***
Тем временем девушка сидела в гостиной и в гордом одиночестве читала произведение Достоевского «Идиот». «А Михаил Фёдорович знал, как я иногда называю Володю~» — язвительно подумала Каплан, перелистывая страницу. Однако она не совсем была уверена, правильно ли она поступила. Иногда сомнительные мысли не давали ей покоя, чтобы хоть как-то заглушить эти сомнения, она пыталась искать здравые аргументы, таким образом взвешивая все плюсы и минусы данного поступка. «С другой стороны… Не позволю, чтобы ребенок рос без отца. И, кстати, вряд ли бы Володя самостоятельно ушел от Крупской», — думала Каплан. Отложив книгу в сторону, девушка молча уставилась в стену. Внутри было какое-то весьма странное ощущение — как будто бы хотелось есть, причём не в малых таких количествах. — Ух… Сейчас бы печеньку или конфетку, — с грустью в голосе сказала она самой себе и жалобно уставилась в потолок. — Так, стоп! Я же ела буквально полчаса назад. Куда мне ещё перед сном?! «Эх, беременность, она такая…» — с грустной улыбкой подумала Каплан, направляясь на кухню. Немного подумав, она решила приготовить себе блинов. Все мысли девушки были сейчас только о Володе. Она мечтала создать крепкую, как сталь, семью, и чтобы тот маленький человечек, которого она носит под сердцем, был счастлив! Из-за хороших мыслей и блины получились хорошие — румяные, пышные и очень аппетитные. — М~ Как вкусно пахнет, — с улыбкой на лице выразилась Каплан, кладя блины на большую тарелочку. Ефимова уже собиралась начать пировать в одиночестве, как вдруг раздался настойчивый звонок в двери. «Ну кто там еще?» — слегка недовольно подумала Каплан, вставая со стула и направляясь в прихожую. — Иду, иду! — всё так же недовольно продолжала она, подходя к входной двери. — Кто там? — Фанни, это я, Володя, — картаво ответил Ильич, пытаясь собраться с духом. — Володя?.. — малость удивлённо прошептала она, открывая входную дверь. Тот предстал перед девушкой с очень сердитым и нервным выражением лица и молча вошел в квартиру. — Привет, — поздоровалась Фанни и хотела накинуться на любовника с объятиями, но тот вдруг довольно грубо ее оттолкнул. — Володя, что с тобой? Т-ты нервный какой-то… Может, что-то случилось? — А как ты, блять, думаешь? — выпалил Ильич, так и не сняв второй ботинок и скрещивая руки на груди. — Э-э… Не знаю, — как можно непринужденнее отозвалась Фанни, хотя, признаться, у нее были небольшие предположения касательно того, почему «муж» такой злой. — Не знаешь? А кто должен знать?! — сердито задался Ильич, слегка повысив свой тон на любовницу. — Володя, я… Не понимаю, о чем ты говоришь, — тихо и малость испуганно отозвалась Ефимова, отводя свой взгляд от мужчины. — Не держи меня за идиота, Фанни Ефимова Каплан! Ты всё прекрасно знаешь, просто боишься сказать правду. — чуть менее грубее пробубнил Ильич, снимая второй ботинок. — Я… Я… Нет, — та почти отчаялась, не сдавалась. — КАК НЕТ?! А КТО МОЕЙ ЖЕНЕ ОТПРАВИЛ ТУ БЛЯДСКУЮ КАССЕТУ И ФОТОГРАФИИ?! КТО?! — вдруг заорал вождь, гневно бросая ботинок на пол. Девушка в испуге подпрыгнула на месте и отскочила в дальнюю часть коридора. — Володь, ну ты… — ЧТО?! — Ты, ээ… — Фанни не знала, что и сказать, и решила импровизировать. — Володенька, давай мы лучше это с тобою обговорим за чашкой тёплого чая. — Чая? — как-то заторможенно спросил Ильич, вмиг погасив свой пыл. — Да, чай, пошли, Володенька, пошли. — говорила девушка, подходя ближе к «супругу». — Я там… блинов напекла, надеюсь, мой вождь мирового пролетариата любит блины? — Конечно, люблю, — Ленин успокоился, но по-прежнему был малость напряжен. — Отлично! Тогда иди мой руки, — радостно воскликнула Фанни, направляясь на кухню. Мысли Ульянова были словно в тумане, внутри всё перемешалось, а в теле чувствовалась лёгкая слабость. Включив кран, он молча принялся мыть руки под проточной водой, поражаясь самому себе… «Бля, зря я на нее сейчас наорал… Как бы она мне не отомстила за это! Надо было слушать Кобу…» — неуверенно и почти тревожно думал он. Его руки сильно дрожали под небольшой струйкой воды, и вроде она не была такая уж холодная, но почему-то руки Ильича задрожали ещё сильнее… Вытерев их сухим полотенцем, Владимир Ульянов с небольшой тревогой на душе направился в столовую. Усевшись за стол, он стал дожидаться любовницу с кухни с блинами. — Володь! — вдруг послышался женский голос, доносящийся из кухни. — Д-да, дорогая?! — подпрыгнув на месте от неожиданности, спросил Ильич. — Ты с чем блины-то будешь? — А с чем есть? — С мёдом, со сгущёнкой, со сметанкой и с вареньем. Тебе с чем блины подавать? Ульянов, долго не думая, ответил: — А давай-ка со сметаной мне! — Хорошо, — ответила Фанни, чей голос был вполне спокойным, но в то же время в нем слышалась какая-то странная еле различимая хитринка. — Ну, Володенька, сейчас ты мне за всё ответишь~ — тихо прошипела Каплан, беря в руки огромную сковородку. Взяв в руки кухонный прибор, она как можно аккуратнее направилась в столовую. Ильич, благо, сидел к двери спиной. — А? Дорогая, ты уже верну… — договорить он не успел, так как его тут же огрели по голове успевшей остыть сковородкой. — Сладких тебе снов, Володенька~ А-ХА-ХА-ХА-ХА-Х!!! — ласково промурлыкала Каплан и залилась дьявольским смехом.***
Очнулся Ильич спустя примерно… Минут пятнадцать. По всему телу отдавалась неприятная давящая слабость, а в голове жутко трещало. Тут Вова заметил, что лежит на кровати, одежды на нем нет, разве что, трусы, а его руки прикованы наручниками к изголовью кровати. Он рефлекторно пробовал выбраться, но ничего не вышло, плюс он был слишком слаб… «Что произошло? — неуверенно подумал вождь, пытаясь вспомнить хоть что-то, — Я прекрасно помню, что Фанни позвала меня в столовую есть блины, затем она спросила, с чем я их буду есть, а потом… БЛЯТЬ, это ловушка! Очередная ёбаная ловушка!!!» — Ильич вдруг резко запаниковал и стал сильно дергать руками, но шансов освободиться из стальных наручников у него просто не было! — О, Владимир Ильич, уже проснулись? — послышался откуда-то из темноты сладкий и слегка саркастичный голосок, Ленину и секунды не потребовалось, чтобы понять, чей он… — Ф-Фанни, что… что происходит?! — слегка дрожащим голосом спросил он, смотря в дальний угол комнаты, откуда, собственно, и доносился женский голос. — А-ха-ха-ха… А ты так и не понял? — саркастично продолжала она, делая шаг вперёд. Вдруг в дальнем углу спальни показался тёмный силуэт девушки, она, приостановившись, любовалась обнажённым телом своего любовника. — Н-нет… — «малость» неуверенно ответил Ильич, отводя взгляд. «Блять! Надеюсь, это не из-за того, что я на нее наорал!» — Вова, когда ты наконец поймёшь, что ваши отношения с Крупской остыли, словно каменная печка в старом деревенском доме. — уже спокойно произнесла Ефимова, продолжая стоять на месте. — П-причем здесь это? — по-прежнему нерешительно вопросил Ленин, — ты… ты лучше расскажи мне, п-почему я прикован к кровати!.. — Притом, Володенька, что ты сам мне сказал об этом. — О чём — об этом? — вопросительно произнёс Ульянов, приподнимая одну бровь. — Идиот… — едва ли слышно прошептала Фанни, скрещивая руки на груди. — Про ваши отношения с Надей, ведь ты сам говорил, что больше ничего не чувствуешь к ней. А мы знакомы с тобою уже очень давно, и коли ты её разлюбил, то почему бы нам не быть вместе?! Владимиру почему-то не нашлось, что на это ответить. В данный момент его больше напрягало то, что он прикован к кровати. — Ну? И чего мы молчим? — сурово пробубнила Каплан, кладя руки в боки. Ленин и на это промолчал, а подлая Фанни этому только обрадовалась. — Вот и отлично. Сейчас я на тебе отыграюсь… — сурово произнесла она, сверля любовника хитрым взглядом, и стала подходить ближе. — Фанни, прошу, не надо! — взмолился Ильич, испуганно смотря на движущий к нему силует. Когда Фанни вышла из темноты, мужчина разглядел, во что она была одета: короткий и черный кружевной халатик, чулки на подтяжках и такое же кружевное белье. От этого Володя запаниковал еще больше. — Тихо, мой маленький птенчик, — сладко промурлыкала она, раскрывая свой халатик ещё больше. — Изнасилуешь меня? — Владимир начал сопротивляться, но все-таки решил спросить напрямую. На его встревоженный вопрос Каплан лишь хитро прищурилась, выдавив хитрую ухмылку. — А ты догадливый, наверное, понимаешь, почему я засняла наш секс на камеру и отправила его твоей супруге. Вернее… Бывшей супруге! А-ХА-ХА-ХА!!! — звонко, но так же злобно захохотала Фанни, задирая голову вверх. — П-пожалуйста, Фанни! Прости меня за то, что я на тебя наорал, только отпусти меня! — выпалил бедный Ленин, начиная ерзать по кровати. — Ого, как мы заговорили… Нет уж, милый. Сейчас ты за все ответишь, — съязвила та, продолжая ухмыляться, — но мы заговорились… Ефимова подобно рыси запрыгнула на кровать и стала ползти к своему лежащему «супругу». Она тихо мурлыкала, изображая из себя домашнюю кошечку, при этом медленно шевеля своей пятой точкой. Не желая больше терять ни секунды, Фанни уселась на Ленина сверху, приблизилась к его шее и принялась страстно целовать и облизывать ее. — Ты мой и только мой~ — страстно шептала она прямо на ухо Ленину, обжигая его своим горячим, как пламя, дыханием. Ильич принимал все ее ласки молча, лишь изредка почти неслышно постанывал или просто очень быстро дышал. Ему даже начало это нравиться. Вдруг он почувствовал что-то мокрое в своём ухе, оно начало быстро шевелиться, лишь спустя секунду Ленин понял, что это был язык его любовницы. Фанни медленно водила им в разные стороны, пытаясь растянуть этот момент как можно дольше. Приобняв тело любимого, она стала нежно тереться об него, издавая приглушенные стоны. «Может, удастся уговорить ее не насиловать меня?» — неуверенно думал тот, однако сам продолжал молчать. — Володь, а знаешь, почему я решила не надевать на тебя кляп в этот раз? — чуть саркастично задалась Фанни, отстраняясь от уха любовника. — Я даже об этом как-то и не задумался… — пробормотал Ильич, смотря в потолок. — Чтобы насладиться твоими стонами и воплями! ~ — страстно выдала та, смотря прямо в лицо Ульянову. — Фанни, ты ебнулась! — едва ли не плача, выдал Ленин, на что любовница одарила его очень суровым взглядом и смачной пощечиной, — ай… — Ну все, сами напросились, Владимир Ильич! — рявкнула она, перемещаясь к ногам вождя. — Володя, он у тебя уже стоит? — Ничего у меня не стоит, — тут же заявил Ленин, но выдающаяся выпуклость в его трусах его выдавала. — М-да, Володь, врать у тебя никогда не получалось… — безэмоционально выпалила девушка, стаскивая с него трусы. Стянув с любовника нижнее бельё, Ефимова тут же залилась бардовой краской: — Ооооо~ Володенька, я уже и забыла, что он у тебя такой большой. Он такой большой и высокий, когда стоит~ Скажу по секрету, в стоячем состоянии он мне чем-то напоминает Кремлёвскую часовню на Красной Площади. Так бы и любовалась им~ — Часовней? — задался Ульянов, смотря на «супругу» с некоторым недопониманием. — Балда ты, Вова! Членом твоим! — уже сердито выпалила она, кидая на Володю суровый взгляд. — Ладно, мы слишком много болтаем, я думаю, нам пора приступать… На ее удивление, Ильич больше не сопротивлялся — очевидно, сдался, а может, расслабился. «Ну ничего, это еще не самая основная часть!» — думала девушка, аккуратно беря в рот самую-самую головку советского достоинства ее любовника. Ильич шумно выдохнул, но по-прежнему не сопротивлялся, а просто молча продолжал наблюдать за действиями хитрой любовницы. «Почему ты не стонешь, сладенький? ~» — думала Каплан, начиная играть языком. Владимир терпел изо всех сил, но после вышеупомянутого действия уже не смог сдержать негромкий стон, и зажмурился. Девушка заметила, что тело её «супруга» как-то странно дрожало, поняв, что он сдерживается, чтобы не застонать, она заглотила чуть больше члена и, положив руку на бубенцы вождя, стала с ними играться. — АААХ, ФАННИ-И-И-И-И-И! — вдруг взвыл тот, жмурясь еще сильнее, на что Фанни лишь ухмыльнулась с занятым ртом. — Нвафится? ~ — невнятно спросила она, двигая языком быстрее. — Д-Д-ДА-А-А-А! — довольно прокричал Ильич, закидывая голову вверх и заливаясь алой краской. «Ну, это ненадолго», — подумала Каплан, ведь у нее еще были другие планы насчет того, как поиграться с любовничком… Отстранившись, Фанни медленно поднесла одну руку к поясу своего халатика и, потянув за неё, развязала. Не отрывая похотливого взгляда от Ленина, она медленно сняла с себя и кружевное белье, оставшись обнаженной. — Если бы не эти наручники, то… — То я бы уже давно сбежал! — перебил её Ульянов, стараясь не показывать своего возбуждения. — Ну да, ну да, конечно, — саркастично откликнулась Каплан, рассматривая тело вождя. — А я думал, мы с тобою поедим блинов… — расстроенно произнёс Ильич, опуская глаза вниз. — Поедим, но чуть позже. А может, и вовсе потом, хотя твои выделения были сладковатые на вкус, ну чем не сгущёнка? ~ — заметила Фанни, облизываясь. «Меня сейчас вырвет нахуй от таких подробностей!» — В любом случае, если ты не против, — саркастично продолжала та, — я продолжу… — Я против! Я категорически против!!! — кричал Ильич, словно выступая перед толпой рабочих и крестьян. — Ой, да что ты… А твой боевой товарищ очень даже за, — все так же саркастично и язвительно произнесла Каплан, бросая значительный взгляд на член любовника. — Он-то может и за, а я — против! — Володя, ну признай, что ты любишь меня и даже немного побаиваешься. — ухмыльнулась она, смотря на красного, как советское знамя, любовника. — С чего бы вдруг?! Я люблю Надю! — уверенно ответил Ульянов, отпихивая девушку ногой. — Да? Володя, ты либо склеротик, либо долбоёб… — печально выпалила она, отводя свой взгляд в сторону. — ЧТО?! — Что слышал! Ты говорил, что ваши с ней чувства остыли, и что ты не знаешь, как будет дальше. Пойми, Вова, обратной дороги уже не будет, ты мой и только мой, и я хочу иметь семью! Девушка говорила уже серьёзным тоном, её охватила небольшая обида на любовника, ведь она хотела стать его супругой, и чтобы всё у них было, как у людей. — Но нахера приковывать меня к кровати и вытворять ВСЕ ЭТО?! — Это чтобы знал! ЗНАЛ, как орать на меня! — рявкнула Каплан, аж на месте от злости подпрыгивая и кулаки сжимая. — Я, в первую очередь, ЖЕНЩИНА! А не какая-нибудь там прошмандовка, что взял, поматросил и бросил! — Если бы ты была адекватная, то не стала бы приковывать меня наручниками к кровати! — вспылил Ульянов, краснея уже от злости. — Это своего рода профилактика, она отучит тебя от того, как орать на меня! — неприятно улыбаясь, заявила девушка. — КАКАЯ ЕЩЁ НАХУЙ ПРОФИЛАКТИКА?! — свирепо завопил Ильич, ёрзая по кровати всем телом. — Мы тут с тобой не в больного и медсестру играем! — Если продолжишь орать, то точно станешь больным! — девушка сжала кулак сильнее и угрожающе поднесла его к лицу любовника, отчего тот испуганно сглотнул и тут же замолк. — То-то же… — Каплан ухмыльнулась. Молча осмотрев Ленина, она, продолжая ухмыляться, обняла его вокруг шеи и начала тереться об него всем своим телом. — Что ты делаешь?! — ошеломлённо вскрикнул Ильич, вытаращив глаза на любовницу. — А ты сам не понимаешь? — с неприятным сарказмом в голосе осведомилась та, трясь своей промежностью об обнаженные причиндалы вождя и своей грудью о его грудь. Эти нежные прикосновения тел друг к другу так сильно заводили Каплан, что она стала выдавливать громкие и протяжные стоны. — Ох, все, ладно, довольно этих прелюдий, — внезапно сказала она, плавно отстраняясь от Ленина и смотря ему в глаза, — у меня тут появилась одна неплохая идейка… — К-какая еще идейка? — жалобно спросил Ильич, стараясь скрыть страх в голосе. — Сейчас узнаешь, милый мой, сейчас узнаешь~ — саркастично и немного похотливо ответила девушка, вставая с кровати. — К-куда это ты пошла?! Но Фанни на это ответила молчанием и, все так же похотливо улыбаясь, подошла к тумбочке около кровати, открыла один из ящиков и стала там что-то искать. — Тааак… ну где же он… — бормотала себе под нос девушка, продолжая рыться. — Что? Что ты там ищешь?! — с тревогой в голосе спросил Ульянов, ёрзая по кровати ещё быстрее. — Сейчас узнаешь, — повторила та, продолжая что-то искать. Вскоре девушка что-то достала из тумбочки и повернулась к любовнику, и Ильич от страха чуть не вырубился! В руках Фанни был страпон. — Ну что, Вовочка, сейчас мамочка будет наказывать своего непослушного птенчика~ — эротишно промурлыкала девушка, надевая страпон на себя. — Ф-Ф-Фанни… — прошептал Ильич дрожащим голосом, но так был напуган, что дальше не мог ничего сказать. — Что такое? — прошипела та, уже закидывая ноги вождя себе на плечи. — Н-не надо… п-прошу… — едва слышно прошептал Владимир. — Надо, Володя, надо, — ответила та, сверля «мужа» хищным взглядом, и вдруг тот почувствовал, как в него входят. — ААААААЙ БЛЯТЬ! — взвизгнул от неожиданности Ильич, чувствуя острую боль по всему телу. — Думаю, обойдемся без смазки, — задумчиво произнесла мучительница, начиная грубо двигаться. Делая резкие толчки, девушка пыталась входить в анус любовника как можно глубже и грубее. Она двигалась с превышенной скоростью, причиняя Ленину резкую боль. — АААААААААААА! ПРЕКРАТИ, ФАННИ, АААААААА! БОЛЬНО!!!!! — Визжал Ильич, словно в его анальное отверстие входил не страпон, а острое шило. — Ничего-ничего, полезно будет! — ответила та, перекрикивая Владимира и делая еще один толчок, который вышел чуть грубее предыдущих. Ильич полу-застонал-полу-заорал, а из его глаз уже начинали течь слезы. — АААААА, ХВАТИИИИИТ, ААААА! — только и мог выговорить бедный Ленин. — Ох, Володенька, твои стоны и вопли словно музыка для моих ушей~ — влюбчиво и немного саркастично проворковала Каплан, мечтательно смотря в потолок. Она немного сбавила темп, но Ильичу было по-прежнему больно. Спустившись с небес на землю, Фанни кинула взгляд на еле живого Володю и, улыбнувшись усталой, но широкой улыбкой, сделала последний, завершающий толчок. По ощущениям он показался Володе очень острым, резким, а в конце даже немного жгучим. Слёзы продолжали течь из его глаз… — Надеюсь, мамочка смогла приподать тебе урок, — хитро произнесла Каплан, выходя из любовника и садясь рядом с ним на кровать, а потом принялась снимать мокрый страпон. — Ф-Фанни… мне не… — М? — девушка обернулась и увидела, что Ильич уже лежал без сознания. «Он такой милый, когда в отключке~» — подумала Каплан, кладя секс-игрушку на тумбочку. — Вова, я люблю тебя, пусть даже моя любовь бывает к тебе немного грубая, но я сделаю всё, всё, чтобы у нашего с тобой будущего ребёнка было счастливое и беззаботное детство!.. — она прекрасно понимала, что Ульянов сейчас находится в отключке и не слышит её, но все равно хотела это сказать. Глубоко вздохнув, она освободила своего «пленника» от наручников и решила сходить в душ.