Неизбежность диссонансов

- А я ведь просил Пи остерегаться фруктовых бомб!.. – слышал я сквозь сон писклявый голос своего секретаря, - С их помощью за последнюю неделю ликвидировано уже шесть агентов. Неподключаемые решили поохотиться на тех, кто раньше охотился на них. - В первую очередь Крису стоило бы остерегаться таких как ты, маленький цифровой шпион! – желчно отвечал женский голос со знакомым немецким акцентом. Мне хотелось поддержать разговор, но я не мог. Чудовищная боль сводила меня с ума. - Он приходит в себя, - произнёс женский голос, - Крис! Крис, ты меня слышишь? Можешь отвечать? Почему же так больно? Я не должен испытывать ничего подобного!.. - Не дотрагивайтесь до него, мисс Капитан, - чирикнул Киттихоук, - Пи потерял 16% своих неорганический устройств, и что хуже – 11% органических. Его операционную систему корёжит от сбоев. Вероятно, он сейчас чувствует себя не очень хорошо. В точку. Очень «не очень». Мне хотелось орать, но я не мог даже вздохнуть. - Без тебя вижу, - огрызнулась Зи на замечания Киттихоука, - Довольно трудно хорошо себя чувствовать, когда твоё лицо выгорело до самой кости!.. О, Крис… ты выглядишь… абсолютно ужасно! Моё лицо?.. нет… НЕТ!!! Только не лицо. Только не при Зи! «Пожалуйста, не смотри на меня» - умолял я мысленно свою драгоценную музу, но не мог ничего сказать вслух. «Меня отремонтируют. Моё лицо восстановят. Или заменят новым – не так уж важно. Дай мне время… очень скоро я стану прежним, а пока – отвернись, не смотри! Я не хочу, чтобы ты видела мои обугленные кости» Мысль о том, что Зи видит меня совершенно обнажённым, без кожи, причиняла мне страдания ещё более мучительные, чем боль от ожогов. - Не… - попытался просипеть я, но Зи даже не заметила, занявшись препирательствами с Киттихоуком: - Вышвырнуть бы тебя вон, жалкий плюшевый мешок! - Я не могу покинуть своего работодателя в столь непростой для него период, - резонно возражал мой секретарь, - Принадлежащий Пи нейроинтерфейс оплавился, и я – единственное устройство коммуникации, которое ему сейчас доступно. - Люди способны коммуницировать между собой при помощи ртов! – выдвинула Зи не менее рациональный аргумент, - А с этим мы уж как-нибудь справимся и без тебя. Короткая возня и звук удара – будто чем-то твёрдым пнули по чему-то мягкому, и Киттихоук заткнулся. Может быть, отключился. Может, Зи вышвырнула его за пределы досягаемости звуковых сигналов. Много ли геройства в том, чтоб бороться с плюшевыми игрушками? И зачем она ведёт себя так бесцеремонно с моим имуществом? Старина Киттихоук – мой милый талисман, а порой и единственный собеседник. И доверенное лицо, знающее о моих делах без преувеличения всё. «Ананасовую бомбу подсунул кто-то, хорошо меня знающий…» - пронеслась в голове тревожная мысль, однако я отверг её. Крайне трудно всерьёз поверить в коварство плюшевого тупика. - Подозрительный тип, - фыркнула Зи. Это она о Киттихоуке?.. – А ты слишком беспечен и доверчив, и потому пострадал. «Может, всё-таки немного поддержки?» - мысленно взмолился я. Зи и раньше отчитывала меня по малейшему поводу, но сейчас я был гол до кости, беспомощен и нем – и потому переживал эти её шпильки особенно болезненно. - Что тебе стоило быть осторожнее? – не унималась моя Капитан, - Ты же мог… погибнуть, понимаешь? Навсегда, полностью! Думаешь, я простила бы тебя за такой глупый поступок? Думаешь, забыла бы?! Ты мой единственный, - её голос дрогнул, - настоящий, - и зазвенел высокими нотами, в которых слышались с трудом подавляемые слёзы, - друг! И больше Зи не сдерживалась. Я слышал, как она плачет. Где-то совсем рядом: если бы я мог протянуть руку, то коснулся бы её – но я в данный момент сильно сомневался, что у меня по-прежнему есть руки. Моя Зи… огрубевшая в пламени войны, она по-прежнему была способна на сочувствие и бесконечную сердечность. Перестань, Зи, пожалуйста, не плачь – иначе и мне придётся тоже. А я ведь не приспособлен для этого: я ДЕКС. К тому же, сломанный. Интересно, у меня ещё остались глаза?.. Я попытался приподнять веки, и увидел её. Моя прекрасная озёрная дева в фуражке… та же девчонка, с которой мы когда-то жарили зефир на костре. Пусть в чём-то она изменилась, но оставалась неизменной в главном: она была ко мне добра. Она была на моей стороне. Она любила меня. Даже обгоревший и сломанный, я был достоин её милосердия. - Крис?.. – Зи заметила мой взгляд, - Ох… я могу что-нибудь для тебя сделать? - Только… одно… - с трудом прошелестел я, - Не смотри… на меня… пока я… Я бы покраснел, если б у меня оставалось хоть немного кожи. - Что? – Зи ахнула, - Нет уж, я буду! То, что сделали с тобой – ужасно, и мне правда больно сейчас на тебя смотреть, но я не отвернусь! Потому что ты дорог мне… любым. С кожей и без. С органами или с имплантами. Крис… я так долго не имела возможности тебя видеть, что хочу смотреть, не отрываясь. И быть рядом каждую минуту, пока тебя не починят. А потом каждую минуту после. И больше не отпущу! Мы будем вместе… всегда. Это было и не было словами любви. Может, откровения Зи причудились моему туманящемуся от боли сознанию?.. Если же нет, я должен что-то ответить. Я отчаянно желал! Но снова придётся отложить признания до лучших времён: когда мужчина произносит «люблю», клацая голой челюстью, звучит это не слишком романтично.