Несмотря на замки́ и границы

Трауну было тяжело только первое время. Уход Эзры он перенёс гораздо легче, чем те чувства, которые остались после него. С любовью бесполезно бороться, и Траун просто выжидал, когда полученная им преднамеренная рана утихнет. Он никогда не пил и не собирался. Даже переживая утрату (Траун, на самом деле, дал бы этому событию несколько другое определение), чисс не впадал в крайности. Он давно составил себе план на такой случай и теперь следовал ему, как запрограммированный, — непоколебимо и неуклонно приближаясь к заранее намеченному результату. Ему не было необходимости забывать все испытанные им эмоции и ощущения. Уничтожить и похоронить в себе любовь к Бриджеру он также не делал своей целью: для него представляло огромную важность всё то, что он пережил. Да, всё это причиняло мучительную боль, но Траун с самого начала знал, на что шёл. Он бы даже затевать не стал всю эту историю, если бы не был уверен в своих силах. Он всё рассчитал, осталось только выдержать пытку, которую он тоже предусмотрел. Он справится сам, не прибегая ни к пьянству, ни к другим подобным методам. Траун продолжал придерживаться своего прежнего графика, не устраивая себе дополнительные часы отдыха и в то же время не нагружаясь лишней и несрочной работой. Он не нуждался в послаблении, так как без всяких сомнений был в работоспособном состоянии, но и забываться в работе ему так же не требовалось — Траун всегда оставлял все свои личные переживания на второй план, когда занимался делами, для которых голова должна быть трезвой и холодной. Поэтому, особенно задумчивое настроение завладевало им исключительно по вечерам. Оставаясь наедине с собой, он осторожно успокаивал собственные чувства, постепенно достигая внутреннего равновесия. Он быстро привык к тому, что столкнуться с Эзрой в коридоре больше уже не получится. Если только тот, конечно, не проберётся на разрушитель, что, хоть и возможно, но маловероятно. Траун ни на что не надеялся, однако не стал убирать из базы данных зарегистрированные им сведения о личности, под лицом которой Бриджер существовал на «Химере». Может быть, эти данные служили памятью или этакой заметкой, что Эзра был здесь. Либо, если джедай догадается, то он сможет беспрепятственно воспользоваться своими кодами. Пусть уж они тогда остаются действующими для такого случая. Эзра догадался, и такой случай произошёл. Траун не страдал от наступившего одиночества, — оно всегда воспринималось им как обыденность, — и, тем не менее, первую неделю ему всё равно пришлось уживаться с возникшим вдруг странным для него ощущением тоски, ощущением, что он не должен быть один. Ему постоянно казалось, что Эзра где-то рядом, вне поля его зрения, или же что он вот-вот войдёт к нему в кабинет. Чисс непроизвольно находился в ожидании и ничего не мог с собой поделать. Поэтому, спустя время, когда он, наконец, избавился от тягостного предчувствия и даже вернул своё умение наслаждаться одиночеством, наступила желанная пора полного спокойствия и порядка в мыслях и душе. Это был конец всем сердечным переживаниям и долгожданное восстановление нарушенной стабильности и ритма. И, как в насмешку над Трауном, абсолютно наплевав на весь проделанный им труд и приложенные старания, обесценив всё потраченное на них время, Эзра решил нанести визит. Трудно сказать, какие точно эмоции испытал Траун, когда он увидел Эзру в дверях. Для него это был сокрушительный удар: одним своим появлением Бриджер поднял и всполошил в нём все чувства, на усмирение которых ушло так много сил! Да, он не позволил им исчезнуть, но сделал всё возможное, чтобы их усыпить, тем самым сохранив глубоко в душе без вреда себе. Эти чувства должны были служить тёплыми и безболезненными воспоминаниями, возвращаясь к которым можно получить утешение, а не страдание. А Эзра попросту взял и опять спутал все его планы!.. Так или иначе, Траун был рад. Потрясён, по-своему взволнован, но рад. Рад тому, что Эзра пришёл и теперь так обезоруживающе улыбается. Чисс встал из-за своего рабочего стола, абсолютно дезориентированный внутренне. Сердце стучало глухо и тяжело, лёгкой дрожью отдаваясь в пальцах. Траун отвлёкся всего на секунду с целью сосредоточиться на выдохе и взять себя в руки, но этого оказалось достаточно, чтобы пропустить момент, когда Эзра очутился рядом с ним и заключил в крепкие объятия.  — Значит, с Джаррусом всё в порядке? — Уточнил он на всякий случай, предупреждая поцелуй, за которым спустя мгновение уже тянулся Бриджер.  — Да, — нетерпеливо отозвался тот, комкая Трауну воротник. — Я же знаю, что ты знаешь, — это не было укором, скорее, следствие сильного волнения и неудержимого желания поговорить по душам. Траун беззлобно хмыкнул. Эзра был прав, но всё равно несколько преувеличивал. Траун не особо беспокоился за парня, когда прощался с ним. И он даже не столько был уверен в находчивости Эзры, сколько, как бы ему ни не хотелось этого признавать, в толковости его учителя. Поэтому он больше полагался на рассудительность Кэнана, а не на то, что Эзра начнёт как-то изворачиваться. И Траун не ошибся в своих предположениях, что, впрочем, совсем неудивительно. Он догадывался о том, что Бриджер со всем разобрался: как-то ему довелось осматривать места, где прошли последние беспорядки с участием повстанцев, и под одной из символик с фениксом он обнаружил красочный отпечаток ладони. Излишне было сомневаться в том, кому мог бы принадлежать этот след. В любом случае, на Трауна находка подействовала как своеобразное утешение. Вполне возможно, именно с такой целью Эзра и оставил его, как весточку о том, что у него всё хорошо. Целуя Эзру, Траун впервые не задумывался о том, что джедай снова находится так невероятно близко. У него также не возникло и других похожих мыслей о нарушении дистанции и прочих недовольствах, которые раньше всегда напрягали его, даже несмотря на симпатию к Эзре. Сейчас же он был уверен в правильности происходящего и искренне наслаждался этим, без смятения обнимая Бриджера. Траун ощутил ту целостность и единодушие, которой ему удалось достигнуть с Эзрой незадолго до расставания и которой ему потом так не хватало. Трауну не было досадно, что с возвращением Эзры эти чувства мгновенно вспыхнули, вновь выступая на первый план в его размышлениях в часы отдыха.  — Я пришёл поговорить, — сказал Эзра некоторое время спустя, когда у него получилось немного успокоиться.  — Я слушаю. Эзра как-то сразу подобрался, и радостное выражение его лица сменилось на совсем противоположную эмоцию, — незаметно для себя он нахмурился, опустив глаза. Он думал, с чего начать.  — Я должен тебя предупредить, — Эзра всё ещё волновался, но это было уже иного рода волнение. Возникшее вдруг тревожное настроение частично передалось и Трауну, заставив его мгновенно охладить свой пыл и взять себя в руки. Для него заявление Эзры сработало как катализатор — чисс тут же переключился на привычный рабочий режим, готовый к серьёзному разговору. — Мне было видение. Траун, тебя предадут. Траун молчал, и Эзра не мог сказать, что он испытывал. Юный джедай так был поглощён несчастьем, которое могло произойти с Трауном в будущем, что собственные переживания заняли всё его внимание, не позволяя сосредоточиться на чём-то другом. Он рассказал всё, что ему удалось запомнить, описав виденные им образы. Получилось довольно абстрактно, но было понятно — удар будет нанесён со стороны Империи. Эзра хотел избежать гибели Трауна и предложил свой способ: Траун должен покинуть Империю, чтобы спастись. Этим предложением он невольно поставил ультиматум. По крайней мере, так это видел Траун.  — Насколько я знаю, не каждое видение сбывается. Эзра опешил. Он, конечно, не сомневался в том, что Траун вряд ли будет с ним согласен, но, всё равно, проникнув на «Химеру», он рассчитывал хоть на какое-то понимание и соответствующую оценку опасности. Траун дал ему такую оценку, отнесшись к его словам со всей присущей ему серьёзностью. Он посмотрел на проблему под совершенно другим углом, заметив то, что упустил Бриджер. Эзра не отступил. Слишком яркими были воспоминания, чтобы не попытаться предотвратить их воплощение в реальность.  — Траун, пожалуйста!.. Тебя убьют, если ты останешься!.. — у Эзры было такое лицо, будто он вот-вот заплачет от отчаяния. Судорожно соображая, он выдал то, от чего Траун в удивлении приподнял брови: — я поговорю с Герой, может быть, получится принять тебя в Альянс. Мы с Кэнаном что-нибудь придумаем…  — Нет, — Траун так резко прервал его, что Эзра вздрогнул от неожиданности. Парень почему-то подумал, что, возможно, и не стоило упоминать Кэнана. Траун это понял и, чтобы донести до Эзры действительную причину своего отказа, пояснил: — я давно выбрал свой жизненный путь и планирую придерживаться его до конца. Эзра закрыл глаза, склонив голову. Он обдумывал услышанное, зная, что переубедить Трауна уже не выйдет и бесполезно говорить что-либо ещё на эту тему. Траун был прав — где гарантия, что видение сбудется? Тем не менее, интуиция тяжестью в груди давала понять, — Эзра потеряет Трауна, если ничего не предпринять. Но одновременно с этим Эзра не мог не считаться с мнением чисса, и ни к чему принудить его не мог, как бы ни хотелось.  — Ты ошибся, Траун, — Эзра посмотрел ему прямо в глаза, печально, но покорно. — Не ту ты выбрал дорожку, — и пожал плечами, показывая, что принимает его выбор. Этот разговор был окончен. Траун не стал заострять внимание на последних словах Эзры, ему оказалось достаточно того, что его позиция была понятна и никаких попыток уговорить его как-либо поступить больше не будет.  — Ты останешься? Эзра устало улыбнулся.  — Если только на одну ночь. Можно?

***

— Как всё прошло? Эзра неопределённо взмахнул рукой, подбирая более подходящее слово. Кэнан терпеливо ждал, сидя на койке. Он чувствовал смятение ученика и догадывался, что хотел сказать Эзра.  — Он не пойдёт со мной, — наконец выдохнул Бриджер, вложив в слова свои главные переживания. Кэнан промолчал. Эзра с ногами забрался на койку и лёг на спину, положив голову Кэнану на колени. Тот снял маску, чтобы полностью открыть своё лицо.  — Мне больно, Кэнан, — спустя какое-то время произнёс Эзра тихим полушёпотом. — Но я не могу заставлять его.  — Ты его предупредил, — помимо растерянности среди эмоций Эзры Кэнан без труда различал страх и уныние. Его ученик был сильно подавлен, но не пытался скрыть от него своё настроение, оставаясь искренним с ним. Кэнан не спешил что-либо говорить ему по поводу страха и прочего, зная то, что Эзра сможет с ними справиться и совладать с собой, ведь он прекрасно усвоил его уроки. Эзру необходимо было только поддержать и не дать увязнуть в сожалении, если тот всё-таки увлечётся. — И поступил правильно, оставив свободу выбора за ним. Я горжусь тобой, — он не преувеличивал, Эзра действительно вызывал у него восхищение. Он был рад, что смог научить его преодолевать многие жизненные трудности. Кэнан не сомневался, что у Эзры всё получится и в этот раз. Постепенно Эзра успокаивался, принимая свои страхи и тем самым избавляясь от них. Кэнан придавал ему уверенности, и он на подсознательном уровне начинал надеяться на благоприятный исход, размышляя над ситуацией. Возможно, он пытался найти лазейку, благодаря которой ему бы удалось окончательно и твёрдо убедить себя в чём-то определённом, вряд ли, конечно, хорошем, но…  — Я не буду отчаиваться, — в итоге сказал Эзра, взяв себя в руки. — И прощаться с ним раньше времени — тоже. Если он окажется прав, и ничего из того, что я видел, не случится, я только порадуюсь этому. Но, — он взял небольшую паузу. — Что бы из этого ни вышло, я буду готов и приму это. Кэнан нашёл его руку и сжал своей, выражая своё участие и неравнодушие. Эзра почувствовал облегчение. Он освободился от тяжёлого чувства тоски и тревоги и теперь был абсолютно спокоен. Немногим позже он так и уснул, лёжа у Кэнана на коленях, с лёгким сердцем и чистой совестью.