Ты забрал у меня всё, и теперь я – никто

Они поехали домой и, припарковав машину, Реджинальд приказал Восьмому отправиться в лазарет на обследование. Подозрительное заявление, но Восьмой медленно кивнул и сделал так, как ему было сказано, направляясь прямо к указанному месту, в то время как старик, по-видимому, объяснял Академии Спарроу, как вести себя с ним. Восьмой вошел внутрь и плюхнулся на ближайший стул, устало глядя на белую стену. Несмотря на то, что в его команде был целитель, Восьмой не был удивлен, что Реджинальд все еще принимал меры предосторожности на случай, если что-то пойдет не так. Лазарет был хорошо оборудован и снабжен всем необходимым. Шкафы были доверху набиты лекарственными принадлежностями, а простыни тщательно выстираны до идеальной белизны. Однажды он уже рылся здесь. Именно здесь он взял иглу и лекарство, которое вырубило Эллисон. Это был единственный раз, когда он позволил камере видеонаблюдения запечатлеть его кражу оружия, потому что он планировал использовать его только против врагов, таких как Академия Амбрелла. Да, камеры видеонаблюдения, безусловно, теперь доставят куда больше проблем, чем раньше. Восьмой закрыл глаза и попытался вспомнить, что он чувствовал, когда он выпил эту смесь. Если он хочет одурачить Реджинальда, то должен искусно играть свою роль. Его прошлое состояние было примерно похоже на диссоциацию в сочетании с сонной и ленивой дымкой, в то время как его мысли все больше замедлялись. Честно говоря, он понимал, почему Реджинальд не хотел давать ему эту смесь. Силы Восьмого основывались на математике, и снижение его умственных способностей сделало бы его бесполезным в бою. Он мысленно покачал головой, останавливая ход своих мыслей, и, наконец, возвращаясь в реальность. К счастью, он сделал это как нельзя вовремя, потому что именно в этот момент в комнату зашёл Реджинальд. Мужчина остановился перед ним и поднял подбородок Восьмого. — Как ты себя чувствуешь, Восьмой? — спросил он, его голос и руки были одинаково напряжены. В иссохших глазах старика промелькнуло опасение. Восьмой слегка покачал головой, воздерживаясь от того, чтобы не вырубить его. Ему совсем не нравилось, когда Реджинальд прикасался к нему, и он с трудом скрывал охватившее его отвращение. Старик не выглядел довольным его молчанием, он просто крепче сжал челюсть Восьмого. — Мне нужно, чтобы ты был более красноречив, Номер Восемь! Реджинальд уже знал о действии этой жидкости, поэтому он либо пытался увидеть, сможет ли Восьмой бороться с ней, либо просто проверял, будет ли у него другая реакция или нет. Восьмой просто медленно моргнул, глядя на Реджинальда, и тот грубо отпустил его лицо. Отец принялся расхаживать по лазарету, а Восьмой сонно смотрел в одну точку на полу. — Что пробудило твою память? Сразу к делу, значит. Прошло несколько секунд молчания, прежде чем Реджинальд понял, что мальчик не собирается отвечать. В конце концов тишину комнаты наполнил звук открываемого ящика соседнего стола. Восьмой намеренно позволил себе быть уязвимым перед человеком, которому он никогда не мог доверять, просто потому, что ему этого хотелось. Разве это не было настоящим хобби? — Номер Восемь! Не поворачивая головы, Восьмой тупо уставился на Реджинальда, который держал в руках скальпель и блокнот. До него дошло, что сейчас произойдет. Он на мгновение подумал о том, чтобы дать отпор, но также быстро отбросил эту мысль. Ему было любопытно посмотреть, насколько плохим могло бы быть его положение, если бы он действительно выпил эту серую жидкость. Он хотел испытать худшее, что могло только произойти из-за Реджинальда, потому что он мог, потому что, черт возьми, почему бы и нет? Ему хотелось громко рассмеяться над безумием, которое вдруг начало душить его. Он хотел знать, может ли причинение боли самому себе принести ему такую же радость, как причинение боли другим. Вот дерьмо. Дерьмо. Может быть, избегание общества не слишком хорошо сочетается с его склонностью к насилию? Восьмой сдержал волнение, которое побежало по его венам, когда Реджинальд приблизился к нему, держа скальпель опущенным. Он смотрел, как мужчина проткнул его маленькую руку насквозь. Чудовище внутри него зловеще захихикало. Его смех отдавался эхом, громким и скрежещущим, и очень долго это был единственный звук, который мог слышать Восьмой.

***

Проведя еще несколько экспериментов над Восьмым, Реджинальд, наконец, полностью убедился, что жидкость подействовала. Как этот человек мог спокойно спать по ночам, если он всегда был таким параноиком? Этот человек даже заставил Восьмого поклясться, что он всегда будет повиноваться приказам Академии Сперроу. Также для него был составлен график с подробным описанием того, что он должен делать в определенном месте, в какое время и как долго. Реджинальд, казалось, делал все возможное, чтобы убедиться, что он будет знать, если Восьмой вдруг выйдет из транса. Когда все было сказано и сделано, он равнодушно вытер руки и распорядился, чтобы мальчик не выходил из лазарета, пока не дождётся Шестой, чтобы та залечила его раны. Дверь закрылась с тихим щелчком, и Восьмой даже не попытался оторваться от холодного линолеума. Он просто смотрел в никуда, пока все его тело пульсировало от боли. Он не знал, как долго смотрел на пустую стену, но громкий вздох заставил его рассеянно посмотреть на Шестую, которая только вошла в комнату. Чувство вины окрасило ее лицо, когда она приблизилась к нему. Несмотря на чувство вины, когда она начала лечить его, то занялась только самыми серьезными ранами, как приказал ей Реджинальд. В конце концов, все они были безмозглыми овцами, а Восьмой маскировался, нося их шерсть.

***

Был ли он зол на них? Да. Но не больше, чем в тот день, когда он узнал, что его семья лгала ему. Они были врагами, и с тех пор он ни на секунду не допускал мысли, что они могут предложить ему что-то хорошее. Он не почувствовал укол предательства, ведь изначально ожидал ножа в спину. Они хотели иметь марионетку вместо брата. Это понятно. Восьмой знает, что он был опасен. Он, вероятно, сделал бы то же самое, если бы он знал кого-то, кто хотя бы немного разделял его личность. С того дня ничего не изменилось. Ему еще предстояло попытаться вырваться из их хватки. Он позволит задушить себя до смерти, потому что он может, потому что он мог, потому что почему бы и нет? Он просто хочет их смерти. Это его единственное желание. Без него он не отличался бы от безжизненной куклы, которой притворяется.

***

На следующий день после завтрака Реджинальд снова приказал Академии Спарроу искать Академию Амбрелла. Он составил карту и отправил своих послушных овец в разные части города, чтобы они исследовали их отдельно. Восьмой уставился на доску, делая вид, что не слушает то, что говорит Реджинальд. На самом деле, его разум уже принимал решение. Он был благодарен судьбе за то, что он заранее изучил карты, созданные Реджинальдом. Всего через несколько минут остальная часть Академии Спарроу покинула здание. Ровно за 15 минут до 9 часов он направился в их библиотеку. По расписанию он должен учиться 2 часа подряд. Он был осторожен, стараясь не выполнять сложные математические вычисления и не читать в своей обычной скорости, что означает, что он едва успел что-либо сделать за это время. И вот, наконец, пришло время для его долгожданной ванны. Ванная – единственное место, где он мог оставаться вне зоны камер наблюдения, не привлекая внимания. И эти 15 минут он намерен провести с пользой. Реджинальд был кем угодно, но, к счастью, не извращенцем. У камеры также было слепое пятно перед шкафом в каждой комнате на случай, если кто-то из Воробьев захочет переодеться, не заходя в ванную для уединения. Он схватил свою сменную одежду, стараясь не дать предвкушению ускорить свои движения. Он незаметно телепортировал нож, который прятал в своей комнате, в свои руки. Он сунул его под сменную одежду и вышел из комнаты. Он направился прямо в ванную, которой они обычно пользуются, и запер за собой дверь. В это время дня Реджинальд был в своем офисе, работая над исследованием новых способов испортить свою семью с помощью лазерного фокуса. Восьмой положил мыло прямо за дверью, чтобы знать, если кто-нибудь попытается его проверить. Возможно, ему и удалось одурачить Реджинальда, но он не собирался быть беспечным. Я, должно быть, перенял паранойю у старика, размышлял он про себя, снимая самую узнаваемую часть своей униформы. Он открыл кран, прежде чем телепортироваться наружу. Он четко помнит расположение камер видеонаблюдения, разбросанных по всему городу, и выбрал несколько мест, которые были хорошими укрытиями (Я искренне благодарен тебе за столь подробную карту, папа) Тем не менее, многое всё ещё было не учтено, и эта проблема могла оказаться настоящей головной болью для его хитрого плана. Он телепортировался в грязный переулок, напугав группу кошек настолько сильно, что они начали шипеть и делать странные нервные движения. Он оскалился на них, и они, что не удивительно, убежали с громким визгом. Он раздраженно вздыхает, прежде чем осмотреть горизонт. Никаких птиц. Хорошо. Оставаясь в тени переулка, он незаметно всматривался в главную дорогу. Где же была его выбранная жертва? Его возможности были весьма ограничены. Номер Шесть всегда была с кем-то ещё, когда Академия Спарроу разделялась. На этот раз ее телохранителем был назначен Пятый. Так что они оба определенно выбыли. Что еще более усложняло ситуацию, за каждым членом команды всегда наблюдала птица на случай, если что-то пойдёт не так. Восьмой усмехнулся про себя. Но посланник не имеет значения без своего отправителя. И действительно, сделав еще несколько прыжков, он нашел Номер Два. У него оставалось не более 10 минут, чтобы дождаться удобного случая. Если сегодня у него не получится, что ж... Восьмой умеет быть терпеливым. Он мог бы сделать это в другой день. Тем не менее, он был уверен, что такая возможность предоставится. Человек, ищущий кого-то в бегах, обязательно попадет в подозрительные места, а Восьмому нужна всего секунда, чтобы выполнить свою работу. Разумеется, кто-то указал Второй на склад, и женщина прокралась к наблюдательному пункту, откуда могла наблюдать за ним издалека. Она послала голубя заглянуть внутрь, а сама начала наблюдать из своего укрытия, не отрывая глаз от здания, в то время как несколько птиц наблюдали за ней. Через несколько секунд голубь вернулся, и она протянула руку, чтобы он сел на нее. Это будет быстро и безболезненно. Ей повезло, что у Восьмого было ограничено время. Тихо, как лист, падающий на бетон, Восьмой прыгнул прямо за ее спиной. Одним быстрым движением, которое заняло у него меньше секунды, он ударил ее ножом примерно в то место, где находилось сердце. Было почти жалко, что она смогла только удивленно вскрикнуть от боли в ответ на его атаку. Как только он прикоснулся к ней, он поспешно телепортировал их обоих туда, где он планировал спрятать тело. Он не был уверен, останутся ли птицы верны ей после смерти, и чем меньше они узнают Восьмого, тем лучше. Они приземлились, и прежде чем Вторая успела издать ещё какой-то звук или попытаться телепатически приказать своим птицам, Восьмой свернул ей шею. С удовлетворительным стуком ее безжизненное тело упало. Он присел на корточки, чтобы повернуть нож внутри ее тела, прежде чем осторожно вытащить его. Он позволил себе понаблюдать за тем, как её труп истекает кровью, ровно одну минуту. Вот и всё. Если бы у него было время завтра, он бы спрятал тело в лучшем месте, но сейчас ему нужно было принять двухминутную ванну.