Кровь мадам Дюпэн

Маринетт с тоской взглянула на толпу, скопившуюся вокруг маленькой девочки, которой исполнилось всего пара месяцев. Малышка улыбалась, махая ручками и улюлюкала при каждом движении гостей. Дружественная вечеринка в доме Альи и Нино Лейф была всецело посвящена их первенцу — малышке Кейтлин. — Ах, какое прелестное дитя, — шептала шатенка, кружась вокруг колыбельной. — Прекрасная девочка, просто чудесная, — ворковала вторая только что подошедшая женщина. — Право, растёт прекрасная дочь, уверена, у неё будет тот же задорный характер, что и у Альи, — проговорила тихонько Джулека Куффен. — Какое облегчение, что моя внучка будет похожа на мою невестку, — выдохнув, сказала темноволосая мулатка. Рыжеволосая девушка рядом засмеялась. — Ну что вы, я была бы не прочь, если бы Кейт была похожа характером на Нино. Спокойнее было бы всему дому. — Скучно было бы всему дому, — буркнула новоиспечённая бабушка средних лет. Впрочем, на данный титул она совсем не была похожа — слишком ухожено и молодо выглядела. Отступив от щебечущих молодых женщин чуть подальше, Маринетт отвернулась к окну. Ей было действительно тоскливо и тоска эта, мрачной аурой распространялась вокруг неё. Признаться, что она завидовала молодым супругам, было грешно. Как и всё, что она делала, грубо говоря. Разве заслужила она подобную благодать? Разве ей позволено мечтать о ребёнке? Она гнала от себя эти мысли прочь, ведь кого бы не выбрал ей отец, этот человек пробудет рядом с ней явно недолго. А ребёнок лишь всё усугубит. Да и будет ли он в безопасности рядом с Габриэлем? На долю секунды, лишь на самую малую, Маринетт представила пухлого малыша с зелёными глазами. В сердце защемило, распространяя миазмы депрессии по всему напряжённому до предела телу. Качнув головой, Маринетт гнала мысли прочь. Странные они были. Будь у неё невинное дитя, наверное, она бы с лёгкостью покинула дом отчима. Даже смогла бы забрать то, что принадлежало ей по праву. Вот только… Уверенности не было ни в чём. Разве что, была одна единственная стабильность. Адриан Агрест, не желающий покидать дом, продолжал находиться в особняке и блуждать по мрачным его коридорам. И наотрез отказывался оставить её хоть на минуту. — Кстати, вы слышали? — На одного из господ напали пару дней назад в лесу! Какое-то чудовище, — вещала одно из присутствующих графинь. — Какой ужас, Господь милосердный, — юные леди прижали ладошки к щекам. Маринетт заинтересованно повернула голову. — А я слышала, что этот случай будут расследовать, как дело об убийстве, — тихо сказала рыжеволосая, покачивая ребёнка. Ей было жутко любопытно, что же стряслось в их глуши. — Говорят, след от укуса был оставлен не зверем… Он был оставлен человеком! Толпа взволнованно загудела. — Вы же не серьёзно? Человеком? — Просто кошмар, что здесь творится. — Леди права, похоже на какой-то абсурд. — Я слышала сведения от полиции, — продолжила молодая маркиза. — На мёртвом торговце были следы от зубов! Маринетт скрыла лицо веером, помахивая им со стороны в сторону. «Быть может, это кто-то из дома Буржуа. Но ведь не ясно, сколь здесь людей, пьющих кровь…». Девушка даже не заметила, что уже давным-давно считает их людьми. Такими же, как и те, кто сейчас стоял и называл их чудовищами, монстрами и словами гораздо худшими. Две стороны медали с острыми гранями ранили Маринетт со всех сторон.

***

Девушка изо всей силы сжала кулачки, желая если не ударить горничную, то выплеснуть бокал вина ей в лицо. С чувством так, без малейшего сожаления, но с диким наслаждением от происходящего. Потому что её совершенно точно унизили. Растоптали и вытерли ноги уже в который раз. — Леди Маринетт, примите это лекарство перед сном, — спокойно повторила Натали, поставив поднос. — Что это ещё такое? — тёмные брови сдвинулись на переносице. Мигрень вернулась с новой силой. — Это лекарство, которое прописал вам недавно посещавший вас доктор. Оно поможет вам в будущем с вашим бесплодием. Ногти, впившиеся в плоть, проткнули её с поразительной лёгкостью, от чего тонкие полоски болезненно заныли. Но это было ничем в сравнении с обуреваемыми эмоциями девушки. Бесконечная злость пленила её тело, дрожащее от гнева и презрения. Ей готовили для новой жертвы. Ещё одного супруга? Так быстро? Значит, Габриэль Агрест наверняка подыскал нового кандидата, с которым она должна встретиться через месяц другой на одном из пышных новогодних балов. — Ты действительно считаешь, что проблема была во мне? — прорычала синеволосая. Натали никак не отреагировала, лишь блеск её глаз подтверждал, что унижать девушку ей было явно приятно. — Это к делу не относится. Просто пейте. — Оставь на столе. — Я должна убедиться, что вы его выпили, — с нажимом произнесла Натали, подступая вперёд. Этот напор раздражал Маринетт до хруста костей. Всё её естество, каждая клеточка жаждала отмщения. Увы, Маринетт Дюпэн даже не подозревала, как обернётся судьба её и этой женщины с туманным взглядом уже через пару недель. Кому счастье, а кому покой? Госпожа Судьба была совсем непредсказуема. Но так справедлива. — Не пытайся принуждать меня, ты слишком многое себе позволяешь. Я уже говорила тебе. Знай своё место! — Я лишь говорю о вашем предназначении, леди Маринетт, — сказала Натали, отступая к двери. Сверкнув недобрым взглядом, девушка гордо зашагала в сторону подноса. Она осушила весь стакан одним махом. — Довольна? Кто ты такая, чтобы судить о моём предназначении? — Я лишь выполняю указание господина, — сверкнув глазами в ответ, проскрипела Натали. Она явно была довольна происходящим, выведя из себя молодую герцогиню. Убеждённая, что возымела верх в этой борьбе между ними на этот раз, главная горничная с тихим шорохом покинула помещения, так и не осознав, на что сегодня подтолкнула девушку. Звёзды сложились, засверкав по-новому. В оконном проёме оказалась темноволосая голова. — Вы плохо ладите, — тихо сказал Адриан. — Ох! — испугавшись, вздрогнула Маринетт. — Я думала, ты сегодня гуляешь? Молодой человек пожал плечами. Его острый взгляд тут же мазнул по рукам девушки. — Вы поранились. Маринетт отвела руки за спину, неловко дёрнувшись. — Это… Ничего страшного. Вместо расспросов, Адриан скользнул прямо ей за спину, и потянул тонкие руки на себя. — Нет, так нельзя, — сказал он, зализывая ранки на ладонях. — Здесь не должно болеть. «Но в груди точно будет», — кисло подумала девушка. Там болело всегда. Особенно сейчас. Досада от беседы с несносной горничной, отправившейся вслед за её мучителем была слишком сильна. Ей было страшно. А вдруг она правда будет всю жизнь одна и никогда не увидит свою маленькую копию? Или же ей доведётся прожить всю жизнь в заточении, сменяя супругов одного за другим? Всё казалось какой-то нелепостью. Она покинет этот дом, исполнив свое истинное предназначение — освободив отсюда Адриана Агреста. Благо, переписка с герцогиней Буржуа выдалась весьма содержательной. Она не была врагом. Она была другом. И чётко дала понять, что нужно делать. «Если вы хотите свободы человека, чья сила скованна печатью, то пробудите его истинную суть. Не знаю, насколько вы близки, но… Будьте ближе. Гораздо ближе. Прошу меня простить, если вам покажется мой текст излишне откровенным. Лишь в моменты слабости мы становимся как никогда сильны, леди Маринетт. Сломайте печать, отдайте нам Адриана». Близость… Разумеется, речь шла не об объятиях. И что это была за печать, сковывающая силу? Если он не силён сейчас, то каким будет тогда, когда обретёт истинную суть? Дюжина вопросов добавилась к целому вороху не менее важных, но уже давно пылящихся на полках подсознания. — Прогуляемся? — обессиленно прошептала Маринетт. Она смотрела в эти блестящие глаза и не могла перестать в них утопать. Глубже и глубже. Пока не достигнет самого дна. Натали была не права. По-видимому, у неё иное предназначение, нежели как у обычной женщины. Она должна отдать всё в руки этого юноши. А дальше, будь что будет. Спустя несколько минут, они беззаботно дурачились у третьего корпуса особняка, куда обычно не приходят слуги в это время. Хозяина дома не было, впрочем, как и надоедливой горничной. Маринетт отлично знала, что они наверняка поспешили отправиться куда-нибудь насладиться обществом друг друга. С каждым днём болезнь Габриэля была заметнее и заметнее. Бесцветные очи более не блестели, а подрагивающие руки совсем уж выглядели жалко. Пристрастие к наркотику, которым его пичкала темноволосая женщина, сглаживало ситуацию лишь для виду. И это совсем не касалось самой Маринетт, беззаботно болтающей ногами по холодному покрывалу из снега. — Холодный воздух щекочет горло, — она захохотала. — Впервые делаю нечто подобное, если честно. Изображая из себя ангела, девушка продолжила кружить руками по земле, доверху усыпанной снегом. Выражение лица с лёгким румянцем на светлых щёчках сделало Маринетт необычайно привлекательной. Адриан слегка улыбнулся. «Кажется, ей нравится здесь больше, чем в этом доме…». — Снег больше не идёт, — прошептала Маринетт, глядя на небо. — Звезды такие красивые… — Да, — Адриан сел рядом. — Моя леди, вам хорошо со мной? Неожиданный вопрос застал Маринетт врасплох. — Почему ты вдруг заговорил об этом? — Просто мне так показалось. Девушка печально улыбнулась. — Ты прав, так и есть. «Мне хорошо с тобой. И мне следует тебя отпустить». Встряхнув с себя кучу снега, до которой только могла дотянуться замёрзшими руками, девушка медленно встала. — Пойдём, прогуляемся дальше. — Я понесу вас, иначе вы замёрзнете, — спокойно сказал Адриан, протягивая руку. — Правда? — Конечно, — он улыбнулся. — Держитесь крепче, это будет быстро. Так оно и было. Периодически взвизгивая от бешенной скорости, Маринетт оторопело разглядывала деревья с самых вершин. Адриан был чертовски быстрым. Реальность коснулась плеч лишь тогда они приземлились у дверей виллы. — Ты только что сломал замок? — Маринетт закатила глаза. — Ну да, — спокойно. Маринетт усмехнулась, чувствуя, как зубы стучат друг о друга от холода. — Я так окоченею, — пробормотала она, заходя в комнату. Адриан тем временем растопил камин и… снял рубашку. — Ч-что ты делаешь? — озадачено спросила Маринетт. Она никак не могла к этому привыкнуть. — Раздевайтесь, — тихо сказал молодой человек. — Я вас согрею. Стало заметно жарче. И отнюдь не от дров, брошенных в только что разожженный костёр. Она разделась довольно быстро, бросив одежду к камину, чтобы та обсохла. Закутавшись по самые уши в одеяло, девушка беспокойно ёрзала рядом с молодым человеком, который в свою очередь, казалось, вообще не замечал неловкости происходящего. Он её просто не чувствовал. — У тебя такая горячая кожа. Адриан повернулся, удивлённо взглянув на синеволосую. — А я всегда думал, что у вас горячие губы. И она, по велению колотящегося сердца, смущенно замерла. Мгновение велело прижаться друг к другу, утонув в вихре чувств и сладких эмоций. Почему-то Маринетт не видела смысла отказываться, совершенно забыв о выпитом ранее лекарстве. Мысли об этом поглотились вместе с комом в горле. Она откинулась на мягкий диван, увлекая за собой молодого человека. Будто извиняясь за что-то, будто отдаваясь и желая раствориться в ощущениях, которые в этот раз она точно доведёт до конца. Её рот медленно раскрылся, вовлекая Адриана в хитросплетённый танец языков. Они скользили друг по другу, забывая о времени и месте. Им давно было пора сорваться, отбросив малейшее смущение. Девушка смотрела на лицо молодого человека с примесью нежности и граничащей с безумием похоти. Она буквально физически ощущала, как на его лице начинают работать те мышцы, о существовании которых он раньше явно не знал и познавал что-то новое прямо сейчас, в их трепетный момент. Перед ней был страстный, очень чувствительный молодой человек, грани характера которого она ещё даже не постигла. Зато намерено изучала его тело. И лишь на секунду замирала, когда приходило время смотреть в яркие глаза. Дерзкие, блестящие от возбуждения, с удовольствием рассматривающие её грудь и то, как она сама выглядит со следами от его мокрых пальцев, которыми он уже вовсю водил по её груди. — Вы хорошо стонете, — сказал Адриан, склоняясь к её бюсту. Выдох. Смешок. Ощущение его губ, сильно втягивающих в себя вершинки груди, заставившее её забыть, о чём она должна была помнить. А затем пропасть, в которую они оба с удовольствием провалились. Девушка чувствовала, что находится на пределе и этот предел был с лёгкостью разрушен очередным движением. Ощущение, возникшее от того, что его член касается её живота, ритмично и плотно, были будоражащими. Выводящими из себя и вынуждающими выгибать своё тело навстречу. Пляска теней, отбрасываемых их телами, прижатыми друг к другу, была столь забавна, что Маринетт попыталась отвлечься на неё, чтобы хоть как-то держать рвущиеся на свободу стоны. В этот самый момент молодой человек ухватился за её ягодицы, подтягивая к себе. Его самого душила пульсация, с каждой секундой, с каждым прикосновением увеличиваясь, ведь девушка безотчётно прижималась к напряжённому до предела члену. Зелёные глаза опасно вспыхнули. Столь тесный контакт был лишь приглашением к продолжению. А затем… Обоюдный полустон. Полувыдох. Всё человеческое в нём, словно замерло, оставляя лишь оболочку. Глаза наконец-то загорелись красным огнём, неистовым, коим пылал и он сам. Уже давно. Так давно, что даже в глазах резь была болезненной. Распухшие от влажных поцелуев алые губы нашёптывали требовательное «ещё!», заставляя Адриана удерживать контроль из последних сил. Приходилось всю свою ярость держать до последнего рывка, ведь каждый хлипкий выдох и звонкий стон могли заставить его кончить. Вот так просто и легко. Но он, снова балансируя, лишь упрямо двигает рукой вниз. Конечно же, снова мокрая. Мокрая. Такая мокрая, что два пальца сразу без труда скользят внутрь, заставляя девушку неестественно выгнуться и зашипеть, теряя самообладание. Точнее, жалкую его крупицу. Наверное, совсем уж последнюю. — Ещё. Подушечками пальцев он ощущал то, что хотел испытать на себе полностью. Дёрнувшись вниз, в очередной раз дразня, Адриан провел языком по мокрым складкам, и девушка закричала в открытую. А затем он… легонько подул на это место. — Я сейчас… сойду с ума, — выдохнула Маринетт. Огромные глаза распахнулись, когда пальцы с хлюпающим звуком покинули её. Адриан отстранился, тяжело дыша. — Я хочу видеть больше трепетных эмоций на твоем лице. Мы не закончили. Из последних сил, Маринетт привстала и оказалась на коленях молодого человека. — Сейчас? — сипло бросил Адриан, сжав края дивана. Он и правда больше не мог сдержаться. Казалось, ещё пара движений руками, пара прикосновений кожа к коже, и… он не выдержит. Взорвётся всеми мириадами эмоций, на которые был только способен. — Да, — требовательно. С яростью, с отброшенными условностями. С забытыми словами. В голове стучало лишь: мне надо. Ты такой невозможный. Ты говоришь мне, что я красивая. И я верю. Просто позволь мне… Просто. Позволь. Она напряглась, когда член резким толчком входит в неё сразу на всю длину. Это было до такой степени невыносимо, что она промычала несколько ругательств сквозь поцелуй, которым Адриан одарил её в момент сплетения их тел. — Что за… — лазурные глаза распахнулись. Тёмные волосы юноши светлели прямо на глазах, на какое-то мгновение становясь золотисто-белыми. Но всё прекратилось и локоны заблестели привычным темным светом. Лишь взгляд стал жестче. — Ну всё, вы сами напросились, — тихо, неистово. — Моя леди. Властно. А глаза блестели, что у умалишенного. Он приподнял Маринетт и снова насадил на себя, продолжив двигаться резко и без малейшей остановки. Девушка забыла, как дышать, чувствуя, как горячие волны одна за одной бьют в низ живота. — Подожди, слишком быстро, ох, — захныкала она, в крепких объятиях. Избежать сладких волн, убивающих её на пороге экстаза, было невозможно. Испытывать оргазм один за другим, царапая коготками мужскую спину, было правильно. Выкрикивать его имя с каждым шлепком, стонать, словно это последнее, что она может. Было правильно. — Кажется, такое лицо вы хотели видеть, эти эмоции, — смело, уверенно. Адриан был не похож на скромного и смущенного себя. А затем он, словно желая окончательно добить, начинает двигаться необычно медленно и глубоко, вонзаясь до самого предела и выходя, оставляя лишь головку у входа. И это было слишком невыносимо, Маринетт попыталась встать, но была опрокинула на спину ловким движением. — Так будет лучше, моя леди, — снова смешок. Снова насмешливо. Неимоверно, невыносимо, невозможно. И ещё тысяча чёртовых слов, лишь отдалённо отписывающих происходящее между ними. Адриан даже не сразу улавливает, что произносят её губы. В этот раз он вошёл сразу на всю длину, снова сменяя темп. Резко и грубо, но ей и не требовалось нежности сейчас. Маринетт застонала, забываясь и выкрикивая громкие ругательства. Но Адриан, не собираясь более останавливаться, только закрыл ей рот ладонью. Он знал, что ей понравится, его леди хотела его. А он её. И это было лучшим, что он испытывал в своей жизни. Красные глаза разожглись с новой силой. — Кончай, — прошептал он ей на ухо. И Маринетт, к большому своему удивлению, именно это и сделала. Очередной оргазм в этот раз был заметно глубже и больше предыдущего, что она, крепко зажмурившись, даже не заметила, как кончил и молодой человек. Оставалось лишь дышать, пытаясь понять, что с ним произошло. Судорога за судорогой. До последней капли, до последнего вздоха и взгляда на искаженное лицо синеволосой. Самое идеальное. Самое прекрасное. — Вам понравилось? — сказал Адриан, разглядывая потолок. Едва совладав собой, Маринетт прижалась к его груди, пряча лицо. Сказать, что это её первые оргазмы в жизни? Может она и была смела, но это испытывала впервые. Сравнивать то особо было не с чем. А теперь уже и не будет. — Ты необычный, Адриан, Агрест, — прошептала Маринетт, проваливаясь в дрему. И совершенно забывая о том, что слова Хлои Буржуа начали сбываться. Близость разрушает печать. Но как быстро разрушит её саму?