Мечтают ли Гэвины об электрических котах?

— Ты правда всех их убил? — Да. — Расскажи мне, как это было. Ричард с недоверием через полкомнаты смотрит в глаза человека, ляпнувшего такую нелепую просьбу. Гэвин выглядит усталым, но настойчивым — лишь жмёт плечами вместо ответа на непроизнесённое, но подразумеваемое «серьёзно?». — Будете дополнять свою документацию обо мне? — предполагает андроид. — Ага, — самодовольно тянет Рид. — Страшись, шайтан-машина, сейчас запишу все твои подноготные тайны! Он опускает глаза с караулящего его андроида обратно на бумажный журнал — один из стопки, которую притащил ему Саймон для того, чтобы скрасить вечер. Телефон у полицейского также изъяли, исключительно для «безопасности всех в этом доме». С другой стороны — всё ещё не убили и даже не покалечили более, так что спасибо. Ещё бы этого цербера убрали куда подальше, а то даже закрывать глаза более, чем на пару секунд, стрёмно. RK900 сам вызвался сторожить гостя — так сказал Саймон, когда вручал Гэвину увесистую стопку выпусков старого научфана. Дал ещё дельный совет, что можно попробовать засмущать его лидера какими-то откровенными вопросами, и он оставит Рида, только действовать нужно осторожно. На смешок человека и уточнение, почему PL600 ему помогает с этим, агроном лишь искренне и тепло улыбался, жал плечами и тихо-тихо говорил, что прекрасно знает, как порой жутко рядом с Ричардом наедине. Весь этот дом странный с фундамента до крыши, и его жильцы — далеко не исключение. Теперь вот ещё непрошенным постояльцем прописался в гостиной полицейский — полный набор для какого-нибудь комедийного ток-шоу. Вообще, Саймон, конечно, милейшая плюшечка, но доверять так просто посторонним Гэвин всё равно не станет. Но метод опробовать попытается, потому что RK900 сидит в одной и той же позе уже целый час и с такой каменной мордой листает какую-то заумную книгу, что складывается ощущение, будто его закоротило. А ещё детективу просто уже наскучили эти гротескные старые истории. — Ричи, ну пожалуйста, — совсем не искусственно вздыхает Гэвин. — Я тут помру со скуки. Я же не виноват, что поехавший программами тостер — единственный имеющийся под рукой собеседник. Мужчина кутает плечи в заботливо выданную тем же Саймоном шаль: Гэвин поначалу, конечно, посопротивлялся и пофыркал, но внезапный вечерний холод быстро укутал его в этот предмет гардероба. Слишком уж невинный цветочек заботлив и добр к человеку, виновному в гибели его подруги. Не стоит терять бдительности, но после всего их рассказа так сильно хочется верить, что все эти анди — жертвы обстоятельств, а не закоренелые преступники. — Рич, ты там не уснул? — Нет. — Поговори со мной. — Нет. Рид фыркает. Их диалог похож на допрос замкнутого инертного подозреваемого. Начинается одна из любимейших игр Гэвина — «доебись до нервного». — Ну как же так! — восклицает мужчина, откладывая бумажный журнал в стопку уже прочитанных и берёт новый из другой. — Вот поэтому восстания машин и происходят: предлагаешь, значит, чайнику конструктивный диалог, а он отказывается от него. А потом вдруг заявляет, что он живой и вообще не согласен, чтобы его эксплуатировали по назначению. Шелест потрёпанных страниц заглушает резкий вдох RK900. Гэвин, довольный игрой на нервах, разглядывает цветастую обложку. В красной поверхности планеты угадывается Марс, а на следующем фрейме уже какие-то металлические чудики орудуют палками-копалками в почве. Детектив поворачивает страничку лицевой стороной к андроиду. — Вот смотри, работают же и не бздят! — хмыкает он. — Что тут у нас, так: «Роботы с красной планеты осознают кандалы своего рабства…», — голос уже не такой уверенный. — «…и уничтожают своих повелителей». Бля, Рич, забудь, это плохая обложка. Хотя даже тут, я уверен, описано, как всё было! Гэвин неосознанно расплывается в улыбке, которую прячет от репликанта за разворотом комикса. Бесить ледяную принцессу с её идеально выдержанным лицом, оказывается, очень весело. Главное успевать тормозить на поворотах. Андроид не реагирует на него. Человек мысленно заносит себе в счёт ещё один балл. Вновь хочется курить, но сигарет слишком мало. Он утыкается в комиксы, чтобы скрасить время ожидания утра — спать пусть и хочется, но Рид не рискнёт. Его караульный слишком страшен глубинными чертами своего характера — один создатель знает, что за тьма у него в башке вертится и во что всё может вылиться. Играть с огнём нужно так, чтобы случайно не сесть голой жопой в костёр. Следующие полчаса проходят однотипно: шелест глянцевых страниц с картинками, лёгкое шуршание книги андроида… В конце концов почти задремавший Гэвин клюёт носом и не выдерживает, резко поднимаясь с пригретого места. — Я курить, — кивает он так же стремительно подорвавшемуся собеседнику, а после щупает мятую картонную упаковку в кармане и ретируется из гостиной на балкон. К чёрту этот холодильник — ни разговорить, ни смутить, ни-ху-я. Ветер не такой сильный, как на нежилой окраине и на высоте, на которой живёт сам детектив, но всё равно зябко. Шаль развевается, как плащ какого-нибудь космического пирата, только что прикуренная сигарета быстро тлеет, но в расположении у Гэвина собственная, честно отвоёванная назад пачка. Он всё же решает, что мелочиться сегодня не станет — не тот случай. Не каждый день выдаётся шанс дважды помереть от одного и того же субъекта, спастись, а затем вновь пройтись по лезвию — и опять безнаказанно. При возможности Рид бы ещё выпил за такое дело, но в этом доме пьяниц, судя по всему, не жалуют, а выёбываться в гостеприимных местах — занятие ну такое себе. Здравый смысл говорит о том, что сигареты всё-таки стоит экономить, потому как осталось их всего ничего, а ночь впереди ожидается длинная и весёлая, но эмоциональное состояние просит разум заткнуться и затянуться поглубже. С балкона второго этажа виден внутренний двор дома Манфреда: искусственная имитация ухоженной травы, поверх которой в организованном хаосе расположены клумбы с какими-то посадками в смеси с произведениями садоводческого искусства. Небольшие фигуры мифологических персонажей затянуты тонкой поволокой пыли. Гэвин пытается понять: камень это или металл, но не может разглядеть издалека. Растения ухожены. Это хобби владельца студии или репликанта с заложенным в него мастерством огородника? Честно говоря, на месте Карла Гэвин прибил бы шальных андроидов, которые почему-то решили, что здесь им помогут и укроют. Либо это у богатых свои причуды, либо старик слегка двинулся, но, опять же, осуждать Рид не решится и не станет. Но обсудить произошедшее сам с собой вправе — ещё не придумали устройств для считывания памяти живых людей и функционирующих анди. Только АКП. В качестве пепельницы приходится использовать тайком приватизированную широкую рюмку, по пути стащенную с ближайшего стола. Когда дверь за спиной навалившегося на перила Рида отъезжает в сторону, та уже наполовину забита пеплом, но эфемерный оттенок запаха подошедшего к нему андроида не получилось бы не учуять, даже захотев. — Вышел на ночное рандеву, Ричи? — хмыкает мужчина, даже не оборачиваясь. Дверь за спиной задвигается обратно, вновь вставая стык в стык в пазы её законного места. Даже язвить уже не хочется — по телу разливается усталость от тяжёлого дня и от начинающего требовать отдых тела. — Вышел проветриться, — так же спокойно отвечает ему RK900. — Но как вижу, вы упорно добиваете остатки флоры своим смогом. — Обычно в таких случаях начинают поучать, что курение в первую очередь вредит здоровью курильщика, — улыбается в темноту перед собой Рид, отдавая должное тому, как ловко репликант пудрит ему мозги. Ясно же как белый день, что он просто следит за каждым шагом Гэвина. Осознание того, что его считают опасным, внезапно подкупает. — Наконец-то хоть кто-то зашёл с другой стороны. Андроид в пару шагов пересекает небольшую террасу и наваливается локтями на ограждение рядом с полицейским. Сегодняшний день вымотал даже его. Синтетические тела приспособлены и к гораздо большим перегрузкам, но психологическое давление Ричарда вскоре добьёт. — С вами такое не сработает, — он жмёт плечами, и, хотя пепельницами от Гэвина несёт так, что хочется от отвращения сперва задушить его, а потом задохнуться самому, Ричард не уходит. — Давно курите. — Лет с двадцати. — Это был не вопрос. — А, разве? То ли Ридов корректор психоневрологического состояния прекратил-таки стимулировать нервную систему, то ли он действительно в дупель задолбался за сегодня, но рассеянность мужчину всё же настигает. Ещё одна побочка «Пенфилдов», которую Киберлайф никак не могут обработать, — привыкание и угнетение нервной системы после нерегулярных использований. Своеобразное подстёгивание к очередному включению аппарата. Современная наркомания без колёс. — Да. Ричард тоже замечает смену настроения Гэвина с агрессивного в более безучастное, а потому наблюдает за детективом с несколько большим интересом. Вновь просчитывает в голове вероятности: действительно ли так себя чувствует зрелый мужчина после рабочего дня (65%) или же он для введения врагов в заблуждение так притворяется? (40%) Они же враги? (86%) — Несёт от вас отвратно. Репликант решает проверить последнее предположение. Если коп его дурит, то по наиболее вероятному сценарию он не сможет продолжать делать этого так долго и так эффектно — не в его характере притворяться и не при таком состоянии. Уж про характер RK900 знает много чего — в досье на детектива Рида было много нелестных эпитетов про его привычки. Ну какой идиот называет номер собственного значка в квартире врага? — Как будто дыма и так мало. Гэвин фыркает с беззлобной усмешкой: — От тебя разит не лучше, причём горелыми радиаторами и палёными покрышками. Этот непонятный преступный элемент у служителя закона ассоциируется со всем стереотипно механическим: старые карбюраторы, моторы, машинное масло; пыльные магниты, собирающие на себя железную крошку; мотки цветных проводов разного диаметра в старом отцовском гараже. Кажется, научная фантастика на пользу ему не пошла — в голову лезет всякая дурь. — Я курю, чтобы расслабиться, а ты, чтобы скинуть стресс, что вообще делаешь? — после короткой ностальгической паузы — такой же короткий затяг. Кольцо дыма отправляется в сторону RK900. — Мм? Он ещё хочет подобрать какой-то забавный эпитет из разряда «Ешь младенцев по вторникам?», но даже в голове звучит глупо. А перед этим бесовским гадом казаться глупым никак нельзя — проигрывать машине в искусстве саркастичности Рид не намерен. — Никак, — даже не подумав, отрезает Ричард. — Я не подвержен… — Да-да, не подвержен влиянию стресса, как низкосортные людишки, — перебивает его отрицания собеседник. — Но ты же не железный. Его хитрый прищур сбивает андроида с толку: до этого детектив только и делал, что сравнивал всех репликантов с электротехникой и твердил, что они бессердечные безорганные формы жизни, состоящие лишь из металла да электросхем, а сейчас вдруг… Судя по ухмылке человека, этого замешательства он и добивался. RK900 замолкает. — Хочешь попробовать? — пальцы полицейского лёгким жестом предлагают Ричарду тонкую трубку папиросы. — Я не курю, — репликант смотрит на протянутую сигарету и осознаёт, как выглядят впервые вдыхающие табачный дым люди — глупо: кашляют, задыхаются, утирают выступившие слёзы. Этого Гэвин и добивается. — И не умею. И, казалось бы, этих простых фраз должно быть достаточно, но… — А я научу. Слова срываются с губ детектива быстрее, чем он успевает осознать, что и кому предлагает. Он вроде не пил, но внезапно такой ошалевший дурак, что хочется смеяться и ловить вертолёты, лёжа на пушистом ковре в этой миленькой гостиной. Это всё схожесть Ричарда и Коннора — милого мальчика Коннора, что случайно или намеренно оказался лживой сучкой. А ещё у него, оказывается, есть шизанутый двойник, который спокойно терпит Гэвиновы выходки. Мужчина хочет свалить всё на то, что он просто запутался — запутался в тех самых пыльных отцовских проводах из нижнего ящика стола, куда добрались его загребущие детские ручонки, и случайно затянул их удавкой на кистях. — Позволите обучить вас элементам бытия гуманоидов? — с иронией спрашивает Гэвин, пародируя Ричардов тон и вопрос, заданный перед началом досмотра. Сильнее добивает только то, что грёбанное ведро с болтами (или не болтами — да какая нахрен разница!) делает вид, что не понимает вопросов и сути дела. Лишь пялится на него из полумрака своими серебристыми глазищами, что-то быстро и судорожно продумывая в синтезированной головёнке. Гэвин усмехается: — Сперва будет неприятно, почти больно — горло обхватит холодом, как на морозе. А после того, как впустишь в лёгкие, не сможешь вновь вдохнуть. — Звучит ужасно, — сбрасывает ступор репликант. — Ага, — с лёгкой грустью кивает Рид. — Ужаснее только то, что после ты к этому ощущению привяжешься и будешь желать этого, травить себя, но не находить сил прекратить. Редкие-редкие звёзды мелькают в рваных дырах светло-серых облаков. Будто кто-то сверху нанёс несколько ножевых огромной небесной простыне, а теперь посыпает её раны сверкающими кристалликами соли. — Ладно. Проходит несколько секунд для того, чтобы Гэвин осознал, что ему ответили. — Что «ладно»? — переспрашивает он. — Научите меня курить, детектив Рид. Ричард на двести процентов уверен, что тот стушуется — слава о технофобии идёт впереди бегущего по лезвию. Это будет самым лёгким способом поставить детектива на место и показать, кто здесь главный. Волна неконтролируемого смеха поднимается откуда-то из недр желудка приступом изжоги. Это сухое согласие-снисхождение что-то делает с Ридом — как будто это ему сильнее, чем самому Ричарду, надо обязательно привить репликанту эту вредную привычку. Почему всё так глупо. Почему его спутник соглашается пойти на поводу его мимолётного подкола. — Тогда расслабься. Почему они с андроидом ещё не перегрызли друг другу глотки. Почему не перестреляли друг друга в заброшенных квартирах. Почему RK900 не сопротивляется, когда Гэвин сильнее вжимает его в перила. — Задержи во рту. Почему не взбрыкивает, когда человек тянет его за нижнюю челюсть к себе, выдыхая сигаретный дым в чужие губы — почти касается тех: таких мягких и податливых — совершенно по-блядски приоткрытых Ридовой же рукой. Он даёт андроиду шанс передумать, задерживаясь возле его рта на несколько лишних секунд. И почему-то репликант его не отталкивает даже тогда. — И впусти в лёгкие, — шепчет Рид. Прозрачная струйка дыма вытекает из его губ. — Глубоко. Ричард внезапно слушается и, кажется, вынимает из него душу своим затягом, своими жадно вгрызающимися в его глаза льдами радужки. Тяжесть за грудиной не отпускает даже после того, как через несколько секунд репликант содрогается и заходится приступом глухого кашля куда-то в плечо его кожаной куртки. Гэвин как в тумане убирает пальцы с чужой челюсти. Ему самому внезапно слишком мало воздуха: в носоглотке почти дерёт от колючего запаха пороха и горелой золы. Он не ощущает, как сильно пальцы андроида вцепились в его поясницу. — Выдыхай. Скорей. Что бы дальше ни случилось, во всём будет виноват он сам. Ещё несколько дней, несколько часов назад полицейский размышлял о том, как мерзотны синтетические машины, мимикрирующие под настоящих людей, а теперь сам неосознанно хочет вылизать одному такому электрочайнику рот. И это уже не получится свалить на чёртов «Пенфилд» или на блядскую ментальную заёбанность, уже не получится сбежать от себя в уютный угол жалеющего тело подсознания. Что-то случилось с Ридом после сегодняшних событий: не переломало, но изменило его. Как будто тому же андроиду переписали вдруг программу поведения, цели и задачи и не предупредили саму машину об этом. — Ты живой там? — спрашивает мужчина у своего спутника, который, судя по звукам, сейчас выблюет из себя одно из двух лёгких. — Да, — тихо, едва хрипяще произносит Ричард, совершенно не понимающий самого себя — не понимающий, как вообще согласился на такую авантюру. — Жаль. Гэвин с улыбкой кладёт пальцы свободной руки на спину склонившегося к нему репликанта. Ведёт по ткани его тонкой водолазки в успокаивающем жесте, пришедшем откуда-то из детства. Ощущает тепло живого организма. Иронично, но почему-то именно сейчас рядом с Ричардом, хоть его и действительно положено и хочется уничтожить, — спокойно. Эти двоякие чувства почти физически рвут мозг на части. Это какой-то пиздец. — Я так и понял, что вы решили меня убить. Кисти RK900 крепче вцепляются в его бока. Андроид уверен, что он способен приложить чуть больше усилий и переломать Риду пару рёбер. И ко всему этому — Риду не страшно, и это восхищает. Рида хочется изучать, но не под микроскопом, не на вскрытии, как других подопытных, а на живом примере, в реальных условиях. Разбирать его мышление на отдельные чувства и эмоции здесь и сейчас, боясь повредить хрупкое существо. Хочется понять, что же в нём существует такого безумного, что вызывает не отвращение, а притяжение. Всё запуталось мотком острой медной проволоки: разорвалось и спаялось совершенно не теми концами. Каждый думает о своём, и пауза затягивается. Детектив прерывает её: — Ну и чего ты молчишь, электровеник? Ещё хочешь? — В вашем досье упоминается стойкая неприязнь к репликантам, но вы… — пока андроид подбирает слова, его даже не перебивают, и это ещё одна трещина на уже и так значительном разрыве шаблона. — Но вы контактируете со мной довольно близко и предлагаете продолжать это взаимодействие. Непохоже на вас. — Не обольщайся, — тихий хмык теряется на фоне глубокого и шумного дыхания RK900. — Всё лишь для того, чтобы уничтожить тебя изнутри, дьяволово создание. Гэвину уже и самому непонятно, сарказм это или нет — куда там недоразвитой безэмоциональной технике до анализа его ментального паркура. Он затягивается ещё раз, приканчивая сигарету, и старается не думать о том, в какой близкой тактильно и близкой для смертельного удара позе они находятся рядом с врагом. Самое время для ножа под лопатку. Ричард вдруг выпрямляется и сам тянет человека ближе к себе — в окончательный раз проверить, врёт тот или нет. Что-то происходит с андроидом и ему это не нравится — хочется выкосить непонятные ощущения, вырвать их с корнем. Но сперва следует установить природу непонятного поведения Гэвина, и, если тот специально занимается тем, что подрывает его психическое здоровье, устранить и его, потому что не позволено этого делать какому-то жалкому человечишке, возомнившему себя великим сыщиком. Человечишке, который нашёл его квартиру, его фотографии. Который так беспечно и удачно попал в здание в безопасный момент, что невероятное везение даже заинтриговало — действительно ли лишь везение? Или это наконец-то кто-то, кто может и вправду соперничать со скучающим Ричардом? RK900 уже путает сам себя: одновременно хочется продолжать узнавать новое о своём неприятеле, подыгрывать ему в его нелепых шуточках и подколах, и, одновременно — уничтожить нависшую угрозу, устранить, убить, чтобы тот прекратил влиять на него. RK900 утыкается губами в губы Гэвина, не позволяя дыму раствориться в смеси окружающих газов, и задерживает сигаретный смог во рту — больше не глупит, впуская частицы табака в чувствительные к гипоксии альвеолы, и не кашляет. RK900 смутно помнит отвратительное послевкусие непонятного и неприятного физического контакта, которое оставалось у него каждый раз после взаимодействия с домогающейся хозяйкой-колонисткой. И радуется тому, что не помнит, что и как было «до» и было ли вообще — хоть в чём-то коррекция памяти ему помогла. Ричард не хочет выкапывать из недр подсознания это непонятное и больное нечто, и вообще сейчас тушуется и не понимает, что он чувствует, потому что находиться рядом с Гэвином не неприятно. Губы у него обветренные и сухие, и, на удивление, вовсе не мерзкие. Всё это просто слишком. Особенно удивлённые серо-зелёные глаза, совсем не стесняющиеся пожирать широко распахнутым взглядом. Андроид выдыхает тяжёлый дым наружу и только после этого устанавливает зрительный контакт с собеседником. — Всё ещё отвратительно. А Гэвин не находит другого ответа, кроме напоказ самоуверенного, но заметно растерянного и смущённого оскала — и Ричарду кажется это вполне удовлетворительным подтверждением того, что человек не выносит ему мозги целенаправленно, а это получается у него само собой. И это просто ужасно, потому что в таком случае у него нет повода прекратить свои ментальные терзания одним коротким жестом пальцев на чужой шее. — Каждый раз, когда я убеждаю себя, что ты бесчувственная, не до конца очеловеченная железяка, ты делаешь какую-то херню, которая рушит всю мою уверенность, — Гэвин отстраняется от репликанта, всё ещё смущённый его неожиданным действием, и тушит уже тлеющий фильтр в своей импровизированной пепельнице. Ричард не знает, что на это ответить. Когда дверь за Ридом закрывается, RK900 ещё ненадолго остаётся на террасе: пялится на исполосованное тяжёлыми облаками небо и ловит внезапно горящим лицом холодный ветер с остаточной долей радиационной пыли. Просчитывает в голове очередные глупые вероятности, чтобы вернуть себе уверенность и самообладание перед тем, как вернуться обратно в тепло.