We were born in the slumber No one really cared about us 'Cept by our mentors, mentors, mentors, the government's dead
Просыпаться от нервно-паралитической боли становится доброй традицией. Как и в прошлый раз, проснувшись я не помнила, как легла в постель, как уснула, какие видела сны. Я вовсе не видела снов, потому что перед глазами беспрестанно мельтешили красные и серые точки, как помехи на стареньком телевизоре. Я вновь попыталась открыть глаза, в комнате было не видно ни зги. Кромешная тьма или мне так кажется. Левый глаз до сих пор пульсирует от боли, ведь мне даже не дали какие-нибудь мази или обезболивающие, только пакет со льдом. В этот раз я практически не чувствовала своего тела. Всё, что я осознала, — это, что я лежу на чертовски неудобной кровати и что в комнатушке кто-то есть. Резко оторвавшись от подушки, я напрягла глаза и вперилась в неоглядную завесь темноты. Надо мной, как тень великого вождя, нависал мрачный силуэт. Потом его длинная, костлявая рука начала тянуться ко мне. В пустом желудке мгновенно завыли подводные животные, десятки болезненных спазмов тягуче надавили на внутренности. В горле образовалась глубокая воронка, заполненная мокрой ватой. Я испугалась. Это был кошмар. — Вставай, Эмпти! — в этом кошмаре наяву главная роль принадлежала Биллу. Наставник с силой тряхнул меня по плечу и, не дождавшись ответной реакции, вонзил в него кулак. Я взвыла. Любое прикосновение чувствовалось острее и резче, чем обычно. — Какого черта? — я забилась к стене и плотно закрыла глаза, стараясь поскорее избавиться от страшного сна. — Хочу спросить тебя то же самое. Какого черта, ты не подымаешься? — услышав едкий запах табака, смешанного с кофе, я поняла, что это не сон. Билл на самом деле будил меня. Какого хера? После вчерашнего-то! Который вообще час? — Куда идти? Сколько сейчас времени? Билл не стал отвечать на мои вопросы, видно, он вовсе не удостаивает женщин своего драгоценного внимания. Он попросту стал дёргать меня за лодыжку. — Я не чувствую своего тела! — закричала я, пытаясь хоть что-то предпринять. — Зачем ты вчера меня избил? — Я не бил тебя, дура. Это был шокер, — послышался громовой голос Билла. Отлично он справляется с ролью будильника. — Меня что, парализовало? — шокировано спросила я, ища в темноте зелёные глаза наставника. — Давай проверим. Наставник тихо шаркнул ногами в темноте, он резко сменил позу и наклонился ко мне. В мое лицо ударил обжигающий пар из его рта и ноздрей. Синие бездонные океаны наконец-то смешались водами с затхлыми мшивыми болотами. Билл делано улыбнулся, глядя мне в глаза. Следом его рука отбросила с меня одеяло и вцепилась в мою футболку, собирая её в узел на животе. Закрепив материю таким образом, Билл без труда медленно начал отрывать меня от кровати. И это только держа за одну футболку! Вот это силища! Для равновесия я хотела захватиться за его руки или плечи, да хоть бы кинуться ему на шею, но женская гордость не позволила мне этого сделать. И зря. Через мгновение парения в невесомости я с треском, шумом и болью приземлилась на решётку кровати. Билл без предупреждения отпустил мою футболку и выпрямился. — А теперь? Чувствуешь своё тело? — злорадствовал он. Я тихо угукнула и перекатилась набок, поджимая к груди колени. Я здесь не выживу. Я не приспособлена к такому существованию. Я не приживусь. В пять часов утра погода забывает, что наступило лето, приветствуя меня кусачим, холодным ветром. Выхожу из школы впервые после заточения и сразу же обращаю взор на небо. Недружелюбно хмурое и серое, но такое обнадёживающее, такое мотивирующее. Раньше я была свободна, как любое облако, путешествующее по небосклону. Свободу моих передвижений никто не ограничивал. Захотела — пошла в Берлинский андеграундный клуб или прогуляла первую лекцию. Захотела — без предупреждения навестила бабушку, живущую в Баварии. Я поступала так, как шептал голос души. Я не думала, что будет завтра, жила этим днём, наслаждалась каждой секундой. Но, как оказалось, недостаточно ценила это время. Перевести стрелки часов на два дня назад, увы, невозможно. Я вынуждена приспосабливаться к новой среде обитания, новым людям и новым законам. Мы с Биллом остановились на подъездной дорожке, он молча выкурил одну сигарету, а потом повёл меня на беговую разминку. Кросс по пересечённой местности или как это называется. Беговая тропинка огибала массивный корпус здания, некоторые участки терялись в дубовом леске, скрывающем школу от посторонних глаз. Билл проинформировал меня, что один круг вокруг школы составляет два километра. — Где другие ученицы? Почему мы одни? — спросила я наставника, когда мы подходили к воображаемому старту. — Каждый наставник составляет индивидуальную программу занятий для своей подопечной, — ответил здоровяк, глядя на верхушки дубов. — Пять кругов. Объявил Билл, и я как идиотка разинула рот и выпучила глаза. Пять кругов по два километра. Десять километров в итоге? Он за кого меня принимает? Спортсмена-олимпийца? Буду подавать аппеляцию, так просто не сдамся. — Пять? — ошалело выговорила я. — Ты даже не знаешь уровень моей физической подготовки! Я умру к середине второго круга. — Шесть! — выговорил Билл, на его губах заиграла улыбочка. Я было открыла рот, чтобы возразить, но в голове уже прозвучал приговор «Семь!» и я понуро опустила голову. Может, оно и к лучшему. За время пробежки у меня будет время и возможность осмотреть территорию, проветрить мозги, растрясти ноющие кости. Я согласилась и отправилась бежать, неумело и без стараний. В голове вычертилось заглавие «План». Первые два круга я преодолела в расслабленном, медленном для меня темпе, будто гуляла по набережной в самый солнцепёк. Пробегая мимо Билла, который всё время следил за мной, я слышала его подбадривающие команды или хлопки ладонями, на третьем круге он поодаль курил, наслаждаясь каждой затяжкой сигареты. Нервная, стало быть, у них работа. Подъем спозаранку, целый день возиться с упрямой, капризной ученицей, проводить уроки, а когда же самому жить. Или у наставников вовсе нет личной жизни, всё время они проводят в школе, тут понятое дело ни отношений, ни семьи, ни личных хобби. Две стороны одной медали. Может, Билл был прав, если мы будем сотрудничать, обеим сторонам будет только выгода. Но я не могу пассивно принять свою участь, не зная, что мне заготовлено. Только время покажет. Заканчивая четвёртый круг, надо отметить, всё мое тело уже сопротивлялось, сердцебиение отчаянным криком раздавалось на всю грудную клетку, ноги от непривычки затекли и сделались неповоротливыми и неподъёмными. Скрепя зубами, я вновь завидела Билла, он отдалился ещё дальше от воображаемой кромки беговой дорожки и на этот раз был не один. Вместе с моим напарником находился другой симпатичный парень с высветленными до неестественной платины волосами. Оба молодых человека курили и разговаривали. Мое сердце завизжало ещё сильнее, весь организм будто сокрушался от сигнала «Тревога». Если на территории находится ещё один наставник помимо Билла, значит, где-то тут должна быть и ученица. А где она может быть? Конечно, на беговой дорожке! С вымученной, но такой искренней улыбкой я пулей пронеслась мимо наставников, забыв про боль и скулёж мышц, и забежала в тень дубового леса. Прибавив темп, я мчалась по неровной, не предназначенной для бега тропинке, скользя на желудях и ветках, но не останавливалась. Сбавила темп лишь тогда, когда впереди увидела чёрные кроссовки, как у меня, высокий конский хвост на макушке и стройные, атлетичные ноги. О, Господи, спасибо за всё! Я пришла в дикий восторг и принялась окликать ученицу. — Подожди! — мое дыхание трещало по швам. — Подожди, пожалуйста! — закричала я ещё громче. Ученица, услышав мой животный вопль, остановилась и начала озираться по сторонам. Наши глаза встретились, я сделала ей знак рукой, чтобы она подождала меня, и, перейдя на шаг, приблизилась к ней. — Неужели! Глазам своим не верю. Хоть кто-то! Я бы разрыдалась, если бы меня не покинули последние силы. За три дня я не общалась ни с кем, кроме Билла и Доктора. Я забыла, каково это потрепаться с девушкой своего возраста, поделиться наболевшим, узнать её взгляд на ситуацию, спросить, что нам делать дальше. — Не шуми! Тише! — ученица приложила указательный палец к губам и боязно повела взглядом по непроницаемым гущам леса. Отдышавшись я смогла её рассмотреть. Да, я помню её ещё со встречи с наставниками. Красивая, высокая, стройная девушка с шоколадным цветом кожи и практически чёрными глазами. Густые и блестящие чёрные волосы с вплетенными искусственными прядями кислотно-зелёного цвета и ни грамма косметики на чистом, ухоженном лице. И ни грамма следов побоев. Она выглядела как девушка с обложки глянца. Её высокие ноги в этих обтягивающих леггинсах, подтянутые груди в спортивном бра. О Боже, эти кубики пресса на животе. Я проглотила накопившуюся слюну и подумала о своём положении в этой школе. Запуганная, загнанная в угол худущая вешалка. Синюшное лицо, и это я не про мешки под глазами. Сальная, вспотевшая чёлка и грязный хвостик. Чего уж говорить про эту мешковатую чёрную футболку и шорты с завышенной талией. Привет из восьмидесятых. Откуда у неё эта модная одежда? Неужели кому-то позволили пользоваться личными вещами? Или ей удалось незаметно стащить их? Даже по внутреннему состоянию девушка отличалась от меня: бодрая, свежая, сияющая. — Я Глория. Это имя мне дали здесь, — мулатка протянула мне руку с длинными красными ногтями, я неуверенно закрепила рукопожатие и мгновенно представилась. — Эмелин. — Приятно познакомиться, Эмелин, — улыбаясь ответила ученица. — Ты с какого направления? — Я не прошла на медицинское и меня вынужденно определили на информационные технологии, — быстро трещала я. Глория удивлённо вскинула брови. — Ого! А я всего лишь изучаю философию. Порой скучно, но мне нравится. Вчера я весь вечер просидела в библиотеке. Так спокойно! Глория мечтательно предавалась приятным воспоминаниям, меня же сковало раздражение и непонимание. Как ей может здесь нравиться? Кто ей позволил пройти в библиотеку? Почему, к чертовой матери, на ней нет ни одного синяка? Меня передернуло, и я выдала «пулемётную очередь» из долго копившихся слов. — Как? Как тебе может нравиться то, что происходит? Нас поместили в тюрьму, нас заточили в четырёх стенах, ограничили во всём. Я начинаю забывать, кто я. Каждый день меня лупит наставник! Как ты можешь с этим мириться. Нужно что-то делать! — тараторила я, чувствуя горькие слёзы обиды, смешивающиеся с пóтом. — Всё это незаконно! Глория понимающе, с грустью в глазах положила руку мне на плечо. — Успокойся. Я не говорила, что мне здесь нравится. Послушай, мы пока ничего не можем сделать, кроме одного… Я жалобно на неё посмотрела и пропищала: — Сбежать? — Рано думать об этом. Всё, что нам остаётся, искать положительные стороны в этой ситуации. Да, это сложно, но нужно попытаться сделать над собой усилие… — Я не готова мириться с этим. Никогда! — я смахнула руку Глории со своего плеча и сжала кулаки. — Смотри, нам обещали стажировку на три месяца. Мы её получили. Разве это не плюс? Я так долго ждала этой поездки, чтобы оторваться от родителей. Мы живем вместе, и для меня эта возможность — лучший вариант. — Окей, ты готова жертвовать собой не понятно ради чего? — напрямую спросила я, Глория глубоко вздохнула и глазами попросила ответа от мудрых дубов. — Побег это тоже вариант. Однако сперва стоит обжиться на новом месте, заслужить шанс поехать домой и уже потом решать, стоит ли побег того или нет. Я вот пока ничего не знаю о нашей будущей миссии. Конечно, нас известили, что мы находимся в школе спецагентов, но вдруг все изменится к тому времени. Мне понравится или тебе понравится. Не паникуй раньше времени, нам всем нужно привыкнуть. Видимо, эта Глория обчиталась своих умных книжек и уже не в состоянии трезво оценить реальную ситуацию. Она придерживается теории, что жизнь должна идти своим чередом, а человек, как судёнышко, плыть по её течению. Куда тебя приведёт поток жизни, да Бог его знает. Я не из тех, кто безвольно принимает удары судьбы не отклоняясь. Возможно, девушка права в одном: шанс поехать домой нужно заработать. Всё, решено! Отныне буду вести себя спокойно, не буянить, слушаться наставника, делать вид, что смирилась с неизбежной участью. Сделать вид, что сдалась, но на самом деле залегла на дно. Через бурный поток мыслей протолкнулся сладкий, девичий голос Глории: — Всё будет хорошо! — она задумчиво-печально осмотрела мое лицо, синяки, цветущие иссиня-желтым, и сжала мою руку. — Я сомневаюсь, что смогу. Меня здесь все шпыняют. Наставник уже избил три раза и ещё этот чертов медосмотр! — скрежета зубами, проговорила я. — А что на медосмотре было? — озабочено вопрошала Глория. — Ну, меня раздели. И этот Доктор Стайлс он же подлый тип, — Глория непонимающе пожала плечами. — Меня тоже раздели. Это же осмотр. — Раздели? — ошарашено переспросила я. — Ну да, я осталась в трусиках и лифчике. Доктор проверил мне зрение, потому что в моей медкарте было указано, что у меня дальнозоркость, и даже постучал молоточком по коленкам, как на настоящем медосмотре, — ученица хихикнула. — Мне он показался очень внимательным и… милым. Меня будто ударили под дых. Не моргая ошарашенными глазами, я смотрела на Глорию, разбираясь, правильно ли я её услышала. Казалось, мой мозг сплющился до размеров маленького желейного мишки, а всё остальное пространство черепа наполнилось вакуумом и многочисленными вопросами «как» и «почему». Сглотнув пересохшим горлом, я выдавила: — Он читал твою медкарту? Ты назвала его милым? — Да, по крайней мере, он произвёл на меня такое впечатление. Глория испуганно забегала глазами по дорожке и быстро проговорила: — Кажется, я слышала шаги. Побежали, иначе нас поймают. — Ты иди. А я… я… останусь. Отвернувшись от убегающей девушки, которая лишь горько выдохнула и махнула длинным хвостом, я сошла с тропинки и спустилась с уклона в лес. Под ногами шелестел валежник, сухие листья и слёзы деревьев. Утирая собственные дорожки слез, я прислонилась спиной к коре дуба и сползла вниз. Зарывшись лицом в шершавых коленях и обняв себя за икры, я тихо заплакала. Так не должно быть. Это попросту несправедливо. Двойные стандарты. Одних раздевают догола и лапают, а у других читают медкарты и проверяют зрение. Это его способ отомстить мне, ещё в первый день я нагрубила Доктору. Злопамятный ублюдок! Я так просто это не оставлю. И как после этого думать о мирном существовании в этом концлагере. Даже если в конце обучения мне пообещают миллион долларов, я не сдамся в их плен, не сложу оружия, не буду отдаваться в добровольное порабощение. Я не из такого теста слеплена. — Почему-то я ожидал чего-то подобного, — сквозь пелену белого шума донёсся как обычно рассерженный голос Билла. Он был на взводе, обнаружив меня, сошедшей с заданной дистанции. — У меня голова закружилась, — отрывая мокрое лицо и взмокшие волосы от коленей, просипела я. Билл медленно спускался ко мне. Ну вот опять. — Сейчас у тебя не только голова закружится, — улыбаясь, недоступной для человека улыбкой, прошептал Билл. И вдруг меня осенило. Я подорвалась с места и решительно подбежала к Биллу. Чуть не врезавшись в его грудь, я подняла глаза и захныкала. — Билл, научи меня драться, — наставник опешил, все черты его лица напряглись. — Пожалуйста, научи меня драться! Ты же умеешь! Научи! Зачем мне эта беготня по лесу, боевое искусство точно пригодится. Пожалуйста, Билл! Я долго на него смотрела, а он на меня. Он о чём-то думал, запредельном для моего понимания. Облачка воздуха спокойно проходили через его пухлые губы, грудь размеренно вздымалась. — Обязательно, но не сейчас, — он как-то по-дружески положил огромную ладонь на мое плечо. — Сначала ты должна прочитать все книги, которые я тебе принёс из библиотеки, и посмотреть все фильмы с участием Джеки Чана. Когда выполнишь всё это, мы приступим к практике. — Но… — Никаких «но». Заканчивай последний круг и иди в школу. Билл пошёл обратной дорогой, он даже не накричал на меня, ещё бы он был удивлён моим рвением в бой, моим стремлением заточить кулаки и впоследствии разбить их о челюсть Доктора. Быстро завершив круг, я вновь оказалась перед входом в школу. Билла, наставника Глории и самой девушки видно не было. Наверняка они все уже закончили. Распуская наспех сделанный хвост, я медленно брела по подъездной дорожке, ощущая текучую боль в ногах. Остановившись перед дверью, я посмотрела влево и увидела то, что заставило меня забыть о собственных проблемах на короткий промежуток времени. В метрах так пятидесяти от главного входа располагалось крытое крыльцо, которое я не заметила по приезде. Небольшое сооружение было надежно закамуфлировано ветвистыми «портьерами» дубов и напрочь лишено солнечного света. Тень и облака дыма, кучерявившиеся в воздухе. На крыльце толпились мужчины: наставники, охранники-гориллы и Доктор. Он стоял ближе всех ко мне, прислонившись бедром к деревянным перилам. В его руках была кружка, а в глазах ничего. Отстранённый взгляд блуждал по зелёной территории школы, по серым дорожкам и высокому забору. Все остальные парни курили и смеялись, но только не он. Доктор был со всеми, но будто бы один. Я встала как вкопанная и следила за каждым его движением. Лицо щекотали стекающие капли пота, влага скопилась на спине и под коленями, но я не отступала, пока Доктор не обнаружил меня. Его глаза скользнули по мне, как по одному из неживых фонарей или, того хуже, почтовому ящику без писем. Меня все забыли, ведь меня нет. Наблюдательный взгляд Доктора привлёк внимание остальных в том числе и Билла. Наставник насмешливо бросил мне, махнув рукой. — Чего ты там стоишь, Эмпти! Вперившись заплывшими потом глазами в Доктора, я проговорила одними лишь губами «Du gehts mir auf den Sack» (прим.: «Ты меня заебал» с немецкого) и пошла прочь, никуда конкретно не глядя.***
В течение учебного дня все ученицы посещали занятия. В программе были десятки курсов, предназначенные для обязательного изучения. История Германии. История боевых искусств и философских школ. Мастерство слежки и маскировки. И многие другие курсы, в которые у меня не было желания вникать. Я бездумно следила за преподавателями-мужчинами, от скуки чертила что-то в тетради, бесцельно осматривала учениц. Ровно половина из них выказывала интерес к занятиям, другая половина, как и я, строила теории заговора. Ближе к вечеру после ужина всех собрали в одном из залов, где располагался проектор. Вечер-кино, так называлось это мероприятие. На экране лучшие фильмы с великим Джеки Чаном, сегодня это «Час пик». В зале, соблюдая дистанцию в полтора метра, собраны все ученицы. Сидя на неудобных деревянных стульчиках, мы внимательно изучали сцены драк из легендарного фильма. Я пыталась запомнить каждое движение, каждый поворот головы и толчок ногой. Но, конечно, без помощи наставника я не смогу повторить трюки, проделанные в кино. Мне нужно уговорить Билла научить меня азам боевого искусства. Расположившись вдоль двух стен, за нами следили несколько наставников и обезьян-охранников. Они молчаливо поддерживали порядок во время сеанса и, к большому сожалению, отказали нам в напитках и закусках. Где-то на середине фильма я услышала шёпот Сьюзан, той самой кореянки, которая подставила меня во время испытания. Она пыталась что-то сообщить другой ученице, сидящей спереди. Из-за эмоциональных возгласов актеров в самом разгаре боя, я не смогла расслышать весь диалог, а выцепить отрывки фраз. Завтра я наконец-то увижусь с Доктором Стайлсом. Так не терпится. Ещё с первого дня я на него запала, — пищала Сьюзан, нервически теребя пальцы. Глупая. Глупая мартышка! Запала она на Доктора Стайлса! Меня начало тошнить. На что она себя обрекает, идиотка! Грезить о встрече с таким монстром. Слава Богу, мне повезло провалиться на этом испытании. Завтра бы я оказалась на её месте в одном кабинете с Доктором. Впервые с начала заточения я была ей благодарна. Уберегла она меня, уберегла. Пусть теперь расплачивается за подлый поступок.***
Перед сном мы традиционно отправились в общие душевые, представляющие из себя ряд душевых кабин, не снабжённых щеколдами или замками. По сути, кто угодно мог ворваться ко мне во время водных процедур. В этот раз я предпочла войти последней, я долго стояла под тёплым душем, не в силах намылить мочалку или напенить волосы. Просто стояла, закрыв глаза и думая о бесконечности космоса. Почему мне подумалось о Вселенной, галактике и недосягаемых звёздах. Отчасти от того, что у космоса нет границ, краев, лимитов. Есть только пустота, заполненная звездной пылью и кружащимися планетами. Свободный полёт. Чёрные дыры. Метеоритный дождь. Космический мусор, не прижившийся на Земле. Кажется, занятия по астрономии на меня плохо влияют. Ладно, пора спать. Я завернулась в слишком короткое полотенце и вышла из кабинки. Точно помню, что оставляла на полу тапочки, выданные вместе с другой одеждой. Но их не было. Осматриваясь по сторонам, я растерянно пожала плечами и подошла к умывальникам, потом к окну, затянутому матовой пленкой. Ничего. — Ты что-то потеряла, тупица? Я резко обернулась и увидела Сьюзан. Ах, ну конечно, это она. Сука! — Что тебе нужно? — грубо ответила я, шагнув к блондинке. Она уже была в пижаме, её круглое личико сияло от плотного слоя ночного крема, и вся она благоухала японской сакурой. Сучка, а я трусь каким-то засохшим куском вонючего мыла. Наверняка уже дала своему наставнику, и он ее снабдил контрабандой. — Вот пришла посмотреть на тебя, — кореянка нагло осмотрела мое лицо. — Хорошо же они тебя подправили. Хотя, как была косой уродиной, так ею и осталась. Девушка засмеялась, закидывая голову. Чего она добивается? Драки? Не дождётся. Я пай-девочка, божий одуванчик, намеревающийся растолочь в прах эту чёртову контору. — Насмотрелась? Теперь вали отсюда! — крикнула я, удерживая полотенце над грудью. — Как они тебя оставили? Ты же тупое бревно, — я выпала в осадок, чуть не уронив ещё и полотенце. — Зачем они это сделали? Почему сразу же не вышвырнули? — Знаешь, мне самой хотелось бы знать. Думаешь, я здесь живу и жирую? Если ты такая крутая, достань мне билет на хрен из этого гадюшника! — кореянка безотрадно скуксилась и закусила губы. — Отсюда нет выхода, малышка. Только вперёд ногами, — захихикала она. — Я пропущу тебя! Вперёд! Тем более ты сама себе подписала приговор. — О чём это ты? — нахохлившись, спросила она. — Ты же теперь с Доктором работаешь? — она кивнула, становясь в уверенную позу, выпячивая грудь. — А ты знаешь, что он извращенец? На медосмотре он распускал руки и непозволительно обращался с девушками? — Ты больная? — отходя от меня на шаг, изрекла Сьюзан. — Кого он там лапает? Ты че сочиняешь? Как будто я не проходила этот медосмотр! Доктор Стайлс измерил мне артериальное давление, показатели веса и роста, — горделиво вымолвила она. Второй раз за день я потеряла дар речи. — Как? Даже не раздевал тебя? — заикалась я. — Ты идиотка, что ли? — Не плачь потом, когда он тебя трахнет в смотровой! — прокричала я и яростно затопала к выходу. Я будто и не принимала душ, все мое тело облили грязью и помоями. Я была грязной, помеченной, меня трогал Доктор. Змея! Это уже не двойные стандарты, а черт знает какие. У двери ко мне подбежала кореянка и вцепилась в плечо. — Я ещё не закончила! — Отъебись! — выпалила я, толкая её локтем в бок. Не подрасчитав силу удара, я пырнула ее слишком сильно. С протяжным возгласом девушка плюхнулась задом на мокрую плитку и, морщась, завизжала: — Стерва! Готовь правую щечку для декорирования. Уёбина босоногая! Вылетев из душевой, я побежала в свою конуру. Билл, я сделаю все, чтобы ты научил меня драться. И убивать…