Там, где умирают бабочки...

Матерясь и чертыхаясь, мне все-таки удалось остановить кровотечение. Не скажу, что мне это впервой, но, как оказалось, самой себе делать перевязку было ужасно неудобно. Повезло, что вообще при своих конечностях осталась. Теперь я была похожа на мумию не меньше Айзека. Хихикнув своим мыслям, бодро подползла к компьютеру. Значит, восьмой отсек… Интересненько. – Раз, два, три, четыре, пять… Я иду искать, – бормоча себя под нос, быстро водила мышкой по экрану, пытаясь разобраться в системе. Судя по тому, что мне довелось увидеть, Алиса явно была явно втянута в это дело своим братом. Маловато ненависти она мне показала, да и выглядело это всё чересчур наивно. А вот если ей внушили, что я вселенское зло – появляется хоть какая-то мотивация к действию. Итак, что мы имеем? Мы имеем одного малолетнего ублюдка, который находится на другом конце этажа. Общались наши родственники либо телепатически, либо по компьютеру. Последний вариант, кстати, кажется наиболее логичным, верно? Если судить по данным компьютера, то Алиса управляла бомбами, не марая рук, а значит, через этот же компьютер их можно обезвредить. Та-а-ак, уже легче жить… Вот только через что разносили галлюциноген? Задумчиво обхватив пальцами подбородок, постучала ноготком по поверхности стола. Времени думать нет, придется выручать своего невольного напарника и решать проблемы по мере их поступления. Ну Адам, ну погоди у меня! Голова из-за потери крови шла кругом, но я лишь сильнее стиснула зубы, лавируя по лабиринту. Оказывается, ничего сложного, если нет бомб, готовых взорваться в любой момент над головой или под ногами. Секции лабиринта располагались до обидного просто: в возрастающем порядке от одного до восьми. В первой секции находился пульт-управления Алисы, в восьмом – её брата, остальные шесть – соединяющиеся между собой квадратные комнаты, стены которых были до того не заметны, что можно было блуждать по одной и той же комнате бесконечно. Из-за одинакового интерьера создавалось впечатление, что это единый длинный коридор. Поскольку бомб мы старались не задевать, то и не замечали каких-либо перемен. В результате получилось так, что комнаты расположились в следующем порядке: три пары посередине, по одной с двух концов. Лифт вывел нас к четвертому отсеку, мы прошарили первые четыре и ничего не нашли, значит выход находится во второй части лабиринта. Фотографическая память у меня всегда была хорошей, поэтому ориентируясь лишь на картинку в своей голове, я начала напрямик продвигаться к восьмому сектору. Закашляв, прикрыла рукавом нос и рот, глаза защипало. Только не снова… Сжав поврежденную ладонь в кулак, с шумом выдохнула. Кровь с удвоенной силой закапала через окровавленные бинты, а у меня от боли потемнело в глазах. Пошатнувшись, уперлась плечом о ближайшую стену, стараясь унять внезапную дрожь в теле. В этой части лабиринта присутствие галлюциногена ощущалось куда сильней, и противиться наркотику было сложней. Тем не менее, если человеку хватает сил вырваться из-под его влияния единожды, удастся вырваться и последующие разы. А вот Заку, похоже, в этом плане повезло меньше… Нечеловеческий вопль резанул по ушам, и я невольно сжалась в комочек. А мозг, изрядно изнуренный болезненными воспоминаниями, вновь вспомнил картину, виданную на протяжении трех лет. Казалось бы, должна привыкнуть к тому, как кричат люди, но для меня это было хуже смерти. Словно звоночек, оповещающий о том, что смерть совсем близко. Губы невольно задрожали, и мне пришлось изо всех сил прикусить их, чтобы хоть немного прийти в чувство. Вдох, выдох, снова вдох… Давай, Романа, ты сможешь, ведь ты сильнее этого. Выпрямившись и всё ещё дрожа, стала аккуратно, но быстро двигаться к источнику звука. Блин, Зак, во что ты там влип?.. Картина, открывшаяся мне представляла довольно-таки угнетающее зрелище… Черноволосый маньяк, размахивающий косой и пытающийся забиться в угол из-за собственных галлюцинаций, выглядел, мягко говоря, пугающе. Мне за мои двадцать лет жизни приходилось видеть много страха, много отчаяния, много смертей… Но это всё меркло по сравнению с тем, что мне удалось прочитать по лицу Фостера. Это было хуже страха. Это было хуже смерти… Я будто физически ощутила ту боль, что он испытывал, но ничего не могла сделать. Хотя, пожалуй, могла бы. «Нужно попытаться вывести его из этого состояния», – подсказал внутренний голос, но я в корне не была с ним согласна. Избавить человека от видимых галлюцинаций очень тяжело, если он погружен в них с головой. Судя по его поведению, его жестам и его попыткам «защититься» – это какая-то явная фобия. Продолжая наблюдать со стороны, задумчиво обхватила пальцами подбородок. С людьми, попавшими под действие наркотика, нужно действовать мягко и аккуратно, вот только… Айзек, блин, маньяк со стажем, у которого явные и неявные проблемы с психикой! Он в обычном то состоянии неадекватный, а если я ещё попытаюсь повлиять на его галлюцинации… Ну нахрен! Прирежет еще ненароком, собирай себя потом по косточкам. Тем не менее, противная совесть стояла на своем, а внутренняя мать Тереза желала счастья убогим… Вот же блин! Бегло оглядев себя и убедившись, что раны почти не кровоточат, тяжело вздохнула и вынырнула из-за угла. Как я уже говорила, с людьми с психическими отклонениями справиться довольно-таки сложно, а галлюцинации, в большинстве своих случаев, связаны с фобиями или детскими травмами. Я ничего не знала об Айзеке, кроме того, что он серийный маньяк, пытавшийся убить меня три года назад. Несмотря на то, что мы были примерно одного возраста, наши жизни кардинально отличались. Хотя, если задуматься, так ли кардинально? Вряд ли у этого парня было счастливое детство, но кто же в этом виноват? У меня же детство было относительно счастливым, но, опять жен, кто в этом виноват? Тем не менее, мы были и остаемся людьми, но своими тараканами в голове и своими страхами. Оставаясь наедине с тем, чего мы боимся, мы можем сделать лишь две вещи: либо бороться, либо принять. Но принимая свои страхи, мы рискуем остаться с ними на всю жизнь. Порой надо просто перетерпеть и перебороть, но если фобия оказывается чересчур сильной, то на помощь приходят сторонние наблюдатели, которые делают наши страхи наименее безболезненными. Не нужно быть великим стратегом, чтобы сложить два и два, и сказать, что фобия Зака прямиком из детства. А какая? Тоже легко сказать, стоит только взглянуть на бинты парня, которые скрывали почти всю его кожу. Вряд ли он носит их для красоты на протяжении стольких лет. Тем не менее, существует ещё одно но, которое подтверждает мою теорию о его пирофобии… Люди, которые сгорают заживо, не могут говорить. Огонь буквально выжигает все нервные окончания, и человек просто ничего не чувствует вплоть до самой смерти. Но до этого… О! Это просто адские муки! Не зря ведь, когда проклинают, то посылают гореть прямиком в геенну огненную. Они просто кричат до тех пор, пока не пропадает голос, а затем наступает молчание, в котором, еще живые, но уже трупы наблюдают за тем, как расслаиваются и сгорают их тела. Откуда я это знаю? Ой, лучше не вспоминать. Как вспомню, так тошнить начинает. Что ж… У меня были люди, которые помогли мне вылезти из этого дерьма и научили впредь обходить его. Но вот у Фостера явно отсутствовали такие люди, оставив его сгнивать заживо. В отличие от Зака я не вижу огонь, поэтому физически на мне это никак не сказывалось, но мне придется подстраиваться под его видение, чтобы вывести его из транса. Главное, избегать прямого попадания его косой… – Айзек, – тихонько позвала я, делая решительный шаг вперед, но оставаясь в недосягаемости удара. Пусть он сейчас нескоординированный, но размахивает своей железякой до того страшно, что я лучше тут постою. Эх, слушала бы я себя так же часто, как давала советы, так жилось бы легче. POV. Айзек Фостер Давно я этого не чувствовал… Гребанного всепоглощающего страха, который буквально сжирает изнутри. Пожалуй… Да, с самого моего паршивого детства. С того самого момента, как тот ублюдок, которого привела в дом та женщина, попытался меня сжечь заживо. Не помню, как выжил в тот день… Вообще мало, что помню из детства, лучше бы вообще память отшибло. Но оказавшись вновь в огне, будто вернулся в тот день. Было больно. Чертовски больно. Адски… Блять! Все тело горело огнем, все внутренности перевернулись с ног на голову, но самым страшным было осознание, что я не хочу помирать вот так вот. Сколько себя помню, я всегда пытался выжить. Не жить, а именно выживать… Мне было плевать, кто умрет вместо меня, плевать на этих, кого убил собственноручно, но моя жизнь была мне дорога, хоть она была и хуже собачьей. Но сколько я ни пытался найти выход из огненной ловушки, я даже не мог пошевелиться от страха. Задыхаясь от удушающего запаха, чувствуя, как обугливается кожа, слыша бешеный крик у себя над ухом, – я оказался полностью беззащитен перед смертью. Боль от ожогов не давала сосредоточиться, из-за дыма ничего не было видно, и лишь перед глазами мелькали яркие всполохи огня. А из пламени медленно, но уверенно показывались силуэты, похожие то ли на чертей, то ли на самого Дьявола. Ха, Ад, серьезно? Я никогда не задумывался об этой ереси, но не знать о ней не мог. В любом случае, так просто не дамся! Хотелось заорать, чтобы убирались туда, откуда выползли, но голоса не было. Вместо крика из груди вырвался лишь болезненный хрип. – Айзек… Блять! Сколько раз мне говорить, чтобы не называли меня этим именем? Задолбали, блин… – Айзек, всё хорошо, я здесь. Я побуду с тобой, пока не станет легче. Что? Какого?.. Ева Блэк?! Девчонка, казалось, не боялась ни огня, ни Дьявола. Она просто шагнула вперед, насмешливо щуря свои странные глаза. Замер, даже боль на секунду отступила, но затем меня скрутило так, что, казалось, откинусь на месте. Блять, как же больно! – Айзек, иди сюда. Когда мы вместе, то не нужно бояться. Хочешь, я заберу твою боль? Забрать мою боль? Ха, если бы это было возможно, я бы… Хрупкие девичьи руки обвили мою шею, заставляя прижаться ближе. Уткнувшись носом в плечо девушки, почувствовал, как дрожат собственные плечи. Страшно… Как же страшно… Страшно было погибать в одиночестве… – Я буду с тобой, пока мы не сгорим, хорошо? Неуверенно кивнул, закрывая глаза и невольно обнимая её в ответ. Послышался тихий хруст, но девушка даже не пискнула, а лишь утешающе погладила по спине. Все тело внезапно налилось свинцовой тяжестью, а ноги стали ватными. Рухнув на колени, увлек за собой девушку, которая даже в такой ситуации не разжала руки. – Тебе больно? – кивнул, а в её голосе мне почудилась улыбка. – Но ведь уже не больно, верно? Хм… А ведь и правда не больно. – Блин! Зак, отпусти меня уже! Я сейчас кровью истеку! – Какого?.. Ева! – прохрипел, отскакивая в сторону. Перед глазами стояла пелена , и я, не удержавшись, свалился на заднице. Рядом с тяжелым грохотом рухнула коса. – Нет, блин, ангел-хранитель! – простонала девушка, болезненно морщась и прижимая к себе кровоточащее запястье. Внезапная боль в висках отрезвила, и зрение потихоньку начало возвращаться в норму, а вместе с ним и какой-никакой разум. Пристроившись возле стены девчонка попыталась отодрать ткань от раны на плече. Окровавленная коса, брошенная рядом, говорила сама за себя. – Говорила же я, что ничем хорошим это не закончится, так нет блин! – тихонько шипя себе под нос, Ева подняла голову, глядя фактически в упор. – Ты как? – Похоже, это я должен спрашивать у тебя, – присев на корточки, задумчиво оглядел её рану. – Какого вообще произошло? Это я тебя так? – Долгая история, – отмахнувшись, девушка поднялась на ноги. Должен признаться, что её вид меня впечатлил! Вся сплошь в крови, растрепанная и с дикими глазами, которые метали молнии, она была похожа на фурию. – Где он? – кажется, вид у меня был настолько растерянным, что она терпеливо, как для ребенка, пояснила: – Хозяин этажа. Где он? Отрицательно мотнул головой, мол, не видел я никого, но тут же пожалел об этом, когда виски пронзила новая вспышка боли. – Убью гада… Что за дрянь это была? – Какой-то наркотик с галлюциногенными свойствами, причем очень сильный. Сама еле отдышаться успела. Так, слушай меня внимательно… Мы уже выяснили, что этих «ангелов» было двое. Одну я убила, но, судя по всему, не сестренка тянула за ниточки, а её брат. Скорее всего этот мелкий паршивец не смог связаться с сестрой и… – Дело говоришь! – раздалось за нашими спинами, послышался звук перезаряжаемого пистолета. Выстрел. Быстро откатились в разные стороны, да так, что пуля не задела. Я за косой, девчонка за пистолет. Удивительно, что с такими руками она ещё способна держать его в руках. На её губах появилась какая-то болезненная, кривая улыбка. – Здравствуй, Майкл. Как поживает твоя сестренка? – Дрянь! – новый выстрел, но вновь не достиг цели. – Еще насмехаться вздумала? – Не пришлось бы, если бы вы не лезли не в свое дело, сопляки, – не думал, что эта девчонка способна так рычать. Даже меня проняло, что уж говорить о мальчишке. Кстати, весьма непредусмотрительно с его стороны не обращать на меня внимание… Пацан расхохотался, чем вызвал у нас кратковременный ступор. – Не в свое дело… Не в свое дело? Не в свое дело, мать твою! Уже давно это наше дело, Ева Блэк. Девчонка поморщилась и недовольно повела плечом. – Да-да, вы мстите мне за смерть вашего отца, который спас недостойной мне жизнь и бла-бла-бла. Вот только… Чтобы сказал ваш отец, если бы знал, что его драгоценные детки балуются с наркотиками и пиротехникой? Заметь, я еще не упомянула о том, что вы меня убить пытаетесь. Кровь сильнее застучала в висках, когда она произнесла эти слова. Губы сами собой растянулись в предвкушающей, зловещей улыбке, больше напоминающей оскал дикого животного, а перед глазами возникла кровавая пелена, делающая этот мир не таким уж и отвратительным. Конец POV. Айзек Фостер. По спине побежали мурашки, стоило мне только увидеть, как Зак взвесил в руках свою косу. Конечно же, он сообразил, кому он обязан своим состоянием. Но мне нужно было кое-что выяснить… – Как вы, дети, додумались до подобного? – поспешно протараторила я, взводя курок. От пули то я увернусь, но не хотелось бы попасть под косу еще раз. – Чья это идея? – Не твое собачье дело! Хрясь! На лицо брызнула горячая соленая кровь, а уши пронзил детский крик. Потерев ухо, тяжело вздохнула, глядя на отрубленную руку подростка, которая по прежнему судорожно сжимала пистолет. А это, видимо, Зак промахнулся… Вытерев грязным рукавом свежие брызги со своего лица, присела на корточки перед хнычущем ребенком. – Знаешь… Возможно, я бы и пощадила вас из-за вашего отца, но мне совершенно не хочется умирать от рук таких мелких выродков. Как минимум, это непрофессионально. – Пощадите! – внезапно завопил так, что я невольно поморщилась. Никогда не любила громких детей. – Однако! – громко, чтобы перебить плач, продолжила я. – Однако если думаешь, что я буду мучиться угрызениями совести, то поспешу расстроить. Благотворительностью я уже полгода как не занимаюсь, – схватив окровавленными пальцами волосы мальчишки, заставила его запрокинуть голову, чтобы в глаза посмотрел. – Говори, где Мортон?.. – Я… Я ничего не знаю! Честно! Я не видел его уже несколько месяцев! Замерла, зацепившись за последнюю фразу. – С этого месяца подробнее, пожалуйста. Сколько именно ты не видел его? – М… Месяцев пять-шесть. – Ничего себе «несколько месяцев»! – возмутилась я, но затем задумалась. И этот мыслительный процесс оказался моей фатальной ошибкой. Стоило мне отвернуться на секунду, как Зак, которому надоело изображать статую «Мумия с косой», пронзил подростка насквозь, пустив ему содержимое живота. Взвизгнув от неожиданно, я отскочила в сторону, во все глаза уставившись на кровавое месиво и пытаясь осознать, что же сейчас произошло. Запах крови защекотал нос и я, быстро отвернувшись, вспылила: – Ты чего наделал, придурок? Зачем ты его убил? Айзек лишь пожал плечами. – Этот гад нас какой-то дрянью травил, а ты еще спрашиваешь? – с его логикой, конечно, не поспоришь, однако… Прикрывая ладонью рот, изо всех сил зажмурилась, стараясь сдержать рвотные позывы. Господи, ну почему сейчас то?.. Держись, Романа, ты сможешь… С трудом, но мне удалось проглотить подступающую рвоту. Горло ужасно саднило, глаза щипало от слез. Было ли мне жаль? Возможно, я сожалела лишь о том, что их несчастный отец не смог должным образом воспитать своих детей. – Идем, – буркнула я, поднимаясь и немного шатаясь. – Нам ещё лифт искать. Одарив меня каким-то странным взглядом, парень, ничего не говоря, взвалил косу на плечо и похромал за мной. На душе было паршиво, если не сказать иначе. Нет, отнюдь не из-за того, что по моей милости было убито двое детей. Как ни странно, но три года, проведенные в самом эпицентре военных событий, сыграли свою роль. Меня все-таки не просто так нарекли фамилией «Блэк». Черная Ева. Та, кто дает жизнь, имеет и свою темную сущность. И сущность эта может быть весьма безжалостной к своим врагам. Возможно, меня немного расстраивал тот факт, что Мортон ввязал сюда детей. Вот только для чего именно? Они были слишком глупы, слишком трусливы, да и делали все довольно-таки неуклюже. Их ненависть ко мне основывалась лишь на том, что я бросила их отца на поле боя, ради собственного спасения. Но когда дошло дело до настоящей ненависти, то у них элементарно не хватило мотивации, чтобы серьезно меня ранить. Да, трюки безусловно были качественными, и мы даже почти угодили в ловушку. Вот только для того, чтобы была хоть какая-то гарантия нашей смерти, требовалось, как минимум, личное присутствие. Встретившись же лицом к лицу со смертью, дети все пытались храбриться, чисто из упрямства. Умирать они явно не хотели, да и не могли предположить, что всем известная «мать Тереза» сможет поднять руку на детей. Возможно, они и рассчитывали на подобный расклад, однако… Однако Мортон не мог не знать о моей натуре, именно поэтому я его и заинтересовала. Но всё-таки недостаточно было научить Алису и Майкла стрелять и пользоваться бомбами. Если бы не наркотик, галлюциногенные свойства которого чуть-чуть нас подзадержали, то мы бы смогли найти выход куда быстрей. Вот только мне не давала покоя одна вещь… Майкл сказал, что не видел Адама полгода, примерно шесть месяцев назад пропал и мой отец, а я не смогла найти ни его следов, ни следов своего «жениха». Дурное у меня предчувствие… Когда меня вновь одолел кашель, невольно поморщилась из-за открывшейся раны. Надо бы найти место, где мы сможем отдохнуть, поесть и обработать раны. – Эй! Повернувшись, довольно-таки сурово взглянула на перекошенное лицо парня. Эк его перекорежило от напряжения! – Чего тебе? – признаться, не хотела разговаривать так грубо, но сейчас я была настолько не в духе, что готова была поступиться собственными принципами. Прежде чем дать ответ Зак очень долго мялся, видимо, взвешивая все за и против. Наконец, вздохнув, он что-то пробурчал себе под нос. – Чего-чего? – не поняв, решила подойти поближе. После всех этих дурацких взрывов и криков, удивительно, что вообще не контузило. – Спасибо говорю! – гаркнул маньяк, да так, что я, не успев подойти, вновь отшатнулась. – Какого орешь то? – поковыряв ногтем в ухе, недовольно мотнула головой. Айзек недовольно поджал губы, а пальцы его сжались на рукояти косы с такой силой, что мне показалось, будто он её сейчас пополам сломает. Но нет, противная железяка выдержала. Бли-и-ин, он же её сто пудов не чистит… Это же сколько он мне всякой бяки в кровь занес, когда меня ранил? Словно в подтверждение моих слов, рана на плече противно заныла. – Это я тебя?.. – раскаявшимся он не выглядел, но был весьма раздосадован. Свободной рукой помассировав шею, парень отвернулся. – Извини, я не помню, как ранил тебя. – Ты и не мог этого помнить, – спокойно, чтобы не показывать раздражения, отозвалась я, даже умудрившись растянуть губы в подобие улыбки. – Находясь в мире галлюцинаций, человек не осознает реальность. Что он делает, что держит в руках и кто находится рядом – всё это не имеет значение, если это не связано с галлюцинациями. Я догадывалась, что ты видишь, поэтому и смогла «проникнуть» в твой мир, – уголки губ дрогнули, и улыбка превратилась в болезненную гримасу. – Если бы я тебя отпустила, то ты бы мне в таком состоянии голову подчистую снес. Так что, считай, обошлись малой кровью, – поведя плечом, задумчиво потянула. – Признаться, рана не настолько глубокая, кровоточит только сильно. Вот это гораздо серьезней! – гордо продемонстрировав простреленную ладонь, на которой бинты вновь окрасились кровью, болезненно встряхнула рукой. – Это уже не я! – Конечно не ты, – пожав плечами, склонила голову к плечу. – Это уже я сама себя, чтобы от своих галлюцинаций избавиться. Усмехнувшись, Зак не поленился поаплодировать. – Да ты отчаянная женщина! И себя спасти, и меня – это надо постараться. Отвесив шутовской поклон, прекратила кривляться и вновь призадумалась. – Знаешь… А ведь Алиса и Майкл были всего лишь пешками. Что-то я сомневаюсь в том, что их послали с единственной целью убить нас. – А что не так? По-моему, им это почти удалось. Покачав головой, обхватила пальцами подбородок и, прислонившись к ближайшей стене, прикрыла глаза. – Сомневаюсь. Действовали они очень грубо и неуклюже. Похоже, им впервые довелось наставлять оружие на людей. Они выглядели просто как обиженные дети, у которых отобрали любимую игрушку. Боюсь, что это была просто разминка… Мортон не планировал оставлять их в живых и потому решил воспользоваться слабостью детей, приплетя меня. Желание отомстить мне за смерть отца – вполне объяснимо, однако… Однако они собирались ограничиться бомбами и наркотиком, вряд ли они планировали встретиться со мной лицом к лицу. Нахмурившись, Айзек протянул: – Полагаешь, что из них специально сделали смертников? – Скорее всего так и есть. По крайней мере, я окончательно убедилась в том, что здесь замешан Адам. – Кто это вообще? – поморщившись, маньяк схватил меня за запястье и потащил дальше по коридору. Возмущаться не стала, так как понимала, что сама я вряд ли «отлипну» от стены. Скривившись, как от зубной боли, процедила: – Тот из-за кого у меня жизнь пошла под откос, – внезапно меня прошиб холодный пот. Покосившись на парня с великим подозрением, прищурившись, уточнила: – А ты случайно оказался здесь не по его наводке? Пожав плечами, Фостер недовольно произнес: – Я здесь около года, когда копы на меня облаву решили устроить. Так что в душе не ебу, кто ко мне приходил, и чё ему надо было. Судя по твоим словам, у этих сопляков были с тобой личные счеты. Я же тебя не знаю. «Я бы поспорила с этим утверждением», – но, естественно, благоразумно умолчала, решив, что если напомню о той встрече три года назад, то стану такой же смертницей. Вряд ли этот псих забыл рыжую девицу, прострелившую ему колени в переулке… – Вот только возникает вопрос: зачем было так усложнять и себе, и другим жизнь? На что Айзек лишь вновь пожал плечами и покосился на меня с еще большим подозрением. Хрипло закашляв, болезненно сморщилась и потерла саднящее горло. Что ж такое то?.. Простудилась что ли, пока на холодном полу отсыпалась? Как и ожидалось, лифт оказался в конце лабиринта, из которого на удивление, оказалось, довольно легко выбраться. И как только мы раньше этого не поняли? С облегчением нажав на кнопку вызова, прислонилась лбом к прохладной поверхности стены. Слабость медленно разливалась по телу, а голова ужасно кружилась. Зябко обхватив себя руками, изо всех сил стиснула зубы. Нельзя… Сознание ни за что нельзя было терять. Но я чувствовала, что из-за потерянной крови была близка к обмороку. – Эй… Эй! Черт тебя дери… Ты меня вообще слышишь? Зак, что б тебя… – Слышу, не ори, – вздохнув, отпрянула от стены, пытаясь сфокусировать на недовольном парне не менее недовольный взгляд. Очередной лифт… Очередной этаж… Никакого уважения к жертве! – На следующем этаже располагается комфортная зона для отдыха, где вы можете отдохнуть и залечить раны. В вашем распоряжении три дня, после чего вы продолжите испытания. Приятного вам отдыха, Ева Блэк! Мы с Заком недоуменно переглянулись между собой, кажется, думая примерно об одном и том же. – Ну охренеть теперь… – прошептал маньяк, почесав затылок. – И чё нам три дня делать? – Отдыхать, – хмыкнула, мысленно радуясь тому, что смогу обработать раны и ссадины. – Надеюсь, что там есть хотя бы ванна и еда… Не бурчи, у тебя еще будет возможность убить. Кстати, можно задать вопрос? – Ну? – Почему ты боишься огня? Парень вздрогнул и одарил меня настолько убийственным взглядом, что любой бы другой человек поспешил спрятать голову в плинтусе, а лучше сразу бы наложил на себя руки. Но, к несчастью, я была не из пугливых, и потому спокойно выдержала его взгляд. Видя, что Фостер не спешит отвечать, пожала плечами: – Ладно, не хочешь, не говори. В принципе, это не моё дело, но иногда полезно высказаться незнакомому человеку. – По своему опыту судишь? – я не смотрела на его лицо, но в голосе ясно послышалась насмешка. Тем не менее, растянув губы в довольной улыбке, кивнула. – Плохого не посоветую. В конце концов, у каждого есть свои слабости и переживания. А поскольку мы невольно оказались в одной лодке, то хочу узнать о тебе побольше. – Пф! Какой бред! Хихикнула, радуясь, что хоть немного, но удалось развеять обстановку, а так же смутить эту ходячую мумию. Вскоре смех вновь прервался приступом кашля, и пришлось замолчать на какое-то время. Да и лифт ехал настолько тихо, что невольно закрывались глаза. Блин, не время засыпать, Романа. Совсем не время…