Несмотря на замки́ и границы

Траун пропустил момент, когда его намерение разрешить все стоящие поперёк дела вопросы обернулось стремлением совершить действия несколько иного характера. Не то что бы это был совсем уж неожиданный поворот событий, тем не менее, чисс не ставил себе задачи начать свою речь за своим рабочим столом, не сводя с Эзры глаз, а закончить, сидя на краю постели с тем же Бриджером, который успел устроиться у него на коленях. Удивляться действительно нечему, если к тому времени суть проблемы уже была обговорена, и Траун получил удовлетворившие его ответы. Траун, как и планировал, поднял тему памяти Эзры, которую долгое время не находил нужным затрагивать и которой сам Эзра предпочёл бы не касаться вообще. Увильнуть от имперца не получилось, и Эзра вынужден был поставить все точки над «i» и положить конец всем сомнениям и прочим помехам. Юный джедай не ощущал себя загнанным в угол во время разговора, скорее даже наоборот, — нашёл в этом способ окончательно успокоить свою совесть, сказав Трауну с абсолютной уверенностью три слова: «Я сделал выбор». Для Трауна этого оказалось достаточно, чтобы свободно, со спокойным чувством близости оставлять на оголённых плечах Бриджера лёгкие поцелуи, пока тот проворно занимался его кителем. Оставаясь в одних штанах (как и Траун, раздетый им пока ещё только до пояса), Эзра, лёжа на спине, не выпускал имперца из объятий. Он безостановочно лез целоваться, и Траун не стал отказывать в этом удовольствии ни себе, ни ему, охотно целуя в ответ. Эзра невольно вздрогнул, бессознательно вцепившись в чисса, когда тот, как бы пробуя, с силой двинул бёдрами. Чувствовать возбуждение друг друга через одежду было ошеломляюще, и возникшая при этом приятная вибрация в районе диафрагмы только добавила желания раздеться окончательно. Они не стали тянуть с этим. Траун по привычке оценивающе окинул взглядом Эзру, отмечая, насколько тот хорош телом. Эзра смотрел на него с не меньшим восхищением, почему-то улыбался. Не насмешливо, скорее, воодушевлённо. Эзра был совершенно открыт перед Трауном, не зажимался и не испытывал какой-либо неловкости. Он не боялся краснеть. Траун отчасти опешил, когда Эзра, без труда определив его намерения, сунул ему в руки тюбик с гелем. Опережая вопрос, Бриджер весело сообщил ему: «мы поладили», — конечно же, имея в виду тех, с кем он подрался, выйдя за пределы каюты гранд-адмирала в первый раз. «Безобразие», — выдохнул на это Траун возле уха Эзры, тут же забывая, что хотел этим сказать. Эзра издал негромкий смешок. Света в каюте было мало, но Трауну его хватало, чтобы видеть Эзру. Он неторопливо целовал его шею и ключицы, растягивая приятный момент, и Эзра наслаждался вместе с ним, принимая ласки. Бриджер держался так уверенно и свободно, что у чисса мелькнула мысль, что он у Эзры вряд ли первый партнёр. Впрочем, его никогда не интересовала чужая половая жизнь, так что возникшее вдруг подозрение никак не могло испортить настроя. В любом случае, они доверяли друг другу, и это было самым главным. Эзра стонал совсем тихо, больше вздыхал, шумно и часто. Один раз он попросил приостановиться, чтобы унять внезапную головную боль. Траун не оставлял засосов, но места, к которым он прикасался губами, жгло. От этого внимание Эзры рассеивалось, но он и не пытался что-то с этим делать, полностью отдаваясь желанию чувствовать всё сразу: поцелуи, ласкающие его руки, жаркое дыхание на своей коже и активные движения Трауна. Он жался к имперцу всем телом, неосознанно впиваясь в его спину ногтями и абсолютно не контролируя себя. В момент разрядки Траун не сразу заметил, как неожиданно изменилось выражение лица Эзры. Испуг и растерянность, смешанные с ещё не пропавшим удовольствием, появившиеся вдруг в глазах Эзры, ввели чисса в замешательство, лишив его всякого чувства такта. Парень слабо упёрся рукой в его грудь, приходя в себя после всплеска наслаждения и восторга и одновременно с тем возникнувшим приступом ужаса.  — Кэнан, — беспомощно прошептал он, чуть не плача. — Я предал его… Траун понял — Эзре вернулась память. Также ему не составило никаких усилий понять, в чём состояло страдание Бриджера. Он предал Кэнана. Даже не Альянс, а Кэнана. Не может быть никаких сомнений насчёт того, что Кэнан приходится Эзре не только учителем. Траун отодвинулся от него. Никто не мог предвидеть подобного. Именно по этой причине Траун считал, что Эзра поступал нецелесообразно. Потому что нельзя действовать, не рассмотрев ситуацию с нескольких сторон и не исключив при этом все недочёты и несоответствия. Он говорил Бриджеру об этом, и всё равно вышло то, чтó вышло. Тем не менее, Траун не считал, что здесь кто-то был виноват.  — Эзра, мы не могли знать заранее. На самом деле, могли, если бы Эзра не упрямствовал и позволил идти своему выздоровлению так, как надо, не вмешиваясь. Сам Эзра, как и Траун, тоже это понимал. Отличие было только в том, что чисс был способен признать свой промах, а вот Эзра — нет. Глупо было сравнивать, кому было хуже, — Эзре, мучительно переживающему свою измену Кэнану, или Трауну, который, хоть и был готов к тому, что отпустить Бриджера будет крайне нелегко, всё-таки не ожидал, что разрыв получится таким болезненным для них обоих. Траун был внутренне опустошён. Эзра тихо всхлипывал где-то сбоку, отвернувшись от него, жалкий и несчастный. Чисс сочувствовал ему, чисто по-человечески, ну, и потому, что любить Эзру после произошедшего он не перестал. В связи с этим он и не лез к нему, — было бесполезно успокаивать сейчас Эзру, к тому же, Эзра его и не подпустит к себе больше, — Траун это знал. Всё вернулось на круги своя — они снова друг другу чужие, между ними возникла прежняя преграда, и надеяться на её преодоление более чем бессмысленно. Всё оставшееся до подъёма время Траун провёл, не смыкая глаз и прислушиваясь к тому, как тяжело дышит Эзра. Он не был сломлен, но его восприятие окружающего мира настолько притупилось, что он потерял всякое ощущение времени, и голова была абсолютно пуста.

***

Как бы Эзра не хотел поскорее покинуть «Химеру», он всё равно вынужден был ждать подходящего случая, чтобы, не бросая тени подозрения на Трауна, связаться с повстанцами и присоединиться к ним. Такой случай подвернулся в ближайшем времени: появилась информация о готовящемся восстании на одной из планет, и Траун был отправлен в ту систему, чтобы предотвратить беспорядки, — там давно уже создавалось опасное настроение, и необходимо было принять меры. Те последние несколько дней, в течение которых им ещё предстояло пересекаться, были похожи на затишье перед бурей: Эзра вёл себя чрезвычайно сдержанно и в принципе походил на привидение из-за своего молчания и задумчивого выражения лица. Он потерял внутреннее равновесие, не прекращая мысленно упрекать себя и потому находясь в постоянном нервном напряжении. И спать Эзра перебрался на свою койку. Траун чувствовал себя уверенней Эзры. Конечно, сказывалось то, что он долго настраивал себя к похожему раскладу. Но он также не имел никаких претензий ни к себе, ни к Бриджеру, и это существенно облегчало тяжесть испытываемого им скорбного чувства. Чисс не позволял себе отвлекаться на него во время работы, но в те непродолжительные часы перерывов, когда Эзра находился в его поле зрения, он погружался в какое-то пассивное состояние, стремясь сохранить в памяти важный для него образ любимого человека. Такое занятие приглушало предчувствие скорой разлуки и не давало пасть духом. Он смотрел на Эзру и видел все его переживания. Эзре было стыдно за свой поступок не только перед Кэнаном, но и перед ним, Трауном, за то, что сделал участником преступления и не оправдал ожиданий (сам Траун, разумеется, оценивал ситуацию несколько иначе). Бриджеру необязательно было рассказывать о своём волнении и беспокойстве — Трауну достаточно было пару раз встретиться с ним взглядом, чтобы всё понять, — Эзра каждый раз не выдерживал и начинал смотреть в пол. Как бы ни смешно звучало, но Эзра воспринимал Трауна как пострадавшего, и никак не наоборот. Траун же вряд ли взялся бы утверждать, что сам является виновником, но, по его мнению, он мог быть кем угодно, только не жертвой. Определять себя как простого участника события ему было ближе всего. Было бы слишком жестоко не сообщить об этом Эзре. Он подумал так после полученного им прощального поцелуя юного джедая перед расставанием, — робкое прикосновение губами к уголку рта. Когда-то Траун поцеловал Эзру точно так же. Насколько сильно Эзра страдал сейчас, считая своё действие нечестным по отношению к чиссу?  — Эзра, — позвал его Траун, и тот замер в дверях. — Я не виню тебя. Эзра кивнул и скрылся. Траун не сжалился над ним, сказав ему такое, он лишь решил поделиться с ним своей правдой. А примет Эзра её или нет, зависело только от него самого.

***

Возвращение на «Призрак» прошло с большим волнением, как для Эзры, так и для других членов команды. Эзра попал на корабль не сразу, — понадобилось сделать несколько пересадок, чтобы оказаться в нужной системе. Тем не менее, начальству о нём доложили, едва он только обозначился. Поэтому, даже когда Бриджер был ещё достаточно далеко, на «Призраке» о нём уже знали и с нетерпением дожидались его прибытия. Для Эзры это ожидание было тягостным и радостным одновременно: его слишком долго не было дома. Он считал часы, то и дело замирая от воодушевления. Но, чем меньше времени оставалось до встречи, тем сильнее делался панический страх внутри него, вытесняя собой все тёплые чувства. Так что, к тому времени, когда он ступил на борт «Призрака», Эзра потерял всякое присутствие духа. Кэнана не было среди тесного кружка повстанцев. Вероятно, именно поэтому у Эзры получилось заглушить в своей душе долгое время мучившую его тревогу и дать волю искренней радости, от которой в груди было так же тяжело. Осознание того, что он мог забыть их всех и, более того, желать воспользоваться возможностью не вспоминать, оставив позади и лишив смысла все пройденные вместе пути, невыносимо давило на совесть и всё его существо. Как он был несправедлив! Как он позволил себе так ошибаться?! В голове пронеслась неясная и неприятная мысль, что Траун был прав в своих предупреждениях. Впрочем, он тут же забыл её, пребывая в полулихорадочном состоянии. Эзра не смог совладать с собой и, совсем расчувствовавшись, разрыдался. Его можно было понять, даже Сабин незаметно пустила слезу и тихо шмыгнула носом. Зеб не стал дожидаться, когда он сам окончательно размякнет, и, старательно морща физиономию, чтобы хватило сил сдерживаться как можно дольше, загреб всех в охапку и уставился в потолок, совершенно растроганный. Гера отвела Эзру в его с Кэнаном каюту. Негромко, как будто боясь спугнуть наступившее наконец счастливое спокойствие, она сказала ему, что отправила Кэнану сообщение, и что тот скоро должен вернуться с задания. На интуитивном уровне Гера чувствовала, — что-то случилось с Эзрой, — и, доверяя своему чувству, она решила, что парню нужно побыть одному. Перед тем как предоставить Эзру самому себе, Гера обняла его. Они все успеют наговориться. Обязательно. Эзра был благодарен ей за понимание. Эзра провёл несколько часов в одиночестве, погрузившись в свои мысли и не замечая течения времени. Он очень устал, как физически, так и эмоционально. Все те переживания, которые удалось ненадолго отодвинуть на дальний план, снова завладели его вниманием, наталкивая на самые мрачные размышления. Когда Кэнан появился на «Призраке», Эзра сразу ощутил его присутствие. Через связь он уловил сильное волнение, и вместе с тем собственные эмоции контрастом выступали на фоне эмоций Кэнана. Страх, уныние и даже какое-то отчаяние — Эзра не был способен их подавить, приходя от этого в ещё больший ужас. Кэнан вошёл в каюту стремительно — по нему было видно, что он очень торопился встретиться с Эзрой. Бриджер поднялся с койки, нерешительный и растерянный. Он смотрел на сильно осунувшееся лицо своего учителя и не знал, что сказать. Ему было плохо до тошноты. Кэнан сократил дистанцию первым.  — Он обидел тебя? — Напрямую задал вопрос Кэнан, начиная беспокоиться не меньше Эзры, чувствуя его смятение, причины которого точно не знал, и оттого строя самые ужасные предположения. Взволнованный, он взял безвольную руку парня в свою.  — Нет, — Эзра оказался несколько сбит с толку тем, что Кэнан перешёл сразу к делу. Вопрос был задан так, что создавалось впечатление, будто Бриджер и не отсутствовал столько времени. Даже если Кэнану и было так легко обращаться к нему, Эзра всё равно не мог перенять его отношения к самому себе, а значит и не мог перестать считать себя преступником. Сердце стучало где-то в горле, мешая говорить: — Кэнан, я… — он не закончил, задохнувшись от волнения и отчаяния, не в силах справиться с тяжестью признания.  — Я знаю, — Кэнан решил упростить Эзре задачу и не заставлять договаривать, что он переспал с Трауном.  — Я виноват перед тобой. Кэнан опустился на койку, усадив Эзру рядом с собой. Теперь ему было понятно, в чём было дело. Нет, он не винил и не упрекал Эзру за содеянное. Конечно, ему было больно, но он любил своего ученика и считался с ним. Очень хотелось назвать произошедшее случайностью или ошибкой, тем не менее, Кэнан понимал: тогда, потеряв память, Эзра не мог не выбрать Трауна. И он не мог осуждать его выбор. При таких обстоятельствах для Кэнана главным было то, что Эзра не поступал против своей воли, что его ни к чему не принуждали, и ему не пришлось терпеть издевательства.  — Всё в порядке, — утешающее произнёс Кэнан, через связь позволяя почувствовать Эзре свою любовь и тем самым давая понять, что он не злится и не презирает его. Он делился своим душевным спокойствием, которое обрёл после их воссоединения.  — Я люблю его, — сказал Эзра после паузы. Он постепенно успокаивался, принимая чувства Кэнана и открываясь ему в ответ. Ему не хватало этого — возможности быть полностью понятым посредством мысленного обмена эмоций и чувств. — И тебя люблю. Я не хочу выбирать.  — Ты и не должен, — голос учителя действовал на Эзру самым благим образом. Спокойный тон ободрял, согревал и унимал все беспокойные мысли, оставляя приятную пустоту в голове. — Мы не связаны браком или другого рода клятвами, — сказанное прозвучало как оправдание, однако это оказалось лишь предисловием к тому, что затем добавил Кэнан: — Что мешает нам быть в отношениях втроём? Эзра впал в замешательство. Он в принципе не рассматривал подобного варианта и потому был очень удивлён. Он никогда о таком не задумывался, и даже сейчас такое решение вряд ли пришло бы ему на ум. Кэнан ощутил его смятение.  — Ты волен любить кого угодно, — пояснил он. — Если твоё чувство искреннее, ты так же решаешь, как утвердить свои отношения. Я думаю, тот синий это понимает.  — Понимает, — Эзра неосознанно улыбнулся, окончательно перестав волноваться. У него отлегло от сердца, и он был рад этому. Его устраивал найденный выход.  — Всё образуется, — заключил Кэнан, радуясь вместе с Эзрой. Радуясь его возвращению и тому, что с ним всё хорошо. Он приобнял его рукой. — Я скучал. Эзра устало положил ему на плечо голову, находясь в полном умиротворении и согласии с самим собой. Он чувствовал, как его любит Кэнан, знал, что любит его не меньше, и был абсолютно счастлив. Ему было легко от того, что это ещё не конец, а, возможно, только хорошее начало.