Драбблы с бантан

— Ты должен прекратить это делать. — Понятия не имею, о чём ты. — Прекрати, Чонгук. Думаешь, я не вижу, как ты истязаешь себя? — начинаешь серьёзно так злиться. Парень уже просто переходит черту: несколько минут назад он упал в коридоре, а сейчас сидит у стены и выглядит как смерть. — Отстань, нуна, ты ничего не понимаешь, — вяло выдаёт Гук, всеми силами стараясь показать, что он в норме. Ты терпела всё это довольно долго. Чон обещал не переходить черту, говорил, что всё под контролем. Однако он не останавливался, и никто не мог его остановить. Парень истязал сам себя: практически перестал есть, спать, лишь пьёт воду и очень много тренируется и занимается. Его тело вовсе не зарастает мышцами, а увядает и даже через слой одежды кричит о помощи. — Чонгук, посмотри же ты на себя! Что ты творишь? У тебя огромные мешки под глазами, ты весь бледный и жутко уставший, да так, словно вот-вот умрёшь прямо здесь. Что ты с собой творишь? — Всё под контролем… — Нет! Прекрати обманывать самого себя! Ты специально это делаешь, я знаю, Чонгук, — парень удивлённо смотрит, прежде чем откинуться на стену полностью и тяжело выдохнуть. — Ничего ты не знаешь. Не прикидывайся, будто тебе есть дело до меня, и не говори, будто понимаешь, потому что тебе не понять. — Ты специально стараешься не спать совсем, ты нарочно не даёшь своему телу питаться, лишь истязаешь его тренировками. Оно умирает, Чонгук, ты умираешь, как же ты не видишь этого? За что ты так наказываешься себя? — Чон раздражённо закатывает глаза, отворачиваясь. Ты хватаешь его за обе щеки, заставляя смотреть тебе в глаза. — Чонгуки, скажи мне, за что ты так с собой? Ты же умираешь у меня на глазах. Посмотри: ты так слаб, что падаешь в обмороки уже на ходу! А если ты так голову расшибёшь, когда в очередной раз упадёшь? Чонгуки, я же рядом, поговори со мной, прошу тебя, — твой голос под конец начинает дрожать, потому что ты очень боишься за него. Что-то с ним происходит, но что — непонятно. Чон не говорит об этом ни с кем, и это что-то сжирает его изнутри. Парень отводит глаза, лишь бы не смотреть на тебя. Наплевав на всё, садишься на его бёдра, обнимаешь за шею, прижимаешь его к себе и сама ластишься. Чонгук в шоке, ведь раньше ты такого не выкидывала никогда. Он даже не сразу понимает, что ты беззвучно плачешь. — Нуна? Ты… т-ты что, плачешь? Почему? — искренне недоумевает. — Не хочу, чтобы ты так истязал себя, не хочу видеть, как ты умираешь, — шепчешь, дабы голос не стал писклявым из-за слёз. Ты не хочешь плакать и вызывать жалость этим, но вид такого Чонгука делает слишком больно. — Ты переживаешь… за меня? — почему-то уточняет парень. — Конечно, да, а как я могу не переживать и не волноваться за тебя? Ты же один из моих близких людей, ты мне очень дорог, и мне больно видеть тебя таким, — выпрямляешься, касаешься чужой щеки, большим пальцем гладишь. Чонгук видит твои мокрые от слёз глаза и сжимает челюсть. — Если тебе всё равно на себя, то ради меня, ради своей нуны… Если я тебе дорога, то прекрати, ладно? — Чонгук отводит взгляд, и ты понимаешь, что это «нет». Не так уж ты ему и дорога, чтобы он прекратил эти муки. Поджимаешь губы, судорожно вдыхая, чтобы не расплакаться сильно от обиды. Хочется закричать на него, хочется отругать и ударить много-много раз, но ты лишь киваешь кратко несколько раз, а после принимаешься вставать, чтобы уйти. Это конец. Ты уйдёшь раз и навсегда. Молодой человек хватает тебя за запястье и сажает обратно. Мнётся несколько секунд, прежде чем сказать: — Нуна дорога мне. Сильнее, чем она думает. Чон смущается, поэтому прячется, утыкаясь лбом в твоё плечо. Гук и раньше всё сам видел и знал, просто отрицал, ибо ему не хотелось верить, что он потерял контроль, не справился с этим. Что он проиграл. Больше всего на свете парень не любит проигрывать. А здесь не просто проиграл — почти умер при поражении в этой борьбе за свою жизнь. — Прости меня, Нуна, мне так жаль, — таки начинает он, — я потерял контроль. Мне хотелось стать лучше, я не хотел разочаровывать тебя или кого-то ещё… себя… Я хотел стать ещё лучше, поэтому стал садиться на диеты, нагружать себя работой, меньше спать, чтобы было больше времени на всё другое. Я стал чувствовать себя таким уставшим. Мне так тяжело, даже дышать и двигаться, но я боролся с этим, не желая уступать своим сомнениям, чтобы добиться цели. Мне кажется, что я недостаточно стараюсь. Ты говорила мне и раньше остановиться, но я вдруг стал думать, что ты не хочешь, чтобы я улучшил эту версию себя. Все кругом так стараются: они красивые, много умеют, у них таланты и у тебя тоже… Я на твоём фоне и на фоне других просто какой-то ребёнок, не способный что-либо делать, даже красотой не вышел. Я не хотел признавать, что всё вышло из-под контроля, но… Но это настоящий провал. Последствия всё больше настигают меня: я совсем не чувствую сил; у меня всё болит настолько, что я даже встать нормально не могу без помощи, которую ты всегда мне оказываешь. Прости, что злился. Я не хочу быть слабым в чьих-то глазах, особенно в твоих, — он жмётся так беспомощно, обнимает как может за талию — у него, и правда, нет сил. Чонгук дышит с таким трудом, так вымотанно, совсем без сил. — Я не справляюсь с этим один. — Ты не один, Гуки, — обнимаешь в ответ, целуешь в висок, гладишь по волосам. — Всё будет хорошо. Ты поправишься, мы вместе с этим справимся. Близкие тебе люди никогда не осудят тебя, и чувствовать себя слабым — это нормально. Никогда не стыдись попросить помощи и не отказывайся, если тебе её предлагают, когда видят, что тебе тяжело. Твои хёны и я, твоя Нуна, уже как твоя семья. И мы всегда будем рядом, знаешь? — Хёны разочаруются во мне… — Даже не думай о таком. Думаешь, они не были в таком состоянии? Каждый хоть раз, но сталкивался с таким. Тебе нужна помощь, и мы её дадим. Давай вставай, — поднимаешься и помогаешь Чону подняться. — Будем приходить в норму. — Спасибо тебе, нуна, я правда… — у него, наконец, идут слёзы. Он так долго сдерживал их, что даже ком в горле не просто мешал говорить, а создавал чувство тошноты. — Всё хорошо, — обнимаешь его, позволяя спрятать слёзы в свою кофту. — Можешь поплакать, никто не увидит, — и он перестаёт сдерживаться. Столько копить в себе, так довести, чтобы теперь чувствовать облегчение от раздирающегося из-за плача горла и боли в уставших глазах. Чонгук поправится. Ты будешь рядом — ему этого более чем достаточно. Будете посещать специалистов, и в скором времени парень снова зацветёт. Твой маленький запутавшийся цветочек.