Give me one good reason to stay
Вторая самая сильная эмоция после страха — гнев — захлестнула меня непередаваемым по силе чувством. Мной двигала первобытная потребность мщения и, конечно, ненависть. Помутнёнными глазами, с оглушающим звоном в ушах я вылетела из кабинета Доктора, всё ещё не в силах забыть его невозмутимо-загадочный взгляд, и кинулась по длинному коридору догонять суку Сьюзан. Ещё с детства всех нормальных детей учат, что решать проблемы с помощью силы — не вариант. В этом случае напрашивается вопрос: что является верным, а главное действенным вариантом решения проблем здесь, в школе. До своего обучения в этом жутком заведении я была нормальным ребёнком, подростком, девушкой. Я никогда не распускала кулаков, чтобы подправить кому-то челюсть или выравнять число зубов. Даже на меня редко кто замахивался с целью отмутузить или просто померить на мне растущую силу. Я в жизни не могла подумать, что единственным способом выживания в демократическом обществе будет сила, поскольку гражданские права и свободы не вяжутся с этим местом. Я ненормальная, раз решила учинить зло и выбрать для этой цели невинную по внешности белокурую кореянку. Прибавив шага, при этом заплетаясь в мокрых тапочках, я летела по коридору, движимая лишь одним — жаждой мщения. В пустом длинном коридоре мне посчастливилось мгновенно заметить Сьюзан. Она удалялась из кабинета Доктора, наверняка на ее лице сияла идиотская улыбка. Нутро подсказывало, скоро она проколется и в этом случае не избежать ей моей участи — россыпи синяков по всему телу. Забыв про слова родителей из рода «Девчонок бить нехорошо» или «Ты выше всего этого», я зло выкрикнула своей маленькой ручной мышке, которая не подозревая, шмыгала по коридору: — Сьюзан, стой! Нужно поговорить! Девушка даже не остановилась, видимо, она решила сделать вид, что не слышит меня или вовсе притворилась немой. Ну что ж, я думала, всё-таки получится отсрочить мордобой. — Поганая белобрысая крыса, а ну стоять! — я ускорилась и уже практически вплотную нагнала Сьюзан. Блондинка остановилась и развернулась ко мне, наклеивая на пухленькие губы надменную ухмылку. — Чего тебе, тупица? — судя по её оборонительной, вызывающей позе, она не боялась меня, она хотела напугать меня. — Пока всего лишь разговор, — я перевела дыхание и неморгающими глазами уставилась на Сьюзан. — Зачем ты нажаловалась на меня главному? Ты же оклеветала меня! Покажи хоть один блядский синяк на твой шкуре! — мысленно я стыдилась своих слов, разговаривать подобным тоном я не привыкла. — Ты сумасшедшая. Отстань от меня. С этими ничего не объясняющими словами Сьюзан фирменно взмахнула белокурой, выжженной соломой и дёрнула пятой точкой. Я притопнула мокрой ступней и сжала кулаки, проклиная всё на свете, в том числе и своих родителей, которые в детстве не отдали меня в секцию бокса. — Гнида, ты хоть знаешь, как выглядят побои, синяки? Ты хоть раз в жизни чувствовала, каково это, когда тебя дубасят не за что! — Синяк на твоей роже отличное напоминание, что иногда стоит закрыть пасть и не отравлять окружающих канализационными зловониями изо рта. Собирай чемодан, птенчик! Пора бы уже окрылиться! — нараспев, тянущимся голосом щебетала Сьюзан, даже не подозревая, что уже через секунду она разразится диким воплем. Подумав долю секунды, я встряхнула головой, согнула колени и локти и, как спортсмен, выполняющий прыжок в длину, начала разгоняться и набирать смертельную скорость для Сьюзан. В мгновение ока в моей железной хватке были стиснуты такие прекрасные, шёлковые локоны кореянки, которые, как оказалось, были ненастоящими. В прыжке я вскочила девушке на спину и вцепилась в волосы. Неустойчивая конструкция пошатнулась и потеряла равновесие. Своим весом блондинка тянула меня назад, и мы упали. Сьюзан оказалась на мне, я мигом окольцевала ее талию ногами и применила двойной удушающий — не только икрами, но и локтями. В процессе сумбурной потасовки блондинка пыталась высвободиться, она кричала терзающим слух воплем, кусала меня за руки, билась ногами, но я только сильнее сжимала челюсти и руки, блокируя ей доступ кислорода. По обе стороны от нас хаотично были разбросаны белёсые волосы и, по старой традиции, мои тапочки, которые слетели во время боя. — Помо… — сдавленным голосом пищала Сьюзан, когда я на мгновение отпустила ее, лишь для того, чтобы сменить позицию и перебраться на девушку. Ловко, удивляясь своим врождённым способностям, я села сверху на Сьюзан и заткнула ей рот серией размашистых ударов. Я никуда конкретно не целилась, я вымещала всю злобу и негодование, которые копились и зрели во мне с начала обучения. Так получилось, что под горячую руку попала Сьюзан. Не Доктор, который был близок к этому. Не Билл, который бросил меня в саду. И даже не Гитлер, который разжег меня утром. Сьюзан. Подлая крыса, заслуживающая хорошенькой трепки и затрещины за свои гнусные выходки. Я молотила её бездумно, свирепо и с задором. Удивительно, но избиение человека доставляло мне удовольствие. Неизвестно, что бы произошло, не окажись поблизости кого-то. Кто это был? Кто-то быстро подлетел сзади и схватил меня за талию, оттащивая от Сьюзан. В этот неловкий момент я потеряла концентрацию и ослабила удары, за что мгновенно поплатилась. Кореянка со всей имеющейся силы зарядила мне ногой по лицу. Левая сторона ожидаемо взорвалась вспышкой боли, а из глаз засалютировали разноцветные искры. — Твою ж! — взбрыкнул тот, кто полностью завладел моим телом, заломил мне руки за спину и больно придавил щекой к холодному полу. — Билл! Оскар! — вопил этот человек, удерживая меня весом своего тела. Ни Билла, ни Оскара так и не появилось, поэтому мужчина рывком поднял меня с пола и, сдавливая руки как заключённому, уволок от Сьюзан на безопасное расстояние. Девушка, как и я, не могла контролировать свои эмоции. Получив фору, в виде того, что меня обездвижили, она решила реабилитироваться, обрушиваясь на меня неумелыми толчками по бокам, рёбрам и ногам. — Билл, где тебя носит, черт возьми? И только тогда я узнала знакомый мне глубокий, доминирующий голос. Всё это время меня держал Доктор Стайлс. Конечно, кто же ещё мог выбежать из ближайшего кабинета и разнять двух девушек. На горизонте показался Билл. Не обладая хорошим обонянием в данный момент, ведь из носа у меня шла кровь, я почувствовала всеми ноющими частями тела, с каким настроем приближался мой наставник. Опять, наверняка думал он. Опять эта сучка что-то учудила. Когда Билл приблизился, я подтвердилась в своих догадках, он был на взводе, едва держал себя в руках. Его глаза, горящие зелёным безумием, осматривали сцену действия. Много крови. Стонущая Сьюзан. Дикая гримаса на моем лице и вечно невозмутимый Доктор, хотя выражение его лица я не видела. Билл без лишних слов, но с тысячью убийственных взглядов выхватил меня из рук Доктора и, сгребая в охапку, оторвал от земли и поволок в мою жалкую каморку. Я так и не смогла повернуть шею, чтобы рассмотреть Доктора и вообще удостовериться, что это был он. Напоследок Стайлс выплюнул «Бешеная», что наверняка относилось ко мне. Отворив лачугу одной рукой, Билл прошёл внутрь и с силой бросил меня на кровать. Дурацкие пружины скрипуче поприветствовали троих вошедших в помещение: Билла, меня и мой страх. Гнев стих, растаял, вместо него я поддалась другой — самой сильной эмоции. Страху. Он ремнями стягивал мою грудину, когда я наблюдала за Биллом, измеряющим комнату длинными шагами. Наставник ни разу не посмотрел на меня, от его походки и движений веяло холодом и напряжённостью. Когда здоровяк подлетел к окну и вцепился обеими руками в решётку, будто пытаясь вырвать ее из стены и разломать о мою голову, я протяжно взвизгнула. Это привлекло его внимание. — Сука! Сука! Мразь! Ты… Он плевался словами, которые не складывались в простое предложение. Я осознавала, что любое мое действие может стать триггером, чтобы он иной раз доказал мне свою силу, используя меня в качестве боксерской груши. — Ты больная? — наконец прокричал Билл, устремляя бесчувственные глаза на меня. — Сколько раз я тебя предупреждал! — Несправедливо! — всё, что я успела выдавить, прежде чем Билл резко подлетел к кровати и замахнулся на меня кулаком. — Ну давай, давай! Бей наотмашь! Так, чтобы наверняка! Навсегда! — я зажмурилась и не смотрела на Билла. Всё мое существо сконцентрировалось на одном — ожидание удара. Секунда. Две. Три. Ничего не происходит. Я разлепляю глаза и боязно смотрю на Билла. Его кулак так и висит в воздухе, его челюсть по-прежнему сжата, а глаза блестят чертовщиной. Неужели он ласково не пройдётся по моей физиономии. Бесстрашные гляделки затянулись: Билл прожигал меня торфяными болотами, я стоически держалась, хотя было сложно не отвести взгляд. В эти долгие секунды я думала о чём-то прекрасном, успокаивающем, например, о клубничном мороженом или поездке во Францию, о которой я мечтала с детства. В итоге Билл опустил руки и присел на корточки около кровати. Он неотрывно сверлил меня взглядом, я так подумала, он ожидал объяснения. — Почему так происходит? — мне хватило одного безответного, шаблонного вопроса, чтобы разразиться негромкими рыданиями. — Почему они так со мной? За что? За что все так ополчились? Я не сделала никому ничего плохого, ни Сьюзан, ни Доктору, ни тебе. Это несправедливо! Я накрыла лицо руками и начала тихо всхлипывать. Ладонями почувствовала влажную кровь, перемешанную со слезами. Я даже не заметила боли. Я свыклась с ней, привыкла, что где-то что-то постоянно ноет и нарывает. Я стала безэмоциональной пустышкой, как они того и хотели. — Я тебя предупреждал! — гремящим голосом проговорил Билл. — И не один раз. Ты сама всех провоцируешь, за это и получаешь. Здесь так не получится, никто молчать не будет, но если ты будешь умнее и будешь прислушиваться к моим советам… — Это я-то их провоцирую! — я перебила наставника и уставилась на него бешеным взглядом. Доктор был прав, я чокнутая. — Они меня провоцируют. Я пришла сюда со светлой головой, намереваясь посвятить себя науке, а что я получила. Уже в первый день меня приравняли с грязью, втиснули в двойные стандарты. Мы вроде бы здесь находимся в равных условиях, а будто бы и нет. Какого хера от Сьюзан, когда я её лупила, пахло розой? Откуда у неё подводка на глазах? Где она берет косметику? Посмотри на меня, — я дёрнула свою липкую футболку и кинула взгляд на босые ноги. — Почему ты не спрашиваешь, по какой причине я мокрая? Билл, будто бы и не заметил. Он, хмурясь, обвёл меня пристальным взглядом. Я ни капли не засмущалась, а стойко вытерпела подобного рода наблюдение. — Ну, в саду же есть пруд, — пожимая плечами, озвучил Билл. Пруд? Почему он раньше мне об этом не сказал. Столько мыслей мгновенно понеслось в голове. — Я бы могла утопи… — Заткнись! — осадил меня Билл. Я всего лишь хотела сказать «утопить Доктора», а не «утопиться самой». Я приглушенно выпустила воздух, в легких зашевелилась непонятная боль при дыхании. Я опять опускаю голову, сосредотачивая взгляд на коленях, и слежу за капельками слез, беззвучно оседающими на содранной коже ног. Я вздрагиваю, когда холодные руки Билла находят мои коленные чашечки. Я вздыхаю, он сжимает руки, будто неумело пытаясь меня успокоить. — Послушай меня внимательно, — начинает Билл, я рефлекторно устремляю на него глаза, помня незыблемое правило. — Здесь как на войне, лишь одно отличие — ты одна против всех. Все остальные враги, с которыми тебе приходится сосуществовать и иногда бороться. У тебя нет оружия, армии, только голова, но в этом заключается твоя сила. Ведь главное правило войны — это никогда не разговаривать с врагами. Они могут тебя провоцировать, изводить и морально, и физически, вызывать на конфликт, но ты не должна реагировать. Молчание — твой козырь выживания. Конечно, это сложно, когда каждый день тебя сравнивают с дерьмом, но этому можно научиться. Не драться, стрелять, обезвреживать бомбы или расставлять ловушки. Думать и молчать, следить за языком — вот главные качества настоящего агента. Понаблюдав за тобой несколько дней, я убедился, что это твой единственный шанс. Не упусти его. В следующий раз, когда тебе захочется дерзнуть кулаком или словом, вспомни мои слова. Я заворожённо слушала Билла, верила каждому его слову, принимая все за неоспоримую истину. Голос наставника, необычно размеренный и спокойный, внушал доверие и вселял надежду не на светлое будущее, ведь я реалист, а хотя бы на проблеск света в непроницаемом тумане. В голове родилась абсурдная мысль: а мы могли бы стать «друзьями», насколько позволяет ситуация, нормально общаться, сотрудничать. Всегда есть тысяча условий «если бы». Если бы всё было так просто. — Ну, ты успокоилась? — даже в глазах Билла проглянула забота, нежность, хотя, возможно, это очередная маска, скрывающая гиблые болота и опасные топи. — Да, немного, — просипела я. Наставник поднялся, одарил меня сомневающимся взглядом и пошёл к двери. Все меня бросают, даже Билл после таких-то слов. Хочет дать мне время осмыслить и разжевать услышанное? — Ты куда? — отчаянно выкрикнула я, не желая прощаться с наставником. — Сейчас буду. Билл сдержал обещание и ровно через пять минут вновь переступил порог жалкой клетушки. В руках наставника находился кулёк непонятного содержания. — Сядь на край кровати. Раздался голос Билла, я свесила ноги и ровно села, выпрямляя ноющую спину. Билл опустился на колени около моих ног и разложил на кровати несколько предметов. — Не шевелись! — Что это? — я покосилась и увидела медицинский набор: бинт, перекись, мокрое полотенце и пакет со льдом. — Видела бы ты себя в зеркало, не задавала бы подобных вопросов, — я грустно хмыкнула, Билл улыбнулся и взялся за полотенце. — Закрой глаза. — Я могу сама всё сделать, — испуганно возмутилась я. Ещё только не хватало, чтобы Билл касался и трогал меня. Перспектива такой близости меня пугает и настораживает. — Я сам всё сделаю. Просто помолчи. Чтобы не раздражать Билла, я послушно закрыла глаза, позволяя наставнику обработать побои. Он проделал стандартную процедуру: убрал кровь полотенцем, смочил бинт перекисью и аккуратными движениями обработал раны. После щеку обжег пакет со льдом. Ощущение было запредельно приятным, я позволила себе расслабиться и ссутулить спину. — Всё? — спросила я, открыв глаза. Билл так и находился на коленях, в его руках оказался непонятный тюбик. Это ещё что? — Это что? — недоверчиво спросила я. — Это мазь. А это, — Билл показала мне пластинку с таблетками. — Обезболивающее. Примешь после обеда и перед сном. Я подозрительно обвела глазами мазь и таблетки. Сколько мне тут попадало, ещё ни разу мне не предлагали нормальных средств, чтобы утолить боль, кроме дебильного пакета со льдом. Я три дня ходила с подбитой рожей, и никто не предложил мне медицинскую помощь. — Откуда это? — Доктор прописал, — ровно ответил Билл. — Глаза закрой! Неверие, непонимание, раздражение и злоба — всё смешалось в тугой узел, сковывающий мышцы живота. От одного только слова или имени «Доктор» всё во мне переворачивается и обращается в комок нервов. Не могу найти причины, чтобы объяснить такой поступок Доктора. Жалость? Сочувствие? Бред! Бред! Всё это не про людей, служащих на благо злу и уничтожению. Зачем он это сделал? Почему именно сегодня? На медосмотре он тоже видел синяк, но не предпринял никаких попыток помочь мне. Или?.. Перед мысленным взором возникла неприятная ситуация, произошедшая в колючих кустах. Вспомнился рассматривающий взгляд Доктора. Я чуть не подавилась слюной, когда закричала чужим голосом: — Серьезно! Он прописал мне мазь, после того как сам избил? — Чисто технически это я тебя бил, а не он. Помолчи, дай мне закончить, — Билл старательно малевал мне лицо. Мне уже было всё равно, что он находился слишком близко или что его большой палец частенько оказывался на моей верхней губе. Все мысли заполнил Доктор. — Но ты выполнял его приказ. По сути, это он — причина, почему ты сейчас мажешь меня мазью. Ты, кстати, знал, что он больной. Он опасен. В саду он едва не задушил меня шлангом, — пришлось немного соврать в порыве горячих речей. — От него один вред. — Вспомни, что я говорил до этого, — резко ответил Билл, отрывая руку от моего лица. — Ты сама виновата в своих бедах. Иногда Стайлс перегибает палку, не спорю, но только в том случае, когда его хорошенько выведут из себя. Я мысленно согласилась с Биллом. Именно это и произошло в саду, но Доктор не имел права поливать меня, как растение, из шланга и угрожать мне секатором. Ах, если бы я раньше знала о существовании пруда. — Знаешь, он, можно сказать, самый опытный из всех нас, бывалый. Стайлс появился здесь раньше всех нас. Поэтому к его мнению многие прислушиваются, его слушаются, он — авторитет. Имей это в виду, когда захочешь во второй раз содрать табличку с его двери. Билл выпрямился, собрал кровавые бинты и полотенце и, к моему большому облегчению, зашагал к двери. В этот раз я рада вынужденному одиночеству, мне есть о чем и о ком подумать. Нет, я не собираюсь строить план побега, всего лишь маленький план мщения человеку, из-за которого всё началось. — Билл, что теперь будет? Здоровяк остановился у двери и выдал ответ, в который я не могла поверить. — Ничего. Этот инцидент останется между нами. Наставник вышел. Я плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Билл сам сказал, никому здесь доверять нельзя. Так каковы же тогда гарантии, что Сьюзан, ее наставник, Билл или Доктор не проболтаются. Не могу быть уверенной ни в одном из них. И это чертово обязательство хранить тайну, вести себя осторожно, ведь правда может сыграть против меня. В глаза бросились таблетки, прописанные Доктором. Вот и пришла пора проверить, можно ли доверять Доктору или нет. Я выдавила из лунки одну белую капсулу и проглотила, запивая водой. Остаётся лишь ждать. Смерть или доверие.***
В три часа дня я ещё была жива, ведь у меня была причина, чтобы жить, считать минуты и секунды и всё ради одного — сегодня впервые я пойду в библиотеку. Как обычно, меня сопровождал Билл. По пути он убедился, что я приняла таблетки, прописанные Доктором, и даже сказал, что цвет моего лица стал заметно лучше от мази. Я сомневалась, что чудо-мазь могла подействовать так быстро. В библиотеку я пришла для того, чтобы стать компьютерным гением. Как известно, меня повторно определили на направление «Компьютерные технологии», по этой причине каждый день с трёх дня до шести вечера (в шесть в школе ужин) я буду посвящать себя новой области. Я загорелась желанием преуспеть в чём-то новом. В университете такой предмет как «Информатика» давался мне легко, помнится, я даже помогала одногруппникам сдавать лабораторные работы. Здесь совершенно другой уровень, это видно хотя бы по интерьеру библиотеки. Билл, что было логично, закрыл меня на ключ, обещая вернуться к концу Интернет сессии. Заворожённо я задрала голову и оглядела высоченные стеллажи библиотеки, такого грандиозного по наполнению помещения я не встречала даже в Берлинском университете. Библиотека, совмещённая с компьютерным залом. Множество пустеющих столов с самым современным оборудованием. Стеллажи, заставленные книгами различных областей знаний. И, о Боже, высокие окна, как в Ботаническом саду Франкфурта или выставочном зале Olympia London. С гулко бьющимся сердцем я делала каждый шаг по старым половицам, приветствующим меня скрипучим «Guten Tag». (Прим.: «Добрый день» с немецкого) Меня радовал не только интерьер и дизайн библиотеки, но и тот факт, что я здесь совершенно одна. Девушка, которая по праву зачислилась на это направление сделала выбор в пользу робототехники, так как с её слов «я всю жизнь об этом мечтала». Так и получилось, что её место перешло мне. Невольно подумала о Сьюзан и Докторе. Чем они сейчас могут заниматься? Лапают друг друга? Строят друг другу глазки? Она лежит на столе для осмотров, а он проводит на ней свои грязные опыты. Мерзость. Мне определенно повезло оказаться здесь, а не там. В огромной, но неживой библиотеке горел лишь один компьютер за столом, перед которым открывался вид на тот самый облагороженный сад. Чудеса. Потирая вспотевшие ладони, я положила руку на компьютерную мышь и включила программу. Так как я не была профессионалом в написании компьютерных программ, в компьютер были закачены всевозможные справочники и пособия для того, чтобы я быстрее разобралась со своей будущей специальностью. Я включила браузер, в надежде выйти в Интернет, но многие страницы и сайты были заблокированы, правильнее сказать — большинство. Для меня это стало стимулом: мне предстоит достичь такого уровня, чтобы обойти блокировку. В голове зажглась отличная идея — бизнес идея. Можно же брать деньги с учениц за пользование Интернетом. Но пока рано об этом думать, я включила первое пособие и погрузилась в чтение. Сейчас бы не помешала музыка, в университете я часто часами сидела в библиотеки за очередной книгой в наушниках. Будь у меня возможность, я бы врубила Rammstein. Надо будет выпросить у Билла наушники. Попытка не пытка. Когда я занята за интересным занятием, время не бежит, а летит, как турбореактивный истребитель «Schwalbe». (Прим.: с нем. «ласточка», первый немецкий самолёт-истребитель) От написания компьютерной программы меня отвлёк голос наставника. Мне кажется, или он что-то рановато. Часы на мониторе показывали пять. — Заканчивай, Эмпти, — я скривила гримасу, игнорируя это обращение. Ненавижу. — Ещё рано, Билл, — разворачиваясь на кресле, ответила я. — Собирайся, мы идём к Доктору. Я думала, что ослышалась, может, мне показалось. Упоминание Доктора по щелчку пальцев вызвало во мне фантомные ощущения тошноты и отвращения. По коже пробежал противный озноб, рука, держащая мышку, начала дрожать и подпрыгивать. Я со злостью закусила губу, пытаясь забыть неприятные ощущения, не выпускать их на поверхность, а приручить их и подавить. Как я ни пыталась, мое тело выдавало всё, что творилось внутри. — Но, Билл, — слишком грубо сказал я, — у меня ничего не болит. Мне правда лучше. Второго медицинского осмотра я не переживу. Билл, как и всегда, начинал злиться, когда я скандалила и не слушалась. — Вставай. Мы не за этим туда идём. Делать было нечего, я поднялась с места, мысленно прощаясь с приятной атмосферой и цветущими яблонями в саду. По уже известному маршруту мы пришли к кабинету Доктора. Билл остановился у двери и зачем-то перевёл взгляд на табличку. Вроде ровно я ее присобачила. Тяп ляп и готово! Я спрятала руки за спиной, ломая пальцы от неизвестности и едва ощутимой крупицы страха. — Эмпти, — огласил Билл, привлекая мое внимание. — Вспомни мои слова и рекомендации. Стайлс и так раздражён, как бешеный пёс, не доставай его ещё больше. Главное — держи язык за зубами и не перечь. Ну же, иди, — Билл положил руку мне на поясницу, подталкивая к двери. — Подожди подожди, ты сказал, он раздражён? Неужели Сьюзан хватило одной попытки, чтобы облажаться?! Билл устало закатил глаза, я восприняла это за «да». Господи, свершилось то, что должно было произойти рано или поздно. Сьюзан, очевидно, не справилась с заданием Доктора, и по этой причине он пришёл в бешенство. Я же знала! Внутри я танцевала победный танец, топая ногами как маленький ребёнок, впервые прыгнувший в лужу. Съел! Проглотил! Жуй, сука! А теперь, значит, когда дело в жопе, понадобилась я. Не нужно быть Вангой или иметь календарь Майя, чтобы предугадать провал Сьюзан и ярость Доктора. Гордо задрав подбородок, я прошла в кабинет, осмотрелась, обстановка была как и в прошлый раз, когда я проходила медосмотр, но только сейчас не хватало одного — Доктора. — Док, вы здесь? — глуповатым голосом прикрикнула я. Через пять секунд из смотровой вышел Доктор. Внешне так и не скажешь, что он пребывает в бешеном состоянии: привычные безучастные глаза, растрепанные волосы, коричневый костюм и несколько перстней-печаток на пальцах. Мужчина рукой указал мне на стол, там что-то находилось. Чтобы рассмотреть получше, я подошла ближе и опустилась на стул. Доктор тяжелыми шагами также приблизился к столу, но не занял своё кожаное кресло. Он опустил кулаки на столешницу, несколько упрямых кудрей опустились на лоб, только сейчас при близком рассмотрении я заметила крупинки пота на висках мужчины. Напряжённый взгляд Стайлса сосредоточился на моем лице, когда он придвинул мне несколько листов бумаги, скреплённых в уголке степлером. — Просто посмотри и скажи, ты что-нибудь понимаешь, — грубо рявкнул Доктор, нависая надо мной мощной фигурой. Совершенно не спеша я взяла бумаги и начала перелистывать, каждый раз демонстративно слюня палец и хмыкая. На первой странице корявым почерком, будто в порыве вдохновения, были нарисованы бензольные кольца. Рядом приписывались химические формулы и расчеты, в том числе и математические вычисления. Ниже был рисунок сообщающихся сосудов, нескольких колб и газовых горелок. Здесь же столбики из химических элементов, пляшущих в уравнениях. Все последующие страницы были заняты всевозможными вычислениями, поправками и прочими заметками. Если это «творчество» принадлежит авторству Доктора, то наверняка он собрался здраво похимичить, планируя какой-то гениальный опыт. Если бы мне кто-то из университета показал свои новаторские разработки и наброски, я бы с горящими интересом глазами принялась изучать каждую закорючку, вникать, задавать сотню вопросов по теме и вне темы. Но здесь, сидя перед злым Доктором, я претворюсь тупым деревом. Конечно, мне бы хотелось следовать военной тактике Билла — молчать, но я не хочу своим молчанием раздражать Доктора. По этим причинам я выбрала другую стратегию — отрицание и наивная глупость. Приняв задумчивое выражение лица, я подняла глаза на Доктора, который напряжёнными мышцами рук требовал мой ответ, и ответила: — Нет, док. Ничего непонятно. Вернее, всё непонятно. Он недоверчиво сдвинул брови, будто ожидая только положительного ответа, а тут раз и перед ним сидит болван. Мужчина начал нервничать и приказал ещё раз посмотреть бумаги. Я изобразила неподкупный интерес и заново перелистнула пожелтевшие страницы. — Говорю же, ничего неясно. Тут скорее всего есть ошибки, — профессорским, нудным тоном вымолвила я, Доктор мгновенно взорвался. — Здесь нет ошибок. Смотри внимательнее, похожий опыт ты выполняла на вступительном испытании только ниже уровнем, — будто из последних сил здравомыслия трещал Доктор, переодически ударяя кулаками по столу. Да, сядь ты уже! — Тогда вам лучше спросить Сьюзан, она же отлично справилась с опытом. Где, кстати, она? Она же должна быть здесь! — хмурясь, я обвела помещение кабинета. Что же ты натворила, сучка, что Доктор едва себя сдерживает и весь трясётся от напряжения. — В данный момент я спрашиваю тебя, а не её! — грозным голосом прокричал Доктор. Я начала волноваться, боялась сделать неверный шаг на острие ножа. В голове каруселью кружили слова Билла, что иногда Доктор перегибает палку. Интересно, а может ли эта палка вовсе сломаться. Уверенно я посмотрела на Доктора, его глаза не опускались с моих. Настойчиво я озвучила своё ложное мнение и протянула Доктору бумаги: — Даже на первой странице я нашла десять ошибок, скорее всего, это и затрудняет процесс понимания. Ваш производитель туалетной бумаги напортачил, док! На последних словах я с улыбкой отправила листы в руки Доктора. Он их не взял, секунду его глаза враждебно бегали по мне, а потом в комнате выключили свет. Тяжёлая ладонь оглушительной затрещиной прошлась по моей щеке. Из груди исторгся громкий, надрывный крик, я упала вместе со стулом и ударилась головой о плиточный пол. Левая половина лица, которую Билл каких-то несколько часов назад лечил мазью, горела пламенем, будто меня полоснули раскалённой сковородкой. Не контролируя себя, я замученно заплакала, сворачиваясь на полу в позу эмбриона. Моей душой овладел мучительный, панический страх, я боялась оставаться наедине с этим человеком. — Хватит ныть, поднимайся! Прокричал Доктор откуда-то издалека. Лёжа на полу я видела его ботинки, он стоял у окна, отскочив от стола на несколько метров. Ещё мое внимание привлёк блестящий предмет, сверкающий на полу под столом. Выпростав руку, я дотянулась и схватила… перстень. Его перстень. Быстро убрала его в карман, позже рассмотрю, и зло проговорила: — Вы пожалеете об этом, Доктор. Резкие шаги загромыхали по полу, я сжалась в маленький комочек и закрыла глаза, ожидая второй волны гнева. — Как бы тебе не пришлось пожалеть о своих словах! — он оперся руками о стол и перевесил туловище, обращаясь ко мне мутными глазами. Нечеловеческий ужасный страх заставил меня принять верное решение — подняться с места, пока мне не оказал услугу Доктор. Я ровно села, потупила взор на колени. Рука так и чесалась потеребить место удара, но я отговаривала себя. Ни за что! Я и без того себе много позволила. Расплакаться перед бездушным монстром — непростительная ошибка. — Ты чертова лгунья. Зачем ты врешь мне! — орал Доктор, на что я не обращала внимания. Его для меня больше не существует. Мужчина, поднявший руку на женщину, — не мужчина. — У меня есть доступ к университетской ведомости, где проставлены твои оценки. Все единицы, за исключением фармакологии. И ты хочешь сказать мне, что ни черта не понимаешь?! (Прим.: в университетах Германии высшей оценкой считается «1», низшей «5») — Я… — мокрый комок осел на языке, мешая мне говорить. — Они… они все купленные. — Купленные? — закричал Доктор, наклоняя голову, чтобы заглянуть мне в глаза. Я уткнулась носом в футболку и замерла. — Ты блестяще прошла испытательный тест! — Я? Нет, что вы. Это была Сьюзан. Я же списала. Вы забыли? — Ты не списала, а безмозглая сука Сьюзан, которая устроила взрыв в лаборантской, — да! У меня даже не было сил и желания улыбнуться. Лучше бы Сьюзан не облажалась. Если бы я знала… — Раскройте самую большую тайну и поведайте мне, Доктор, зачем вы так поступили. С самого начала вы знали, что я своими силами справилась с тестом, вы знали, кто из нас списал, а кто нет. Тем не менее вы выставили меня полной идиоткой, а сейчас обращаетесь ко мне за помощью. А я вас предупреждала. Он ничего не отвечал, вместо слов Доктор захотел вцепиться в меня, но я вовремя отпрянула вместе со стулом. Больше я не позволю тебе и пальцем меня тронуть. Стайлс отчаянно рыкнул, чертыхнулся и снова заговорил, но на мой вопрос не ответил. — Предупреждала? — он смеялся. — Да кто ты такая? С этого дня ты будешь работать у меня, по специальности. Это не обсуждается! — Не буду. Я не маленькая, чтобы за меня решали другие, — спокойно ответила я, чувствуя, как щека занимается пламенем. Наверняка я не увидела крапиву, которой он меня полоснул. Не думаю, что от одной ладони может возникнуть такая боль. Хотя, откуда мне знать, меня никогда никто не бил. До того, как я попала сюда. — Здесь у тебя нет этого права, у тебя нет ничего. Ты будешь слушать то, что говорю тебе я, наставник или директор школы. Ты уже забыла, что ты Эмпти? — предательские слёзы опять защекотали щёки. Может, хоть боль утихнет. Или источник боли находится внутри, и чтобы найти его, нужно распороть кожу, вскрыть внутренности и сжечь потроха в пепел. — Не заставите. Я уже начала писать компьютерную программу. Мне нравится то, чем я занимаюсь, — я не успела ничего ответить, Доктор выставил вперёд длинные руки и сильными пальцами вцепился в мою футболку, поднимая меня с места. В этот раз я не успела среагировать. Стул с грохотом ляпнулся на пол. Я оказалась в считанных сантиметрах от чертовски злого Доктора, его взбешённых глаз и горячего дыхания. — Какая, к черту, программа! Ты будешь работать здесь, когда я тебя вызову. Мои решения обсуждению не подлежат. Если ты захочешь ослушаться, последствия будут плачевными не только для тебя, но и для, — он подозрительно замолчал, а потом продолжил шепотом. — Твоей миленькой бабушки. Маленький пряничный домик в Баварии. Уродские лиловые занавески на окнах и резные ставни. Двухместные качели в саду. Ирисы. Гортензии. Розы в горшочках. Если бы моя воля, я бы со всей силы врезала ему по лицу. Подонок! Шантажировать меня родной бабушкой. Сука! Сволочь! Не жить ему. Видя мое бессилие и множество бесенят, пляшущих в глазах, он тихо засмеялся. — Что, нечего ответить? — ухмылялся он, сдавливая челюсть и мою футболку. — Вы сами говорили мне не попадаться Вам на глаза, — процедила я сквозь зубы, поднимаясь на носочки из-за его роста. — А ты и не будешь, — он приблизился к моему уху. — Ты ведь незаметная, невзрачная. Наконец он отпустил меня, я одернула футболку и заглянула в его малахитовые глаза. Там, где должно быть мое отражение, не было ничего. Мутная пустота. Я никто в его глазах.Emptiness has no walls, floors or ceilings, I have neither weapons, nor genuine feelings.