***
Здание слишком сильно напоминает высотку, в которой обитает Рид. Лифт не работает и после посадки кара на крыше до седьмого этажа приходится спускаться пешком по лестнице. Не хочется думать о том, как потом придётся подниматься обратно на пятнадцатый на своих двоих. Холл не освещается. Всё слишком сильно напоминает старую видеоигру: тихо, темно и жутко. Пользуясь полицейским фонариком, Рид освещает помещение, осторожно приближаясь к нужной квартире. Тишина пробирается под одежду, окутывая холодом, и давит на барабанные перепонки. Слышно лишь, как вся постройка тихо гудит на ветру. Несколько лестничных пролётов Гэвин крадётся совсем так, как учил его Аллен, работающий в группе специального назначения: мягкий шаг, расслабленное тело. «Представь, что ты вода, пропусти весь шум через себя, не дав ему осесть». Легко сказать, но не сделать. Ботинки скрипят по бетону лестничных клеток, а пульс едва частит. Никого навстречу не попадается, и хочется думать о том, что ни одной живой души в этом месте уже нет. Пользуясь универсальным ключом-отмычкой, Рид вскрывает входную дверь и входит в жилище цели, держа лазер наготове. Пусть только хоть что-то где-то дёрнется: он пальнёт, не задумываясь. Но квартира оказывается пустой. По пути попадаются только полуразвалившаяся мебель, пыль и мусор. Детектив всё равно воровато проходится по двум имеющимся комнатам для стандартной проверки. Никого. Это лишь очередное заброшенное помещение, окна которого залеплены грязью и смогом. Гэвин тяжело выдыхает сквозь зубы ещё одно упоминание блядских чайников и сдаётся. В целом, полицейский и не особо на что-то рассчитывал, но надежда всё же теплилась в груди: устранение лидера преступной группировки в самом начале дела чаще всего ведёт к хорошему исходу, а не к провалу. У Рида нет времени на обыск, поэтому весь осмотр «двушки» получается в целом быстрым и кратким. Обои в жёлтый цветочек, древнего вида полосатый диван и деревянный шкаф. Гэвин фыркает, понимая, что репликант занял первую попавшуюся квартиру, не став перекраивать её под свои потребности, но почему-то подобная обстановка его веселит — она будто бы доказывает, что его враг не сверхчеловек. Здесь же, возле спального места, несколько энциклопедий, пара книг по механике и психологии — занятно, ведь по большей части бумагой сейчас почти не пользуются — на ночь читает этот Ричард, что ли? На столе возле окна (репликант явно болван — кто же станет устраиваться прям под лучами, дарующими радиацию?) снова бумаги: выписки каллиграфическим почерком про животный мир — Гэвин делает пару фотографий для графологов и возвращает улики на место, подсвечивает фонариком лакированную поверхность столешницы, но не находит отпечатков и чертыхается. Можно было бы поискать ДНК андроида, но здесь могут быть не только его волосы, ногти и частички кожи. Будь это расследование с предполагаемым преступником-человеком, то работой занялись бы уже специалисты и лаборанты, но бегущим по лезвию приходится справляться со своей рутиной в одиночку. И Гэвин определённо не готов сегодня шариться по грязному полу в поисках неизвестно, подходящих ли вообще, улик. На кухне пустой холодильник, такой же деревянный стол, пара стульев и, в отличии от запылённой гостиной, почти идеальный порядок — никаких гор немытой посуды и мусорных завалов. Ванная тоже стандартная, ничего примечательного, и даже волос в сливе нет. В гардеробной куча однотонной неяркой одежды с высоким горлом, пара плащей, наушники в кармане. Как будто здесь действительно не проживает никакого лидера съехавших роботов. Судя по одежде, тут вообще мог бы остановиться какой-нибудь дурной Перкинс, решивший вместо дорогого отеля с его безопасностью с головой макнуться в риск. Возможно, Рид бы так и ушёл ни с чем, но… Уже у выхода Гэвин резко вскидывает лазер, замечая движение справа, а через пару напряжённых секунд гневно фыркает на собственное отражение: выглядит в полумраке он действительно как самый заправский преступник. После нескольких секунд самолюбования взгляд притягивает фотография, отснятая на раритетную «мыльницу» и заткнутая за рамку зеркала. Пятеро людей на фоне диковинного вида бара: двое мужчин и три женщины, и все искренне улыбаются, одновременно обнявшись за плечи, словно подростки в летнем лагере. Первым делом Рид узнаёт Кэру. А затем двух WR400, на которых охотился Хэнк и одна из коих, по его словам, застрелилась сама после смерти подруги. Мужчины похожи на Маркуса и Саймона из его досье. Когда Рид вытаскивает фотографию из крепления, внутри у него что-то переворачивается с чувством омерзительной вины на самого себя. Луч фонарика выцепляет размашистую надпись на обороте, где каждое слово — разным почерком: «Помни, кто ты есть.» В самом низу ещё одна приписка: «Приезжай, Карл хочет с тобой познакомиться. P.S. Не будь засранцем, он правда лучше, чем Лео.» Плюнув на сохранность одежды, Гэвин усаживается прямиком на порог открытой двери, чтобы немного отдышаться и ещё раз заглянуть в досье, чтобы переосмыслить найденные улики. Результаты теста Войта-Кампфа были известны заранее, так что препятствий к немедленному применению процедуры ликвидации искомого сейчас андроида не было. Судя по всему, в Ричарда чувства вообще не подгрузили, потому что по бумагам он был холоден, расчётлив и не гнушался идти по головам. Приписка к фото частично подтверждает данные? Он конфликтовал с каким-то Лео? Главной проблемой была лишь эта чёртова интрига вокруг его внешности. Неужели вообще никто не в курсе, как он выглядит? Звучит слишком нереально. Детектив ещё раз рассматривает снимок: убеждается, что это действительно его клиенты, а также ищет, нет ли где отражения фотографа. — Карл, Карл, что за Карл, — бормочет полицейский, шумно листая бумаги расследования. Он чувствует, что это что-то важное, но никак не может сообразить, где ему искать. Модель АХ200, Кэра, домашний помощник. Характеристика от владельца: послушная модель, приказы выполняет. Жалоб нет. Стабильно переносит регулярные процедуры коррекции памяти. Владелец: Тодд Уильямс, статус: мёртв. О, теперь её фамилия понятна. Она правда его убила? Она правда могла убить его? Модель PL600, Саймон, агроном. Характеристика от владельца: послушная модель, приказы выполняет. Жалобы: однократный сбой, присоединение к взбунтовавшейся группировке. После однократной процедуры коррекции памяти работает исправно. Владелец: Алекс Борнс, Элизабетт Борнс, статус: мертвы. Бунты прямо в колониях? Это что-то новенькое. Модель RK200, Маркус, техник-специалист. Характеристика от владельца: экспериментальная модель, но приказы выполняет исправно. Жалобы: многочисленные сбои, присоединение к взбунтовавшейся группировке. Ежемесячные процедуры коррекции памяти переносит адекватно, без коррекции может быть агрессивен. Владелец: Лео Манфред, статус: мёртв. Вот оно. Вообще-то несладко приходится анди на Марсе: жёсткие рамки, жёсткие правила. Шаг не в ту сторону — амнезия — и правильно. Гэвин, честно говоря, рад, что машинам можно корректировать мозги, потому что, если такая сверхразумная херня вдруг начнёт бушевать, надо иметь пути отхода из ситуации. Но ежемесячные коррекции… это уже странно и проблема здесь могла быть не столько в самом андроиде, сколько в его хозяине. Не зря же их всех почему-то завалили? Не может же программное обеспечение в компе слетать само по себе? Всё ведь потому, что кто-то лезет туда своими кривыми руками и ломает технику. Среди колонистов встречаются и те, кто превышает свои полномочия, но полицейским организациям Земли до них не добраться — не их компетенция. Рид помнил, что раньше он что-то пытался с этим сделать, но не получилось, и он просто забил. Всех не спасти. Модель неизвестна, Ричард. Характеристика от владельца: нет. Владельцы: засекречено, статус: мертвы. — А вот и ты, рыба моей неизвестной мечты, — весело хмыкает под нос Рид. Дополнительно: Техническая оценка: крайне неадекватно переносит процедуры коррекции памяти, вспоминает(?) утраченные события. Предположительно, был лидером взбунтовавшейся группировки. Тестирование по шкале Войта-Кампфа резко отрицательное. Вероятно, не испытывает привязанности даже к другим андроидам. Гэвин думает, что поставил бы сотню, что эти пятеро с фотки были в одной лодке и все вместе наводили шорох в колонии. А затем его вдруг прошибает потом, потому что он накладывает характеристику нарциссивного чайника на Перкинса и всё внезапно сходится: никакого такта, никакой жалости, то же имя, и в ВПО тестирование по шкале эмпатии проводится лишь при самом приёме на работу — почти идеальное место для беглого преступника. Сердце бьётся слишком сильно, когда пальцы вновь набирают Департамент. Администратор как всегда быстро подходит к телефону. — Полиция Детройта, — спокойно отвечает женский голос. — Слушаю вас. — Детектив Гэвин Рид. Номер удостоверения 12-22-616. Он начинает с места в карьер. Голос, хоть и приглушенный, всё равно разносится по заваленному хламом этажу, но сейчас главное — узнать, не работает ли он с крысой. — Мне нужна информация о результатах тестирования приставленного ко мне агента ВПО Ричарда Перкинса. — Минуту, мистер Рид. Сотрудница что-то вбивает в компьютер, слышны лёгкие отзвуки касаний к интерактивному экрану. Уже через несколько мгновений она сообщает ему данные. — Последнее тестирование проводилось два месяца назад. Причина: повышение должности. Результат положительный, небольшое отклонение реакций зрачков. Вам нужен более полный анализ, мистер Рид? — Нет, спасибо. Он отключается и вновь стискивает зубы. Искренняя надежда на то, что Перкинс — андроид, сыпется прахом. По крайней мере, Гэвин не работает с двойным агентом — уже что-то. Но морду ему всё равно надо будет набить.***
Глок слегка подрагивает в руках — то ли Рид вцепляется в него слишком сильно, то ли это банальный тремор. Мужчину раздирают противоречивые чувства: с одной стороны — добрые анди, которым и так досталось в их ебучей колонии, а с другой — эти самые анди ведь убийцы, преступники. Гэвин тоже своего рода преступник, только охотится на других преступников, так что государство прощает ему чужие раны, чужие смерти и чужие искалеченные судьбы. Блять, он так сильно запутался. Самостоятельно пробить по базе данных родственников погибшего Леонарда Манфреда не составило никакого труда. Выйти на того самого Карла — его отца — тоже. Найти адрес — проще простого. В конце концов, ему платят не за красивые глаза, а за розыскную деятельность. — Стоять на месте, — взрыкивает Гэвин, выходя из-за угла гостиной и крепче вцепляясь в пистолет, когда тот самый PL600 из досье вдруг отпускает локоть приятеля и в непонятном жесте вскидывает руку в его сторону, силясь что-то сказать. — Заткнулись все, тихо, блять! Разноглазый репликант на его крики поджимает губы и опирается на руку приятеля. В глаза бросается, что второе предплечье у него загипсовано, но это сейчас не то, на что следует обращать внимание. Не отпускает вопрос «какого хуя человек после смерти своего ребёнка позволяет убийце-андроиду жить у себя?», но Гэвин надеется в ближайшие часы получить ответы на свои вопросы. Блондин смотрит на него такими испуганными глазами. Одновременно прекрасно от осознания, что он чертовски умный профессиональный охотник, и хуёво с того, что он сука, которая убивает направо и налево. Вообще так им и надо: все эти коррекции, все эти вмешательства в мозг, они всё это заслужили — они ведь убийцы, бежавшие андроиды, хладнокровные машины. И насрать, что в память им лезли ещё до раскрытия их смертоносных качеств — правильно делали, иначе всё произошло бы гораздо раньше, гораздо ужаснее. Взгляд детектива рвано мечется по комнате, чтобы не фокусироваться на глазах соперников и не упускать ничего из виду. Удивляет, что в доме в принципе не так много пыли, как везде, а ещё светло и просторно. В гостиной пара кустиков каких-то растений, пианино и куча тюбиков с красками, пораспиханных в разных местах. Где сам домовладелец — непонятно. Неужели они и его уже убили? Гэвин вдруг натыкается на одну выбивающуюся из контекста его понимания вещь. На блядский портрет Коннора на мольберте возле окна. — Какого хуя он здесь делает?! — брови Рида подлетают вверх и острое желание выстрелить в воздух или в полотно, когда он на краткий миг переводит на то дуло, щекочет нервы. Оба андроида взволнованно и недоумённо переводят взгляд с незваного гостя на картину. Работа недописана, но это точно Коннор: это его черты лица, его шея, его мягкие вихры волос. Его россыпь родинок. На холсте сочетаются масло и карандашный набросок, и как раз глаза — чёртово зеркало души — всё ещё остаются лишь эскизом. Видимо, художник оставил самое сложное (или самое важное?) напоследок. — Я здесь живу. Мягкий смеющийся баритон щекочет шею сзади. Если бы у Гэвина не выработалась за десять лет службы выдержка в стрессовых ситуациях, он бы сейчас пальнул перед собой от испуга. Это блядский Коннор. Он с ними заодно. Рид мог бы развернуться так резко, насколько хватило бы человеческих рефлексов, но это бы не помогло — не хватило, этого оказалось бы недостаточно и это предсказуемо, так что полицейский резко ныряет вперёд и разворачивается уже где-то возле кресла, и перегруженный мозг не может придумать ничего лучше банального: — Стоять!.. — первичный порыв получается яростным, но руку с Глоком тут же перехватывают, не давая навестись, — и как только эта мразь успела перекатиться следом?! — …Сука. Дыхание у Гэвина тоже перехватывает, потому что там, где он ожидал увидеть мягкие медовые глаза Декарта, он натыкается на мёртвую ледяную пустыню. — Разумеется. Стою и подчиняюсь. Усмешка в чужом голосе звучит так открыто и напоказ, что весь пыл детектива внезапно прогорает. Он лишь делает попытку сперва вырвать руку с оружием из чужих пальцев, а затем — зарядить оппоненту с локтя по лицу, но локоть тоже перехватывают в стальные тиски. Детектив открывает рот, чтобы плюнуться самым мерзким своим ругательством, чтобы предъявить внезапному пиздецу хоть что-то, но горло будто сковывает ледяным коконом, как в кошмарном сне, где не получается кричать. Серость глаз оппонента сковывает по рукам и ногам и без физического контакта — оседает на верхней одежде, как радиоактивная пыль. Рид не может вдохнуть, — потому что тогда эти частицы проникнут внутрь него и осядут, начиная разрушать с самых основ. — Дышите, детектив Рид. Этот чёртов хуй откуда-то его знает и словно читает его мысли, и Гэвину стыдно от того, что он после этого делает рваный вдох, будто поддаётся незнакомцу. — Иди… — полицейский не успевает выругаться, потому что одновременно с ним начинает говорить и незнакомец. — У вас всё в порядке? — Да, Ричард. Саймон тихо отвечает ему, и Гэвина почти прошибает электрическим током от осознания — вот она, его главная цель. Вот он, его самый страшный ночной кошмар — крепко держит за пальцы, не давая вырваться. — Хорошо. Андроид улыбается так мягко и так красиво — близко стоящий Рид видит все сокращения мимических мышц и нервно усмехается, отводя взгляд, — тратит драгоценный вдох на такую глупость, но ему дико смешно. Ну конечно — секретная модель, без опознавательных знаков, неебически охуенный во всем, где же таким лапушкам быть, кроме как у самого создателя и бога этих сраных репликантов? Он так глупо попался. Он просто идиот. — Мы с мистером охотником пройдём побеседуем, — Ричард обращается к своим спутникам, но его смеющиеся глаза смотрят в самую душу Гэвина. Гэвину кажется, что ему в глотку напихали колотого льда из стакана для виски, потому что ничего сказать и съязвить он больше не может — лишь смотрит на репликанта, как верующий на второе пришествие Христа, и задыхается, как альпинист под сошедшей лавиной. — RA9, — глухо шепчет он, не зная, что ещё сказать, кроме ебучих стоп-слов, чтобы не сдохнуть. Интонация получается вопросительно-заискивающей, и самому Риду с этого противно. — Что-что? — переспрашивает репликант с ухмылкой. Гэвину кажется, что за ней скрыт острый ряд акульих зубов, которые сейчас обнажатся и вонзятся ему в горло. — Очень интересно, откуда вы знаете наш пароль, детектив, и почему не берёт телефон наша дорогая подруга. По резко темнеющей стали в глазах андроида Гэвин Рид в тот момент чётко уясняет лишь одно. Ему пришёл полный и беспросветный пиздец.