un certain sourire.

их ноги переплелись, руки оглаживают каждый сантиметр нагого тела и сладостное томление внизу живота отзывается яркими искрами под веками, когда губы соприкасаются в легком чмоке — безобидное, совсем невинное касание, перерастающее в мокрый и полный животного безумия поцелуй. воздуха не достает и легкие будто горят от его нехватки, но оторваться просто невозможно, не хочется. тоору что-то повторяет над ухом, задевая мочку и слегка посасывая, зацеловывает шею, оставляя багряные отметины на самых видных местах, и улыбается так хитро, любуясь своим творением, словно действительно думает, что таким образом может показать, что она его. пробивающиеся сквозь занавески лучи весеннего солнца освещают комнату, отчего едва заметные блики гуляют по пустующим стенам, задевая край кровати в углу. девушка сладко зевает, мягко касаясь пальчиками обернутой вокруг талии чужой руки, и чуть слышно выдыхает, понимая, что это повторилось опять. хочется просто стукнуть себя по голове тяжелым предметом и наконец попробовать отпустить все то, что тянет на дно — чувства и собственная глупость. звук машин, проезжающих по улочкам утреннего сендая, заставляет девушку цокнуть, осторожно снять с себя руку связующего и тихо прошествовать на кухню, накинув стянутое вчера платье на тело. это утро ничем не отличается от предыдущего —все та же квартира на окраине родного города, мятная сигарета, зажатая меж зубов, полупустая бутылка пива в руке, и аромат свежеиспеченного хлеба из булочной на первом этаже. все это уже вошло в привычку: сидеть вот так на подоконнике, свесив ножку, и отбивая ей ритм в такт песне, заевшей в голове, пока ойкава сладко посапывает на свежих простынях в спальне, смешно морща носик и зарываясь головой под одеяло. он всегда ведет себя как ребенок в моменты, когда игривое настроение пересиливает остатки серьезности. — т/и, зачем ты ушла? он появляется внезапно, быть может, девушка просто слишком глубоко ушла в размышления, отчего не услышала звук шагов из соседней комнаты. облокачиваясь на край столешницы бедрами, парень аккуратно забирает сигарету из рук, тушит. оттолкнувшись, теплое кольцо рук вновь обвивается вокруг девичьего тела. губы прижимаются к впадинке ключиц, оставляя чуть порозовевший участок кожи с незаметным очертанием зубов. — а зачем ты меня кусил? — потому что ты оставила меня одного. края шифоновой юбки бессовестно поднимают вверх, оголяя бедра. от соприкосновения с горячими ладонями кожа покрывается мурашками и судорожный вздох, вырвавшийся из едва приоткрытых губ, тотчас ловят, утягивая в новый поцелуй с привкусом табака и пива, оставшегося с вечера. оторваться так тяжело, но возможно. она отталкивает его аккуратно, не забывая отвернуться обратно к окну, ощущая как хватка цепких ладоней на бедрах лишь усилилась. — просто я люблю свободу больше, тоору. отпусти меня, наконец , я больше тебе не нужна. — придумай, где была последние четыре дня, — его голос едва слышный, с хрипотцой и нотками того детского разочарования, когда обещанную игрушку так и не дали ребенку, —твоя мама волнуется, наверное. — прости. поцелуй на щеке выходит смазанным, т/и спрыгивает с подоконника, дверь за ней закрывается с характерным звуком, и они оба знают, что это все повторится вновь.