Fluffy Rage

      — Черт возьми, Пак! — восклицает Джебом, старый друг Чимина, и хлопает его по широкому плечу, а ты, проходя мимо, подпрыгиваешь на месте от его мощного голоса, парень не видит тебя, а ты лишь видишь его широкую спину, поэтому не можешь предположить, какое у него сейчас выражение лица. — Ты же ее сейчас сожрешь! Перестань так пялиться каждый чертов раз!       Поворачиваешь голову автоматом из-за этих слов и натыкаешься на сверкающий взгляд парня, на автомате повернувшегося к тебе на твой запах, отдаленно слышишь, как его друг сквозь ладонь на губах произносит «ой!», и проклинаешь Джебома за его слова. Тебе тяжело выдерживать этот взгляд, полный желания и интереса, прямой, открытый, потому первая отворачиваешься и, поправляя сумку на плече, отходишь от них, двигаясь в университетскую кофейню и почти не дрожа. У тебя горит затылок от его взгляда, тебе кажется, что скоро в нем будет дыра, потому прежде, чем завернуть за угол и скрыться от его глаз, ты уговариваешь свои ноги не сорваться случайно на бег, твоя омега внутри чуть поджимает уши и хочет защитить себя от хищника в лице Пак Чимина и его голодного до тебя волка. Ты уверена в том, что Чимин не полезет к тебе без твоего разрешения, но внутренние инстинкты самозащиты очень тяжело поддаются контролю, когда вокруг витает такая тяжелая аура.       — Ещё раз ты что-то громко вякнешь, — медленно поворачивает альфа голову к замершему от такого рычащего злостью тона Джебому, — и я дам тебе такой смачный подзатыльник, что придётся ехать в травмпункт по поводу сотрясения.       — Прости-прости, Чимин-и, — пытается выкрутиться из сложившейся ситуации молодой человек, тяжёлый взгляд давит его к земле, заставляя альфу приклонить голову и опустить крепкие плечи, аура грозного лидера начинает просачиваться сквозь этот вылизанный, модный образ, который Чимин так любит носить, подбирая каждую деталь, — я не подумал, что сказал, и не заметил, что она была рядом.       — Смотри чаще по сторонам, — Чимин прикрывает глаза и делает глубокие вдохи и выдохи, успокаивая своего волка внутри и, заодно, улавливая тонким нюхом твой нежный аромат йогурта и персиков, а после срывается с места, также направляясь в кафе, гулко стуча каблуками по плитке коридора, его человеческая натура успокаивает волчью, желающую вжать твоё хрупкое тело в стену, чтобы уткнуться носом за мягкое ушко и губами оставить влажный след. Ты переворачиваешь внутри у него все, и от своего бессилия Пак готов завыть прямо в коридоре, но прикусывает нижнюю губу, задевая кожу острым клыком.       Ты усаживаешься за один из пустующих столиков и быстро окидываешь взглядом большое круглое помещение, давишь слабую улыбку, наблюдая за весело болтающими одногруппниками, также, как и ты, решившими переждать перерыв тут, после чего отпиваешь из трубочки холодного чая, с наслаждением прикрывая глаза и смакуя вкус.       Ты знаешь, что скоро сюда придёт Пак, стараешься успокоиться, потому что, несмотря на то, как сильно ты раздражаешься из-за его поведения — все равно не можешь игнорировать этот дикий, животный магнетизм альфы, его крышесносный аромат кофе и сандалового дерева с нотками чего-то, чего ты не можешь угадать, однако, оно все равно тебе нравится. У тебя сама собой начинает скапливаться слюна во рту, стоит его запаху пощекотать твои ноздри, а лоно внизу обжигает диким жаром из-за накатывающего желания, слишком иррационального, диктуемого инстинктами больше, чем сердцем и разумом. Тебе, черт возьми, страшно смотреть в его сторону каждый раз, потому что ты не знаешь, станет ли он для тебя последним, или же нет.       Чимин безумно опасный, об его агрессии такие слухи ходят, что у тебя каждый раз кожа вся в крупных мурашках, стоит кому-то начать об этом шептаться. Да, безусловно, нужно быть очень сильным и жестким лидером для защиты своей территории, особенно, если она находится в Сеуле, однако, рассказы о том, как он забивает своих жертв и как сталкивает их лбами ради своей выгоды... Тебя снова передергивает как раз в тот момент, когда альфа заходит в кафетерий излишне поспешно, двигаясь как-то обрывисто, его взгляд упирается в тебя и, точно, сканирует, пытается пролезть внутрь, чтобы узнать, что в тебе запрятано, а ты сглатываешь чай, вдруг вставший поперек горла, нерешительно поднимаешь на него свой взгляд и тут же цепляешься за его, точно, за самый острый и крепкий крюк.       Чимин безумно привлекает и прекрасно знает об этом, тебе хочется подойти к нему, уткнуться носом в шею и провести самым кончиком языка по песочной коже, чтобы его вкус остался у тебя во рту, положить свои ладони на широкую грудь и чуть сжать, почувствовать напряженные мышцы под своими руками, взрыть своими ноготками его кожу до алеющих полос и услышать жесткое рычание в ухо. Ты закидываешь ногу на ногу под столом и следишь за тем, как Пак, отвернувшись от тебя первым с некоторым усилием, проходит за ближайший шумный столик и усаживается там, тут же окружая себя своими друзьями и фанатами. Парень любит купаться в своей славе, ему безумно нравится внимание, ты видишь, как он сдерживается, скрипит зубами от того, что ты игнорируешь его, стойко не поддаешься его очарованию.       Поддаешься и ещё как, просто показывать это ему точно не хочешь, быстрыми и большими глотками допиваешь свой чай и шипишь от того, что пара капель срывается тебе на губы и подбородок, стоит тебе выпустить трубочку из плена своего рта. Достаёшь салфетки из сумки и уже подносишь к подбородку, одновременно начиная слизывать капли с нижней губы, как ловишь на себе дикий взгляд Пака. Он вскидывает голову и отчаянно пытается потушить пожар в своём взгляде, хоть блеск в них и отражается очень странный, знакомый тебе до дрожи, предназначенный только тебе, а кадык нервно дергается, рот приоткрыт, ты видишь неровный передний зуб и поблескивающие остротой верхние клыки, а сама внутри себя начинаешь сходить с ума, потому что этот взгляд, буквально, начинает плавить тебя, пробирается под кожу и кипятит кровь до такой степени, что жар приливает к лицу, заставляя тебя румяниться. Ты бы и рада отвести взгляд от парня, да только не можешь — все твоё тело пригвоздило к месту под его силой, а глаза, эти чертовы глаза... Точно, поглотили тебя в свою клетку, Пак захлопнул дверцу, а маленькая пташка, ты, наконец, в его лапах, судя по торжеству, что засветилось в карей радужке. Кажется, ты только что проиграла, разрушила свою же стену, что долго возводила против него. Сердце внутри замирает на мгновение, а голова, неожиданно, начинает кружиться.       Он достаточно далеко, так почему так сильно действует не тебя? Даже его феромоны не долетают до тебя, однако, тебе кажется, что ты вся окружена ими и самим Паком. Капля на твоём подбородке предательски срывается, так и не стертая, и падает на светлые брюки, оставляя мокрое пятно на ткани. Тебе плевать, потому что не существует сейчас ничего, кроме тебя и этого парня, что нахально ворвался-таки в твое пространство.       Чимин высовывает самый кончик языка и проводит им по верхней пухлой губе, очень чувственно и призывно, наконец, понимая, что с тобой можно действовать — одним своим замершим, одурманенном видом ты даёшь молодому человеку зелёный свет, а он только и рад тому, что, наконец, может приблизиться к тебе. Не прямо сейчас, потому что в твоих глазах еще есть доля страха, но чуточку позже, тогда, когда ты не будешь этого ожидать и готовиться к отпору.

***

      — Я провожу тебя, — ты вздрагиваешь из-за неожиданно низкого голоса и поворачиваешь голову к Чимину, который подпер ближайший фонарный столб у выхода из университета и теперь крутит в руках телефон, — я знаю, что ты ходишь через мой район, так что вызываюсь тебя проводить.       — Спасибо, не нужно, — ты была бы рада его обойти, да только парень резко подрывается с места и встает перед тобой неприступной скалой, закрывая путь и хмуро смотря на тебя, не принимая отказа, его рука замирает в воздухе, явно, уже готовая было хватать тебя за плечо, — почему ты не даешь мне пройти?       — Потому что на моей территории возобновились нападения на маленьких и беззащитных омег, прямо, как ты, — Пак склоняет голову и заглядывает тебе в глаза, он слишком близко, ты, буквально, дрожишь, внутри тебя твой зверь поджимает уши и склоняет голову к земле, подчиняясь альфе, лидеру, и это все видно, как на ладони, — мы усиленно патрулируем территории и ищем нарушителей, но, все равно, сейчас моя территория под знаком повышенной опасности. Так что, будь паинькой и не возникай — просто дай проводить тебя.       Последние слова он с рыком выдыхает тебе в лицо, опаляя его теплым дыханием с запахом мяты и арбуза из-за недавно выплюнутой жвачки, а его глаза сверкают такой решимостью, что тебе не остается ничего, кроме как сконфуженно кивнуть. Новость о нарушителях его территории не так встряхивает и пугает, как сам Чимин, который, буквально, таранит себе дорогу к твоему сердечку, душе и самым темным ее закоулкам, действуя весьма грубо, но эффектно. Мигом, с твоих плеч стягивают рюкзак, возмущенно успеваешь издать только писк, как вновь встречаешься с жестким взглядом альфы, придавливающим к земле, и проглатываешь все слова, застывая на месте и не веря, что Чимин, пусть и в такой грубой форме, решил понести твои вещи.       Семенишь следом и постоянно ловишь на себе взгляды молодого человека, пока сама изучаешь асфальт под ногами, тебе и страшно, и уютно быть рядом с ним, вокруг него такая сильная аура безопасности, у него широкие плечи и крепкая грудь, обтянутая белой футболкой до такой степени, что, даже, неприлично — ты можешь увидеть темные ореолы сосков, просвечивающие сквозь ткань. Ты удивляешься, как ткань еще не трещит от натяжения, хочешь дать ему совет купить вещи на пару размеров больше, но осекаешь себя, ровняешься с ним и идешь по левое плечо, иногда бросая робкие взгляды на его красивый профиль, особенно выделяя острый угол челюсти и небольшую горбинку на носу.       — Я видел, что ты сворачивала сюда, — альфа сворачивает на более узкую дорогу и останавливается, чтобы пропустить тебя вперед, — я не знаю твоего места жительства, так что показывай дорогу.       — Отлично, — выдыхаешь, пока начинаешь подниматься в небольшую гору, Пак следует за тобой, чуть ли не наступая на пятки, и ты даже задумываешь о том, чтобы резко остановиться и спровоцировать столкновение для того, чтобы сбить с него всю спесь, — теперь ты, еще, и адрес моего дома знать будешь, мистер Большой Нахал.       — Может, я и нахал, который, несомненно, останется в плюсе, — слышишь в его голосе отчетливо теплые нотки, наверняка, у него на лице появилась усмешка, альфа доволен собой, — зато я не подлая тварь, которая способна напасть исподтишка. Я предпочитаю… Действовать прямо.       — Оно и видно, — бросаешь через плечо, после чего с криком отлетаешь к стене, смотря на то, как жестяная банка, до этого с громким скрежетом упавшая из забитого мусорного бака, начинает катиться вниз, пока ее не придавливает челси Чимина. У тебя сердце стучит где-то в горле, а ладони начинают усиленно потеть из-за вдарившего по крови адреналина, — мать честная, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.       — Ты боишься громких звуков? — у парня бровь взлетает в вопросе, он поднимает банку и легко сминает ее гармошкой в руках, а ты кривишься из-за звука. — Согласен, неприятный звук, но ты меня поражаешь.       — Просто выкинь это и пойдем, наконец, — обнимаешь себя за плечи и продолжаешь подниматься, задираешь голову и смотришь на вечернее небо, по которому быстро бегут кучкующиеся облака, передавали дождь, видимо, совсем скоро, он разразится. Ты ненавидишь болеть, но, судя по всему, сегодня все предрасполагает к тому, чтобы ты слегла с температурой, — не хочу мокнуть под дождиком.       — Разболеешься еще, — откуда ни возьмись, на твою голову опускается капюшон толстовки, и ты вздрагиваешь, а Пак делает шаг в сторону, — накинь, холодает уже.       — С-спасибо, — просовываешь руки в рукава и понимаешь, что кофта тебе сильно велика. Она вся пропахла Чимином, его сигаретами и одеколоном, потому, непроизвольно, начинаешь дышать глубже, загоняя аромат кофе себе в легкие, у тебя ноздри дрожат, это не укрывается от довольного произведенным эффектом Пака, — и хватит так смотреть, альфа-грубиян!       — Против инстинктов не попрешь, малышка, — он улыбается, демонстрируя свои острые белые клыки, и вдруг резко меняется в лице, отводя взгляд куда-то за тебя, и ты замираешь, стоя к нему лицом, а спиной к дальнейшей дороге, — зайди мне за спину.       — Зачем?       — Просто. Зайди. За спину, — чуть ли не рычит на тебя Пак, ты, решив не спорить и проглотив обиду на этот тон, мышкой ныряешь за него и только после этого позволяешь себе развернуться и посмотреть туда, где ты до этого была.       — Какие люди, и без охраны, — разводит руками какой-то рослый мужик, ты резко закрываешь рот рукой, так как его феромоны начинают душить тебя до такой степени, что слезы выступают на глаза, а во рту образуется комок, — сам главнокомандующий Пак Чимин!       — Какое громкое название, можно было и скромней, — бросает ему в ответ молодой человек, скидывая с плеч оба рюкзака и двигая шеей до хруста, ты чувствуешь, как усиливается его запах, он окружает тебя, дышать становится чуть легче, а внутри начинает теплиться огонек, требующий того, чтобы ты его спроецировала на парне, — вы забрели сюда по делу, как я гляжу? Не стыдно шкодить на чужой территории, подобно оторвавшимся от мамки щенкам?       — Гляди-ка, у самого еще клыки не до конца заострились, а уже как хамит нам, — за спиной мужчины появляются еще двое, таких же мощных, страшных, с голодными взглядами, которые мажут по тебе и твоему телу так противно, точно, только что к тебе прикоснулся чей-то огромный язык из зловонного рта. Их феромоны, скорее, не привлекают тебя, а душат и пугают, благо, ты за Чимином, в его запахе тебе проще и стоять, и концентрировать свое внимание, — может, тебе пару зубов выбить, а, Чимин-и?       — Мне пробить тебе череп, чтобы мозг на место самому поставить? — низко рычит Пак, расплавляя плечи и делая шаг назад, чтобы закрыть тебя еще больше, рефлекторно с ним отступаешь, иначе каблуки его обуви наступят тебе на пальцы ног. Ты хочешь прижаться к нему, омега в тебе скулит, прося внимания, однако понимаешь, что ему сейчас не до того, чтобы успокаивать тебя, ему, элементарно, защитить тебя нужно. — Или руку выбить? Сломать колено?       — Не слишком ли ты громкий? Язык бы тебе оторвать! — один из обидчиков вдруг сгибается и разводит руки в стороны, планируя с разбега схватить Чимина и сжать до перелома позвоночника его за талию.       — Отойди в сторону, — ты киваешь головой, как глупый болванчик, и делаешь широкий шаг как раз тогда, когда мужик срывается с места, закрываешь рот руками и подавляешь крик в собственных ладонях.       Пак легко уворачивается, а ты пищишь, вжимаясь в стену, боишься того, что здесь происходит, понимаешь, что становишься свидетелем адового месива между альфами, которые, чего доброго, и тебя заденут. Сползаешь по стеночке и утыкаешься носом в холодную молнию толстовки, вдыхаешь запах парня и стараешься себя успокоить, хоть слезы уже и стоят в глазах. Ты боишься за него даже больше, чем за себя, смотришь на то, как молодой альфа бьет ногой под колено напавшему, заставляя того рухнуть, не теряя времени, седлает его сверху и наносит сильный удар по лицу сжатым кулаком, снося кожу своими многочисленными кольцами. Он защищает не только территорию сейчас, но и тебя, маленькую и слабую омегу, поэтому действует быстро и немного хаотично.       Затем, он хватает альфу за голову и резко отклоняется назад, в следующее мгновение, с силой врезает ему по лицу головой, до такой степени, что до тебя долетает хруст сломанного носа. Ты зажмуриваешься и жмешься ближе к стене, сцепляешь руки в замок и молишься о том, чтобы все обошлось. Вздрагиваешь и снова слышишь хруст, тупые удары головы происходят с равномерными промежутками, теперь ты понимаешь, о чем люди говорили, когда упоминали фирменное забивание Чимином врагов. Забивание головой.       Ты очень надеешься на то, что Пак Чимин не пострадает.

***

      — Ну ты, конечно, зверь, — Пак утирает стесанным кулаком нос и шмыгает им, на коже остаются кровавые подтеки начавшей сворачиваться крови, — троих уложил, никого не позвал. Все из-за Джинри, да? — понизив голос и подойдя ближе, присаживается перед разложившемся лениво на асфальте Чимином Джебом.       — Нас бы вынесли уже, пока я дождался помощи, — у него во рту стоит вкус крови, противный такой, металлический, альфа бесконтрольно лижет разбитую верхнюю губу и смотрит в совсем уже потемневшее небо, чувствует, как на щеку падает первая крупная капля дождя, — она хотела успеть домой до дождя. Эх, я облажался.       — Глупый, какой же глупый альфа! — ты раскрываешь над ним зонт, наспех вытащенный из своего рюкзака, о котором ты совсем забыла, и падаешь рядом на колени, закрывая его от начинающегося дождя, парень удивленно на тебя смотрит, даже забыв о крови, выступающей на губе и затекающей в рот. — Тебя никто не учил обороняться? Урок первый: помимо того, чтобы нападать, нужно еще и держать оборону!       Молодой человек криво ухмыляется и тут же шипит от боли в стесанном уголке рта, после чего, кряхтя, садится на асфальте, его классные блестящие ботинки теперь все содраны и в пыли, кое-где, на подошве, видны крапинки крови, но ты старательно на них не смотришь, сосредоточив все свое внимание на лице перед собой. На человеке, которого хочется укутать в свои объятия и осторожно сжать, убаюкать и снять всю ту боль, что прострелила его тело. Ты видишь начинающие проявляться синяки, по утру, они все будут черными, огромными, у тебя снова слезы, шмыгаешь носом и салфеткой пытаешься хоть чуточку стереть застывшую корку крови под носом Чимина, однако, он перехватывает твою руку и несильно сжимает, глядя прямо и уверенно в глаза.       — Да будет тебе известно, моя милая Джинри, — шепот у него хриплый, сорванный из-за криков и рыков голос дает о себе знать, — я ни о чем не жалею сейчас. Я смог тебя защитить и устранил главных нарушителей своей территории, считай, убил двоих зайцев одним выстрелом.       — Какой же ты… — ты поджимаешь губы и осторожно утыкаешься лбом в его лоб, весь в крошащейся корочке крови, всего пару часов назад, этим лбом Пак забил последнего противника, сверкая глазами, налитыми кровью и бешенством. — Вот, что мне с тобой делать?       — Принять, простить и полюбить? — нежно трешься кончиком носа об его нос и дышишь его запахом, смешанным с тяжелым ароматом крови, все это забивается тебе в легкие, даря со сладкой истомой еще и горчинку грусти, сглатываешь вязкую слюну и прикрываешь глаза, слушая его тяжелое, наполненное полностью тобой, дыхание. Внутри все ходит ходуном, спазмы в желудке перебиваются бешеным стуком сердца, а с губ срываются судорожные вздохи почти затихшей истерики.       — Я подумаю, — тихо выдыхаешь в его губы как раз тогда, когда вы слышите рев сирены скорой, ты даже не уверена, что за ним, Чимин смог что-то расслышать, но горящий взгляд говорит об обратном.       А повторять свои слова, в данной ситуации, тебе, честно говоря, страшно.