***
Рей привычно перекатила во рту тягучую травяную жвачку и затянула последнее крепление. В сотый раз проверила швы на прочность, тщательно смазала металлические сочленения, поискала изъяны, неплотно пригнанные детали, неровные стыки – и не нашла ни одного. – Готово, – прошептала она, горящими глазами глядя на своё творение, покоившееся на верстаке. Она была одна в мастерской: Роуз ушла чуть раньше, Митака снова где-то бегал. В последнее время подруга начала её тревожить. Тико, всегда собранная и деловитая, стала задумчивой, тихой, иногда замирала и подолгу смотрела в окошко на двери, теребя край красного шарфа, небрежно намотанного на шею. Шарф появился неделю назад. Он лежал в белой коробке на компьютерном столе Роуз, когда она, как обычно, открыла «Тик-Так», чтобы начать рабочий день. Вошедшая следом Рей отчего-то остановилась на пороге. Она смотрела, как Роуз опасливо приближается к столу, осторожно открывает коробку, коротко и изумлённо вдыхает, медленно прижимает красную шерсть к лицу… Смотрела – и не могла отделаться от мысли, что подглядывает за чем-то, не предназначенным для её взгляда. Чем-то… интимным. У Рей было странное ощущение, что в последнее время тайны появились у всех. Бен пропадал в доках и на тренировках, возвращался усталый, но довольный – и почти всегда тащил её сперва принимать вместе душ, а затем в кровать, за порцией роскошно-неторопливого, тягуче-сладкого секса. Хмельная от удовольствия и истомы Рей прижималась к сильному телу под одеялом и моментально отключалась, вопросы оставались не заданными, а наутро всё повторялось. Хан стал подозрительно часто отлучаться из дома по вечерам. Впрочем, к ужину он всегда возвращался, источая знакомый запах ядерной смеси трав, сандала, специй и зелёного чая с рисовой водкой. В ответ на расспросы Соло-старший, загадочно блестя глазами, выдавал очередную ностальгическую историю из бурной юности, в которой неизменно фигурировала старая Маз. Впрочем, ни Рей, ни Бен ни разу не попытались его перебить: даже в настольной книге братьев Винчестеров, пожалуй, не нашлось бы столько фактов о чудовищах, духах и прочих сверхъестественных вредителях, как в рассказах Хана. – Оборотней, чтоб вы понимали, мы с Канатой повидали немало, – вещал охотник за очередным ужином, размахивая куриной ножкой. – С ними не всегда понятно, кто перед тобой: человек с поганой привычкой обрастать шерстью или зверь в человечьей шкуре. Разные они бывают: сколько легенд – столько разновидностей. Одни превращаются только в полнолуние, другие – только по ночам, третьим вообще пополам, когда оборачиваться… От некоторых можно заразиться, если в рану попадёт их кровь или слюна, иные передают ликантропию детям. Есть оборотни, которые меняются полностью и походят на обычных волков, только больше. Есть те, что при этом ходят на задних лапах, но конечности и морды у них волчьи. Бывают такие, что просто отращивают шерсть повсюду и клыки – эти очень сильные, но вполне разумны и обычно не кровожадные. У нас с Маз был такой знакомый, Чуи, добрейшей души перевёртыш – с его превращениями вышла нехорошая история, и он так в своём лохматом облике и застрял. Сейчас живёт где-то в лесах Канады, криптозоологов пугает... Никто из них не говорил напрямую – но все прекрасно понимали: Хан не просто так языком чесал. И его юные ученики, не сговариваясь, мотали всё услышанное на метафорический ус. А переварив, переходили от теории к практике – каждый по-своему. Бен шёл упражняться с боккэном до седьмого пота, а Рей… Ну, Рей тоже времени зря не теряла. Особенно после того, как Роуз показала ей ход в подвал «Тик-Така», где хранились запасные инструменты, валялась пара удобных топчанов и висела потрёпанная, но добротная боксёрская груша, оставшаяся от предыдущего владельца мастерской. Что могут сделать с миниатюрной девушкой несколько видеоуроков и три недели ежедневного выбивания всей дури из мешка с песком?.. Рей поглядела на слегка распухшие костяшки, на по-прежнему тонкие руки и печально вздохнула. – Ну, я сделала всё, что могла, – сообщила она вещи на верстаке. – Надеюсь, ты поможешь. Молчаливый собеседник Рей как раз поместился в её наплечную сумку. Через десять минут тонкая фигурка выскользнула из мастерской и решительно направилась в сторону леса. Груша для полевых испытаний явно не подходила.***
Бен застыл посреди одной из самых сложных ката и прислушался. Кто-то приближался к поляне. Почти неслышно, к чести крадущегося. Но проведённые в лесу часы тренировок и медитации не пошли впрок: Бен научился слышать чащу так же чутко, как когда-то собственный дом, отточив слух если не до прежней звериной остроты, то до очень близкой к ней. – Покажись, – спокойно произнёс он, не опуская деревянный меч. – Неверная постановка просьбы, мистер Рен. Бен стиснул зубы. Голос говорившего сам по себе был плохой новостью. Хриплый, будто вусмерть прокуренный, и слегка неразборчивый. Так бывает, когда что-то мешает внятно говорить. Строение челюсти, например. Вторая плохая новость заключалась в том, что голос прозвучал не там, откуда доносились шаги. – Правильно будет сказать «покажитесь», – закончил незнакомец, выходя на поляну. Он был невысоким, довольно тощим – сквозь серую с подпалинами шерсть можно было пересчитать рёбра. Пальцы почти человеческих рук заканчивались короткими загнутыми когтями (Бен на миг ощутил укол тоскливой зависти). Ноги от коленей переходили в волчьи лапы, спина выгибалась дугой. Взгляд бледно-карих глаз исподлобья, вытянутая звериная морда… Перед Беном стоял ликантроп. И он был не один. Из-за деревьев одна за другой выходили согбенные мохнатые фигуры – серые, белые, светло-бурые; хриплое дыхание и рык наполнили враз сгустившийся воздух; клыки в оскаленных пастях белели в наступающих сумерках. – Десять на одного? – быстро подсчитал Соло, становясь в боевую стойку. Сердце тревожно колотилось в груди. – Не слишком-то честный бой, а? – Вторая ошибка, – мягко ответил всё тот же оборотень, делая вкрадчивый шаг в сторону Бена. – Это не бой. Рычание стало громче. Оборотни окружили мечника, сжимая кольцо. – Это не бой. Это убийство. Бен замахнулся боккэном – и серые тени метнулись вперёд.***
Рей не улыбалось шататься по лесной чаще после наступления темноты – во всяком случае, одной. Так что она, прошагав по тропинке полсотни шагов и примерно столько же вправо от неё, благоразумно решила остановиться и уже начала расстёгивать сумку, когда услышала: – На Вашем месте я бы прогулялся чуть дальше. Рей обернулась. Мужчина стоял на тропинке и был одет в чёрное с головы до ног, и в неярком свете уходящего дня Рей не могла как следует его разглядеть. Но в резковатом голосе с капризными нотками не звучало никакой угрозы, так что Рей слегка расслабилась. – С чего бы это? – подбоченившись, выкрикнула она. – Да ни с чего, – равнодушно отвернулся незнакомец. – Просто для справки: я видел мистера Рена-младшего на этой тропе около трёх часов назад. Он вошёл в лес и так и не вернулся. Я не ввязываюсь в неприятности, но предположил, что Вам это может быть интересно. – Неприятности? – Рей подозрительно прищурилась. – С чего Вы взяли, что у него неприятности? – Здесь полно диких зверей, мисс. Возможно, стоит вызвать подмогу, захватить ору… – Постойте, Вы сказали, три часа назад?! Рей похолодела. Вечерние тренировки Бена никогда не длились дольше полутора часов. А значит, он уже как минимум на лишний час застрял где-то здесь, в чаще. В месте, где людей крадут оборотни. Один. С палкой в качестве оружия. «Чёрт.» – Спасибо, – бросила Рей, пробегая мимо мужчины и возвращаясь на тропу: вряд ли Бен ушёл далеко он неё, да и бежать по дороге быстрее, чем по колено в снегу. Взгляд скользнул по чёрному пальто, зацепился за знакомую деталь – и Рей на секунду притормозила. – Знаете, Роуз благодарна за подарок, – она улыбнулась уголком рта. – Почти никогда его не снимает. Но было бы неплохо, если б она могла сказать это Вам лично! – крикнула Рей уже на бегу – и ускорилась, пулей бросаясь в чащу. Мужчина неверяще глядел ей вслед; край красного шарфа развевался над его плечом на сильном ветру. Близилась буря.***
«Кажется, на этот раз – всё.» Бен пошатнулся, но устоял: когтистая ладонь прошлась в сантиметре от его лица, а вот мощная задняя лапа оборотня врезалась в рёбра – и те пульсировали тупой болью, мешая дышать. Противники слегка плыли перед глазами, колени подгибались, а руки, вцепившиеся в боккэн, начали мелко подрагивать. Ликантропам тоже досталось: один уже лежал на снегу с раздробленным кадыком, второй приволакивал левую лапу, правая рука третьего обвисла бесполезным отростком. Но ещё семеро, хоть и помятые, кружили по поляне, раз за разом выискивая брешь в обороне Бена. Выматывая. Загоняя, как дичь, как подранка на охоте. – Может, хватит, мистер Рен? – подал голос всё тот же оборотень, что говорил вначале. – Зачем продлевать агонию? Сдайтесь – и мы убьём Вас быстро! – Ну нет… Рождество пока не наступило, дети, – тяжело дыша, отозвался Бен и поудобнее перехватил оружие. – Так что подарка от меня не ждите. «Ещё минут пятнадцать… Прости, отец. Прости, Рей. На этот раз, пожалуй, я всё-таки не…»***
– Бе-е-ен!!! – Рей?! – Это ещё что за?.. Последний возглас принадлежал болтливому волколаку – но в этом случае Бен был с ним полностью солидарен. К поляне от лесной тропы стрелой неслась Рей – растрёпанная, раскрасневшаяся и злая, как сто чертей. Сумку и куртку она на бегу сбросила с себя между деревьев – и осталась в чёрном рабочем комбинезоне, ботинках и перчатках. – Йо-хо-хо, сукины дети, – натурально прорычала Рей, разжимая кулаки – и Бен задохнулся от шока. Вдоль каждого из её десяти пальцев сверкали длинные, чуть изогнутые стальные когти. «Так вот над чем ты работала… Боги, как я тебя люблю.» Кровь вскипела в его жилах; оборотни очнулись от оцепенения и пришли в движение. Трое бросились в его сторону – но Бен успел увидеть, как Рей, рыбкой увернувшись от щёлкнувших у горла клыков, прошивает лезвиями на правой руке первого нападавшего, как тряпичную куклу, а морду второго раскраивает одним взмахом левой. Усталости как не бывало: Бен отточенными движениями отбивался от полуволков, и сердце его пело. Три взмаха деревянным мечом – и они встали спина к спине. – Неплохо с ними справляешься, – усмехнулся он, целя острием боккэна под дых оборотню, кравшемуся к Рей сбоку. – Я училась у лучшего, – задорно подмигнула ему Рей. И тут же пожалела, что отвлеклась: последний сражающийся оборотень сбил её с ног. Бен, оскалившись, обрушил на него серию рубящих ударов мечом – но тот продолжал теснить его к краю поляны. Кровь капала с раздробленной челюсти, ликантроп шатался и хромал, но не сдавался. – Я не побегу, – прохрипел он; правая лапа всё-таки не выдержала, и оборотень упал на одно колено. – С-скаут, чёртов трус, сбежал… Я не т-трус. За стаю я буду… драться… до последнего вздоха! – Как пожелаешь, – прошипела поднявшаяся Рей – и, метнувшись вперёд, широким взмахом рассекла горло последнего врага. – Кажется, всё, – выдохнула она, когда полузвериное тело повалилось ничком, пачкая кровью истоптанный снег. – Бен, ты как?.. Рей развернулась – и ахнула. Бен стоял справа, ошарашенно глядя на неё и держась за правую щёку. Из под его пальцев медленно сочилась кровь. – Чёрт, прости, родной, замах не рассчитала… Всё очень плохо? Покажи! Бен, странно глядя на неё и по-прежнему не говоря ни слова, опустил руку. Бровь, щека и кожа на ключице были рассечены; глаз не пострадал – царапина была скорее длинной, чем глубокой – но всё же… «Дано: кругом трупы оборотней, Бен ранен, и кто знает, как они передают ликантропию… А если через кровь? Думай, Рей, думай!» И тут её осенило. – Маз сказала, травы от оборотней… С лечебным эффектом – значит, хуже точно не будет, – пробормотала она себе под нос. – Бен, нет времени объяснять! Просто доверься мне, пожалуйста, и не шевелись! Ты мне доверяешь? – Доверяю, – глухо ответил Бен. Рей облегчённо выдохнула, подошла ближе… И, зажмурившись, длинно лизнула царапину на его щеке.***
Тишину, воцарившуюся на поляне, можно было резать ножом. Бен замер, едва дыша. Рей, не смея открыть глаза, вылизывала его щёку на ощупь, мешая вкус крови с пропитанной травами слюной. Поднявшись на носочки, лизнула бровь, наклонила голову, мазнула языком по оставшейся ранке… И услышала рокот, зарождающийся в груди её пациента. Рокот, переходящий в знакомый глухой рык. – Р-р-ре-ей… Отшатнувшись, она наконец распахнула глаза. Бен смотрел на неё не мигая – и радужка его глаз наливалась жёлтым. – Кайло?.. Губы Рей сами раскрылись в улыбке. Миг – и она очутилась в медвежьей хватке его объятий, мягкие губы коснулись шеи, по ярёмной вене прошёлся нечеловечески длинный язык – а следом в кожу мягко вдавились острия тонких зубов. – Ты вернулся, – смеясь, Рей подставила горло под осторожные укусы. Кайло бережно сжал её плечи – когти тоже вернулись, такие же длинные, как в ночь битвы со Сноуком – и, кажется, взялся вернуть ей ласку, неистово вылизывая шею и в перерывах бессвязно шепча: – Выбрала… Наконец-то выбрала… Пометила… Моя пара, моя… Рей… Её бросило в жар. Мысли моментально испарились – и сквозь подступающую дымку похоти пробилась всего одна: «Только не здесь!» Рей скосила глаза, оглядываясь. Вокруг почти стемнело; вряд ли кто разглядит их… Она встала на цыпочки, дотянулась до покрасневшего уха своего вендиго и прошептала: – Догони меня. И бросилась в сторону тропы, на ходу подхватывая брошенные вещи: игра игрой – но нечего оставлять улики на месте преступления. Хриплый зловещий хохот и тяжёлая поступь за спиной были ей ответом.***
Он поймал её на пороге дома – видно, всё же подыграл, иначе догнал бы гораздо раньше. С победным рычанием забросил себе на плечо, ввалился в пустую квартиру (Хан, хвала богам и саке Канаты, был не дома) и протопал в спальню, где сгрузил свою хохочущую ношу на кровать. Рей успела только скинуть с себя обувь и куртку: остальную одежду Кайло разрезал на мелкие лоскутки, оставив на ней только перчатки. Рей уже успела оценить, как тяжело жить с такими длинными когтями: самые банальные действия требовали крайней осторожности – но Кайло ухитрился «раздеть» её, не оставив ни ранки, ни царапины на коже. – Моя, – прошипел он, упираясь основаниями ладоней в кровать по обе стороны от её головы и светя глазами в темноте. Внезапно иглы-зубы исчезли под вздёрнутой губой; когти, невесомо прочертив три дорожки на щеке, втянулись под кожу – и странный, невозможный, сдвоенный голос произнёс: – Наша. – Чья же ещё, – Рей с безумной улыбкой запрокинула голову, отдаваясь во власть своего мужчины, ставшего, наконец, целым.***
Сильное мужское тело, нависшее над ней, было одно – но Рей действительно казалось, будто её ласкают двое. Кайло был яростным, жадным, немного неловким и грубоватым; Бен – нежным, чутким, неторопливым... и бессовестно пользовался тем, что успел изучить её лучше, чем себя. Рей попыталась определиться, что же ей нравится больше – но в итоге сдалась и просто млела от двойного напора, стараясь не разрезать лезвиями перчаток простыни. – Теперь ты знаешь, каково мне было, – хмыкнул Бен, сгребая её запястья одной рукой и прижимая к изголовью кровати. – Чшш, не волнуйся… Наша самка будет довольна, – мурлыкнул Кайло – и нырнул куда-то вниз. А через секунду Рей захлебнулась стоном: неимоверно длинный язык проник в неё и теперь безжалостно растирал изнутри, пока цепкие руки держали её бёдра, а слегка отросшие когти нежно касались кожи. – Пощади! – взмолилась она двадцать бесконечных, невыносимо сладких минут спустя. – Неверная постановка просьбы, – клыкасто улыбнулся Кайло, поднимаясь и снова нависая над ней. – Правильно будет «пощадите»! И он, противореча собственным словам, вошёл в неё и задвигался безо всякой пощады, резко, бешено, именно так как она мечтала. И можно было – как ей хотелось уже давно – стащить перчатки и со всей дури вцепиться ногтями в его спину; можно было скрестить щиколотки на его талии и до боли сдавить рёбра коленями, так же отчаянно вскидываясь навстречу каждому движению. И, дотянувшись до покатого плеча, от души впиться зубами, оставляя ещё одну метку – маленькое дополнение к заживающей на глазах отметине через пол-лица. Той, которую он, оказывается, так ждал, что успел перестать надеяться… Снежная буря бушевала на улицах Арканиса, люди прятались по домам, не рискуя соваться наружу. Но вряд ли кто-то волновался об этом меньше, чем Рей, пришпиленная к кровати бурей по имени Бен и прозвищу Кайло, срывая голос и мешая проклятья с мольбами. Разве только сам Бен, рисующий узоры на её ключицах и шее кончиком языка и шепчущий бессвязно-ласково; разве что Кайло, оставляющий синяки на её талии и бёдрах цепкими пальцами, рычащий и вбивающийся в неё, будто завтрашний день не наступит вовсе. И когда у Рей перед закатившимися глазами вспыхнули искры; когда мужчина над ней подался вперёд последний раз, беспомощно застонав; когда стало до боли хорошо – а потом осталось только сбитое дыхание, ноющее тело и хмельная нега; когда не стало сил, закончились слова, а Рей устроилась в коконе любимых рук – только тогда они наконец посмотрели в окно. – Думаю, отец остался у Маз, – хрипло выдохнул Бен, кутаясь со своей парой в одно одеяло и лениво следя за мелькающими за окном хлопьями снега. – Ну и правильно, – Рей прижалась спиной к его груди и переплела их пальцы. Её до кончиков пальцев наполняло тепло и щемящее счастье. – Да, сплошные плюсы, – мурлыкнул Бен ей в затылок. – Во-первых, пришёл бы он минут десять назад – было бы ужас как неловко. Причём только нам, а папаша прикалывался бы ещё лет сто... – Сильный аргумент, – захихикала Рей. – А во-вторых? – А во-вторых, – Бен мягко развернул её лицом к себе; глаза его светились обожанием, уголки губ приподнялись в улыбке. – Во-вторых, я с тобой ещё не закончил, пара. И Рей, смеясь, с довольным вздохом раскрыла объятия чудовищу, отмеченному ею. Принадлежащему ей одной.