***
Ему стыдно признаться даже перед собой, что в каком-то смысле он выдохнул с облегчением, когда Первого брата не стало. Настало время настоящей гармонии и покоя. Они с А-Яо поддерживали друг друга во всём. Казалось, понимали друг друга с полуслова. Казалось, между ними не осталось преград. И как гром с ясного неба — эти оправдавшиеся подозрения — но Сичэнь, вопреки здравому смыслу, до самого конца отказывался верить в очевидное. — А я же предупреждал. Эта лисица в конец заморочила тебе голову — словно наяву он слышит голос Первого брата. Как он мог?! Как мог быть насколько слепым, глупым, наивным?.. Игнорировать и оправдывать, оправдывать, оправдывать… Даже когда это шло вразрез со строгими моральными установками. Для А-Яо у него всегда находились оправдания. Когда же тот сам подтверждает всё, признаётся и, кажется, даже не сожалеет, Сичэню хочется кричать: — Молчи! Ты же губишь себя! Молчи! Почему же ты не сказал мне раньше?!.. Ведь, скорее всего, Сичэнь и тут, по годами сложившейся привычке, нашел бы ему оправдание. Но сейчас в присутствии всех этих людей… Ох, если бы кто-то знал, как же он ненавидел себя и свое положение в тот момент… Как он завидовал этому перебежчику Су Ше, который остался верен до конца... Честь? Благородство? Справедливость??? Уязвленная гордость. Презрение к самому себе. Ты позволил себе стать игрушкой в чужих руках. Позволил, убить давнего друга, который тебе доверял. — Сичэнь негодовал. Он был почти груб, он решился даже ударить, о чём тут же пожалел. Но за всем этим скрывалась боль. Кислота, разъедающая внутренности. Он чувствовал себя преданным. Одновременно он хотел схватить Яо в охапку и скрыться ото всех навсегда. Но выбор был сделан за него. Там, на ступенях храма, он снова будто бы выдохнул с облегчением. Всё конечно. Не осталось никого. Он свободен. И он пуст. Он столько лет жил в иллюзии. Всё было обманом. Или не всё?..Ревность
19 февраля 2021 г. в 17:34
Ревность — это низко, мелочно, ни разу не достойно и совсем уж не подобает, особенно главе уважаемого ордена, тем более в отношении собственных названных братьев… — мысленно повторяет себе Лань Сичэнь уже в который раз.
И снова помимо воли перехватывает эти острые, колючие взгляды Чифэн-цзюня, направленные на А-Яо.
У них что-то было? Но Минцзюэ никогда не… Хотя, разве они когда нибудь заговаривали о подобном?
Казалось военное дело, забота о благополучий ордена и собственного младшего брата — единственное, что заботило гордого вояку.
Да, когда-то он уважительно отзывался о способностях первого помощника, сейчас же единственное, что слышал от него Сичэнь в отношении теперь уже их названного брата и главы ордена Цзинь:
— Будь начеку, я ему не доверяю.
— Но брат!.. — и снова лишь снисходительный взмах рукой. Ведь он прекрасно знает, что хочет сказать Сичэнь, уже проходили не раз и не два. Это извечный камень преткновения между ними. Такие разговоры никуда не ведут и в итоге каждый остается при своем мнении.
— Ты волен поступать с ним как знаешь. И всё же, Сичэнь, будь осторожен. Когда-то я уже купился на эту невинную мордашку, но у этой лисицы множество личин и ещё больше уловок.
Сичэнь чувствует себя между двух огней. Он уважает обоих названных братьев и очень хотел бы, чтобы эти двое снова ладили. Но, похоже, он требует невозможного.
Уважает? Да, но незаметно для себя Сичэнь перестал быть объективным. Он думает, что отношение Минцзюэ к их названному брату предвзято и неоправданно. Первый брат судит слишком строго.
Разве А-Яо давал ему такой повод? Напротив, он ведёт себя безупречно. Спокойно, без тени раздражения парирует очередную злую реплику в свой адрес, возвращая разговор в деловое русло и извиняюще улыбается ему, Сичэню, слегка качает головой в ответ на попытку вступиться.
Наедине же он говорит:
— Не стоит. Мы долго жили под одной крышей. Я его давно и хорошо знаю. Этот его нрав. Не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня.
Но что значит это «хорошо его знаю»? Насколько хорошо? — Сичэнь мотает головой, разгоняя навязчивые мысли. Почему его вообще заботят такие вопросы? Сейчас все по-другому. Они равны. Он уже не раз убеждался, что А-Яо прекрасно может постоять за себя и нейтрализовать все нападки Чифэн-цзюня.
Между ними всё время искрит и, похоже, это беспокоит Сичэня гораздо больше, чем должно бы. В принципе, это не мешает им успешно решать все деловые вопросы. Но они же друзья, больше чем друзья, названные братья, оба дороги Сичэню и ему хотелось бы, чтобы в их отношениях воцарилась гармония, но увы.
А может он сам же и виноват в этом? Это вопрос выбивает из колеи. О чем он думает? Что стал третьим лишним в их сложившемся тандеме? Сичэнь гонит эти мысли, но они возвращаются, несмотря ни на что.