NN-ый год.
Не громкий, но и не тихий символично злой голос отца пронесся по дому, что в какой-то степени раздражал как мать, так и ребенка. Все едино — ругань, царящий неуют, та самая гнусная атмосфера при которой не один бы человек не выстоял, Небезучастно Николя присутствовал в этот момент. На самом деле, это были обычные упреки со стороны своего старого предка, желающий достучаться, что надо «учиться лучше, чтоб не стать бродяжным псом на улице». Вечно пьянеющий отец сам не понимал, что говорит — дурман, состоящий из запаха алкоголя уже давно пропитался на его старой белой плебейской рубахи, натянутый в самый притык — пивное брюхо давало о себе знать. Семья — это трудно в любые года. Хоть будь ты образованный и полностью обеспеченный, этот кровный род никогда от тебя не отстанет и будет преследовать, давя и уничтожая, особо не вдаваясь в твои подробности жизни, тем более, мальчика. Юноша, которому всего ничего и приходится склоняться к мнению о людях — плохого. Только не хватает вдобавок к этому весеннего обострения… Когда ты ненавидишь, но в тот же момент жутко хочешь людского тепла и других, более животных утех, созданный по подобию Эроса древнего времени, незримое божественное существо, все так же сотканное легендами у людей, воплощаясь в реальность и питаясь объедками удовлетворенности людских ресурсов, воспроизводящих других — по меритократии плохих и хороших, но кем является Николя? Он не богат сознанием жизни, как и его отец, не силен, как Посейдон, наоборот, слаб как самая обыденная душа из всех, ветхая и не прагматичная, невкусная для всех. Мать — как и все занимается только делами по дому, пытаясь скрывать от ребенка ропот, бурчание мужа, скрывая его своими рассказами про белого оленя, что она видела в недалеком прошлом… Он означал счастье. Но какое счастье, если через еще четыре года этому мальчику придется перетерпеть еще больше трудностей… Скрываемых пока что пеленой, подготавливающих всевозможные события вселенной по одному и тому же пути, иногда разделяющихся другими решениями. А хотя…YY(?) год.
---Письмо для семьи ---
-Известие о смерти-
Сегодня, … года 3 сентября, прямиком на улице Rue De Froum … \/\/\/\/\/\/ Обрыв. Как и обычно, подростки баловались и сожгли запись. Год также был испачкан, кажись, чем то, и на месте этого — FAG, сокращенное от FAGGOT. Почему? Никогда не понятно, из чего сделан разум детей, что так делают. Парень молча бросает эту бумажку в мусорный бак, прекращая думать о чем-либо, и слушаю через пластинку Мондрус и ожидая, что же будет.XY(****) год.
Блондин тяжко вздыхает, потирая в руках только что промокшую от вина тряпку, лежащую недалеко от него. Мари берет в руки старого происхождения наполеоновскую монету, и, целуя шею парня, при этом стараясь закончить как можно скорее и уйти с этого места, где ей приходится быть в роли узницы перед ним, потирается об торс, тихо говоря: — Милый… Уличный двор переполнен людьми, Николя, лет 11, пьет молочный коктейль прогуливаясь с отцом и матерью по местному парку. Парень позади выхватывает сумку с ценными банкнотами и другими бумажками, где все благосостояние семьи.XYN(**?**)-ый год.
Машина едет прямо недалеко от темной улицы. Вот, тьма. Мать, что хотела начать работу больше не вернется. Стук прямо по голове, отключение. Те люди, именуемые коллекторами, убивают ее, не давая пощады, и, стаскивая тело в машину, чтобы выбросить это в канаву, расположенную недалеко от реки Ле-Тью. Никто из полицейских не хочет вдаваться в подробности, что произошло. Д’Арси упраздняет и выигрывает дело в суде, подхалимства к власти успешны, от чего отец буквально бросается в дом, и, избивая Николя из-за неудержимой злости, чуть ли не убивает его, местные люди унимают его, но ненадолго — после второго случая слышится звонок в дверь, после чего отца запирают в машине, в то же время кареглазый не может чего-либо сказать — от жесткого избиения он потерял голос. Поломанная пластинка не радует его, мелодия превратилась еще в более ужасную, что не оценила бы не одна из муз. Бабушка уже через день приезжает… И, это будет на долгое время ему утешением.19 день XYN(**? **)-ого года.
Всего через 11-12 дней в школу. Поздним вечером Николя обдумывает, как ему жить дальше, и завтрашний день, пока судьба уже все решила за него. «Дорогой дневник. Мать не любила меня, и я решил сбежать. Сбежать так, чтобы обо мне больше не помнили. Но, я знаю, что он еще вернется ко мне… Мой брат Жоффруа, чтоб его. Зачем он вообще родился… Запись обрывается, пустота, другая страница. …Но это не его вина. Как и я, он родился в снобской семье, где нет места мне, ведь я отношусь к народной массе. Уже через пару дней я точно смогу это сделать… И тогда, моему «любимому» брату будет неладно… Тогда начнется настоящий исход капитализма, содрогнутся заговоры против народа, и Бог облетит эти земли вновь, подарив новое светлое будущее, оставив его за ним — в темной массе подземного мертвого мира среди трупов.» 7 сентября, 1968 год Пометка: «Не забудь о чести при краже того парня. Не забудь себя, Евгений. У тебя. Все. Выйдет. Да, у него все умерли. Но ради социализма придется совершить жертву.» Записей почти больше нет. Помимо этого, были выписаны некоторые числа, самый из последних которое было — 30.10.68. Mise en place du socialisme français (Становление французского социализма). Это была последняя запись, но судя по обертке — было написано что-то вроде «при благоприятных условиях». Человек-наблюдатель в поезде следит за парнями, осматривая каждое их действие. После чего постукивание дверей, Николя просыпается все там же, сидя около Жоффруа. — Ты надоел спать на мне. Я уже решил не будить тебя, чтобы не доставал меня, но, видимо, мы уже недалеко от первой станции во Швейцарии. Мальчик молчит, просто слушая его дальше. — Ладно, раз молчишь, то я продолжу. Хотя, я бы и так продолжил. Так вот. Я решил, что Аньян поедет с нами, ибо мне нужен мальчик на побегушках. Но, так как он всецело принадлежал Клотеру и Эду… В общем, что я оправдываюсь. Они едут тоже с нами в соседнем вагоне. Я надеюсь, ты не забыл про дань уважения, что они не сожгли твои волосы, и ты отблагодаришь их. — Д-да… — Снова заикаешься, ничтожество. Как и обычно, считай, ну да ладно. Ах да, наверное, тебе интересно, где мы будем жить. Так вот, родители до сих пор я не знаю где, но у них там есть дом. Поскромнее этого, но так как ты будешь жить с Аньяном где-нибудь… Например, в подвале, то у нас с парнями будет четыре комнаты. — Я понял. — Думаю, вы подружитесь, хотя кому какое дело. Черт, что за ужасный звук. Снизу послышался небольшое «ломание» поезда. Все тот же человек, сидящий недалеко, встал, и