***
Утро настало быстро. Пруденс переживала, вчерашнее происшествие с Зельдой лишь нагоняло тревоги. У них было много общего, но проблема лишь одна — Фаустус Блэквуд. Муж и отец. И девушка ненавидела это больше всего на свете. Тот факта, что ее смогла полюбить совершенно чужая женщина, а собственный родной отец относился, как к скотине. И даже та забота, что была с его стороны до рождения Иуды меркла на фоне всего, что он сотворил с их жизнями потом. Девушка боялась навязываться Зельде. Она привыкла, что никому не нужна и, когда неожиданно поняла, что той не безразлично все, что с ней происходит, это стало полной неожиданностью. Особенно после всего, что Пруденс сделала семье Спеллманов. — Зельда? — женщины в кабинете не оказалось, но Пруденс помнила, где находится комната директора Академии. Ведьмы спали, даже во сне Зельда крепко сжимала руку Мари, и Пруденс подумала, что не зря привезла Мамбо Мари к ним. Будить ведьму Пруденс не стала — она тоже видела, как устает женщина и уже собиралась выйти из комнаты, когда у двери ее нагнал тихий робкий шепот директрисы: — Постой. Я сейчас выйду. — Можешь не торопиться, тебе нужно выспаться, — они говорили шепотом, чтобы не разбудить Мари. Но на возражение девушки рыжеволосая ведьма покачала головой, давая понять, что готова подняться. — Ладно, подожду в кабинете. Зельда вышла быстро, как всегда аккуратная и собранная, но что-то в ней изменилось. Будто пружина, что все время была сжата, вдруг разжалась, отпуская все тревоги и боли этой сильной женщины. Она села напротив девушки, глубоко вздохнула, рассказав все, не затронув, разве что, свои чувства после поцелуя. Отчасти оттого, что и сама в них не разобралась. — Что думаешь по этому поводу? — Что его надо было убить, когда была такая возможность, — буркнула девушка, но, встретив взгляд Зельды, пояснила. — Я не верю ему, и тебе не советую наступать на мои грабли, по которым я прошлась раньше. Но ты меня не послушаешь, верно? Ты все уже решила. — Нет, не совсем. То есть я, конечно, подумываю о том, чтобы прийти в дом, но еще не уверена. — Я помню, как говорила отцу, что ты его не любишь, но неужели я ошиблась? — Зельда прикрыла глаза и закусила губу, игнорируя вопрос Пруденс. Та вздохнула, и уже без издевки продолжила. — Слушай, я начинаю понимать Сабрину, еще немного и отправлюсь к ней за помощью. Запрем тебя где-нибудь, грохнем моего папашу и будем счастливы. — А что, если… — Если он и правда невиновен? — прервала женщину Пруденс и глубоко вздохнула, пытаясь держать себя в руках. — Ты его еще невинной овечкой назови. Ладно, давай так. Сколько лет ты его знаешь? — Много. Сотню, если не больше. Мы вместе со времен учебы в Академии. — Хм, реально много. За то время, что вы были вместе, ты почувствовала какие-то изменения в его поведении? И если да, то когда это произошло? — Перед свадьбой. Вот в один момент мы говорим о том, что Ширли не нужно приглашать на свадьбу, а вот я его не узнаю. Жесткость, излишняя грубость, какая-то непонятная ненависть на весь мир. И жажда власти. Нет, Фаустус всегда был властолюбив, но это стало какой-то манией. А потом… я до сих пор не могу поверить, что он меня проклял. Мне всегда казалось, что я знаю Блэквуда, и сейчас, когда он пришел… я подумала… а вдруг все это — правда? Вдруг я действительно его знаю, но его прокляли. — Да уж, правильно отец говорил: ведьма с огромным сердцем- беда ковена. Особенно если эта ведьма — его глава. Ладно, для твоего успокоения, иди, но я пойду с тобой. — Нет! Это может быть опасно, — Пруденс фыркнула, и Зельда вдруг вспомнила, кем она является на самом деле. — Послушай, защищать — это моя задача, не твоя. И давай на этом закончим, понятно? — Нет. Не понятно. Я не собираюсь отпускать тебя одну, мой отец убьет тебя и глазом не моргнет. — Хотел бы убить — убил бы еще вчера, и никто бы не шелохнулся до утра. Здесь что-то глубже, и я хочу понять, что именно. И не напоминай мне так сильно Сабрину, — Зельда поднялась, обошла стол и взяла руки Пруденс в свои. Девушка встала, продолжая смотреть прямо в глаза женщине. — Пожалуйста, пообещай, что не будешь никуда лезть. Совсем никуда, а не как Сабрина. — Хорошо, — отозвалась девушка. Зельда притянула ее к себе и на мгновение Пруденс ощутила едва уловимый сладкий запах ее духов. Таких знакомых, что девушке отчаянно захотелось еще немного постоять вот так, обнимая эту женщину, будто сам запах был очень знакомый, откуда-то из детства, который сама блондинка помнила смутно. Но Зельда уже отстранилась, уверенно глядя в глаза напротив. — Только, пожалуйста, предупреди заранее перед тем, как пойдешь. Чтоб я не тряслась каждую секунду, когда тебя не вижу. — Хорошо, — и они обе, давая обещание, знали, что соврали.***
Сабрина улыбнулась Калибану, стараясь выкинуть из головы насмешливый голос отца. Она помнила, как ей помогала Лилит и сейчас у них были прекрасные отношения. Однако, борьба за трон была совсем не простой и даже сейчас, когда есть законная наследница, когда корона все еще на голове отца, тот отказывается чувствовать себя спокойно. — О чем думаешь, моя госпожа? — он всегда называл ее так и, как бы девушка не противилась, отказывался обращаться иначе. Разве что однажды, делая ей предложение, обратился совсем иначе, по полному имени. Сабрина Дайана Утренняя Звезда. Отец обожал, когда ее так называли. — Как ты относишься к Лилит? — они почти сдружились с ней, но Сабрина понимала, что еще семь месяцев, и сразу после рождения сына отец просто убьет ее за неповиновение и попытках узурпировать власть, уничтожить его. Люцифер смог простить родную дочь, но не сделал тоже самое для своей первой ведьмы. — Если честно, то я поддерживаю Владыку. Знаю, у вас достаточно близкие отношения, но она должна быть наказана за то, что сделала. Она виновна, — Калибан обнял невесту, пересаживая ее к себе на колени. — Неужели в преддверии нашей свадьбы ты можешь думать только о Лилит? — Просто она много сделала для меня. Неужели она не может сама воспитывать ребенка здесь? Ведь тогда папа всегда будет знать, где она, что делает и с кем. — Любовь моя, — он поцеловал девушку, заглянул ей в глаза. — Все это тебе стоит сказать Люциферу, я тебе тут совсем не помощник. Сабрина кивнула, и уже сама поцеловала жениха. Их отношения напоминали лавину, но когда она вернулась, все постепенно встало на свои места. И из врагов они, неожиданно для девушки, сначала стали приятелями, а потом и вовсе любовниками. В конце концов, сейчас она это понимала, все в отношениях вело именно к этому. А предложение Калибана еще до разделения Сабрин ненавязчиво показывало, что она ему не враг. Точнее, не только враг. Но девушка скучала. В основном, по семье, но иногда в памяти всплывала школа и Ник, и эти воспоминания она предпочла бы потерять или стереть. Но единственное, чего ведьмы не могут — стирать себе воспоминания. В какой-то книге Сабрина однажды прочитала, что боль делает ведьм и колдунов сильнее и жестче, стирает ту мягкость и человечность, что присуща некоторым из них. Что ж, видно с их семьей что-то пошло не так. — О чем задумалась? — Да так, — она аккуратно слезла с колен мужчины и улыбнулась в ответ на его удивленный взгляд. — Прости, милый, но мне нужно поговорить с отцом. Хочу кое-что уточнить.***
Когда Мари проснулась, Зельды рядом не было. Но это и не удивительно — их отношения с ведьмой вообще были сплошной катастрофой с самого начала. Но именно из-за Зельды она оказалась тут, эта женщина была ее задачей, ее судьбой, если здесь уместно это слово. Вот только Мари знать не знала, что делать. Вчера что-то изменилось. Она чувствовала в Зельде какой-то огонь, ярость, которую та выплескивала в сексе, но это никак не было связано с их отношениями. Здесь был замешан кто-то еще, но читать мысли своей девушки — слишком большой промах. Узнает — убьет, и вряд ли в фигуральном смысле. Мари нравилась семья Спеллманов. И нравилось то, что они все переживают за Зельду. Разве что Сабрину поглощают личные проблемы, но это пройдет с возрастом. А вот Хильда ее приятно удивила: в этой ведьме был огромный потенциал, причем не только магический. Конечно, не такой сильный, как у старшей сестры, но все же Хильда Спеллман была крайне сильной и опасной ведьмой, если перейти дорогу кому-то из ее семьи. Но Зельда… Она была сильной, в этом нет сомнений, но магическая сила еще не равно моральной. Ей пришлось пережить многое, что-то ведьма рассказала, о чем-то Мари узнала через свои силы, но жизнь ее любовницы пронеслась перед глазами мамбо Мари в их первую встречу. И с тех пор что-то во француженке переключилось: она пришла к выводу, что по уши влюбилась в эту сломленную жизнью и испытаниями женщину. Про мужа Зельда рассказала кратко и сухо, но ее память хранила достаточно ужаса их короткой совместной жизни. Однако, что-то в поведении Блэквуда после свадьбы настораживало, заставляло перегонять некоторые воспоминания Зельды в собственной голове по несколько раз. Что-то было не так, но мамбо Мари не могла понять, что именно. И это «не так» пугало ее. Потому что потерять Зельду женщина хотела меньше всего. — Доброе утро. Это стало уже привычной картиной за прошедший месяц, что они спали вместе. Мари неизменно просыпалась одна и находила Зельду в кабинете, склонившуюся за стол и пытающуюся привести хоть какую-то часть жизни в порядок. Или хотя бы получить подобие порядка. Выходило отвратно, но она пыталась. — Доброе. Мари, ты не хочешь остаться преподавать в Академии. После смерти половины ковена, у меня жесткая нехватка учителей. Точнее, у меня их вообще нет, Фаустус всех потравил. Пока детям преподаю я, Хильда и, иногда, они проходят что-то сами, но с этим надо заканчивать. Два-три месяца такой учебы — еще куда ни шло, но сейчас все налаживается, нужно решать эту проблему. — В принципе, я не против, — просьба была неожиданной, Зельда никогда не затрагивала тему ее присутствия в Академии в качестве учителя, но сейчас, судя по всему, это и правда был логичный выбор. — Но вот место какого преподавателя я займу. — Пока что я оставила несколько основных предметов. Историю магии, зельеварение и боевую магию. Не хочу притягивать названия предметов к Сатане или Лилит или еще кому бы то ни было, даже к Гекате, которой мы поклоняемся. Устала уже названия менять. Хильда возьмет на себя зельеварение, все-таки она была в нем лучшая, я довольно неплохо разбираюсь в боевой магии. Обычно, ее проходят в университетах или на высших курсах Академии, но, думаю, сейчас все это не имеет значения. Мари, я хочу, чтобы ты рассказала им историю. Настоящую историю. — Что ты имеешь ввиду? Под настоящей историей? — Я общалась с Лилит и Люцифером, причем довольно близко. Научилась понимать, когда стоящий рядом не просто старше меня, а намного старше, — женщина усмехнулась, отмечая, как поменялась в лице собеседница. — Но сейчас я, если честно, не готова разбираться с этой проблемой. Ты лжешь мне, и мы обе это знаем, однако сейчас я готова подождать, когда ты расскажешь мне всю правду о том, кто ты. Мари, я устала от лжи, в моей жизни ее было слишком много, а за последнее время складывается ощущение, что меня в ней топят. Не подливай еще. — Зельда… — Не сейчас, — Мари подошла ближе, положила свою руку поверх бледной руки любовницы. Та сжала тонкие пальцы, но тут же осторожно руку высвободила, протягивая француженке плотный лист бумаги. — это предварительное расписание, все будут учиться по нему ближайший месяц, а то и два. Постепенно я хочу добавить еще урок по темным заклинаниям, сакральной геометрии и литературе. Но сейчас у нас не хватит преподавателей на все это, поэтому упор делается на основное. — Хорошо. И… Зельда, я все расскажу тебе, обещаю. Когда будешь готова услышать правду, просто приходи в мою комнату. — Хорошо. Я приду. Потом.***
Хильда волновалась. Ее свадьба стала причиной споров в семье и не только по части ее проведения, но и по поводу попыток изгнать демона из доктора Цербера. Зельда, несмотря на свою занятость, решила лично организовать свадьбу, вот только словно забыла, что свою свадьбу она уже устраивала, и вкусы о сестре абсолютно разные. — Хильди. Так в их семье ее называла только старшая сестра. И, если в детстве, это раздражало младшую, то теперь, слыша подобное обращение, она понимала, насколько на самом деле дороги они друг другу. И пусть в их семье не принято бросаться признаниями, Зельда давно дала понять, что всегда будет на стороне не только семьи, но и своей младшей сестры. — Рада, что ты вспомнила о существовании дома, — блондинка улыбнулась, привычно ставя перед рыжеволосой кофе и завтрак. — У тебя красные глаза и усталый вид. Но ты пришла явно не отдохнуть. — Позавтракать и отдать тебе расписание занятий на ближайший месяц, может немного больше, — точно такой же лист, что был отдан Мари, появился на столе, и Зельда молча пила кофе, пока сестра его изучала. — Ну как тебе? — В принципе, ты же знаешь, я не против. Но предметов очень мало, — ведьма кивнула, и Хильда скорее почувствовала, нежели поняла, что сейчас приятных новостей не будет. — Ты что-то задумала? — Да, — Зельда затянулась, словно давала себе время собраться с мыслями. — Я хочу пригласить двух своих старых знакомых преподавать у нас. Одного из Франции, насколько я знаю он сейчас как раз в Париже, а второго из Англии. Они давно поселились в имениях и не горят желанием ездить по миру, но, возможно, вариант преподавания устроит их. — Я их знаю? — Да. Кэролайн уже получила мое письмо несколько дней назад и ответила, что к концу недели сообщит ответ. Хочу, чтоб она преподавала сакральную геометрию. Ты помнишь ее способности, — Зельда улыбнулась, слыша хмыканье сестры. — Все изменилось с тех пор, прошло лет 100 с нашей последней встречи. — То есть она больше не горит желанием вызывать демонов и натравливать их на других? — женщины улыбнулись друг другу, вспоминая время, проведенное вместе в Англии, в поместье отца недалеко от Лондона. — Ладно, думаю, мы найдем общий язык. А кто второй? — Ты будешь зла, — Хильда хмыкнула, но в голове моментально появился список кандидатов, которых она точно не хотела бы никогда видеть. Вот только лишь один колдун был идеальным претендентом на роль умершего от ее руки. — Только не говори мне, что это Карл. — Это Карл. И он уже ответил согласием.***
Лилит закрыла глаза, но тут же открыла. Он ощущала ребенка внутри, так же ясно, как собственное тело, но прекрасно понимала, что сейчас в ее же интересах, если он, ее сын, родится как можно позже. За это время, возможно, она сможет найти способ, чтоб спасти и себя, и своего ребенка. Такого долгожданного после стольких лет. И она определенно не собирается оставаться в Аду. — Лилит, — Люцифер подошел неслышно, заставляя женщину у зеркала вздрогнуть, но не обернуться. — Я тут вспомнил, как смотрел постановку Сабрины и ее парня, Ника. Какие-то полгода назад, а кажется, что прошла вечность. Скажи, ты действительно любила меня? — Не знаю, — и впервые за долгое время мать Демонов не врала Сатане, не пыталась что-то скрыть. В конце концов, она просто устала. Она была сотворена женщиной, и тот факт, что живет Лилит вечно совсем не отменяет того факта, что она по-прежнему является женщиной. — Наверное, любила. Ты обещал мне то, за что я хотела бороться, ты был со мной, только со мной. Моим. Да, тогда я любила тебя. — Когда все изменилось? — Почему ты спрашиваешь? — Ты носишь моего ребенка, впервые настоящего ребенка, а не демона. Он должен быть похож на Сабрину, но намного мощнее. Я хочу знать, что чувствует та, кто столько лет служила мне верно, а за какой-то год умудрилась предать и не раз. — Что чувствует?! — она расхохоталась, чувствуя, как изнутри поднимается то самое адское пламя, которого так бояться все, кроме него. Смех оборвался также резко, как начался, она приблизилась к его лицу, глядя прямо в небесные глаза и думая только о том, что уже ничего не теряет. — Боль. Вот что она чувствует. Я служила тебе столько лет, я заслужила право быть твоей королевой. Править с тобой. Но тебе было меня мало, ты хотел вознести Сабрину. И как? Получил то, чего хотел? Что мешало править всем? Что мешало оставить меня рядом? Подготовить девочку лучше, а не бросать в Ад вот так, сходу?! Я ведь просила немного. Лишь признания. Он схватил ее за подбородок, приближая к своему лицу еще ближе. Еще сантиметр, и он коснулся бы ее губ. Она приоткрыла губы, чувствуя, как отчаянно не хватает дыхания в легких, как желание поцеловать граничит с почти безумным желанием уничтожить, разорвать, отомстить. И он видел эту борьбу в глубине ее зрачков, видел ее ярость, ее гнев, ее страх и ее. Он всегда видел ее. С той первой встречи в пустыне. Но даже представить себе не мог, что их история приведет сюда, где она, его мадам Сатана, готова уничтожить его. — Сабрина просила о тебе. Часто. Должен признать, ты действительно полезна, как ей, так и мне, — он говорил тихо, выдыхая слова прямо в губы своей наложницы. — И я обещал подумать. И предлагаю подумать тебе. Я готов не убивать тебя после рождения сына, но лишь при одном условии — ты никогда не будешь претендовать на трон. Никогда не станешь королевой. — И как ты хочешь закрепить это соглашение? — она не верила. Слишком часто он ей врал, слишком часто давал понять, что ни во что не ставит их договоренности. И все же Лилит казалась самой себе глупой идиоткой, но в душе ей хотелось, чтобы в этот раз все было справедливо. Именно по отношению к ней. Хоть раз. — Кровью, — она вскинула брови, не веря своим ушам. Люцифер усмехнулся и отпустил ее, чуть отстраняясь. — Ты была права, когда говорила, что заслужила награду за годы служения мне. Вот она, награда, которую я могу дать. Твоя жизнь. Лилит кивнула, глядя на то, как уходит Сатана. Ей казалось, что все изменилось — мир заиграл совсем другими красками. Даже этот Ад, который она, по правде говоря, так ненавидела. Все обрело смысл, все стало правильным и четким, расфокус исчез, мысли снова были заострены, как бритва. Она не проиграла свою жизнь. Она не проиграла своего ребенка. А цена… У всего есть цена и, кто как не Лилит знает, что ее всегда нужно заплатить.