холодные течения

Бетти появилась в Нью-Йорке призраком прошлого, которое, кажется, тут пытались отрицать. Такая роль была ей к лицу. Бетти никому не рассказывала, каково быть в зоне поражения, ощущать себя под перекрёстным огнём. Бетти попала с одной войны на другую — и даже любопытно, какую роль ей отвели здесь. Получив документы, увидев уверенные росчерки подписи, которая за эти годы стала ещё резче и нервнее, Бетти не почувствовал ничего, кроме усталости. Она пыталась не вспоминать о Джагхеде, потому что для неё всё давным-давно было кончено. Они истлели — и у неё на руках остался только пепел, который хоть и жаль выбросить, но от которого определённо нужно избавиться. Токсичность их отношений под конец растворила всё, что могло бы ожить, и Бетти уже не помнила, в какой момент они решили, что любовь справится со всем, даже сотрёт их отличия. Не вышло. Бетти взяла небольшую передышку, чтобы увидеть, что же именно оставляет в прошлом. Она встретила Джагхеда и поняла, что поступила правильно. Они оба поступили правильно. Тогда, в Ривердейле, они были другими, они были живее и проще. Джагхеду не приходилось балансировать на грани закона и хаоса, а ей не нужно было каждый раз делать выбор между амбициями и верностью возлюбленному. Да, они любили, до безумия любили друг друга, но горькая правда заключалась в том, что тех людей уже не было — они угасли, а воспоминания о них только слегка согревали в одинокие вечера. Бетти вступила в поток Нью-Йорка, и её подхватили течения, но не такие жаляще-холодные, какие истязали тела Шерил и Джагхеда. У неё был иммунитет к страданиям души, она давно выработала стратегию жизни, в которой не было места сожалениям прошлого. Бетти появилась на пороге Шерил призраком будущего Рождества, до которого она и не думала дожить. — Бетти! — Получилось слишком громко, неестественно, и Шерил это поняла, но уже не могла остановиться. — Я рада тебя видеть! Почему не предупредила? Я бы заказала столик в ресторане. — Я здесь проездом, не хотела тебя утруждать, — улыбнулась Бетти, тут же считывая фальшь, но поневоле подстраиваясь под тон Шерил. — Навещала Джагхеда. Улыбка Шерил тут же потускнела, и Бетти поняла, что они резко перешли на тёмную сторону правды — там краски отдают свинцом, а искренние признания ранят сильнее ножа. Шерил уже кровоточила, и Бетти на самом деле не хотела её добивать, но у неё был долг — пожалуй, он довлел над нею так же сильно, как чувство вины — над Джагхедом. — Как у него дела? — спросила Шерил, облизывая пересохшие губы и ещё держа себя достойно, но уже понимая, что притворяться нет смысла. — Судя по всему, хорошо. Мы подписали документы о разводе. Бетти подметила всё — нервозность, усталость и проступавшую сквозь треснувшую маску искренность. Шерил одним движением руки предложила пройти в квартиру, хмурясь и кусая губы. Казалось, она ждала окончательного приговора, но Бетти и не думала быть палачом над практически погибшей. — Почему ты здесь? — прямо спросила Шерил, когда они устроились на диванах, друг против друга, словно готовясь к долгим и невыгодным для обеих сторон переговорам. — И не говори, что соскучилась. — Перед отъездом хотела поговорить о Джагхеде. Предупредить, если угодно. — О чём? — О вас. Шерил совершенно не поменялась в лице, но Бетти кожей чувствовала, как обстановка в комнате наэлектризовалась. Желание тут же уйти было сильно, но девушка осталась — как ни крути, а она была уверена, что должна произнести следующие слова: — Шерил, мне очень жаль, что тогда так получилось, но ты сама нас оттолкнула. Ты решила жить дальше, и мы это приняли. Но Джагхед… Он хороший парень, ты наверняка это знаешь. И наши с ним отношения давно изжили себя, поэтому я желаю ему счастья, но ещё я знаю, что на одном чувстве вины и комплексе спасителя отношений не построишь. Я была бы рада, если бы вы обрели друг в друге счастье, которого оба заслуживаете, но мне кажется, что Джагхедом движут неверные побуждения. Шерил проглотила каждое слово, пропустила через себя, внешне оставаясь невозмутимой. Она вдруг ощутила себя, как в своём поместье — сильной, выносливой, способной оттолкнуть любую злобу и вынести любой каприз судьбы. Но Шерил смотрела на Бетти, слушала её добрый, заботливый голос и понимала, что против этого у неё не было брони. Она устала сопротивляться, устала доказывать, а теперь и не хотела что-либо говорить. Покинув номер отеля, Шерил будто отстегнула от себя балласт в виде чувств, которые не хотела осознавать. Осталась только пустота, и в этой пустоте слова Бетти отдавались особенно гулко. — Что именно Джагхед сказал о нас? — Ничего, — призналась Бетти, — но я увидела по его лицу достаточно. Вообще… он сказал, что ты разводишься с Ником. Это правда? — Да. — Шерил подняла голову и практически почувствовала, как своим жаром разгоняет холод вокруг. — Я отделаюсь от него, чего бы мне это ни стоило. Но я делаю это не ради Джагхеда, а ради себя. — Я рада, — улыбнулась Бетти. — С возвращением, Шерил Блоссом. Шерил хотела бы ответить взаимностью, но мышцы сковала судорога. Она слышала в голосе Бетти нотки сочувствия и поддержки, но отчего-то не верила им. Шерил обвиняла в своём одиночестве всех, в том числе себя, но сейчас осознавала, что вряд ли смогла бы стать для Бетти Джонс-уже-снова-Купер хорошей подругой. Когда-то между ними была слабая связь, а теперь она и вовсе оборвалась. Шерил смотрела на Бетти, но видела Джагхеда и хотела бы, но не могла убедить себя в том, что его поступки были продиктованы не только жалостью и чувством вины. Шерил ощутила себя в центре паутины, ощутила, как трепещут на сквозняке натянутые струны-удавки тех, кто так и не смог простить себя за неё. Бетти ушла, потому что в воздухе остались только пепел и сожаления о недосказанном и теперь уже потерявшем какое-либо значение. Она обернулась напоследок, запомнив Шерил такой, какой её мало кто знал — уязвимой, уставшей и желавшей снова обрести собственное «я». Бетти действительно желала им обоим счастья, но была уверена в своём пророчестве: у Джагхеда и Шерил были неверные мотивы, на которых нельзя было построить отношений, достойных их обоих. Бетти ушла, а Шерил думала о Джагхеде и о том аде, который очень скоро разверзнется под её ногами.