто чуть ли не лопается со смеху! - Нет нет нет! Чжань! Не отпускай её! Держи! - Пхх...пха..ааахахахааа! Не могууу! - заголосил Чжань отступая назад. Коробка, скрипя клеевыми лентами меж его ладоней, заскользила из рук, неизбежно надвигаясь на доктора. Чёрт, чёрт, она его сейчас действительно прибьёт: - Чжань! Мужчина дёрнулся от окрика и... запнулся, теперь уже точно выпуская ситуацию из своих обессилевших враз рук. Чжань полетел вбок и, прикладываясь спиной вправо о стену лестницы, сполз по ней вниз, не прекращая своей истерики. Он заливался хохотом. А Ибо, словно через древний объектив камеры с замедленной съёмкой, смотрел, как коробка, что упёрлась углом о нижний порог лестницы, даёт крен влево. Он успел сообразить и юркнуть под заваливающуюся набок картонную плиту, задерживая её от окончательного падения на голову Чжаня своей спиной. Чжань уже валялся в этом импровизированном ими тоннеле и почти задыхался от собственного смеха. Как по-идиотски у него всё время выходит. Всё через большую жопу. Как он глупо выглядел в лифте с застрявшей коробкой! А разложившись под ним... ней в гостиной?! Новый приступ смеха разрывал лёгкие. Чжань давился своим кашлем, но не мог остановить продолжительного хохота. Иной раз казалось, что вот всё, вот он почти успокоился и смог приткнуться на пару секунд, но приступ скручивал его по-новой, не разрешая подняться с лестницы. А слёзы продолжали заливать красное лицо с уже вздутыми от напряжения венами на лбу. - Пп..прости..ахахаааааа! Ибо! Не могу! Ахахааа! О боги! Пхх...хх.. Ибо держал коробку спиной, стоя всё в тех-же одних несчастных трусах, и упирался ладонями о свои колени. Так было легче её держать. Нужно подождать. Пока истерика Чжаня стихнет… Но объявилась новая проблема: смех Сяо-лаоши оказался очень заразительным. Ибо прыснул со смеху, задержал дыхание, прокряхтел, совсем как Чжань несколько минут назад... А через мгновение стоял согнувшись под чёртовой коробкой и ржал в голосину, не зная над чем точно и с чего. Но уже определённо соперничая с Чжанем на предмет отсутствия адекватности в данный промежуток времени. - Сяо-лаоши! Если ты не прекратишь, мы оба рискуем помереть под твоей коробкой! На то, чтобы успокоиться - им понадобилось время. Ибо прочистил горло, откашливаясь от смеха, недавно разбирающего его из-за доктора. Он по-прежнему стоял согнувшись под коробкой, но уже с полуулыбкой смотрел на Сяо Чжаня, что вытирал рукавами рабочей белой рубашки лицо и сидел на ступеньках под коробкой уже спокойно. Горе луковое, а не доктор. Так бы сказал и его папа... - Сяо Чжань. Давай поменяемся. Поднимайся наверх. Я буду толкать эту штуку снизу, а ты просто придержи, чтобы она не завалилась на бок. Как тебе? Чжань кивнул, шмыгнул пару раз носом и пополз вверх, опираясь ладонями и коленями в светлых брюках о ступени лестницы, по сооружённому невзначай тоннелю. ... После измучившего и забравшего остатки сил смеха стало пусто. Вакуум. Хотелось есть и - ещё больше - спать. Сяо Чжань присел на край кровати, отодвинув старинную закрытую книгу по астрономии, пока Ибо одевал свои шорты с футболкой. - Я тебя разбудил, выходит? - Мгм. Можно открыть? - Да, это теперь твоё. Ты не обидишься, если это будет моим тебе подарком? Ибо обернулся к нему, сидя на корточках у коробки. Потом посмотрел на упаковку, немного задержал на ней взгляд и его длинные пальцы заскользили по пластиковому картону в поиске мест стыка клейких лент. Чжань смотрел на разрывающего упаковку мальчишку, снова натыкаясь ладонью на... бывший когда-то синим корешок книги. Про созвездия. Всё внутри скрутило до атомной частицы и разошлось волной ледяного взрыва. До кончиков пальцев. Больно. Он гладил рукой шершавую древнюю обложку. Не сбежишь. Теперь не спрячешься, Сяо Чжань. Этот вздох дался тяжело. Хотелось, как раньше, уйти к себе в комнату. Чжань посмотрел на мальчика. Ван Ибо много спит. Наверное спасается от тяжёлых мыслей. Вот бы и ему... так же. Парень сидел на полу перед разодранной коробкой, закрыв руками свою голову. Что-то не так? - Всё в порядке? Светлая голова закивала ему в ответ: - Да. Я просто... вспомнил. - Поделишься? - Чжань с замиранием сердца ждал его решения, остановив движение руки на книге. Ибо кивнул, не отнимая напряжённых пальцев от светлых волос: - Родители дарили мне почти такое-же большое зеркало в один из дней моего рождения. Мне тогда исполнилось одиннадцать. Мама с папой таким образом показали, что они больше не против моего увлечения. Хоть это и было в наших кварталах действительно опасным…делом - они приняли мой выбор. Не смотря на то, что я был тогда совсем мелким и глупым сорванцом… Сорванец. “ - Подойди ко мне, сорванец! Смотри, что тебе покажу!” Ибо смотрел вниз, на своё лицо, расплывчато отражающееся в глади подаренного ему Чжанем зеркала. Сяо Чжань оторвал руку от серо-синей обложки книги про звёзды, переводя всё своё внимание на светлую голову: - У тебя были замечательные родители. - Лучшие. Ибо вытер глаза затуманенные пеленой, а следом смазал ладонью крупные капли, попавшие на новую зеркальную гладь. Их тут не должно быть: - Спасибо, Сяо-лаоши... Бой краба, поверженная улитка и даже истерический позор в тоннеле... этого действительно стоили. … Лётчик нового корабля держал курс строго на вечные льды Антарктиды. До приземления оставался час, когда Верховный Управляющий обратился к парню, что всю дорогу - как и ранее до этого - молчал, так и не заговорив с ним. А мужчина был, напротив, уверен, что тому есть что сказать. - Ван Джексон. Перед тем ,как мы ступили на корабль, мой сын попросил меня кое о чём. Хочешь ли ты знать, чего он от меня хотел? Джексон кивнул: - Скажите, Верховный. - Он просил меня приставить к тебе солдата, как только ты ступишь на тюремную территорию. Для чего это нужно? Думаю, у тебя найдётся для меня ответ. Джексон не сделал паузы, он сразу дал ожидаемый ответ своему Верховному Управляющему: - Я один раз допустил ошибку, находясь с пациентом наедине. Эта ошибка стоила проекту “Жизнь 2” потерь. Возможно, он хочет предотвратить таким способом мой возможный промах. - Исходя из твоего ответа, любой бы сделал вывод, что Чжан Исин тебе не доверят. А совсем недавно он утверждал мне об обратном… Так же, как и я, до недавнего времени, был уверен, что ты не совершал ошибок в своей, с позволения, врачебной практике. Так о скольких твоих провалах я ещё не знаю? - Я с Вами честен, Верховный. Это был мой единственный промах и я вознамерен его исправить. И если уж Вы действительно хотите узнать, что я сам думаю о просьбе Вашего сына... В тот раз, по моей ошибке, я подверг угрозе не только проект. Доктору Лю Хайкуаню пришлось побороться и за мою жизнь. Исин люби... он боится меня потерять. Управляющий не удостоил парня взглядом. - Сейчас ты не связан с проектом “Жизнь 2” и я считаю, что в охране ты более не нуждаешься, - Управляющий приложил свой сложенный кулак к губам в задумчивости, - Если я не исполню его просьбу? - мужчина смотрел сквозь стёкла корабля в темнеющее небо, - Ты не мой сын... не его жена или ребёнок. От тебя не зависит будущее Земли. А психолога или любовника можно заменить. Как ты считаешь, Ван Джексон? - Я с Вами соглашусь… Говорить Вашему приемнику то, что Вы передумали, посчитав его просьбу не стоящей - Вам, Верховный. Прошу меня простить. Джексон поднялся с пассажирского кресла и, не изменив своего любезного тона и открытого взгляда карих глаз, продолжил: - Верховный Управляющий, мы скоро прибудем, прошу Вас последовать за моим примером. Нам пора одеться потеплее. Антарктика и её атмосфера не щадит человеческое тело. Через несколько дней обещают циклон. Надеюсь мы с Вами справимся до того, как он вступит в свои права, иначе мы рискуем не попасть домой ещё две-три недели. А может и месяц. Серебряные глаза с прищуром смотрели в спину уходящего парня. … - Майор Тан Лин, полагаю, Вы уже в курсе. - Так точно, Верховный Управляющий. Майор с выправкой, что служила примером для любого полицейского, поклонился своему самому высшему начальнику: - Если Верховный желает увидеть нового солдата сейчас, то прошу Вас, пройдёмте со мной. Он готов. - Да, майор Лин, не будем откладывать на потом. Это важный разговор. Сделаете так, чтобы нас не слышала ни одна живая душа, в том числе и сеть. У меня есть ещё одна срочная просьба. - Готов приступить к поручению, Верховный. - Приставьте к Ван Джексону солдата получше, для его охраны. Пусть не отходит. Наш мозгоправ бывает вертлявым. - Уже исполняем. Тан Лин обратился к помощи сети, отдав свой приказ: - Мари, срочно направить для охраны доктора Ван Джексона солдата с позывным Баллет! Теперь майор снова обращался к высшему начальству: - Верховный, Вудз доставлен в комнату для допросов. … - И снова здравствуйте, доктор Ван Джексон! Как Ваши дела? - Баллет стоял в дверях комнаты отведённой доктору облокачиваясь плечом о косяк и довольно щурил свои синие глаза. - И тебе салют, Баллет. Лови! - парень, не оборачиваясь к солдату, кинул что-то блестящее через своё плечо, - Твои любимые. Джексон складывал в сумку свою городскую одежду. Сейчас он был больше похож на парня из гетто, в бывшей не первого года носки грубо сшитой кофте. Баллет с искренним счастьем в искусственных хрусталиках ярких глаз крутил в пальцах немаленькую связку цветных конфет на палочках: - Спасибо, доктор. У меня как раз прошлый твой подарок закончился. Думаю, моему новому соседу они тоже будут по вкусу, он, скорее, таких никогда и не пробовал, - солдат, с высунутым кончиком языка от прикладываемого усердия, крепко привязывал сладкую связку конфет к своей поясной кобуре. - Баллет, - Джексон, с выражением лица теперь точно не обещающим ещё одну связку леденцов, повернулся к солдату, - Мне нужен 4527. Необходимо завершить начатое. Солдат сканировал парня напротив синим взором. Он-то надеялся, что сможет открыть одну конфету прямо сейчас. - Сколько раз я ни охранял тебя, Доктор Ван Джексон - приказ всегда сопровождался существенной деталью: 4527 не должен ни видеть, ни знать, что ты тут. - Но сегодня ты этой существенной детали не слышал. Не так ли? - Не слышал, но… - Ты сегодня не нарушаешь приказ, Баллет. Если мне дадут довести его - будет меньше покалеченных. Хотя бы один. А дальше... может, мне ещё на кого-нибудь сил хватит? Баллет смотрел на молодого доктора. Джексон считал в голове: пять, четыре, три, два: - 4527 недавно отвели на практику. Готово. Надежда Баллета сработала. Джексон не кормит обещаниями. Обещанное - он выполняет. - Иди, забери его, по распоряжению доктора Ван Джексона. На это я пока имею право… Приведи сюда. И наручники застегни спереди. Я буду ждать вас тут. - Будет сделано, доктор, - солдат вздохнул, оттолкнулся от косяка и пошёл выполнять приказ. Джексон закинул свою сумку с городской одеждой под кровать. Эта комната в тюрьме, можно сказать, давно была его. Чаще всего они с Исином оставались ночевать прямо в каюте корабля, в гараже. Но не во время бурь. Во время надвигающегося циклона лучше находиться поглубже. На этой узкой солдатской койке они провели немало ночей. В толстых стенах без окон. Жутко. Джексон тяжело переносит время в этой ледяной коробке подо льдом - оно тянется резиной, а толстые стены будто ползут к нему всё ближе и ближе. Прикрыл глаза. Открыл - а они сдвинулись к тебе ещё на несколько цуней. Приходится это терпеть. С Исин-гэ было намного легче… - Мари. Пусть принесут в мою комнату тарелку варёного мяса с бульоном и тарелку риса. И ложку… Давай-ка лучше пластиковую. - Готово. Ожидайте, пожалуйста, пятнадцать минут, доктор Ван Джексон. … - Баллет! Ты не шуткуешь тут мне? Доктор Ван Джексон? - сержант лет сорока присвиснул, - Хорошо-хорошо, пусть берёт. Мы одолжим его на час с опозданием. Больше не положено. По просьбе его надзирателя, мы 4527 ещё пару недель укатывать будем. Кто знает, может этот ублюдок поласковее станет и новый надзиратель действительно прав… Он пришёл к нему. Дождался. Улыбка нарисовалась на лице заключённого. Запах мяса от тарелок на столе был прежним... - Посади его за стол. Пусть ест. Полицейский подтолкнул номер 4527 в спину. Совсем не сильно, слегка. Но заключённого сегодня уже успели помотать, поэтому он чуть не упал от сильной руки солдата. - Хорошо ребята поработали. Садись. - А что, руки не развяжете? - Кто разрешал открывать рот?! Жри молча, пока дают. - синий взгляд солдата сквозил холодом, подобающим этому месту. Ни намёка на былую теплоту… Заключённый не притронулся к тарелкам. Он терпел изо всех сил и смотрел на своего светловолосого доктора, что сидел на стуле у стены, в потрёпанной кофте и непонятных штанах, сложив ногу на ногу, и листал какую-то древнюю книжицу. - Я знал, что ты придёшь, прихвостень. Чё, боишься теперь наручники снимать? Я ведь с тобой тогда не успел... Джексон кивнул солдату. Баллет отодвинул тарелку с мясом. В глазах убийцы промелькнула тень страха. Замолчал. Хорошо. Доктор повторил жест. Тарелка полная ароматного бульона с мясом снова была придвинута к измождённому парню в робе. Он больше не говорил, с жадностью глотая бульон из тарелки и беспорядочно зачерпывая связанными руками, с тонким пластиком ложки в кровавых пальцах, то рис, то мясо. Он съел всё буквально за несколько минут. Голод зверский. Доктор Ван Джексон заговорил: - А теперь поспи. У тебя есть час. Заключённый 4527 принял его правило. Если бы не ублюдок надзиратель, отправивший его на мучения, он точно бы ещё повеселился с белобрысой блядиной. А сейчас сил на это совсем не осталось. Предложил ему поспать? Не теряя времени, 4527 подложил под свою бритую голову покалеченные руки в наручниках, а через минуту уже спал. Парень в потрёпанной кофте вслух читал книгу Баллету, пока его старый пациент набирался сил. Спокойный размеренный голос прихвостня совсем не мешал сну. После короткого отдыха, Баллет вёл 4527 по холодным коридорам обратно на учения. Джексон убрал свою книгу в сумку. - Баллет, а что с его руками? Не сильно повреждены? Полицейский наконец-то разворачивал цветную конфету на палочке, отправляя себе в рот, а услышав вопрос доктора - сморщил лицо так, будто леденец неожиданно поимел отнюдь не вишнёвый вкус: - Вудза сегодня утром попросили учить новобранцев, как правильно вставлять иголки под ногти, чтобы допрашиваемый не терял сознание. Он не закончил, его вызвал майор Тан Лин. Так что, в общем-то, не сильно. Ногти быстро заживут. Джексон свёл брови: - А Вудза разве учили этому на практике? - Не знаю. У него же не совсем обычный мозг, он быстро всё запоминает, стоит ему только единожды посмотреть… Возможности сети и учебный архив ЦОП для солдат не запрещены, так что... - Ладно. Передай от меня Вудзу, что руки и глаза у 4527 должны быть целыми и дееспособными после учений... … - Присаживайся, Вудз. Я задам тебе несколько вопросов. - Добрый день. Приветствую Вас, Верховный Управляющий. Для меня честь видеть Вас лично. Надзиратель Вудз учтиво поклонился седовласому мужчине с властным взором и сел на предложенный стул, что стоял прямо напротив Управляющего: - Сержант Вудз готов ответить на все Ваши вопросы, Верховный. Одет солдат был не по уставу. Служащим было разрешено одеваться таким образом. Главное - чтобы им было удобно выполнять свою непростую работу. На этой службе проблем и без военной формы солдату очень даже хватало. Управляющий поддержал в этом решении своего приемника. Тесную форму обязаны носить чины не касающиеся круглосуточных работ с заключёнными. Высшие. - Что-ж, солдат. Тогда, слушай меня внимательно. Вудз кивнул и поудобнее устроился на предложенном металлическом стуле. Он тут видимо надолго, стоило расположиться с комфортом. Ничто не должно отвлекать его от вопросов Верховного. - ...и помни, солдат, именно поэтому я применяю к тебе жёсткие требования. Попрошу убрать - уберёшь. Попрошу не трогать - не тронешь. Одно непослушание с твоей стороны - и ты отправляешься в клетку к своим же подопечным. Срок определится тяжестью непослушания. Ты понимаешь, что они очень этому обрадуются... что они хотят с тобой сделать - я тоже уже знаю... Что его заключённые хотят с ним сделать? Ха! Было не сложно понять после первого дня службы в этом месте. И чтобы разъяснить детально, и знать с чем имеет дело - он отдавал после отбоя запросы в сеть. Картинки были “весёленькими” до рвоты. Этого он точно не допустит. Вудз не позволит никому дотронуться до себя. Что бы ни случилось. Пусть лучше сдохнет от недосыпа, но никто и пальцем… Пришла пора платить за сложенное тело, красивое лицо и возможные долги прежнего хозяина. Верховный прав. Вудз полностью и безоговорочно согласен с предусмотрительными действиями по отношению к нему. И даже с заранее прописанным наказанием за отступление от правил. Он бы не хотел навредить ни одному невинному гражданскому. И, тем более, такому важному для них всех - Ван Ибо. Если ему прикажут никогда и ни при каких обстоятельствах не приближаться к мальчику - он с лёгкостью это выполнит. Ван Ибо. Только ему было дозволено касаться этого тела в прошлом. Вудз понял это сидя на больничной койке, судорожно копаясь в полученной информации, чтобы хоть как-то понять пришедшего в ночи гражданского. Смотрел, как мальчишка старается остановить рвущиеся помимо его воли слёзы блестящими рукавами своей куртки... И полученная информация отодвинулась за ненадобностью на задний план. Он почувствовал сам. Догадался. Позволил. Вудз потом боролся с телом, что впервые накрыло таким желанно-тянущим чувством от чужого прикосновения. Неуверенный язык медленно скользил снизу вверх по его приоткрытому от неожиданности рту и это впервые появившееся ощущение рухнуло вниз уколом приятной боли. Он испугался возникшего низменного, первобытного желания: схватить гражданского за шею, заставить лечь в больничные одеяла и накрыть собой. Сделать что-то вопиющее, непозволительное. Ни в коем случае! Тело со своими старыми рефлексами никогда не победит мозг, тем более такой, как у него. Поэтому так даже лучше. Не приближаться. Было... вкусно. Вудз внезапно понял, что рефлекторно облизывает свои губы. Как будто собственный язык надеется слизать с них чужую слюну снова. Не положено. Кем ты был? Что чувствовал? На сколько эти чувства прежнего хозяина были сильными и глубокими, что тело, даже после его смерти, отреагировало такой сильной отдачей? Он же мёртв… Почему?