Несмотря на замки́ и границы

Чем лучше и уверенней чувствовал себя Эзра в плане своего здоровья, тем больше Траун убеждался, что держать мальчишку исключительно в стенах его каюты совсем скоро станет невозможно. Бриджер сам по себе был очень активный, и ему требовалось движение. Болезненная слабость стремительно отступала, забирая с собой головокружение, тошноту и сонливость. Эзра оживал на глазах, и Траун узнавал в нём того Эзру-повстанца, каким тот был до потери памяти. Траун не удивился, когда Эзра спросил разрешения пользоваться его тренировочным залом. Было странно наблюдать за начальными нерешительными движениями парня, который вспоминал свою технику боя, полагаясь на память тела. Повлияло ли на Эзру знание о том, что он джедай? Траун не сомневался, что находка меча существенно подействовала на Бриджера. Иначе нельзя было объяснить быстрые темпы осваивания заново собственных методов борьбы самостоятельно, без посторонней помощи. Первое время Эзра тренировался, конечно, без меча. Эзра вёл себя относительно тихо. Временами он сидел перед иллюминатором и молча вглядывался в черноту космоса, незаметно для себя погружаясь в своеобразную медитацию. Он не подозревал, что таким образом постепенно возвращает себе определённые знания, которые усваивал на подсознательном уровне, но чувствовал, что подобные посиделки в тишине ему необходимы. Эзра не знал, что Кэнан частично помогает ему восстанавливать свои умения. Зато Траун сразу догадался об этом. Ему было достаточно той информацией о джедаях, которой он владел, чтобы не быть потрясённым данным феноменом. Он не планировал просвещать Эзру и ограничился тем, что попросту не мешал парню. Вот уж что действительно изумляло чисса, так это какое-то произвольное возвращение воспоминаний. Постоять за себя Бриджер мог, а об Империи он и знать не знал. Зависело ли это непосредственно от Эзры, Траун не мог сказать, но, видимо, звёзды решили благоволить ему дольше, чем он рассчитывал. Эзра становился всё сильнее и опаснее, а Траун не видел смысла препятствовать этому. Он не смирился, но был терпелив и готов к последствиям. В конце концов наступил момент, когда Траун понял, что Эзре стало тесно в тренировочном зале, и что он нуждается в дополнительном общении с людьми. Эзра не жаловался, но было сложно не заметить, что переносить одиночество ему даётся всё тяжелей и тяжелей. Он часто тосковал, когда Траун был занят, и физические нагрузки перестали спасать от унылой меланхолии. Знакомства с Империей было не избежать, если Эзра хотел выйти в общество, и Траун, более не затягивая, занялся этим вопросом. Главная трудность состояла в объяснении, почему Эзре нельзя ни с кем делиться тем, что он джедай, и какие неприятности его ждут, если он проговорится. О повстанцах Траун ничего толком не рассказал, рассудив, что будет лучше и правильней, если Эзра разберётся с их идеологией сам. Он не навязывал ему принципов ни той, ни другой стороны. Траун уделил время изучению некоторых основных дисциплин. Нескольких уроков было достаточно, чтобы Эзра не выдал себя по незнанию. Эзра же относился к подготовке со всей серьёзностью, и, пожалуй, это было единственное, что радовало во всей этой ситуации Трауна. Потому что совсем скоро чисс посмотрел на своё везение несколько иначе, и до сих пор ничего не помнящий о собственном прошлом Эзра казался теперь Трауну насмешкой в его адрес от тех же звёзд. Поскольку никто не ручается за то, что, получив свободу действий на Химере, и свободу даже относительную, Бриджер не попытается влезть в базу данных. А он попытается, в этом Траун был уверен. И неизвестно, какой лишней информации мальчишка нахватается. Получится, что Траун сам даст преимущество мятежникам, к которым Эзра, разумеется, вернётся. Это точно было каким-то издевательством, так как отказываться от идеи Траун уже не собирался и, чтобы насовсем отрезать себе пути к отступлению, раздобыл Эзре униформу. Траун никогда не повышал в звании за красивые глаза и терпеть не мог подобного отношения к службе, когда кто-то получал чин по блату, благодаря связям и нужным людям. Эзре необходимо было дать новое имя, зарегистрировать его номер и проделать большую работу, чтобы парень ни у кого не вызывал подозрений и в принципе не был «безбилетным пассажиром». Все направленные на это действия шли вразрез с правилами, которые Траун установил сам себе и которым он подчинялся. Однако и тут чисс нашёл компромисс, успокоив себя тем, что Эзра здесь не навсегда. И это слабое, но действенное утешение обнадёживало и вместе с тем выводило Трауна из себя. Траун не признавал в Бриджере офицера (да и сам Эзра, в общем-то, и не претендовал на другую оценку), но не признавать, что такой Эзра ему действительно нравится, он даже не пытался. Он ощутил странное воодушевление, глядя на парня, и незаметно для себя ненадолго задержал дыхание, не в силах отвести от Эзры глаз. Эзра, чувствуя его настроение, сам испытывал удовольствие, рассматривая себя в зеркале. Он был в предвкушении. Больше всего Трауна беспокоило, как себя будет вести Эзра без его присмотра с другими людьми. Нет, он доверял Бриджеру, но также знал, каким тот может быть своевольным. Отсутствие должной солдатской выдержки могло привлечь ненужное внимание.  — Не подведи меня, — сказал Траун Эзре перед тем, как они разошлись в коридоре за пределами каюты. Эзра хорошо изучил план корабля и должен был неплохо ориентироваться самостоятельно. Чиссу некогда было проводить экскурсий. Казалось, Бриджер понял, что имел в виду Траун. Однако гранд-адмирал не стал пренебрегать опасностью и поручил знавшим о джедае доверенным подчинённым держать Эзру в поле зрения и в случае чего пресекать любую угрозу вреда от него, а также не позволять ему лишних действий. Так шансы того, что всё будет в порядке, значительно возрастали. Траун, хоть и условно, но мог быть спокоен и за Эзру, и за данные Империи. Его это устраивало. Как выяснилось позже, волновался Траун не зря: под вечер незадолго до отбоя Эзра заявился с разбитой скулой. По нему нельзя было сказать, что это обстоятельство как-то расстроило его, даже наоборот, Эзра был бодр и полон оптимизма. Зато Траун враз помрачнел, и Бриджеру необязательно было обладать эмпатией, чтобы понять, что имперец пришёл в бешенство. Обыкновенно выражавший своё и без того редкое раздражение шипением, сейчас Траун зловеще молчал, сжав губы в тонкую линию. Если бы в его привычке в таких случаях было скрипеть зубами, то, несомненно, в данный момент он бы ими скрипел. Неповиновение всегда выводило Трауна из себя, но Бриджер перешёл все границы, подравшись и тем самым нарушив правила. Он думал, что доходчиво пояснил Эзре, что к чему, однако результат вышел совершенно обратный. Трауна не интересовало, при каких обстоятельствах случилось столкновение, факт оставался фактом — до появления Бриджера подобного безобразия на «Химере» ещё не было. За невыполнение устава Эзру следовало наказать. Это была одна из первых мыслей, посетивших Трауна. Потому что никто не смел не соблюдать порядок на его разрушителе. Мальчишка должен был это понимать. Эзра, несомненно, всё понимал. Возможно, ему стоило сказать хотя бы то, что он раскаивается за содеянное, хотя бы из-за элементарного уважения к хозяину корабля. Как ни крути, правда была на стороне Трауна, но, несмотря на это, Эзра продолжал держаться уверенно, полностью осознавая свой проступок и ничуть о нём не жалея.  — Мы поладим, — не называя имён, Эзра говорил об участниках драки с возмутительной расслабленностью, макая пальцы в бакту. Траун так ничего и не сказал, с негодованием замерев на месте со сложенными на груди руками. — Положись на меня, — ещё ни разу глаза Бриджера не казались чиссу такими бесстыжими. С раздражением Траун спросил себя, все ли повстанцы такие недисциплинированные? Эзра смотрел на Трауна через зеркало, и тот ощущал спокойствие в направленном на него взгляде. Чисс понял, что это была далеко не заносчивость, и слегка подостыл, направив свои мысли в другое русло. С самого начала Траун был удивлён отсутствию доклада об устроенном Эзрой (именно им, и никем иным) беспорядке в первую очередь от тех, кому было доверено наблюдение за джедаем, а также тем, что, судя по всему, на «Химере» никто и не слышал ничего о драке. Бриджер не попался. Ко всему прочему Траун подумал, что в поединке Эзру не могли превзойти, даже если тот не использовал бы Силу. Полученная парнем ссадина могла означать, что он поддался. Исходя из этого, Траун поразмышлял, был ли вообще смысл наказывать Эзру. Он-то поймёт, за что получит, но если ему приспичит выкинуть что-нибудь ещё, он обязательно это «что-нибудь» выкинет, и никакая острастка не поможет. Бриджер был упрям до невозможности, и к поставленной цели стремиться никогда не переставал. Траун был не в восторге оттого, что Эзра уже что-то придумал. Потому что джедай вполне способен устроить дестрой на «Химере», а Траун этого не очень-то и хотел. Вернее, не хотел вообще. Он вдруг представил Эзру действительно служащим на корабле, и его передёрнуло. Эзре повезло, что на «Химере» его можно назвать гостем (притом, гостем особенным), потому что, будь у него другая роль, отвертеться бы не получилось. Траун позаботился бы об этом. Особый гость бесстрашно мыл руки, зная, что приговора не последует. Он был тем ещё манипулятором, и обаятельность здесь совсем не причём. Эзра смотрел на мир не так, как Траун. Чисс предусматривал в своём будущем многое, опираясь на опыт и постоянный анализ, и ошибался крайне редко. У Эзры порой тоже могло всё пойти не по плану, но от привычки полагаться на интуицию и использовать воображение он не избавился. Он был склонен импровизировать и благодаря этому часто достигал желаемого результата. Бриджер умел составлять чёткий план действий, но свойственный его образу жизни характер не оставил его даже после приключившегося с ним несчастья. Эзра не мог этого заметить в своих поступках, зато Траун знал его нрав давным-давно и поэтому без труда распознал в Эзре проявления прошлого. Проявления преимущественно наглости, своеволия и упрямства. Траун выдохнул, коротко кивнул Эзре, дав понять, что доверяет ему, и ушёл в свой кабинет, намереваясь пробыть там какое-то время — Трауну требовалось успокоиться и побыть наедине со своими мыслями. Сейчас видеть Бриджера он не хотел. Он не разочаровался в нём, но был очень не доволен его поступком. Нет, он не станет запирать Эзру в каюте или применять какие-нибудь другие методы воспитания. И даже не потому, что надеялся на пробуждение в Эзре совести (ни в коем случае, нет). Траун чувствовал, что он в самом деле может положиться на джедая. Ранее это его, может быть, и удивило бы, потому что слова «доверие» и «джедай» никогда прежде не могли существовать в его понимании вместе. Траун ещё раз отметил, насколько Эзра догадлив. Чисс ничего не говорил ему ни о джедаях, ни о своей нелюбви к ним, а он всё равно всё понял. По большей части именно поэтому Траун спокойно принял новое, появившееся в нём чувство доверия. Он не был рад ему, но и с уверенностью сказать, что без него было лучше, тоже не мог. Это чувство просто было само по себе, не заглушало привычной осторожности и не отвлекало внимания. В целом, всё было в порядке. Следующие несколько часов Траун провёл, вычисляя других нарушителей. Да, он доверял Эзре, но проверки никто не отменял. Он должен знать, кого оказалось так легко спровоцировать, чтобы в дальнейшем взять это в расчёт и быть готовым к новым возможным нарушениям или, кто знает, даже к измене. Если сейчас Эзре он мог делать какие-то послабления, то закрывать глаза на своих людей Траун не имел права. Перед Империей он нёс за них ответственность. Поэтому он выслушал приставленных к Бриджеру людей, просмотрел принесённые ими записи с камер наблюдения и немногим позже имел список потенциальных подозреваемых. Через некоторое время он бы докопался до истины, но внезапно с ним связался Палпатин, и после их разговора у Трауна образовалась срочная работа, так что расследование пришлось поручить приближённым лицам. Обстоятельства сложились так, что Траун оказался занят неотложным делом до самого утра. Повседневные обязанности тоже никуда не делись, поэтому с Эзрой он увиделся как обычно, только поздно вечером. Эзра был чем-то подавлен, и Траун было подумал, что он сожалеет о вчерашнем. Но, по первым его словам стало ясно, в чем кроется причина потухших глаз.  — Я преступник, — Эзра смотрел в пол, и его лицо выражало странную эмоцию. Он был потрясён и страдал от этого. — И ты меня покрываешь.  — Так и есть, — Траун, не спавший больше суток, держал себя в руках по привычке, сохраняя спокойствие и откровенно не зная, к чему готовиться: к истерике, слезам или скандалу. Он предчувствовал выяснение отношений, но накопившееся усталость делала его почти равнодушным к предстоящим разборкам. Эзра сам виноват, что лезет, куда не надо. Как Траун и предполагал, Бриджер-таки добрался до базы данных и прочитал о себе всё, что смог, обойдя несколько предусмотрительно поставленных блокировок. То, к чему Траун позволил получить таким образом доступ, содержало описание достаточно мелких провинностей, в основном, воровство, и информацию о том, что Эзра повстанец. Сведения о более серьёзных преступных деяниях против Империи разблокировать без Трауна было невозможно.  — Теперь ты много знаешь, — чисс решил безжалостно поставить Эзру перед фактами. — Каковы твои действия? Эзра, вопреки всем ожиданиям, шуметь не спешил. Он как-то печально взглянул на Трауна, видимо, приняв какое-то решение.  — Я не хочу тебя покидать, — произнёс он едва слышно, с тихой уверенностью в голосе, но, в тоже время, как будто спрашивая у Трауна одобрения.  — Ты волен оставаться ровно столько, сколько сочтёшь нужным, — Траун, в очередной раз задетый за живое искренностью Эзры, смягчился, но своих планов не изменил: когда Эзра решит уйти, он не будет препятствовать. Он не сомневался в том, что рано или поздно Бриджер покинет его, так что даже не стал рассматривать вариант, в котором джедай останется на «Химере» насовсем. Это было исключено.  — Спасибо.

***

 — Траун? Чисс открыл глаза.  — Я видел тебя, — Эзра был как-то по-особенному взволнован, и, слыша его прерывистое дыхание, Трауну сделалось не по себе. — Видел во сне!..  — Неужели, — Трауну ни капли не доставляло удовольствия прерывать свой собственный сон, тем более, если учесть, что в последнее время он не имел возможности отоспаться. Бриджеру так некстати понадобилось его будить! Эзра не обратил внимания на апатичность имперца. Он был взбудоражен.  — Снилась твоя рука, вот здесь, — и, прежде чем Траун успел среагировать, Эзра схватил его руку и одним движением подсунул её себе под рубашку. Траун мгновенно опешил, чувствуя горячую грудь Эзры и его беспокойно бьющееся сердце под своими пальцами. С него слетел всякий сон, и на секунду он даже забыл, как дышать, растерявшись от такого неожиданного поворота дела. Странное, непривычное желание сковало всё тело, и Трауну сначала показалось, что он не в состоянии отстраниться. Но колебание получилось кратким, и чисс быстро совладал с собой. Он умел говорить себе «нет». И Эзре пока ещё тоже.  — Эзра, спи, — не слыша собственных слов, Траун освободил руку. Он отвернулся от парня, не позволяя раздразниться ни себе, ни ему. Эзра как будто прислушался к нему и притих, дыша уже более спокойно и размеренно. Он постепенно приходил в себя, выходя из состояния аффекта.  — О, ситх, — протянул он спустя какое-то время со странной интонацией в голосе. Траун оставался недвижим даже после того, как Эзра откинул одеяло и поднялся с постели. По звукам шагов было понятно, что он направился в ванную. Траун не сердился на Эзру. Вряд ли тот осознавал, что делает, так что возмущаться по этому поводу было более чем нецелесообразно. Тем более, соблазнить и вывести из равновесия гранд-адмирала не так-то просто, уж тут он был спокоен за себя. Эзра вернулся, в полном молчании залез под одеяло и приникнул к спине чисса. Любые извинения были лишними, и оба это знали. Совсем скоро Эзра заснул, а Траун ещё долго лежал без сна, думая о том, что Бриджер лишил его всякого покоя ещё и по ночам. Впрочем, он не жаловался.