Some families are messed up while others are fine If you think yours is crazy, well you should see mine...
«Есть разговор. Приходи туда, где мы впервые встретились. Рей» Армитаж Хакс был крайне осторожным человеком. По крайней мере, считал себя таковым. Однако человеком его можно было назвать с натяжкой, а в его осторожности с определённых пор сомневался весь клан. Клан оборотней Арканиса. Его стая. Семья, которую Хакс подвёл. В его обязанности входила слежка за потенциальными роженицами для клана. Прайд, заступивший на пост Старшего после старого Трауна, вознамерился увеличить количество оборотней на квадратный метр. Но в семье катастрофически не хватало самок: отчего-то женщины-оборотни рождались редко, а передавать ликантропию через укус могли только прямые потомки Первого. Вот только сыновья Трауна не выжили. Оба погибли на охоте вскоре после смерти отца. И Прайд, который ранее вызвался исполнять роль наместника при подрастающих носителях дара, остался Старшим. Выборы были чисто номинальными. Даже если бы у Хакса не было его острого обоняния, он точно знал бы: вся эта история скверно пахнет. Но хоть ни приход к власти, ни политика Прайда не вызывали у Армитажа доверия, он смиренно принял возложенные на него обязанности и исправно находил для Прайда девушек – здоровых, одиноких, никому не нужных. Потому что с той же ясностью прекрасно понимал: стоит тявкнуть хоть слово против Старшего – и Хакс окажется там же, где дети Трауна. Видят предки, он пытался что-то исправить – так же осторожно, как делал всё остальное. Он беседовал с другими воинами, аккуратно выяснял их настрой, где мог – постепенно подводил к мысли о неправильности происходящего. Беседовал с пленницами – не рискуя, впрочем, отпускать. Он привык к пахнущим страхом и безысходностью коридорам с десятками камер, где женщин использовали, как тела для случки, затем – как инкубаторы, а после отнимали детей – и всё начиналось заново. Хакс привык жить в аду. И очень, очень осторожно подпиливать главному чёрту вилы. Вот только, видно, проклятая рыжая масть выиграла у его шпионских навыков пару раундов – и по городу поползли слухи. Армитаж впал в немилость, потерял доверие стаи и затаился. Он всё реже обращался, всё реже возвращался в логово и уже подумывал бежать от того кошмара, в который превратилась его семья, спрятаться, жить среди людей подальше от Арканиса. Но… Но – Роуз. Она ничего такого не сделала – просто подошла и посмотрела. И Хакс – аскет, параноик со стажем, шпион с неизменно холодной и ясной головой – ощутил себя поездом, на полном ходу врезавшимся в скалу. Она так выглядела, так смело отвечала, так, чёрт возьми, пахла и вообще была такой… такой Роуз, что Армитаж впервые в жизни перестал соображать. Он был ошеломлён, раздавлен пониманием того, что маленькой мисс Тико достаточно было пройти мимо, чтобы лишить его разума и воли. Должно быть, только страх опозориться перед ней не позволил Хаксу начать мямлить и заикаться. Вместо этого он просто стал ужасающе немногословным. Особенно после того, как увидел, как нежно её пальчики касались его шарфа. Спустя сутки тихой слежки, лихорадочных размышлений и ожесточённой борьбы с самим собой Хаксу пришлось признать: он влюбился. До сумасшествия, до одержимости, до розовых соплей, до красных полос на коже, где он царапал себя в попытках успокоить сердце. Так волки влюбляются раз в жизни – когда находят пару. И, естественно, неспособный здраво мыслить Армитаж облажался. Пока он, не помня себя, следил за Роуз, его подопечный Скаут следил за ним. И, как верная шавка, доложил о происходящем Старшему. – И когда ты собирался рассказать мне? – небрежно спросил Прайд после очередного собрания. – Прошу прощения? – максимально невозмутимо приподнял бровь Хакс, внутри холодея и судорожно пытаясь понять, что вожак имеет в виду. – Инициатива похвальная, Генерал, но я предпочитаю, чтобы подобные операции проводились с моего ведома, – Прайд явно не был зол, и Армитаж позволил себе расслабиться. Самую малость. – Что ж, раз Вы уже начали – я даю добро. Насколько я понял, девушка действительно подходит по всем параметрам… И использовать человеческую ипостась в Вашем случае довольно разумно. Но не рассусоливайте, Генерал. Вам должно хватить и месяца, чтобы войти в доверие к мисс Тико. А после Вы приведёте её к нам. Хакс молча кивнул – голосу своему он не доверял – и пошёл прочь на негнущихся ногах, ощущая, как розовая дымка перед глазами превращается в кровавый туман паники.***
Хакс не знал, как быть: ситуация выходила из-под его контроля. Он понимал, что тягаться с Прайдом не мог – ни силой, ни авторитетом. Но твёрдо знал, что Роуз не должна попасть туда, где росла и множилась их стая. Оттуда он сможет вывести её только ценой собственной жизни, и то не факт. Вывод напрашивался один: ему нужна была помощь. И, возможно, Армитаж знал, где её искать. Прайд зря упрекал его в недоверии к своим способностям: Хакс за долгие годы успел понять, что Старший ничего не делает просто так. И если семью Рен приказано убить – значит, они представляют опасность и как минимум могут помочь справиться с Прайдом. Конечно, оставался риск того, что вместо поддержки Хакс и сам получит серебряную пулю в висок – но он был готов рискнуть ради спасения Роуз. И ради того, чтобы творящийся на нижних этажах убежища кошмар наконец закончился. Однако для начала пришлось спасать самих потенциальных союзников – и Хакс (как всегда, очень осторожно) предупредил несущуюся по лесу девчонку. С этого момента прошли сутки – и Хакс никогда прежде не удивлялся столько раз за день. Во-первых, безумная девушка пулей рванула в лес, даже не подумав позвать помощь. Хакс было покрутил пальцем у виска – но её слова о Роуз и его подарке пригвоздили его к месту на добрых пять минут. Во-вторых, когда он решился и всё-таки тихо прокрался следом – всё было почти кончено. Хакс со смесью ужаса, восхищения и надежды следил за парочкой, которая на удивление слаженно расправлялась с его «братьями» (ну естественно, Старший отправил за ними одних безмозглых фанатиков, кто бы сомневался!). Мимоходом Армитаж с уважением подумал о таланте этой… как её?.. Рей: собрать функционирующую, пригодную для боя версию перчаток Фредди Крюгера наверняка было непросто. В-четвёртых, Рен-младший – только что вполне обычный, пускай здоровенный и неплохо владеющий боккэном, человек – внезапно начал меняться. Хакс чуть не выдал себя и зажал рот рукой, чтобы не вскрикнуть, когда глаза мечника засветились, руки словно превратились в лапы с когтями похлеще, чем у Прайда, а рот ощетинился двумя рядами клыков. Даже его запах изменился – стал почти звериным, но не таким, как запах любого известного Армитажу животного, даже не таким, как запах оборотня… Чудовищным. И вместо того, чтоб испугаться, девушка с радостной улыбкой подставилась под его… ласки? А потом с хохотом бросилась из лесу, и Хакс едва успел отпрянуть от края поляны, потому что монстр с клыкастой улыбкой помчался следом. Армитаж перестал что-либо понимать, махнул рукой вслед совершенно безумной паре и не спеша побрёл домой – переваривать увиденное. В-пятых... Когда Хакс, в сотый раз прокрутив у себя в голове события в лесу, набрался решимости поговорить с явно непростым семейством откровенно, он никак не ожидал, что встретит у порога их квартиры её. И он не смог с собой совладать. Держаться от Роуз подальше не было никаких сил – и он просто… увёл её с собой. До боли хотелось притвориться, что нет ни Прайда, ни стаи, ни проклятого инкубатора под землёй – а есть только они. Держащаяся за его локоть Тико, которая глядит на него так тепло, как никто до неё – и он сам, просто Армитаж, просто Арми… Он позволил себе этот побег от реальности. Ходил за ней следом по рынку, ревностно следя, чтоб её нигде не облапошили и не сбили с ног; потом по супермаркету, где долго отговаривал покупать стеклянные игрушки – «Роуз, это простая арифметика: твоя кошка плюс стекло на ёлке равно катастрофа!»; потом, когда девушка начала выбиваться из сил – затащил её в кафе, где заставил выпить огромную чашку горячего шоколада за свой счёт… А сам сидел напротив, забыв про заказанный кофе, и боролся с мучительным желанием слизнуть сладкие пятнышки с уголков её пухлых губ. И – впервые за годы – искренне улыбался.***
– Зайдёшь? – спросила Роуз, остановившись на пороге квартиры: закушенная губа, розовые щёки. Волчья сущность взревела внутри и едва не бросилась вперёд. Пометить, содрать эти тряпки и взять, сделать своей – она же так очевидно тянется к нему… Хакс до боли стиснул зубы, приводя себя в чувства. – Это было бы опасно, – выдавил из себя он, сжимая кулаки. – Это почему? – нахмурилась Тико, недоверчиво надув губы. «Чёрт…» Армитаж подался вперёд. Одна ладонь ударилась об косяк двери, другая нежно обхватила пушистый затылок. – Арми, что… Он зажмурился, сминая её губы неумелым – первым в своей безрадостной жизни – поцелуем. Мягкие, пахнущие шоколадом губы дрогнули и раскрылись, горячий язык коснулся его; поцелуй стал глубже, и Хакс тонул в нём, тонул, захлёбываясь невысказанным, забываясь, и отрываться было так больно, будто отрывать от себя собственную кожу… Он всё же оторвался. Задыхаясь, дрожа, будто и правда вынырнул из воды на поверхность. – П-потому, – выдохнул Армитаж, с трудом отцепляя свои пальцы от её плечей. И, пока никто из них не опомнился, развернулся и ушёл. Практически сбежал, оставив Роуз касаться губ пальцами на пороге квартиры. Слишком многое стояло между ними. Слишком просто было бы взять её вот так – наивную, беспечную, ничего не знающую о нём. И потерять навсегда, когда она узнает правду. Проклятый адский коридор глубоко под церковью должен сгинуть. Только тогда у Хакса будет хоть какой-то шанс на… хоть на что-нибудь. И только теперь, сжимая в руках телефон с сообщением от странной девушки по имени Рей, которая собрала себе когти, чтоб не отставать от своего парня, – только теперь он ощутил нечто вроде надежды.***
– Ты – оборотень, – вместо приветствия прозвучало позади Хакса. Он хмыкнул, расслабляясь: стоять по щиколотку в снегу ещё полчаса ему не улыбалось. – Допустим. А что за монстр ты? – Армитаж чуть наклонил голову, по-прежнему не оборачиваясь к тропе. Жест доверия, да. Но Хакс и не глядя знал, кто стоит за спиной. – Я – вендиго. Наполовину, – коротко ответили ему. – А я – Рей, – буднично закончил звонкий девичий голосок, и две пары ног захрустели снегом, приближаясь. – Вот и познакомились. Парочка обогнула Армитажа и встала напротив, давая возможность себя рассмотреть. Они смотрелись максимально контрастно – и на удивление гармонично при этом. Огромный плечистый Рен однозначно любил чёрный не меньше Хакса. Об этом говорил и шерстяной платок, обмотанный вокруг шеи и натянутый на нижнюю часть лица, и кожаная байкерская куртка (кто вообще носит косухи в такой мороз?!), и классического кроя джинсы, заправленные в тяжёлые ботинки на шнуровке. Стоящая рядом девушка щеголяла вишнёвым пуховиком, жизнерадостно-жёлтым шарфом и шапочкой в тон – «гномьей», с болтающимся на плече помпоном. Длинные ноги прятались от холода в серых штанишках в маргаритку и серых же уггах. Стиль а ля… аляповато. Так невинно и безобидно… Обманчиво, как выяснил Хакс. И именно она – Рей – заговорила первой. – Давайте сразу к делу, – не теряя времени, начала она. – Мы приехали сюда из-за похищений. Мы в курсе, кому ты подчиняешься. И знаем, где вы прячетесь. Армитаж замер; сердце забилось часто и гулко, будто перед атакой. Они всё знают. Судьба стаи – судьба самого Хакса – в их руках. – Но ты помог мне недавно, – продолжила Рей, – и, кажется, ухаживаешь за моей подругой, и до сих пор не уволок её в лес или ещё куда… И мы подумали: может, ты всё-таки не чокнутый маньяк, ворующий женщин для развлечения? – Короче, у нас к тебе один вопрос: сам-то ты чего хочешь? – с угрюмым лицом перебил девушку Рен, и глаза его засветились. – И отвечай честно. Соврёшь – я почувствую. Чего он хочет?.. Хакс задумался. Он подумал о Прайде, смотрящем на людей как на мясо, как на расходный материал. О стае, без права выбора принявшей теперешний уклад. О жутком коридоре, где разило ужасом и отчаянием. О детях, разлучённых с матерями и не знающих ни ласки, ни любви. Он думал о мелочах, которые замечал в силу своих привычек и талантов. О том, как менялись некоторые его собратья из тех, что спускались к украденным женщинам. О тоске в их глазах, сменяющейся странным теплом и светом, который Армитаж только недавно стал понимать. Потому что видел такой же в зеркале. Он вспомнил, как менялся запах рядом с некоторыми камерами, после чего их начинали обходить десятой дорогой почти все оборотни. И страхом оттуда больше не пахло. А иногда – Хакс замечал это очень редко – на рассвете, пока стая спала, к коридору крался то один, то другой бесшумный силуэт. И на руках они несли нечто небольшое, пахнущее молоком и детством… – Я хочу всё изменить, – наконец сказал Армитаж. – Правильный ответ, – довольно ухмыльнулся вендиго перед ним.