for the kingdom

Воздух пропитан запахом крови. Сан проводит по лбу тыльной стороной ладони, стирая с себя пот и кровь. Дыхание сбито, пальцы стиснуты на древке окровавленной глефы. Шум битвы слегка стих, земля у него под ногами превратилась в грязь от пролитой крови. Сан видит, как неподалёку Юнхо перерезает горло солдату, прерывая предсмертный крик, и отбрасывает тело в сторону. Они встречаются взглядами и коротко кивают друг другу, прежде чем вернуться к битве. Мышцы Сана ноют от напряжения. На них напали на рассвете. Туман стоял в гавани у побережья одного из портовых городков. Сан и Уён как раз направлялись туда, чтобы пополнить запасы, когда одинокая стрела — первое и единственное предупреждение — вонзилась в землю прямо у ног Уёна. В тот же миг они были окружены солдатами, облаченными в бело-золотую форму с вышитым на груди символом Дома Гелиоса — змеёй, оплетающей солнце. Уён закричал — звук его голоса был таким громким, что его без труда можно было услышать на их пришвартованном неподалёку корабле. Следующая стрела полоснула парня по щеке, оставляя за собой яркий кровавый след. Начался хаос. Сан едва ли помнил, когда у него в руках оказалось это оружие. Изображённая в основании наконечника бронзовая сова казалась смутно знакомой. Краем глаза он заметил Хонджуна справа от себя — волосы всё еще спутаны после сна, а его единственная защита — тёмная сеть кольчуги. Стрела поражает противника капитана прямо в горло, заставляя того упасть на землю в предсмертной агонии, и Сан смотрит туда, откуда был сделан выстрел, выискивая Ёсана, надёжно укрывшегося среди деревьев. Он слышит истошный крик с другой стороны и оборачивается, чтобы увидеть, как черный дым окутывает одного из солдат — определённо работа Сонхва — а когда магия рассеивается, то не остается ничего, кроме клочка выжженой травы. Разъяренный крик раздается справа, и Сан едва успевает уклониться, не позволяя вражескому копью пронзить свою плоть. Он отражает удар и вдруг оказывается лицом к лицу с высоким, облаченным в золото воином в сияющем бронзовом шлеме. В ответ на скрытую за взлохмаченной бородой ухмылку, Сан лишь стискивает зубы, принимая, как ему хотелось бы верить, уверенную оборонительную стойку (ему никогда раньше не приходилось сражаться копьём, так что он просто размахивал им наугад), но воин не успевает даже замахнуться до того, как меч пронзил его глотку сзади. Он задыхается, захлебываясь хлынувшей через рот кровью, пока не падает грудой бесполезных доспехов на землю, сразу после того, как меч покидает его тело. Сан ошарашнно пялится на рухнувшего к его ногам мертвеца, а потом поднимает глаза на подошедшего ближе солдата с окропленным свежей кровью оружием. Крепко сжимая свои парные клинки, перед ним стоит Хёнджин. — Ох, — выдыхает Сан. Хёнджин прорезает воздух одним из клинков, смахивая с лезвия капли крови. Его длинные, спутанные и измазанные в крови волосы собраны в неаккуратный хвост на затылке, и Сан отмечает, что на его алого цвета форме вышита бронзовая сова, та же, что изображена на глефе в руке Сана — символ Ареса. Ареса, не Гелиоса. Хёнджин делает шаг вперёд, на что Сан лишь предупреждающе направляет оружие в его сторону. Хёнджин замирает, поднимая перед собой руки, несмотря на всё ещё зажатые в ладонях клинки. Так же, как это сделал Сан в их первую встречу. — Ты в порядке? — спрашивает Хёнджин тихим, до странного спокойным голосом, как если бы вокруг них не шло сражение. Сан молча кивает, и этого оказывается достаточно. — Мы вытащим тебя отсюда живым, — говорит Хёнджин. — Всех вас. Сан снова кивает, всё ещё слегка шокированный, и после этого Хёнджин вновь возвращается к бою, но не отходит далеко, всё время оставаясь неподалёку от Сана. Только тогда Сан замечает воинов в красном в непосредственной близости к каждому из членов его команды. Чанбин держится рядом с Уёном, неплохо обороняясь против толпы нападающих на них солдат дома Гелиоса. Ещё одна знакомая фигура в красном — светловолосый веснушчатый парнишка — с пугающей ловкостью орудует копьём по правую сторону от Минги. На другой стороне поля, спина к спине с Хонджуном, стоит Командующий Бан Чан. С окровавленным мечом в руке, массивной накидкой из красного меха на широких плечах и белёсым шрамом, пересекающим левый глаз, он выглядит пугающе. Тогда Сан осознаёт, что люди Чана — одетые в красное воины дома Ареса — намерены сразиться с каждым посланником короны на этом поле боя, только чтобы защитить своих новых союзников, пиратов. — Сан! — Резкий крик Хёнджина вырывает Сана из оцепенения, и тот успевает уклониться как раз за секунду до того, как меч прорезает воздух прямо над его головой. Он выставляет копьё вперед, целясь в нападающего, и чувствует удовлетворение, ощущая, как лезвие рассекает плоть. Сан стискивает зубы, бросая все силы на то, чтобы закончить удар, и когда тело врага падает на землю, тут же отступает назад, тяжело дыша. Он не чувствует ничего, кроме тянущей боли в мышцах. Сан замечает, что Хёнджин наблюдает за ним, с выражением лица, которое можно было бы принять за волнение, но в следующее мгновение Хёнджин берёт себя в руки, возвращаясь к привычной отрешенности, и момент оказывается упущен. Не проходит и минуты, как Сан вновь врывается в гущу событий, позволяя вихрю пролитой крови и жестокости увлечь себя. Он получает удар в руку, и сочащаяся из раны кровь заставляет его ладони скользить по древку, так что приходится сменить двуручную глефу на меч. Увлечённый, он оказывается слишком близко к одному из окутанных магическим огнём солдат, отчего приходится быстро пригнуться, пока заклинание Сонхва не подпалило ему волосы. Сан вонзает свой меч в живот воина, собирающегося напасть на Хёнджина, и тут же перемещается, через секунду уже скрещивая клинки с другим противником, не обращая внимания на то, как ошарашенно следят за ним широко раскрытые глаза Хёнджина. Целую, казалось бы, вечность спустя, Сан наконец может упасть на колени посреди грязного поля, тяжело опираясь на свой добытый в бою меч. Перед глазами плывёт, а правая рука вся в его собственной крови, но Сан всё равно обводит глазами пространство перед собой, выискивая среди одетых в красное воинов Дома Ареса шесть черных фигур. Оставшиеся в живых солдаты короны — обезоруженные, уставшие и жалкие — стоят на коленях пред Бан Чаном, подняв руки в знак подчинения. Сан выдыхает с облегчением, наконец позволяя себе закрыть глаза и расслабиться. Потеряв опору, он тут же заваливается на бок, не слишком-то волнуясь о трупах и грязи под ним. — Сан-а! — Крик Уёна стрелой пронзает холодный предрассветный воздух, и Сан слышит, как кто-то опускается на землю рядом с ним, а затем бережно убирает грязные волосы с его лица. — Сан-а, очнись! — Я здесь, — Сан едва ворочает языком и не уверен, что Уён слышит его ответ. — Ваш маг. — Голос Хёнджина раздается совсем близко. Другая пара рук осторожно приподнимает повреждённую руку Сана, и чёрт, он же должен чувствовать боль, разве нет? — Он умеет лечить? Если нет, то мы можем доставить его обратно в наш лагерь и показать его Феликсу. Он не очень силён, но у него достаточно практики в залечивании боевых ран. — Сонхва может вылечить его, — Хонджун тоже рядом, запыхавшийся и напряженный. — Но спасибо за предложение. Мы вернём его на корабль. Сан-а, ты как? — Прекрасно, — хрипит Сан, пытаясь заставить свой голос звучать немного выше, и у него даже получается, если судить по тому, как Уён облегченно выдыхает рядом с ним. — Юнхо, — зовёт Хонджун, и Сан тут же чувствует, как знакомые руки поднимают его с земли, надежно удерживая. — Есть, Капитан, — отзывается Юнхо. Его голос напряжен, но он держит Сана уверенно, и тот устало прижимается к чужой широкой груди, зная, что он в хороших руках. — Обсудим всё после того, как вы разберетесь с этим, — Сан едва узнаёт этот голос. Он приоткрывает один глаз и видит Бан Чана, запятнанного кровью и абсолютно спокойного. Для него это, должно быть, типичное дело, и эта мысль пугает Сана: в скором времени кровь на одежде и коже Бан Чана может принадлежать ему и членам его команды. — Считаешь, Корона уже подозревает нас? — Мрачно спрашивает Хонджун. — Может быть, — отвечает Бан Чан. — Но временами король просто…капризный. Может его просто взбесило то, что вы показались вблизи столицы. В любом случае, нам нужно решить, что делать дальше. Хонджун кивает задумчиво, мыслями уже где-то далеко. — Хорошо, — говорит он, и после секундной заминки добавляет, — Спасибо. За помощь сегодня. Дайте нам подлатать Сана и потом мы сможем поговорить. Где ваш лагерь? — Как раз за городскими стенами, — говорит Чан. — Мы всё зачистим, и потом встретим вас, как только будете готовы. — Сонхва может помочь с этим тоже, — говорит Хонджун неуверенно. — Прибрать всё. Как только закончит с Саном. На мгновение повисает тишина, прежде чем Бан Чан осторожно говорит: — Ваш Дракон очень полезен. — Так и есть, — Сан буквально слышит, как губы Хонджуна растягиваются в широкой ухмылке — ещё не угроза, но предупреждение, и похоже, Командующий тоже замечает это. Они договариваются о месте встречи, и когда Юнхо начинает двигаться, боль в руке становится вдруг невыносимой, заставляя Сана теряться в происходящем. Последнее, что он замечает, перед тем, как закрыть глаза, это направленный на него нечитаемый взгляд Хёнджина, стоящего вместе с Уёном немного в стороне.

***

— Перестань ёрзать, — шепчет Феликс, кладя руку на правое колено Чанбина в попытке успокоить. — Я не ёрзаю, — ворчит Чанбин. Это очевидная ложь, но он не собирается признавать чужую правоту. Феликс похлопывает его по колену и поджимает губы в той самой улыбке, которая появляется на его лице всякий раз, когда он думает, что Чанбин ведёт себя глупо. — Они опаздывают. — Подает голос Сынмин, сидящий по другую сторону от Феликса. Семеро из них собрались в большой палатке Чана, предназначенной как раз для собраний. В сравнении с остальным лагерем она выглядела внушительно: красные стены, массивный деревянный стол и стулья в самом центре, кованые железные жаровни, согревающие морозный утренний воздух. Солдаты заняли места в дальнем конце стола, расположившись лицом ко входу и восьми пустым стульям, предназначенным для их гостей-пиратов. — Мы не назначали точное время, — неохотно признаётся Чан, сидящий во главе стола. Он подаётся вперёд и подбородком опирается на сцепленные в замок пальцы, не сводя взгляда со входа в палатку. У них было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок после утренней схватки, они даже успели позаботиться о пленных, сковав их и поместив под надзор воинов Дома Ареса в дальнем конце лагеря. Благодаря магии пиратского колдуна трупы исчезли с поля боя, чтобы появиться сложенными в ровные ряды на поляне недалеко от одного из ближайших прибрежных поселений, где люди Чана уже копали землю для массового захоронения. По телу Чанбина пробегала легкая дрожь каждый раз, когда в его голове возникали картинки увиденные этим утром — короткие мгновения, в которые ему удалось узреть реальную силу магии Дракона. В Доме Ареса почти не появлялись маги, но когда это всё же случалось, в них не было ничего выдающегося. Они были простыми целителями, как Феликс, или провидцами, обычно предсказывающими исходы битв и появление первенцев. Истинные маги — маги вроде Пак Сонхва — были всего лишь легендами в большей части мира. Они были предназначены Богу Смерти и появлялись не чаще, чем раз в пятьдесят лет, и только в Доме Аида. Но даже тогда, большинство из них не оставались на месте, предпочитая скитаться по миру в поисках силы. На секунду Чанбин задумался о том, как Капитану Ким Хонджуну удавалось держать своего мага при себе. — Почти два часа прошло, — почти ноет Сынмин, но вновь послушно замолкает, когда Чан смиряет его взглядом. — У них есть раненые, — говорит Чан. — И это была внезапная атака. Им, скорее всего, нужно перераспределить силы, и я не стану препятствовать этому. Нам некуда спешить. Корона ещё не знает о том, что их план уже провален. — Так ты всё же считаешь, что корона подозревает их? — Спрашивает Минхо. — Не уверен, — отвечает Чан, — но ради собственной безопасности не стоит сбрасывать аристократию со счетов. Обычно Туман не забирается так далеко на юг. Я бы удивился, если бы Дом Гелиоса не насторожился его внезапным появлением. В этот самый момент в палатке появляется Чонин, откидывая заслоняющее вход плотное полотно. — Они здесь, — говорит он, и из-за его спины появляется Капитан Ким Хонджун. Его волосы убраны назад, глаза густо подведены, черная броня опасно сверкает, частично укрытая роскошным меховым плащом. На плече, как и всегда, красуется металлический черный череп. Сейчас он выглядит внушительно — совсем не тот забрызганный кровью, едва одетый юнец, представший перед ними на поле боя этим утром. Он выглядит как король. Четверо одетых в одинаково черное членов Дома Аида появляются вслед за Хонджуном: высокий стратег, Минги; светловолосый снайпер, которого Чанбин впервые увидел сегодня утром; тот, чьё имя Сан, уже полностью исцелённый; и наконец, в плаще с полами до самой земли, их маг, Сонхва. Чанбин мгновенно напрягается, когда маг изящно проскальзывает внутрь палатки. Феликс хлопает его по колену, без сомнения пытаясь немного успокоить, а затем Чан поднимается на ноги, чтобы поприветствовать членов Дома Аида, и всем остальным приходится встать тоже. — Добро пожаловать, — говорит Чан, протягивая руку, которую Хонджун легко пожимает. — Садитесь. — И что, никакой еды? — замечает Хонджун с так подходящей его пиратской натуре лихой усмешкой, вальяжно опускаясь на стул напротив Чана. Минги занимает место справа от него, затем Ёсан, когда Сонхва и Сан садятся с другой стороны, оказываясь прямо напротив Хёнджина и Чанбина. — Мы здесь не для этого, — без тени улыбки отвечает Чан. Он опускает руки на стол перед собой. — Дом Гелиоса сделал свой ход. Как вы ответите? Хонджун уставился на Чана своими горящими глазами: — Как прямолинейно. Нехорошая улыбка появилась на лице Чана: — У нас много дел. — Это верно, — Хонджун откидывается на спинку стула и подпирает голову ладонью, чувствуя себя как дома. — И мы уже сделали свой ответный ход. — И какой же? — Глаза Чана опасно сощуриваются. Хонджун растягивает губы в оскале. — Мы поймали крысу. — Шпиона? — Вклинивается в разговор Минхо. — Как? Когда? Хонджун переводит взгляд на Минхо, однако ответ получает справа, от светловолосого человека с мягким голосом: — Около часа назад. Я заметил, как он покидал место сражения, и проследил за ним. Довёл его до одной из гостиниц города. Он писал отчет для Хёндже из дома Гелиоса. — Блондин перевел взгляд с Минхо обратно на Чана. — Я полагаю, именно так король и узнал, что наш корабль объявился в гавани. Чан задумчиво почесал подбородок. — Где он сейчас? — Ёсан доставил его на корабль, — говорит Хонджун, — там о нём хорошенько позаботятся. Внезапно Чанбину больше не нужно было гадать, чем занимаются остальные члены команды Хонджуна. Осознав это, он старается не дать эмоциям отразиться на его лице, несмотря на то, что перед глазами всё ещё стоят образы первого помощника, с пугающей лёгкостью орудовавшего ножом этим утром, и кровожадного оскала на лице Уёна, в момент когда лезвие его клинка пронзило горло солдата. — И вы сообщите нам то, что сможете из него вытащить, пока…от него не избавятся? — Уточняет Чан. Хонджун склоняет голову. — Как и договаривались, да. — Хорошо. Спасибо. Нам хотя бы не нужно беспокоиться о том, чтобы подчищать хвосты. — Чан делает глубокий вдох и наконец расслабляется, удобнее устраиваясь на своём стуле. — А сейчас поговорим о том, как объяснить короне то, что произошло сегодня. Нам нужна история. Король не будет милостив если мы вернёмся в столицу, заявив, что пираты сбежали, а мы все остались целыми и невредимыми. — Разве? — В разговор наконец вступает Минги, его глубокий голос звучит задумчиво. — Одно из посланий, что мы нашли в комнате шпиона, гласит, что король приказал преследовать нас до границ наших собственных земель. Почему бы вам просто не сказать, что так и было? — Вот чёрт. Все взгляды устремляются к Чанбину, запоздало осознающему, что он сказал это вслух. Он прочищает горло и виновато посмотрев на Чана продолжает: — Нам было приказано доставить во дворец ваши головы, — сообщает он Хонджуну, на что тот недоверчиво вскидывает бровь, вновь возвращая своё внимание к Чану. — Это правда? — К сожалению, да. — Чан хмурится. — Так что, если верить вашему шпиону, это значит… — В Доме Гелиоса не только Король отдаёт приказы, — мрачно заканчивает Минги. Неприятная тишина накрывает палатку. Чанбин осматривает каждого из пиратов по очереди, находя на их лицах непонимание, которое, он уверен, написано и на его лице тоже. Если в Доме Гелиоса разлом, то они могут только догадываться, сколько врагов им предстоит встретить, и кто на самом деле управляем всем. — Джисон, — уверенный голос Чана прорезает тишину. Джисон, расположившийся почти у самого края стола, тут же поднимает голову и расправляет плечи, — Командир. — Возьми несколько своих самых доверенных людей и езжай в столицу, но не дай никому знать о своём присутствии, — начинает Чан. — Свяжись со своими источниками во дворце. Узнай, что им известно о возможных разногласиях в Доме Гелиоса. Джисон поднимается, отдавая честь резким отточенным движением. — Есть, сэр. — Ёсан-а, — Хонджун обращается к одному из членов своей команды, но всё ещё смотрит на Чана, следя за реакцией. — Отправляйся с ними. Возьми с собой Чонхо. Докладывай обо всём. На секунду взгляд Ёсана падает на Чана, но он тут же склоняет голову, отвечая, — Да, капитан. Чан напряжённо кивает.  — Отлично. Между тем, мы можем остановиться на том, что вы покинули порт прежде, чем мы успели добраться до вас. Выглядит наиболее правдиво. — А трупы? — Голос Сонхва оказывается глубже и мягче, чем Чанбин предполагал. Только сейчас он понимает, что впервые слышит, как маг говорит. Отчасти он ожидал, что у Сонхва будет какой-нибудь странный акцент или может звуки его голоса будут совсем нечеловеческими, но нет, он звучал обычно. Нормально. Странно было осознавать это. — Разбойники не редкость на дорогах, — пожимает плечами Чан. — На нас напали — жертв избежать не удалось. — Верно, и по чистой случайности все они были солдатами Дома Гелиоса, — скептически поднимает бровь Сан. — Мы разделились на группы, — отвечает Чан с одной из самых слащавых улыбок, на которые только способен. Сан фыркает от смеха. — Так и поступим, — говорит Хонджун. — Мы уведём Туман подальше от поселений. Мы в любом случае уже собрали всё необходимое. Пошлите нам ворона как только появятся вести от Ёсана и ваших людей. — Замечательно, — Чан встаёт, отталкиваясь руками от стола, что становится знаком окончания встречи. Чанбин немедленно поднимается на ноги вместе с остальными воинами; пираты же не торопятся, Хонджун выглядит так, словно его забавляет то, с какой спешкой солдаты следуют примеру своего командира. Чан снова протягивает руку, и Хонджун с готовностью стискивает её. — Будем на связи. Джисон отправляется через час, — он перевёл взгляд на Ёсана. — Ты будешь готов? — Конечно, — отвечает Ёсан. — Тогда до скорого, — Хонджун разворачивается, чтобы уйти, его команда прямо за его спиной. Они едва успевают покинуть палатку, как Феликс срывается с места, быстро огибая стол и направляясь к выходу. — Куда ты собрался? — Раздражённо окрикивает его Чанбин. — Сейчас вернусь! — Бросает Феликс через плечо. — Я просто хочу спросить кое-что у их мага! — Ты что? — Чанбин в ужасе поворачивается к Чану, который лишь вздыхает и машет рукой в сторону выхода. — Иди с ним, — говорит он, очевидно смирившись с решительностью Феликса. Чанбин тихо ругается, хватая Хёнджина за запястье, потому что чёрта с два он останется с Драконом в компании одного лишь горящего от любопытства Феликса. Хёнджин вяло сопротивляется, но Чанбин всё равно упорно вытаскивает его из палатки и ведёт к границе лагеря, где Феликс уже успел нагнать пиратов. Чанбин ускоряет шаг, потому что видеть Феликса в окружении облачённых в чёрное слуг Аида ему не нравится. И не важно, насколько расслабленно и заинтересованно они выглядят. -…твою руку? — Спрашивает Феликс у Сана, когда Чанбин и Хёнджин наконец добираются до них. — Я не очень хороший целитель, но я всё ещё учусь, так что я думал, может, мне удастся взглянуть? Сан в ответ лишь моргает, а затем поворачивается к магу, Сонхва, который пожимает плечами, прежде чем снисходительно улыбнуться Феликсу. — Если Сан-и не против, — только и говорит он. — Мне всё равно, — отзывается Сан. — Хонджун-а, — мягко зовёт Сонхва, осторожно касаясь руки Хонджуна. Услышав ласковое прозвище, Чанбин в удивлении широко раскрывает глаза; он и вообразить не мог, что кому-то придёт в голову называть наводящего ужас Короля Пиратов «Хонджун-а». — Мы догоним вас. Это займёт всего пару минут. Хонджун недоверчиво окидывает Чанбина и Хёнджина взглядом, но всё равно неохотно кивает. — Не задерживайтесь, — обращается он к Сонхва, и его голос звучит до жуткого тепло, а потом он, Минги и Ёсан продолжают путь, оставляя Сана и Сонхва в лагере воинов Ареса. Сан снимает левый рукав своей тёмной куртки, оголяя мускулистую руку, и протягивает её Феликсу, осторожно касающемуся её с нескрываемым восхищением. — Выглядит так, будто никакой раны и не было, — выдыхает Феликс. Он осматривает конечность, приподнимает её, едва-едва касаясь собственными пальцами идеально целой кожи Сана. — Можно мне? — Развлекайся, — разрешает Сан. Всё происходящее безмерно забавляет его, судя по всему. Феликс кладёт свои ладони на руку пирата, прямо туда, где раньше была рана. Даже Чанбин признает, что способности пиратского мага впечатляют. Он всё ещё отчетливо помнит, как жутко выглядела эта глубокая рваная рана несколько часов назад, окрасив руку Сана собственной алой кровью до самых кончиков пальцев. Эта же рука сейчас была исцелена полностью, не оставив на коже ни единого шрама, как будто ничего и не случилось. — Сколько на это нужно времени? — спрашивает Хёнджин; Чанбин удивленно смотрит на него, но хмурый взгляд Хёнджина сосредоточен на руке Сана. — Чтобы вылечить такую рану полностью? — Около тридцати минут, — тихо отвечает Сонхва. — Руки, ноги…с такими ранами довольно легко. Не нужно беспокоиться о внутренних органах, только заново соединять кожу и мышцы. — Ты можешь показать мне? — Спрашивает Феликс, наконец отпуская руку Сана. — Не сейчас, конечно, потому что никто не ранен, но…когда-нибудь? Мне бы не помешал учитель. Несколько мгновений Сонхва просто с интересом смотрит на Феликса, пока Сан надевает обратно свою куртку, а затем растягивает губы в улыбке. — Я буду рад, — отвечает он. — Нам пора, хён, — Сан касается локтя Сонхва, и маг вежливо кивает воинам, прежде чем оба пирата удаляются. Сан оглядывается задумчиво, прежде чем две черные фигуры исчезают среди деревьев на окраине лагеря, возвращаясь обратно на свой корабль, в море. Все молчат, пока Хёнджин наконец не говорит: — Тебе не стоит привязываться к ним, Ликс. — Я знаю. — Помни, о чём говорил Чан, — продолжает Хёнджин. — Ты не можешь доверять им, и как только Дом Гелиоса падёт, нам придётся… — Я знаю, ладно? — Огрызается Феликс. — Я знаю, я просто…я просто хочу научиться исцелять, и вокруг нет никого больше, кто мог бы меня научить. Что, если один из вас. — Он прерывает свой монолог, устало опуская плечи. — Я бы не смог, — тихо продолжает он. — Не смог бы сделать того, что сделал он. Если бы такое случилось с одним из вас, и на поле боя не было бы никого, кроме нас, я бы не смог исцелить вас за тридцать минут. Вы бы истекли кровью. Умерли. Но Сан… — Феликс покачал головой. — Сан выжил. Так просто. Они даже не выглядели взволнованными, они были так уверены в том, что их маг исцелит его. Я просто…я хочу того же. — Он многозначительно поворачивается к Хёнджину. — И мы ещё не начали с ними войну, так что да, я собираюсь воспользоваться любой возможностью улучшить свои навыки, и прямо сейчас моя единственная возможность — Пак Сонхва. — Хорошо, — пристыженно отвечает Хёнджин. — Я понял, просто…будь осторожен, да? Я всё ещё думаю, что нам не стоит им доверять. — Я всегда осторожен, — говорит Феликс, а затем резко поворачивается и направляется обратно в лагерь, ни разу не обернувшись. Чанбин смотрит ему вслед, а потом поворачивается к Хёнджину, всматриваясь в его лицо. — Ты сказал это не только для Феликса, верно? — Спрашивает он негромко. Хёнджин стискивает пальцы в кулак. — Я не ожидал, что он спасёт меня, — тихо отвечает он, и Чанбин знает, что он говорит о Сане, которого Хёнджин должен был защищать во время битвы. — Конечно он спас твою жизнь, — ответ Чанбина звучит грубо. — Так же, как ты спас его, потому что мы союзники. Но ты слышал себя. Ты не можешь привязаться к ним. Если это произойдёт, ты будешь колебаться, когда придёт время, и тогда он перережет тебе глотку. Хёнджин посылает Чанбину мрачный взгляд и отворачивается. — Я не стану колебаться, — говорит он, прежде чем оставить Чанбина одного.

***

Санён отвлекается от чтения, когда слышит, как тяжёлая дверь в его кабинет открывается с тонким скрипом петель. Внутрь, улыбаясь, заглядывает Хёндже. — Я стучал, но не думаю, что ты заметил. — Я не слышал, входи. — Санён слегка отодвигается на стуле и потягивается. Спина хрустит, тихо протестуя против часов, проведённых сгорбившись над бумагами, но Санён как и всегда игнорирует этот дискомфорт. Это было необходимостью. Королевство не управляется само по себе, а Джуён в последнее время не слишком-то много внимания уделяет повседневным королевским обязанностям. — Не вовремя? — Интересуется Хёндже, окидывая взглядом большую стопку нераскрытых посланий и свитков на рабочем столе. — Для меня в любой момент — не вовремя, — отвечает Санён, но всё равно искренне улыбается Хёндже. Он уже и не помнит, когда им в последний раз удавалось обменяться чем-то большим, чем простое приветствие. Хёндже был слишком занят на посту главы разведки и шпионажа, а у Санёна и своих проблем было по горло. — Думаю, я сделаю перерыв. Чем я могу тебе помочь? Лицо Хёндже вмиг становится серьёзным, и он опускается на край одного из деревянных стульев напротив рабочего стола Санёна, упираясь локтями в колени и сцепляя пальцы в замок перед собой. — Я потерял связь с одним из своих людей, — говорит он. Чёрт, думает Санён, но вслух говорит лишь:  — С которым? — Угадай, — произносит Хёндже без всяких эмоций. Санён стискивает зубы, понимая, что его предположения подтвердились. Он протягивает руку к горе свитков, чтобы наугад вытащить один. — Если Король Пиратов поймал его, то мне жаль, но скорее всего он уже мёртв, — говорит он, снимая со скрученного трубкой пергамента удерживающую его нить. — Ты отправишь другого шпиона к побережью? — На самом деле я здесь, чтобы спросить, стоит ли, — признаётся Хёндже. Санён замирает, чувствуя, как сердце взволнованно ускоряет ход. — Почему ты спрашиваешь моего разрешения? — Потому что ходят слухи, что в то время как мои люди знали лишь о приказе отогнать пиратов обратно к их землям, Дому Ареса было приказано бросить к ногам Джуёна голову Капитана Ким Хонджуна. Санён осторожно откладывает свиток в сторону и поднимает на Хёндже спокойный взгляд. — Они преуспели? — Очевидно нет, учитывая, что прямо сейчас мы не в состоянии войны с Домом Аида, но дело не в этом, хён, — огрызается Хёндже. — Не надо обвешивать меня всем этим дерьмом. Я не играю в твои игры. Какой приказ отдал Джуён, а какой ты? Санён тяжело вздыхает, опуская голову на сложенные на столе ладони. — Хёндже… — Скажи мне. Санён поднимает голову и замечает, что глаза Хёндже горят, его губы плотно сжаты, брови нахмурены. Санён знает его слишком хорошо, знает, что Хёндже не оставит тему, пока не получит то, что ему нужно. Это была одна из причин, почему он был так хорош в своём деле. Один долгий, тяжёлый момент они просто смотрят друг на друга, после чего Санён наконец признаётся: — Я отдал приказ убить Ким Хонджуна. Хёндже прикрывает глаза, сдерживая раздражение.  — Если я спрошу почему, ты ответишь мне? Санён снова сцепляет руки перед собой, опуская хмурый взгляд на деревянную поверхность стола. — Я сделал это, чтобы спасти Джуёна. — О Боги, — Хёндже устало проводит рукой по лицу. — Это всё из-за того, что он отослал другим Домам, верно? Требование подчиниться? Ты тоже знаешь о поднявшихся волнениях. — Он утратил их доверие, — отвечает Санён. — Другие уже готовят восстание, и оставив всё как есть, мы останемся в меньшинстве и будем свергнуты. — И что, ты подумал, будто Дом Аида встанет во главе восставших, и решил сразу отрубить голову змее? — Не совсем. — Санён впивается ногтями в собственную кожу. — Я предвидел два возможных исхода. Первый, если Бан Чан согласится выполнить приказ и убьёт Ким Хонджуна во имя короны, мы не только избавимся от угрозы в лице Короля Пиратов, но и сможем использовать Дом Аида как пример того, что произойдёт с теми, кто откажется преклониться. Это поможет остановить возможных бунтовщиков ещё до того, как они решат поднять восстание. — Или Дом Аида мог расценить это как открытое объявление войны и приказать своему флоту стереть столицу с лица земли, — недовольно замечает Хёндже. Санён кидает на него острый взгляд.  — Только если бы мы не сокрушили их первыми. Я был готов. Где, ты думаешь, всю последнюю неделю был Эрик и королевский флот? Хёндже сощурился, обдумывая его слова. — В любом случае, — начинает он, — Король Пиратов жив и радостно убивает моих людей. Каким был второй вариант? — Вторым вариантом было то, что мы имеем сейчас, как я и предполагал. Бан Чан отказался убивать Хонджуна, посчитав приказ бесчестным… — Напасть на главу другого Дома — низко и совершенно неприемлемо для людей Дома Ареса, — осознаёт Хёндже. — И сейчас он на грани того, чтобы лично присоединиться к несогласным, и тогда мы будем вынуждены лицом к лицу встретиться с бунтовщиками, раз командующие нашими собственными войсками обратятся против нас. Тогда мы сможем сослаться на то, что Джуён не в своём уме, учитывая его безумный приказ убить главу Дома Аида. Сказать, что он действовал сам по себе, не ставя в известность членов нашего Дома, и тогда у нас будет шанс лишить его короны именем Дома Гелиоса. Когда Санён заканчивает пояснение, Хёндже лишь качает головой. — Так ты предаёшь Джуёна, чтобы спасти всех остальных… — Я спасаю его, — настаивает Санён, наваливаясь на стол. — Восстание неминуемо, готовы мы к этому или нет. Не у тебя одного есть шпионы, Хёндже. Я уже давно знаю о том, что Дом Аида начал действовать, так что мне нужно было предпринять что-то в ответ. Чтобы поднять восстание, им нужна была искра, и я дал им её. Сейчас, когда мы знаем, чего ожидать, мы можем обернуть всё в свою пользу, снять с Джуёна груз короны, не навредив ему. Быть может, нам даже удастся сохранить какое-то подобие власти в наших руках, — Санён делает глубокий вдох, ощущая волнение и дрожь по всему телу.  — Нам не выиграть войну против нескольких Домов, Хёндже. Нам необходимо обратить против Джуёна его собственный Дом, чтобы у нас была возможность разобраться с ним самим. Если же другие Дома потребуют отдать его им на суд…весь наш Дом падёт вместе с ним. И я не собираюсь позволить этому случиться. Хёндже зарывается пальцами в волосы, отбрасывая пряди назад. — Не стоило ему вообще отдавать те приказы, — бормочет он, — не стоило требовать другие Дома преклониться, если бы не это… — Это не важно, — прерывает его Санён. — Что сделано, то сделано, ничего уже не изменить. Именно поэтому все его приказы сейчас проходят через меня. Я делаю всё возможное, чтобы сгладить последствия. — Отдавая фальшивые приказы, — усмешка Хёндже совсем не весёлая. — При необходимости. — Санён крепко сжимает пальцы в кулаках, чувствуя, как ногти до боли впиваются в кожу. Эта боль кажется ему заслуженной, но он старается не думать об этом. По крайней мере, пока Хёндже всё ещё здесь. — Ещё вопросы? — Кто ещё знает? — Частично Эрик, — начинает перечислять Санён, — Джейкоб. Он присматривает за королём последние несколько недель, чтобы быть уверенным, что Джуён ничего не заподозрил. Сону знает. И ты. — Его губы трогает грустная улыбка. — Теперь это и твоя головная боль. Хёндже громко фыркает.  — Это уж точно. Какое-то время он молчит, устремив взгляд в потолок, а потом спрашивает: — Ты расскажешь Джуёну о том, что сделал? — Когда-нибудь, — отвечает Санён, чувствуя, как его желудок неприятно сжимается. — Когда он уже не будет обременён короной. Когда он перестанет оглядываться, ожидая увидеть убийцу у себя за спиной. Когда…снова начнёт говорить со мной как с другом. — Думаешь это возможно? — голос Хёндже тихий, непривычно робкий и неуверенный. Санён задумывается. Вот уже на протяжении нескольких месяцев, поздно ночью, лёжа без сна в темноте своей комнаты, он задаётся этим вопросом, воскрешая в памяти давно исчезнувшую яркую улыбку Джуёна — прекрасного, любимого всеми крон-принца, ведущего Дом Гелиоса к власти. — Я сделаю для этого всё возможное, — наконец отвечает он.

***

Чонхо ненавидит города. Ненавидит их запах, надоедливый шум и суету, то, как люди сталкиваются плечами в толпе и кричат, заставляя его купить то, что ему не нужно, или пытаются обчистить его карманы. (По крайней мере до тех пор, пока один из мелких воришек не уходит от него со сломанным пальцем; слухи, должно быть, расползаются довольно быстро, потому что больше к нему никто не приближается). Он старается не заострять внимание на постоянном давлении толпы или на чавканье грязи (или чего похуже) под ногами, и вместо этого пытается держаться поближе к Ёсану, не отставая почти ни на шаг. Настороженно и недоверчиво он следит за всем вокруг: и за толпой, и за их армейским спутником. Джисон встретил их на дороге, ведущей от побережья к лагерю, через час после встречи с командующим, сопровождаемый тремя незнакомыми Чонхо солдатами и лошадями, оседланными и готовыми к дороге. Джисон сощурился, глядя на приближающихся Ёсана и Чонхо, и вопросительно вскинул одну бровь. — Ты направляешься в столицу, — обратился он к Ёсану, — место, где всем управляет Дом Гелиоса, взяв с собой всего лишь одного человека? Ёсан дарит Джисону хрупкую улыбку, беря в руки поводья: — Его будет более, чем достаточно. Поездка в столицу была тихой и неловкой, никто из них не был расположен к непринуждённой болтовне. Все два часа дороги Чонхо обменивался взглядами с Ёсаном, который оставался все таким же раздражающе невозмутимым, уверенно держась верхом на гнедом жеребце. Его светлые волосы были собраны в небольшой хвост и скрыты под простым темным капюшоном — пираты сменили свои вызывающие наряды на обычную не привлекающую внимание одежду. Ни к чему было выдавать свою принадлежность к Дому Аида в городе, полном потенциальных врагов. Как только они достигли беломраморных ворот города и привязали лошадей, Джисон, стиснув зубы уверенно отвёл их в сторону. — Я встречаюсь со своими связными в пабе недалеко от главной городской площади, — тихо произносит он. — Один из них передаёт информацию прямиком из дворца. Сначала направимся к нему. Держитесь близко. Так они и оказались здесь, на улицах столицы, неспешно следуя за своими спутниками-солдатами в коричневых плащах. Ёсан запинается, едва покачнувшись вперёд, и Чонхо в тот же миг рефлекторно хватает его локоть, удерживая от падения. — Я в порядке, — бормочет Ёсан, но всё равно улыбается, на что Чонхо только сжимает его руку ещё раз. Паб, о котором говорил Джисон, оказывается тихим, несмотря на его расположение почти в самом центре, и Чонхо невольно задумывается — не из-за того ли, что место облюбовали шпионы и бунтовщики? Один из людей Джисона остаётся наблюдать за входом снаружи, легко теряясь на фоне компании мужчин, играющих в кости на маленькой деревянной доске. Остальные проскальзывают в тускло освещённое помещение, и Джисон ведет их в дальний угол зала, где их уже дожидается закутанная в темный плащ фигура. Чонхо напрягается сразу, как только замечает незнакомого человека, вновь инстинктивно делая шаг ближе к Ёсану. Он слегка сгибает правую руку, ощущая, как немного меняет положение спрятанный в рукаве нож. — Кто твой информатор? — Тихим голосом спрашивает Ёсан, прежде чем они успевают добраться до стола. — Старый друг, — отвечает Джисон, легко опускаясь на стул, а затем перегибается через стол, чтобы сжать чужую руку в приветствии. Ёсан медлит, нервно оглядываясь на Чонхо, но в конце концов тихо вздыхает и, следуя примеру Джисона, занимает место за столом. Чонхо следует, за ним, но остаётся сидеть на краю скамьи, чуть в стороне, слишком настороженный, чтобы расслабиться. Второй спутник Джисона занимает место у бара, тоже наблюдая издалека. — Кто это? — Раздаётся глубокий, незнакомый голос, и Чонхо оборачивается, чтобы увидеть направленные на него и Ёсана тёмные, сверкающие из-под глубоко надвинутого на лицо капюшона, глаза. Чонхо не может различить на чужом лице ничего, кроме тёмных волос и пухлых губ; человек специально держится так, чтобы тусклый свет отбрасывал на него лишь густые тени. — Союзники, — размыто поясняет Джисон, — я ручаюсь за них. Как и Чан. Мужчину в капюшоне это, однако, не слишком убеждает: — И вас не преследовали? — Нет, — вновь отвечает Джисон. — Всё чисто. Информатор кивает, окидывает пиратов ещё одним недоверчивым взглядом, а затем откидывается на стену позади себя, поджимая губы. — Дому Гелиоса известно о вашем восстании, однако король ничего не знает, — начинает он, его тихие слова едва различимы в окружающем из гуле чужих голосов. Джисон хмурится. — Так Дом Гелиоса действительно раскололся на враждующие фракции? Сколько? — Я бы не стал использовать слово «враждующие», но да, — отвечает мужчина. — Что-то вроде этого. И стороны всего две. Король и мы все. — Король был скомпрометирован? — Спрашивает Ёсан, наваливаясь локтями на стол. Чонхо замечает в его глазах знакомый, немного пугающий блеск; теперь Ёсан не остановится, пока не узнает всё, что ему нужно. — В последнее время он принимал решения, с которыми остальные члены его Дома не были согласны, — говорит информатор. — Приказ о преклонении, — вступает в разговор Чонхо, вспоминая день, когда Дом Аида получил то послание, и то, как лицо Хонджуна полностью исказилось, разгневанное и пугающее. Мужчина в капюшоне смотрит Чонхо в глаза: — И это тоже. — Так от него всё держат в секрете, — тихо говорит Джисон. — Зачем, для его же блага? Или… — Вы собираетесь сделать его козлом отпущения, — говорит Ёсан. — Когда начнётся восстание, ваш Дом откажется от него. Вы лишите его короны и объявите, что ни к чему не причастны, чтобы защитить честь своего Дома. Верно? — Погоди, «вашего Дома»? — Спрашивает Чонхо, растерянно переводя взгляд с Ёсана на человека в капюшоне, который сейчас выглядел напряжённым, сжимая побледневшие губы в тонкую линию. Ёсан же выглядел довольным, как зверь, загнавший добычу в ловушку. — Я знаю кто ты, Ким Сону, — тихо, на пределе слышимости говорит Ёсан, так чтобы никто за пределами их стола не мог подслушать. — И на будущее, тебе стоит снимать свои кольца. Человек в капюшоне — Сону — опускает взгляд на свои руки, лежащие на коленях, и Чонхо немного отклоняется назад, как раз достаточно для того, чтобы заметить отблеск золотого кольца на чужом указательном пальце: змея, оплетающая собой солнце — символ Дома Гелиоса. Сону опускает свои рукава ниже, скрывая кольцо от посторонних глаз. — Я торопился, — бормочет он. — Кто-то не дал мне времени придумать правдоподобную причину покинуть замок, так что мне пришлось по-тихому сбежать сразу после заседания совета. — У тебя было несколько часов, чтобы всё распланировать, — возражает Джисон, усмехаясь, и Чонхо вдруг понимает, что оказался единственным, кто не знал, кем является их информатор с самого начала.  — Нескольких часов не достаточно, чтобы придумать что-то, что обведёт Санёна вокруг пальца, — шипит в ответ Сону. — Особенно сейчас, когда… — Сону взмахивает рукой, жестом пытаясь обозначить всю эту ситуацию с восстанием, заговорами, «безумным» королём и остальным. — Почему ты рассказываешь нам об этом? — Спрашивает Чонхо. — Зачем предаешь свой собственный Дом? — Я не рассматриваю это как предательство, — мягко поясняет Сону. — Не совсем. Я пришёл сюда в надежде заключить сделку. Подумал, может если вы будете знать, что мы пытались предотвратить всё это, что мы не были в восторге от планов короля, что мы можем… — Предотвратить? — Голос Чонхо дрожит от злости, когда он сжимает руки в кулаки. — Твой Дом приказал убить нашего лидера. Если бы мы не заключили союз с Домом Ареса, Хонджун мог бы уже быть мёртв, и вы были бы причиной начавшейся войны. Сону закусывает губу. — Это было…отчаяние. Но мы были правы, решив, что Бан Чан всё равно не пойдёт на это, так что… — Кто отдал приказ? — Спрашивает Чонхо. Повисает тишина, но через несколько секунд Сону тихо отвечает: — Санён. — То есть не «безумный» король, на которого вы пытаетесь повесить всех собак? — Уточняет Ёсан. — Чудесно. — Этот «безумный» король — единственный, кто уверен в том, что убийцы поджидают его за каждым углом, — начинает Сону, и с каждым словом в его голосе все больше тихой ярости. — Этот «безумный» король — единственный, кто в панике отослал каждому Дому в королевстве приказ преклониться перед ним, что и привело нас к тому, что сейчас происходит. Мы знали, что разговоры о восстании поднимались тут и там. Санён лишь пытался превратить эти слухи в мольбы, взять ситуацию в свои руки. — Сону-я, — подает голос Джисон, осторожно формулируя свою мысль. — Если бы мы предложили сделку, Санён пошёл бы на это? Оба наших Дома будут настаивать на вашей капитуляции. И ты знаешь это. Чёрт, да после того, как все узнают, кто приказал убить Короля Пиратов, они наверняка потребуют смерти Джуёна или Санёна. Твой Дом примет эти условия? Сону снова замолкает, не спеша с ответом. — Нет. Нет, если это означает чью-то смерть. — Тогда это всё бессмысленно, — бросает Чонхо, намереваясь встать, но Сону бьёт ладонью по столу, обжигая собеседников взглядом, полным ярости. — Нет, не бессмысленно, — говорит он. — Вы всё ещё можете передать информацию своим людям. Единство Дома Гелиоса утрачено, но среди нас есть те, кто согласен отказаться от власти, если это потребуется. Нам не нужна сила, полученная ценой собственных жизней. Санён-хён… ему, я думаю, до сих пор дорога корона. Но он отступит, ради всех остальных. — Он сжимает руки в кулаки, снова позволяя рукаву соскользнуть, обнажая сияющее золотом кольцо. — Пожалуйста. Просто передайте мои слова. Это всё, о чём я прошу. Джисон вопросительно смотрит на Ёсана и Чонхо, и Ёсан коротко кивает. Чонхо просто продолжает молча смотреть, не видя смысла повторять своё мнение дважды. — Хорошо, — отвечает Джисон. — Считай, что твоя просьба выполнена. Но мы не даём никаких обещаний. — Ясно. Вскоре они покидают паб. Сначала Ёсан и Чонхо, затем Джисон и его люди чуть позади, оставляя Сону одного, чтобы он мог незаметно покинуть место встречи, не вызывая подозрений. К тому времени, как они вышли наружу, солнце уже скрылось за городскими стенами, погружая столицу в сумерки. Чонхо плотнее запахивает плащ, спасаясь от вечерней прохлады. Он следит за тем, как Ёсан делает то же самое, укрывая голову капюшоном, когда замечает быстрый отблеск стали в ближайшем переулке. Чонхо почти не думает. Он хватает Ёсана за ткань плаща, отдергивая в сторону, а затем, запоздало опомнившись, хватает Джисона тоже, почти сбивая того с ног, едва успевая до того, как два арбалетных болта прорезают воздух там, где ещё секунду назад были их головы. — Вперёд, — Джисон стискивает зубы, и они пускаются бежать вниз по улице, расталкивая торговые тележки и растерянных горожан, рассерженно кричащих им в спины. Чонхо оглядывается и замечает, как улица наполняется стражниками в бело-золотом. — Твой друг сдал нас, — цокает языком Чонхо, сворачивая немного в сторону, чтобы скрыться за стоящей на дороге кучкой девушек, испуганно закричавших при его появлении; он рассчитывал на то, что королевская стража не станет стрелять по невинным горожанам, но если честно, он видел, как те делали и не такое. — Нет. — Мрачно отвечает Джисон. Чонхо переводит взгляд на него, видя, как Джисон тоже оглядывается, хмурясь ещё сильнее. Чонхо рискует обернуться тоже, останавливая взгляд на пабе, который они покинули пару минут назад: отчаянно сопротивляющаяся фигура в черном плаще отчетливо выделяется на фоне трёх стражников в бело-золотом. — Кажется, король знал, что его водят за нос, — Чонхо слышит голос запыхавшегося Ёсана справа от себя, а затем его тянут за локоть, заставляя свернуть налево. — Сюда, — говорит Ёсан, и они резко заворачивают за угол. Чонхо едва не запинается о тележку с рулонами ткани, обрушивая на себя брань старой женщины, но всё равно продолжает бежать, разбрызгивая тяжелыми ботинками грязь городских улиц. Свист арбалетного болта раздается прямо над правым ухом Чонхо, заставляя его пригнуться, а затем он слышит ругань Джисона и как что-то тяжелое валится на землю. Уже готовый остановиться, Чонхо оглядывается и видит одного из людей Джисона, лежащего на земле с арбалетным болтом в горле, и самого Джисона — бледного и мрачного, ни на секунду не замедляющего бег. — Просто беги, — прикрикивает на него Джисон, и Чонхо поворачивается обратно, догоняя Ёсана. Они добираются до ворот в рекордное время, несмотря на петляния по узким улочкам, а потом Джисон и его люди быстро отвязывают лошадей. Уже через секунду Чонхо вскакивает на свою лошадь, посылая её в галоп, и вот уже все пятеро что есть сил скачут прочь, надеясь, что их форы хватит, чтобы королевские стражники потеряли след.

***

— Ты не слушаешь. Хонджун поворачивает голову набок. Сонхва лежит рядом с ним на кровати, подложив одну руку под голову, и тепло смотрит на него. Его волосы, недавно окрашенные в светло-серый, всё ещё липнут к мокрому лбу. Это, и небольшой след, оставленный Хонджуном в основании его шеи, было единственным напоминанием о том, чем они были заняты всего несколько минут назад. — Извини, — отвечает Хонджун. Он кладёт руку на щёку Сонхва, осторожно касаясь большим пальцем уголка его губ. — Я здесь, просто… — Я знаю, — Сонхва целует подушечку чужого пальца, заставляя сердце Хонджуна сжаться. Даже в едва освещённой каюте Сонхва выглядит прекрасно: тусклый свет лампы оставляет на коже его оголённой спины и спутанных волосах золотые отблески. Это Сонхва, которого никто никогда не видел, Сонхва, принадлежащий одному Хонджуну, расслабившийся и отпустивший магию. Прежде всего муж, а потом уже маг. Хонджун тянется и прикладывает левую руку Сонхва к своим губам, касаясь ими темного металлического кольца на безымянном пальце. — Но ты правда помог, — бормочет Хонджун. Его губы всё ещё касаются чужой кожи, когда он растягивает их в улыбке. — Я чувствую себя намного лучше, чем раньше. Сонхва усмехается. — Да, я слышал, что такое бывает после оргазма. Хонджун опускает руку на шею Сонхва, скользя вверх, зарываясь пальцами во всё ещё влажные от пота волосы, и мягко притягивает его к себе для поцелуя. Сонхва легко поддаётся, кладя ладонь на чужую щёку — холодный металл кольца касается горячей кожи. — Хочешь поговорить об этом? — Шепчет Сонхва прямо в чужие губы. — Или мне опять отвлечь тебя другим способом? Подобное предложение посылает мурашки по телу Хонджуна, но он знает, что это позволит ему забыть о происходящем вокруг лишь на короткое время. В лучшем случае. — Если не выскажусь, наверное всю ночь не засну, — вздыхает он, откидываясь на подушку. Сонхва пододвигается ближе, кладя голову ему на плечо. — Тогда говори, — позволяет Сонхва. — Корона знает, что мы готовим восстание, — начинает Хонджун тихо. Ему необходимо разложить всю информацию, что у него есть, по полочкам, прежде чем он начнёт планировать их следующие шаги. Особенно, если он хочет услышать чьё-то чужое мнение, потому как даже при всей своей силе, Сонхва не может видеть, что творится в его голове. — Сейчас они уже наверняка подозревают, что мы заключили союз с Домом Ареса, и что их армия больше не доступна Дому Гелиоса, потому как очевидно, что ни один из солдат не предаст их командующего. — Слова немного горчат, когда он произносит их, не в силах подавить возникшее чувство зависти. Да, он любил свой Дом, и все они были преданы ему всё то время, что он карабкался на вершину, но в отличие от благородного Дома Ареса, Дом Аида — состоящий по большей части из пиратов и воров — никогда не отличался верностью.  — Это сокращает военную мощь короны во много раз. Им придётся сто раз подумать, прежде чем атаковать нас в лоб. И теперь у нас нет преимущества, которое давало нам их неведение. Мы больше не можем надеяться, что Чан отвлечёт их внимание, так что… — Чан. — Задумчиво произносит Сонхва. Хонджун замолкает, слегка хмурясь. — Хм? — Ты сказал «Чан», — поясняет Сонхва. — Я впервые слышу, как ты зовёшь его просто по имени. Хонджун устремляет взгляд в знакомые, потемневшие от времени доски на потолке. — Я и не заметил, — шепчет он. — Нет ничего страшного в том, что ты видишь в нём человека, Хонджун-а. — Сонхва едва ощутимо проводит пальцами по чужим ключицам, успокаивая. — Это не делает тебя слабым. — Нет, — говорит Хонджун, — но потом это сделает всё только хуже. Рука Сонхва замирает всего на мгновение, и это не остается незамеченным, но потом он говорит: — Продолжай. Хонджун медленно выдыхает. — Шпион, которого мы поймали, настаивал на том, что он следовал приказам короля, а это значит, что кто-то другой охотится за моей головой. Пока не вернутся Ёсан и Чонхо, мы не узнаем, на сколько частей разделился Дом Гелиоса, так что мы даже не можем составить план. Нам придётся ждать ещё целый день, — Хонджун поднимает руку и устало потирает глаза. — Лучшим решением будет начать готовиться к войне. Всё к этому ведёт. — Звучит…логично. Мы можем призвать флот завтра утром. — Хорошо. — Хонджун снова вздыхает. — Да, хороший план. По крайней мере пока. Они оба замолкают ненадолго, пальцы Сонхва всё ещё легонько щекочут чужую кожу. Разум Хонджуна лихорадочно пытается предсказать каждый из возможных исходов ситуации, обдумывает каждую деталь, которую мог забыть, выискивает любые преимущества. — Завтра… — начинает Сонхва, когда его рука наконец перестаёт выводить бессмысленные рисунки на груди Хонджуна. — Мм? — Отвлечённо отзывается тот. — Я собираюсь помочь Феликсу из Дома Ареса в его искусстве исцеления. Это наконец привлекает внимание Хонджуна. Он поворачивает голову, чтобы перехватить взгляд Сонхва, но всё, что он видит, это облако взлохмаченных серых волос, щекочущих ему подбородок. — Ты — что? Зачем? — Спрашивает он. — Я научу его паре вещей, — говорит Сонхва осторожно, не повышая голоса. — Он способный, я чувствую в нём силу, но сейчас он всего лишь неопытный птенец. Я просто направлю его в нужную сторону, вот и всё. — Разве это разумно? — Я не делаю из него боевого мага, Хонджун, — ворчливо отзывается Сонхва. — Просто немного исцеляющей магии. Всё будет в порядке. Хонджун сердито хмурится, снова смотря в потолок и чувствуя, как в груди разрастается тревожный ком. Ему не нравится идея Сонхва провести в компании членов Дома Ареса больше времени, чем требует ситуация, даже несмотря на их временный альянс. Маги встречаются редко и высоко ценятся, и хотя Хонджун догадывается, что Бан Чан скорее съест стекло, чем опустится настолько низко, чтобы посметь похитить супруга Короля Пиратов прямо у него из-под носа, он совсем не ожидает от остальных членов Дома Ареса того же. Но также он знает, насколько упрямым может быть Сонхва, поэтому он подавляет вздох и недовольно бормочет в ответ: — Возьми Уёна и Сана с собой. — Их обоих? — Скептически отзывается Сонхва. — Их обоих, — настаивает Хонджун, прижимая Сонхва ближе к собственному боку. И после этого добавляет уже намного мягче (потому что он слабый, нервный и не знает, что бы он делал без этого человека рядом с собой): — Пожалуйста. Сонхва поднимает голову, чтобы коснуться губами его щеки. — Хорошо, — отвечает Сонхва, улыбаясь, и тогда Хонджун тоже поворачивается, чтобы поцеловать его. Один поцелуй превращается в два, потом в три, а затем Хонджун зарывается руками в чужие волосы, и мир вокруг исчезает на несколько блаженных мгновений, прежде чем Сонхва наконец отстраняется, задумчиво проходясь языком по припухшим губам. — Ранее, — говорит он, — когда ты сказал…что будет только хуже. Ты действительно считаешь, что они обернутся против нас сразу же, как только Дом Гелиоса потеряет власть? Хонджун чувствует, как его внутренности связываются узлом. Он сам задаётся этим вопросом с самого утра, с того самого момента, как он обнаружил себя сражающимся спина к спине с их командующим, увидел, как облачённый в красное солдат спас Сану жизнь, как другой (Феликс, припомнил Хонджун, это был Феликс) отбросил Минги в сторону, спасая от удара, будто делать это было привычно для них. — Я не знаю, — тихо говорит Хонджун. — Но для нашей же безопасности лучше ожидать этого. По крайней мере нас не смогут застать врасплох. Сонхва молчит, а потом двигается, снова устраиваясь у Хонджуна под боком, обнимая его. — Если они не… — наконец заговаривает он. — Если корона падёт, а Дом Ареса не повернётся к нам спиной в тот же миг…будешь ли ты первым, кто нанесёт удар? Хонджун смотрит в потолок, наблюдая за дрожащими тенями на старом полированном дереве. Он представляет поле боя, сброшенный золотой флаг, и возле него широкоплечую фигуру в красном, с обнаженным мечом в руке и пронзительным взглядом, направленным на Хонджуна. Он представляет меч, знакомую тяжесть оружия в своей руке, и то, как легко было бы… — Я не знаю, — шепчет он.