un certain sourire.

— выбрось. немедленно. в интонации чистейшая сталь. руки сложены на груди, а в зубах у собеседницы зажата сигарета с едва потухающим огоньком. нарочито медленно выпускает сизую струйку дыма прямо ему в лицо, приподнимаясь на цыпочках так высоко, сколько позволяет рост. смотрит с искренним обожанием и азартом, плескающимся на дне зеленых глаз, что больше напоминают болото по цвету. — заставь, ушивака. пачка ментоловых в кармане школьного пиджака и жвачка со вкусом винограда — приторная, химозная, самая дешевая в магазинчике возле дома. сожженные от вечных манипуляций с краской волосы она накручивала на кончик пальца в момент, когда какая-нибудь мысль тревожила ее. одергивая края укороченной юбки, пружинистой походкой шагала за территорию школы, получая укоризненные взгляды в свою сторону и раздраженный "цок" от капитана волейбольного клуба. с такими девочками родители просят не связываться — проблем не оберешься, еще и разгребать придется. на вид безобидная, с вечной улыбкой на искусанных губах, она прятала запястья в рукавах мешковатой кофты на физкультуре, даже когда жарко, когда невыносимо, но на деле в ней океан безрассудства и капелька склизкой безнадёги на подкорке. всегда в компании, в окружении друзей, но без поддержки за хрупкими плечами, и можно ли назвать тех, с кем ты напиваешься до умопомрачения в затхлой квартире, приятелями? она дышит в трубку тихо и так отчаянно, что он может слышать, как нервно скребут по деревянной поверхности коротко стриженные ноготки со слезшим лаком, у него в тот момент переворачивается мир внутри — это неправильно, — следовало бы просто сбросить вызов, но, когда на дисплее высвечивается знакомое имя, пальцы сами неосознанно тянут к зеленому огоньку: "Забери меня...пожалуйста," — вылетает из квартиры с первой попавшейся толстовкой, знает, что вновь оделась не по погоде, что будет холодно, хоть на улице и раннее лето. вакатоши уже не удивляется, когда видит отправленный с ошибками адрес, лишь бы прибежать быстрее, а потом находит ее на крыльце — черные скинни, короткий топ и размазанная по лицу помада вишневого цвета, оттеняющая любимые глаза, — сердце все еще заходится в бешенном темпе от волнения и малость от нагрузки. замечая его, тянет руки как к спасательному кругу, утопая в любимых объятьях и заходясь в тихом плаче, ощущая близость родного тела. нежное поглаживание на плече сменяется отстранением, теплая ткань худи касается чрезвычайно короткого верха, доходя до середины бедра. — спасибо, вака. — поцелуй на губах оседает апельсиновым соком, водкой и непривычными для нее сигаретами с ванильным фильтром. и улыбка. настоящая, теплая. не колючая, не слащавая, как обычно у нее выходит, когда сил нет, но маску приходится держать за веревки, чтобы не спала. он готов прибегать к ней так каждый вечер. истерика, пьянка, чужой вкус на ее поцелуях, нездоровый смех или упрек во взгляде — не важно с чем придется столкнуться, парень просто прижмет и утащит к себе. она приходит сюда чаще, нежели в родной дом, да туда и возвращаться совсем не хочется, тем более он не отпустит. — я сказал, чтобы ты брала с собой шарф, хотя бы его. — взяла, но он остался там. в ответ тишина. успокаивает, заставляет обернуть руки вокруг шеи, уткнуться лбом в плечо, слушая размеренное дыхание, легкий стук спортивной подошвы об асфальт. это странные отношения — мальчик с большими амбициями, который безусловно достигнет того, к чему идет, и сломленная девочка, что тушит бычки об урну, с улетевшим туда листком очередной работы для какого-нибудь идиота. он хватается за нее как за последнюю ниточку, когда ей желаннее просто забыться. тянут друг друга на верх, но получается наоборот — постепенно погружаться на глубь деформированного понимания любви.