***
— Прости уж, что тебе приходится сидеть со мной, — переводишь взгляд с потрепанной книги на сидящего чуть поодаль Намджуна, крутящего в руках деталь от мотоцикла, что стоит рядом, наполовину разобранный, — но, сама знаешь, осмотр территории — штука серьезная, и брать на них омег… Чревато последствиями. — Я совсем не против посидеть и подождать тут, — жмёшь плечами и снова смотришь в книгу, которую тебе любезно разрешили взять с старой полки в этом гараже, однако, понимаешь, что у тебя уже не получается сосредоточиться на чтиве, — надеюсь, я тебя не обременяю? — Ты — самый тихий и спокойный человек на моей памяти, который здесь был, — посмеивается Джун, возвращаясь к мотоциклу, — не припомню, чтобы был настолько сосредоточен на ремонте, когда находился здесь не один. Обычно, здесь кто-то носится, орет и лезет под руку. — Буду считать это комплиментом, — усмехаешься и замираешь, слыша шум моторов и визг тормозов, судя по всему, подъезжает несколько машин. Странно, у этого парня, что является хорошим товарищем Чимина, сегодня какие-то клиенты? Гости? — ты кого-то ждёшь? — Нет, — Ким спрыгивает с высокого стула и вытирает руки о свои потрепанные джинсы, оставляя на них маслянистые следы, а после снимает потрепанную накидку, всю в пятнах и, даже, с дырками в некоторых местах, — но, я знаю, кто подъехал. Смотришь на него, не понимая совсем его ответ, а затем хмыкаешь и закрываешь книгу, чтобы выйти тоже посмотреть, кто же там нарисовался, поднимаешь руку и делаешь козырек ладонью из-за слепящего полуденного солнца. Твоё чрезмерное любопытство, только что разогретое словами Джуна, когда-нибудь, сведёт тебя в могилу, однако, это, явно, будет не сейчас, не в компании рослой крепкой альфы, который ручается за тебя своей головой перед вожаком. Подумать только, насколько же Чимин опасен, что его подчиненные готовы жизнью платить за свои ошибки. Ты совсем не разбираешься в автомобилях, однако, у тебя брови взлетают вверх, стоит Паку выйти из самого первого, явно, супер-дорогого, что подъехала ближе всех к мастерской, скрипнув шинами по асфальту и оставив на нем темные следы резины. На его лице тут же расползается улыбка, стоит ему увидеть тебя, а ты видишь пару свежих ссадин и синяки на шее, явно, отпечатки пальцев после удушья, у тебя брови сами собой съезжаются к переносице. — Как давно я не видел тебя за рулем, — Намджун подходит к главарю и пожимает тому руку, получая короткий кивок, а затем пролезает тут же на водительское место, наслаждаясь запахом нового салона, ловя одной рукой кинутые ему ключи, — уже и забыл, как ты хорош на дороге. — Мне было лень, все это время, купить новую тачку, — Чимин проходит к тебе и раскидывает руки со взбухшими после недавней потасовки жилами, ты ныряешь в его горячие объятия и закрываешь глаза, окунаясь в его запах и смыкая руки за широкой спиной, — а тут появился повод, поэтому, мы завернули по дороге обратно в автосалон. — Интересно, что за повод? — бурчишь ему в грудь, трешься носом о серую футболку в обтяжку, сколько не смотришь на его гардероб, а все понять не можешь, есть ли у Чимина такое понятие, как «просторные вещи» и «оверсайз». Даже толстовки подходят с трудом, они висят, разве что, на тебе. — Только не говори, что ты купил машину... Из-за меня? — Хорошо, не буду, — ты сжимаешь руки в кулачки и несильно стучишь по его спине, пока Пак сильнее сжимает тебя в объятиях, зарываясь носом в твои волосы и усмехаясь на попытки его как-нибудь задеть и поставить на место, — когда ты успела заплести косы? — Пока тебя ждала, — его рука тянется к самому кончику косы и начинает трепать завитые концы, а ты довольно урчишь, сдерживая прилив нежности к этому вечно грубому альфе, — может, ты меня отпустишь? Мне как-то... Неловко перед твоими друзьями. — Расслабься, — шепчет тебе на ухо парень, чуть прикусывая зубами мочку и языком задевая сережку, а затем разворачивается к своей компании, прижимая тебя к себе и крепко обнимая за плечо, возвышаясь над тобой крепко сбитой скалой, которой не страшны никакие штормы, — ты не должна смущаться того, что ты — моя девушка. — Я смущаюсь не этого, — ты видишь знакомое лицо, Джебом, закрыв машину, спешит к вам, у него округляются глаза, когда он видит тебя, и ты даже не хочешь представлять его реакцию на все это, — а твоей излишней открытости и активности. — Моя милая, скромная омега, — рычит последнее слово тебе в макушку молодой человек, взглядом окидывая каждого из своих товарищей, будто потенциальных соперников, — тебе придётся принять это все, ведь я такой человек. — Открыто кричащий о своей любви и щенячьем обожании на каждом углу? — бросает шутку Джебом, поравнявшись с вами, а ты впиваешься взглядом в Чимина и тянешь края его футболки на себя, у него сразу темнеет угрозой взгляд, отчего подчиненный альфа, прикусив губу, делает шаг назад и вжимает голову в плечи. — На правду не злятся, Чимин-и. — Чимин, сбавь обороты, — дергаешь его за футболку и вдруг слышишь треск рвущихся ниток, от чего сразу убиваешь руки и с испугом начинаешь его осматривать, а вокруг вас слышен добрый смех, — твою мать, я уж думала, что оторвала от твоей футболки что. — Давай, ты порвёшь ее у меня дома, хорошо? — на пухлых губах лидера появляется кривая ухмылка, от которой ты вся заливаешься краской, до самых кончиков ушей, и прикусываешь губу, начиная смотреть исподлобья - такая у тебя защитная реакция на стыд. — Ненасытный альфа, — выворачиваешься из-под его руки и резво отскакиваешь, не давая себя поймать и снова сгрести в «медвежьи» объятия, — дай мне вещи забрать, хотя бы, горе-собственник. — Только быстрее, — Пак засовывает пальцы в карманы своих кожаных штанов и чуть их оттягивает, пока подпирает каблуком асфальт, а затем находит камушек и пинает его куда подальше, что он ударяется о что-то металлическое и припугивает бегающих по земле птиц, — мне без тебя холодно. Усмехаешься и поворачиваешь к нему голову, показывая язык, на это Чимин вскидывает голову и прикусывает нижнюю губу, а после рычит, демонстрируя свои клыки и сверкая глазами, а метка на твоей шее, точно, накаляется, прожигая все внутри жаром. Автоматом подносишь ладонь к шее и чуть прижимаешь тёплую кожу, что не остаётся незамеченным — альфа облизывает верхнюю губу и чуть двигает головой в сторону, двигает челюстью удовлетворенно, после чего переводит взгляд на уже как минуты три стоящего рядом и с улыбкой наблюдающего за ним Намджуна. — Ты очень мил, когда влюблён, ты знал об этом? — комментирует вид парень, после чего поднимает руки в примирительном жесте, стоит альфе чуть двинуться в его сторону и дернуть уголком рта, чтобы сверкнуть зубами, — да ладно тебе, ничего же такого я не сказал! — Комментарии излишни, — низким голосом отвечает альфа, а ты специально оттягиваешь момент, чтобы послушать их глухой разговор, — все успел оценить? — Жду нашего с тобой ночного свидания на бездорожье, мы должны вместе оценить эту красавицу, — вслушиваешься в эти слова, после чего резко разворачиваешься на пятках и наступаешь на двух беседующих парней, хмурясь и сжимая от нервов руку в кулак, от чего впиваешься отросшими ногтями в мягкую кожу ладоней. — Очень надеюсь, что ты — мастер своего дела, — влезаешь в их разговор и прямо смотришь на Чимина, всем своим взглядом показываешь проснувшееся в тебе беспокойство, — потому что, если, с тобой что-то случится — я с ума сойду. Ты же не хочешь, чтобы я сошла с ума, правда? Пак смотрит прямо тебе в глаза, а затем привлекает к себе и сжимает твою талию в своих руках, пока утыкается лицом в шею, прямо, в метку, утробно и довольно рыча из-за того, что его омега проявляет беспокойство и заботу по отношению к нему. Ты не можешь на него долго злиться, его тепло успокаивает тебя, а быстро бьющееся сердце отдает в твое, тоже заходящееся в любви, и сливается в гулкий одинаковый ритм. — Ты просто посмотри на этих голубков, — Джебом подходит к Джуну и уже протягивает руку, чтобы стащить заветные ключики лидера, как Ким убирает руку в сторону, мигом раскусывая его план, — что? Я тоже его новую тачку оценить хочу! — А потом он свернет тебе шею, — меланхолично отвечает парень, даже не ведя бровью, продолжая наслаждаться видом своего влюбленного лидера, который, точно, сейчас сиять начнет, как начищенный и вытащенный на солнце таз, — и глазом не моргнет. После твоей последней выходки его прошлое авто отправилось на рынок деталей, так что поумерь свой пыл к чужим вещам. — Тебе не кажется, что это слишком жестоко? — Нет. Это еще мягко.№2.
28 декабря 2020 г. в 16:07
— Я понимаю, что у вас, альф, организм более выносливый, а регенерация включается быстрее, — ты из последних сил упираешься ладошками в грудь Чимина, стараясь не дрожать и силясь не причинить ему боль, ведь, наверняка, его тело болит, пока его губы мягко касаются твоей кожи прямо под углом челюсти, а жесткие волосы щекочут, — но, ты можешь сбавить обороты, хотя бы, чуть-чуть? Ты в порядке?
— Беспокоишься обо мне? — хрипло выдыхает Пак тебе в шею, после чего упирается лбом в плечо, ты чувствуешь всю его крепость и опасность, закрытую внутри мужского тела, и давящую ауру вокруг вас. — Так трогательно, мне безумно приятно, что ты переживаешь за меня, — его рука опускается на твое бедро и чуть сжимает, пальцы обжигают даже через плотную ткань джинсовой прямой юбки, и ты не можешь себя нормально контролировать — тихо скулишь.
— Нахальный, похотливый альфа! — поворачиваешь голову и чуть склоняешься, чтобы прошипеть ему это в ухо, хочешь вывернуться из объятий, однако, тебя прижимают лишь крепче к телу, от чего спина покрывается липким потом, а внутри разгорается настоящий костер, грозящий перейти в пожар, ты, буквально, тонешь в аромате сандалового дерева, что кружит вокруг тебя, он горчит от сигарет, но это терпимо, ведь это запах Пак Чимина.
— Как же ты меня всего обхаяла-то, от души прямо, — рычит молодой человек, устраивая ладони на твоей талии и несильно сжимая ее не самыми длинными пальцами в кольцах, — я к ней рвусь весь, и душой, и телом, за три дня соскучиться успел, что на потолок готов был лезть и выл на луну, пока лежал на этой противной больничной койке, а она от меня нос воротит… Злая ты, Джинри.
— Я не злая, — отлично, он загнал тебя в тупик, теперь ты начинаешь оправдываться, чувствуя себя виноватой за свои же слова, у тебя уши горят, а ноздри дрожать из-за бессильной злобы, — я просто беспокоюсь о тебе и твоем здоровье.
— Я в порядке, правда, — его губы, внезапно, касаются твоей щеки, мягко, почти невесомо, моргаешь скорее рефлекторно, удивленная таким его поведением, и поворачиваешь голову, сталкиваясь своим кончиком носа с его, — я здоров и силен, как бык. Нет, как десять быков! Какие-то блудные шавки не способны сломить настоящего лидера!
— Не знала, что ты такой болтун. И хвастун, — на эти слова Чимин усмехается, глядя прямо в твои глаза, маня, завлекая в свои сети, и тебе уже не кажется столь страшным решение прыгнуть в них, точно, золотой рыбке, чтобы исполнить его желания и, наконец, позволить быть рядом с собой, мягко улыбаешься в ответ, показывая, что не уже не злишься и не напрягаешься из-за его порывов, — я рада, что твое чувство юмора все еще с тобой, если ты усмехаешься, значит, и правда, в порядке.
Твои руки скользят по его спине, закрытой безразмерной толстовкой, хочется проникнуть под нее, подцепить пальчиками, наверняка, очередную тонкую футболку, и коснуться, наконец, горячей, желанной, упругой кожи. Начинаешь дышать глубже, а во рту копится слюна, тебя, точно, изнутри что-то дерет, хочется прижаться ближе, начать ластиться, как кошка, чтобы эти руки обняли, погладили, прижали к себе и смяли, аккуратно, нежно, так, как умеет только этот альфа. Внизу крутит, спазмирует, тебе очень пусто и одиноко, омега внутри тебя поскуливает и вертит головой, падает в ноги к этому альфе и бесконечно долго смотрит преданными глазами, желая большего.
— Джинри… У тебя скоро течка? — да уж, ты и забыла, что Пак никогда не отличался учтивостью, он всегда бьет в лоб, прямо, не пытаясь увильнуть. — Твой запах… Он усилился. Черт возьми...
— Через два дня, да, — ты хрипишь из-за того, что внутри тебя, вместо воздуха, сплошной аромат кофе, давно напитавший твои легкие, проникнувший дальше, заглянувший в самое сердце и разодравший его в клочки, которые крепко сшились стальными нитями, — ты в курсе, что и твой запах безумно усилился?
— Потому что я рядом с тобой, — его голос стал намного ниже, тебя потряхивает от такого тона, непроизвольно, поддаешься ближе, желая сама уткнуться ему в шею, чтобы закрыть глаза и погрузиться в запах его тела, — ты — девушка, в которую я безумно влюблен, если ты еще не заметила. Ты — омега, которую я безумно желаю, как альфа.
— Это что, признание? — кривишь губы в ухмылке и, все же, делаешь шаг вперед, из-за чего парень отстраняется, а ты утыкаешься лбом в его губы, чувствуя их мягкость из-за недавно нанесенного бальзама, который ему же и всучила. — Ты совсем не романтичный, знаешь это? Прямой, как шпала!
— Я не люблю рассыпаться в намеках и в флирте, у меня это все получается невпопад, поэтому, для меня проще сказать все прямо, — губы скользят выше, он устраивает подбородок на твоей голове и шепчет это, пока его руки обнимают тебя, крепко-крепко, так, что ты готова задушено пищать от прострелившего тело счастья, — я грубый человек, я — лидер, вожак, которому не до телячьих нежностей, если я желаю женщину — я ей это говорю, а там, дальше, уже либо ее получаю, либо нет.
— Так понимаю, в моем случае… Ты не примешь отказ? — ты не хочешь останавливать себя, твоя ладонь ложится на рельефный живот, ты чувствуешь, как Чимин задерживает дыхание, а мышцы под твоей рукой напрягаются, каменеют, он, явно, не ожидал того, что ты рискнешь прямо сейчас поиграться с его изломанным терпением, проникнув под толстовку.
— А, после такого, ты еще сможешь мне отказать? — ты сама поднимаешь голову, чтобы его губы, наконец, накрыли твои в долгожданном, горьковатом из-за недавно принятых лекарств, поцелуе. Кажется, у тебя дрожат ресницы, а внутри все переворачивается, прыгает одновременно с тем, как его рука, отрываясь от твоей талии, ползет вниз, останавливается на ягодице и несильно сжимает ее, после чего быстро перекочевывает на бедро, медленно начиная его поглаживать.
Прикусываешь быстренько его пухлую нижнюю губу и тихо рычишь в чужой рот, в котором призывно поблескивают клыки, ты, кажется, даже не против того, чтобы они впились тебе в шею, оставляя самый яркий, сносящий крышу, след. Они, несомненно, оставят на тебе следы, как и эти грубые пальцы, но тебе так хочется... Так хочется быть в нем, задохнуться в этом человеке, что это походит на помешательство, опасно граничит с этим.
Ловкие руки расстегивают молнию и пуговицы твоей юбки, из-за чего она падает к ногам, а ты можешь вздохнуть глубже, свободнее, просишь Чимина поднять руки и стягиваешь с него толстовку. Ты ошиблась, под ней оказалась не футболка, а майка, любуешься сильными мышцами и жилами, взрывшими кожу, а после хмуришься от огромных, ставших черными с желтыми ореолами, синяков на теле, отрываешь свой взгляд от его тела и смотришь прямо в глаза альфы, полные желания, опасности, обожания.
— Ты уверен, что хочешь этого прямо сейчас? Мы можем подождать пару дней… — тебя за руки притягивают ближе к себе, животом чувствуешь эрекцию в его донельзя узких джинсах, наверняка, ему очень и очень неприятно от того, как грубая плотная ткань впивается в его член, чуть двигаешься, так, чтобы задеть, и над твоей головой задушенный рык прорезает тишину комнаты.
— Что мне какая-то парочка ссадин, если у меня в руках девушка моей мечты? — шепчет тебе в губы Пак, а потом легко их чмокает своими влажными после рефлекторного облизывания губами, он носом ведет по твоей скуле, обводит мочку уха и утыкается в тонкое место за ушком, глубоко вдыхая твой запах, сводящий его с ума, а рукой зарывается в волосы на загривке, они такие мягкие, точно, ласкают его мозолистые ладони. — Если ты думаешь, что причинишь мне какую-либо боль, то успокойся, маленькая и глупая омега.
Сводишь брови к переносице и прикусываешь губу, после чего проникаешь снова под майку, скользишь выше, из-за чего она задирается, собирается складками, ты хочешь исследовать все его тело, неторопливо, смакуя каждый сантиметр песочной кожи. У Чимина небольшие, затвердевшие соски, темные ореолы просвечивают через свело-серую ткань майки, задеваешь их самыми подушечками, а потом идешь выше, к ключицам, таким острым, вразлет, в итоге, опять заставляешь его поднять руки, чтобы стянуть еще один предмет одежды с него. От одного только вида теряешь голову и перестаешь дышать, руки дрожат, из-за чего трогаешь его хаотично, сумбурно, мажешь пальцами по косым мышцам живота и поднимаешь по ребрам к груди.
Его пальцы подцепляют твою кофту и стягивают ее намного быстрее, чем ты себе представляла, горячие ладони ложатся на твою небольшую грудь, Пак хмурится, а после заводит руки тебе за спину, чтобы расстегнуть застежки лифчика, одновременно с тем, он делает шаги назад, чтобы ты следовала за ним, пока вы оба не падаете на его смятую, но пахнущую чистотой и свежестью, кровать. Альфа утянул тебя к себе домой, мотивируя тем, что здесь вам, точно, никто не помешает, и никто не полезет на территорию вожака в его же квартире. Ты, так-то, пришла к вожаку за тем, чтобы проверить его здоровье, но оказалась в такой вот щекотливой ситуации, из которой и выходить не хочется, а хочется нырнуть глубже.
Ты рефлекторно упираешься руками в его грудь, чуть отстраняясь, бюстгальтер сползает, уже расстегнутый, и соски обдает прохладой комнаты, тебе хватает мгновения, чтобы взглянуть в его глаза, мазнувшие свой путь от твоей груди к твоим приоткрытым губам, и понять, что отступать в такой ситуации не стоит. Стоит быть ближе, поэтому склоняешься над его лицом и нежно целуешь, мягко, совсем не требовательно, так мучительно для него и его внутреннего альфы, который, по итогу, рычит тебе в рот, желая быть грубее, сильнее, выше. Мгновение — и ты оказываешься снизу, придавленная его весом к простыням, чуть елозишь, но не особо вырываешься, замираешь на месте, когда чувствуешь остроту клыков на своей шее, а руку — на внутренней стороне бедра.
Не можешь сдержать болезненного стона, когда его зубы прикусывают сильно твою кожу, входят под нее, желая оставить четкий след, до брызнувшей в рот альфе крови, а пальцы, между тем, сдвигают в сторону влажную ткань нижнего белья, чтобы, наконец, раздвинуть половые губы и проникнуть в твое лоно.