Во имя любви.

Полина беспокойно металась от одной оградки к другой в поисках любимого лица, ступая босыми ногами по промозглой земле. Стопы неумолимо кровоточило от пронзающих кожу коряг. Трава больно кромсала лодыжки, цепляясь за белоснежный подол её лёгкого платья. – Максим! – То и дело раздавалось по пустынным улицам кладбища, подхваченное эхом, распугивая с памятников ворон, после чего снова наступала тишина. Выдохлась, опускаясь на колени возле одной из свежих могил, и встречаясь глазами со взглядом его отца. Он осуждающе смотрел на неё с чёрного глянцевого мрамора. От этого его взгляда у Поли по хребту промчался едва заметный холодок, и что-то кольнуло в груди. – Неужели за разбитую рамку? – Бормотала, она, просыпаясь от собственных слов. Солнце ещё не взошло. Полина лежала в объятиях Макса и как-то инстинктивно жалась к его груди. Успокаивалась, от осознания того, что это просто был сон. Вздрогнула, охваченная новым приступом беспокойства, понимая, что не слышит биения его сердца. – Макс! – Тормошила она его за плечи, от чего он тут же открыл глаза. – Боже мой, это как надо спать, чтобы во сне не билось сердце?! – Выдыхает она. - А я тебе не говорил? Оно у меня справа. – Поспешил успокоить он. – От того меня и чуть не по хоронили однажды, приняв клиническую смерть за биологическую. Честно говоря, я и сам тогда в это поверил. Наверное. – Он вернул Полину обратно на подушку, - Спи, родная. Всё хорошо. - Ты куда? – Услышала она, как он поднимается с постели. – Ещё даже петухи не проснулись. - Я же тебе говорил пару недель назад. – Напомнил он. - Пора разоблачить этого гада. Сейчас самое время. - Возьми меня с собой? – Просила она. – Я могу помочь тебе в поисках улик. - Не хочу подвергать тебя опасности, и потом, кто-то обещал сходить к врачу. Мне не нравится твой бледный вид и отсутствие аппетита. - Наверняка, что-то съела не то. Пройдёт. – Заверила она. – И пожалуйста, не трогай больше вашего семейного доктора. Я в тот раз чуть со стыда не сгорела. Кто из нас по-настоящему паникёр? - Ладно, тогда просто обещай хорошенько выспаться. – Сдался Макс, не находя больше поводов, чтобы оставить её дома. Мало ли. Максим ушёл, а Полина ещё долго смотрела ему вслед, прежде чем закрыть за ним дверь. На душе скребли кошачьи коготки. Она вошла в комнату, где на тумбочке стояла новая рамка с фотографией, которую она купила, и каждый день протирала от пыли, в надежде, что так Макаров старший оставит её в покое. А может он что-то хочет ей передать таким образом? Максим добрался до фирмы отца. Охрана мирно дремала у входа, но, завидев новоиспеченного босса, резко взбодрилась. – Решили всё-таки вернуться в должность? – выдвинул единственное предположение сотрудник охраны ввиду столь странного визита. - Что-то вроде того. – Макс не стал тратить время на подробности. К тому же, он не знал, кому здесь можно было по-настоящему доверять. Он вошёл в кабинет, который по доверенности матери занимал всё это время Егор, принимаясь переворачивать всё вверх дном. – Должно же быть хоть что-то. – Его визит в ресторан напротив места аварии не дал результатов. Наверняка Егор купил сотрудников. Но запись-то должна где-то сохраниться? – Если хочешь что-то спрятать – прячь на самом видном месте. – Он окинул взглядом кабинет, вывернул все ящики столов и шкафов наизнанку. - На ловца и зверь. - Показался в кабинете Егор, прикрывая за собой дверь. – Баа, кто заходил? Слон? – Окинул глазами беспорядок. - Так я и думал, что здесь повсюду гнилые уши. – Вздохнул Максим, даже не поворачиваясь к брату лицом. – Что за люди, не дадут почувствовать себя детективом в полной мере. - Хреновый из тебя получился бы детектив. – Констатировал Баринов, доставая с кармана пиджака флэшку, которую всегда носил с собой на всякий случай. – Это ищешь? – Максим настороженно смотрел на протянутый им предмет. – Ну же, смелее. Я жажду твоего разочарования. Так и хочется спросить – а может не стоит оно того? Жену мою увёл – казалось бы, совет да любовь, но нет, чья-то задница упорно просит приключений. - Максим в ожидании смотрел на монитор ноутбука, который включал Егор. Этим моментом он жил последние годы. Жажда мести в какой-то мере не давала ему сломаться. В момент аварии, Максим даже подался вперёд в попытке рассмотреть лицо убийцы, которого видно не было, но камеры зафиксировали номер и марку автомобиля. – А это владелица данной машины. – Егор услужливо протянул ему документы. - Баринова Полина Сергеевна. Тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения. – Макс чувствовал, как с каждым прочитанным словом пересыхали собственные губы. Каждый звук, произносимый им, больно царапал слух, создавая в голове сумбурный вакуум. Он давно бы рухнул, как подкошенный, но был прикован к коляске. Оставалось только бешено вбирать в себя спёртый, ставший тяжёлым, кислород в этой невыносимо тесной душной комнате. - Надеюсь, я в полной мере удовлетворил ваше любопытство. – Донёсся шёпот до ушей Макса. - Иск в суд, кстати, можете возобновлять. Что? Ангел оказался с перцем? Перцем, который вам не по зубам. Интересно, что в итоге победит? Любовь или жажда мести? Во мне борются эти два существа всё это время. Любовь к моей жене, которую она убила, и ненависть к этой… Последнее, кстати, ведёт со страшной силой. Оставлю вас наедине с мыслями. Вам ведь нужно всё это как-то переварить. Максим, закрыв лицо руками, пытался унять собственную дрожь на губах, которые, казалось, пропитались ядом правосудия настолько, что теперь без зазрения совести травили его изнутри как таракана. Он снова и снова всматривался в пиксели монитора в надежде увидеть, что там не она. – Мало ли кто мог быть за рулём. – Успокаивал он себя, покидая ставший ненавистный кабинет и возвращаясь, домой. – Она не могла. Не могла ведь? Полина сидела у окна, в ожидании Макса, держа в руках положительный тест. Она не знала, радоваться ли ей. Где они будут жить? На что жить? Как на это отреагирует Максим? И вообще ребёнок-то Макса? – В душу забралась малая толика сомнений. – Теоретически всё может быть. Или не быть. - Размышления Полины прервал настойчивый звонок в дверь. – Макс! - Она так обрадовалась, что помчалась открывать, но замерла, стоило только распахнуться двери. – Папа? – В одно мгновение она почувствовала смешение боли и радости. Мираж ли это или всё же реальность? По ту сторону порога стоял Сергей Ольховский. Он не стал дожидаться приглашения и ввалился в дом, слегка подвинув в сторону оцепеневшую хозяйку. - Извращенка! – Развернулся он и влепил дочери пощёчину, тем самым вгоняя её в ещё больший шок. Он никогда не трогал её пальцем. Сейчас же она буквально его не узнавала. Хотела что-то сказать, но губы лишь немо подрагивали, когда их касалась солёная жидкость. - За что, папа? – Что-то в глубине души порывалось броситься в его объятия, как тогда, маленькая, она встречала его вечером с работы, а потом он как-то резко исчез из их с мамой жизни, оставив исключительно тёплые воспоминания. Каждый день Полина забиралась на широкий подоконник и ожидала его возвращения, но он всё не приходил. – Думали, спрятались, и я вас не найду? – Он едва подавлял в себе ярость и желание снова влепить ей по лицу. – Как-то ты меня не до оцениваешь. Это ж надо, собственная дочь спуталась с инвалидом! С этим сукиным сынком! Чтоб вам всем гореть в аду! – Выплеснув накопленную ярость, Ольховский тяжело выдохнул, смахнув со щёк катящиеся слёзы. – Собирайся, дочка, мы едем домой. – Тембр из жёсткого превратился в мягкий, почти бесхребетный, почти такой же, какой Полина запомнила с детства, когда он приносил ей с работы шоколадного зайца, а потом они вместе уплетали его за обе щёки. Мама делала нарочито сердитый вид, подглядывая из-за косяка. Наутро малышку Полю покрывало сыпью. Вводилась строгая диета, а через пару недель всё повторялось снова. – Я не позволю тебе оставаться с ним ни минуты. - Я с тобой никуда не поеду. – Она старалась говорить это твёрдо, но выходило плохо. Его визит корёжил её сознание, так бесцеремонно врываясь в её детские воспоминания, которыми она жила всё это время. Ещё больше выбивали почву из-под ног его действия. – Я пока не могу понять, в кого ты превратился. Ты скоро станешь дедом. – Сергея окатило жаром. - Уж не знаю, обрадуешься ли ты настоящий, – пробормотала Полина, - прежний ты был бы этому рад. Наверное. – Она уже ни в чём не была уверена. Она никогда не видела его таким и уж тем более не собиралась мириться с таким к себе отношением. – Когда ты погиб, вернее, когда нам об этом сообщили, я долгое время представляла нашу с тобой встречу, если бы ты вдруг каким-то чудом оказался живым. – Слёзы снова подобрались к её глазам, - но я никогда не представляла нашу встречу такой, и знаешь, что? – Она сглотнула, собираясь с духом, чтобы, наконец, выплеснуть на него правду. – Лучше бы я до сих пор думала, что ты мёртв. Лучше бы мы никогда не встречались с тобой, а я бы с упоением, пусть даже наивным, рассказывала бы своим детям о том, какой у них был замечательный дед. Всем дедам дед. Они бы слушали и равнялись на тот образ, который сохранился в моём детстве. - Что ты сказала, дрянь? – Сергей сжимал кулаки, наступая на дочь, - ты и этот сопляк… - Глубоко извиняюсь, что нарушаю вашу идиллию. – На пороге показался Макс, заставляя её замолчать, а отца обернуться и разжать кулаки. Максим обогнул Ольховского, направляясь к Поле. Сейчас его волновала только она. - Что случилось, Максим? – Отметила она его слегка нездоровый вид. Он выглядел каким-то пришибленным, будто его подкосило изнутри, но он держался. Из последних сих. - Ничего не случилось. – Ответил он едва слышно, усаживая Полю на стул, чтобы она оказалась на его уровне. – Просто скажи мне, что это кто-то смонтировал. – Он жался к ней, прикрывая глаза, в ожидании, что так она и скажет, роняя на пол флэшку с записью камер того злополучного дня. Эта крошечная вещь оказалась непосильной для него ношей. - Максим, я не понимаю… - Пролепетала она, растерянно чувствуя, как он гладит её распущенные волосы, гладит и с какой-то неистовой силой сжимает в кулак. - Скажи, мать твою, что это не ты убила моего отца! – Взорвался он, заходясь в немой истерике, а пальцы рвано продолжали путаться в её волосах, пряди которых всегда сводили его с ума. - Это не она. – Раздалось у Макса за спиной, прежде чем Полина собралась что-то ответить. Максим даже вздрогнул. Он совершенно забыл, что они не одни в его доме. – Это я. – Сергей решил воспользоваться предоставленным судьбой шансом, подбирая с полу злополучную запись. – Я заказал твоего папашу. А она, - он кивнул в сторону Полины, всё так же испугано смотрящую на них. – Любезно согласилась мне помочь. Братец твой и подавно оказался типичным посредником, по сути своей ничего и не сделав. – Ольховский не спеша, будто растягивая час расплаты за грехи, вытащил из кейса, который всегда носил с собой, документы, а вместе с ними включил диктофон с записью: «- Надеюсь, ты не забыла, кто твой спаситель? Так ты решила меня отблагодарить? Не пытайся от меня бежать. Не буди во мне зверя. Мне нужен сущий пустяк – подпись на документе. Только и всего. - Если я соглашусь, отпустишь меня? - Конечно, согласишься. Свобода – удовольствие не дешёвое, но люди, зачастую, начинают ценить её, лишь потеряв. - Мне не привыкать». Ольховский выключил запись, погружая прихожую в гробовую тишину. – Я жду тебя в машине. Только не задерживайся надолго, дочь. – Он вышел, оставляя их наедине с чувством выполненного долга. Максим только и слышал, что собственный гул в ушах, продолжая вытирать собственные слёзы о её волосы. – Интересно, после какой ночи ты собиралась мне подсунуть документы? – Он упорно продолжал попытки стереть из памяти тот чистый светлый образ, который сам себе нарисовал. Выдернуть вместе с сердцем к чертям собачьим. – Поразительно просто, труп этого куска дерьма в груди всё ещё продолжает что-то чувствовать. Всё ещё продолжает тебя любить. - Я могу всё объяснить, тебе всё не так преподнесли. – Она вдруг особенно ясно осознала, как нуждается в том, чтобы он её правильно понял. Но что он должен был понять? Что она не знала, что братом её супруга окажется он? Что она не знала, какую аферу закрутил её отец? Зачем и кому это нужно было сейчас? Ведь она так и не решилась рассказать ему об этом раньше. Понадеялась, что он никогда не узнает об этих чёртовых документах, которые принесли бы ему столько боли, сколько в итоге и принесли. Теперь же она в полной мере ощущала на себе всю горечь ошибки. Хуже всего из этого являлся хоть и косвенный, но факт того, что она убила его отца. Она загнала Макса в инвалидное кресло. Невзирая на то, что всё это было проделано умышленно её отцом, она чувствовала себя ходячим исчадием, приносящим только боль и несчастья дорогим сердцу людям. - Я выдерну тебя вместе с этим куском дерьма. – Донеслись до неё порывы шёпота, в котором она отчаянно искала оттенки того тепла, той нежности, которой он светился рядом с ней всё это время, но услышала лишь, как угасает его любовь. Бьётся в предсмертных конвульсиях, умоляя пожить ещё хотя бы минуточку. Максим оторвался от неё, как отрываются листья от веток деревьев холодной дождливой осенью. – Могла бы просто попросить. Свободы ради. На какое-то мгновение ей показался тот же полный ненависти взгляд, которым смотрел на неё Егор. Полина отчаянно цеплялась за любую ниточку шанса всё объяснить, но каждая с треском обрывалась ещё в голове, стоило лишь посмотреть в его глаза, окунуться в отражение его боли. - Могу я собрать свои вещи? – Дрогнул голос. Она тщетно пыталась рассмотреть сквозь скопившуюся пелену слёз очертания комнаты, ставшей ей родной за столь короткий промежуток, что им удалось провести вместе. Урвать свой личный кусочек счастья. Вырвать из лап суровой реальности, из нитей которой соткана жизнь. - Пять минут. – Выдавливал он каждый звук, захлёбываясь собственным ядом мести, не давая просочиться ему наружу. Он достал деньги с кармана и бросил на стол рядом с кипой бумаг. – Это за работу. За постель платить не буду. Слишком искренно вы играли свою роль. Совсем без чувств так сыграть невозможно. Хотя, о чём это я, ты же насквозь пропитана фальшью. Должен признать, в этом нет твоей вины. Это я дурак, понастроил себе воздушных замков. - Максим… - Вы ещё здесь? – Его холодный официальный тон обрубил на корню то хрупкое, что им всё же удалось построить. – Дверь закрой…те. – Рвался собственный голос на куски, запинаясь о жестокую реальность. - С той стороны моей души. – Он продолжал изгонять её из своего сердца, словно демон из ада.