un certain sourire.

утопая в алкогольном угаре, он старается забыть тепло этих нежных рук, и можно сказать, что почти получается, если не брать в расчет силуэт, маячащий перед глазами в душной гостиной, наполненной приторным запахом спирта от едва выветрившегося алкоголя. черное худи до середины неприкрытого ничем бедра — кенма определенно догадался, кто стянул ее джинсы еще до того, как открыли очередную бутылку дешевого виски, — и длинные носки, натянутые до самых щиколоток. ей весело. она улыбается, будучи пьяной в говно, тянет руки к такому же яку и смазано целует в щеку — в губы не попадает. подернутый поволокой опьянения взгляд неустанно, исподтишка, следит за ним, и, о боже, козуме знает, сжимает плотнее зубы и стискивает приставку сильнее в своих руках. он бы хотел забыть ее глаза в распитие чая, затеряться в компании, погрузиться вновь в виртуальный мир и вытеснить из головы мысли о том, как приятно касаться нагого девичьего тела в полумраке комнаты, жадно вбирать в легкие воздух, пропитанный ароматом ее духов, но всякий раз его пробирает дрожь и осознание — не получится, ведь она всегда ходит рядом, кивает в знак приветствия да машет рукой, когда проходит мимо него с подругой. у них на двоих одна пачка сигарет, одна компания, и это скорее проклятие, нежели удачное стечение обстоятельств. куроо опускается на диван рядом с ним, утешительно похлопывает по плечу и протягивает банку пива, попутно забирая из рук консоль. делает вид, что сочувствует, что тоже переживает за друга, но кенма знает, кто час назад раздевал ее в ванной, порхая пальцами на коже, трахал на стиральной машине и жадно ловил полустоны. такая херовая странная у них дружба. будучи маленькими делиться было важно, но с возрастом это стало пугающей привычкой, от которой сложнее избавиться, чем от сигареты зажатой меж губами. они сидят молча, наслаждаясь очередным спектаклем с главной героиней в лице т/и т/ф и новой жертвой ее нежных рук.