Джефф-убийца

«К сожалению, бывают моменты, когда мне очень грустно, а вокруг нет ни единой души. Мне не с кем поговорить, не на что отвлечься, и я не в силах держать слёзы внутри, но расслабляясь, чувствую лишь жгучие ручейки, скатывающиеся по моим щекам, и то, как эмоции накрывают меня с головой. Кто-то начинает раздирать голову на куски, вырывая и заставляя пересматривать худшие моменты жизни и слышать жестокие слова, сказанные в мой адрес. Ненависть заполняет всё внутри, и даже не к людям, обидевшим меня, а к себе. В эти редкие минуты я ненавижу себя абсолютно за всё: за слабость, характер, внешность, за то, что вообще родилась. К горлу подступает ком, становится тяжело дышать, но всё же я пытаюсь вдохнуть обжигающий воздух полной грудью, а сердце нестерпимо болит, словно в него вонзили тысячу иголок. Мысли роятся и путаются в голове. «Ты сумасшедшая!», «Лучше бы тебя не было.», «Да когда ты уже сдохнешь?!». От гнева и слёз глаза не видят ничего, всё будто в тумане. Ноги не держат меня, я медленно облокачиваюсь на стену и сползаю вниз. Не осознавая ничего, чувствуя лишь ярость, пожирающую изнутри, начинаю стучать головой о холодные плиты, чтобы хоть как-то заглушить эти отрывки фраз физической болью. Хватит, прошу, я не вынесу этого и просто сойду с ума. Пытаюсь не думать, не думать ни о чём. С трудом, но мне это удаётся. Я не чувствую ничего, в моей голове нет мыслей, внутри словно бездонная пропасть. Пусто… и так я сижу несколько минут, вернувшиеся в привычный ритм мысли начинают изредка проскакивать в памяти. Мне вспоминается что-то хорошее, отчего я невольно улыбаюсь. Теперь всё позади, всё хорошо, и лишь лёгкая ноющая боль в висках напоминает о событиях, что происходили минуту назад.» — Ты так и не ответила на мой вопрос. — спокойно сказал мужчина в халате, смотря на подростка. — А? — очнувшись от мысленного монолога, спросила девушка. — Что ж, — поправив очки, продолжил врач. — я повторю. Как ты себя чувствуешь? Неужели это такой сложный вопрос. — улыбнулся он. «Так вот к чему я вспомнила тот случай». — опять углубилась в размышления шатенка.       Психиатр кашлянул, чтобы привлечь рассеянное внимание своей подопечной. — Нормально, всё нормально. — погрустнев, нехотя промямлила семиклассница. — Да? Странно, ведь ещё несколько минут назад тебя привезли сюда с перерезанными венами.       Школьница молча натянула рукава свитера, пряча перевязанные руки. — Послушай, я хочу помочь тебе. — смотря в бесчувственные глаза, сказал Эрик. — Я вам не доверяю. — Но… — И не скажу больше ни слова. — перебила его девочка. — Ладно, — нахмурился врач, — подождёшь меня здесь пару минут?       Ответом на это было молчание. Раздосадованный парень вышел из кабинета, у порога его уже ждали родители пациентки. — Ну как она? — волнительно спросил отец. — Отказывается что-либо рассказывать. — тяжело вздохнув, ответил юноша, массируя пальцами виски. — Что нам с ней делать? — сказала мама. — Вы можете доверить это дело специалистам. — Предлагаете сдать её в дурдом? — В больницу, — поправил доктор, — в психбольницу. Да, но окончательное решение остаётся за вами.       Шатенка слушала их разговор, стоя у двери, и после сказанных слов она облокотилась на стену, тяжело дыша. Родители предали её, они отдадут девочку в психушку, но Эммили не могла такого допустить. Кабинет находился на первом этаже, Робертс открыла окно и вылезла из него, отделавшись парой ссадин. В это время заскрипели петли и дверь открылась. Эрик с родителями душевнобольной (как полагали они) вошли в, на их удивление, пустую комнату. Психиатр подбежал к проёму и, увидев удаляющийся силуэт, выпрыгнул из здания, преследуя пациентку.       Жгучий холод окутывал девочку с головой, приводя всё вокруг в замедленную съёмку. Школьница открыла глаза, но вокруг неё по-прежнему было темно. Послышались чьи-то шаги, громко разнёсшиеся по бездонной пустоте, разные звуки стали проскальзывать через завесу мрака, наполняя жизнью сознание брюнетки. Вдалеке раздался чей-то вопль, пронзительно разлетевшийся в голове, крик становился громче и отчётливее, было ощущение, что его издавал какой-то дикий зверь, но всё же это был человек, который уже подошёл совсем близко, продолжая неистово орать. Не выдержав этого, девушка открыла глаза и рванулась в испуге, но что-то крепко держало её. Она была привязана жёсткими ремнями к койке, только вот это была не её кровать. Эмма осмотрелась вокруг, рядом с ней лежал парень лет шестнадцати в таком же положении как она, юноша всячески извивался и дёргался, пытаясь освободиться, но безрезультатно. Пациентка обратила внимание на резкий хлопок, повернув голову к источнику звука. — Ой, простите. — испуганно сказала молодая девушка, стоя у окна. — Я не хотела вас тревожить. — с этими словами она быстро вышла из комнаты и закрыла дверь. — Эй! Извини, пожалуйста. — спустя некоторое время начала разговор шатенка, боязливо поглядывая на блондина.       Парень резко развернулся и устремил безумный взгляд на семиклассницу, от чего та вздрогнула. — Извиняю. — моргнув, язвительно сказал он, смотря на неё уже совершенно спокойно, будто это был другой человек. — Эм… ты не подскажешь, где мы? — А сама не догадалась? — усмехнувшись ответил он. — Ну это больница… — оглядываясь промямлила девочка. — Ага, для душевно больных. — смотря в ошарашенные глаза Эммили, сказал он. — Интересно, а какой у тебя диагноз?.. — будто рассуждая сам с собой задал вопрос подросток. — Никакой, это ошибка, я не сумасшедшая! Э-э-эй! Кто-нибудь выпустите меня! — дёргаясь на кровати, кричала девушка. — Да, да, все мы тут нормальные, — с усмешкой произнёс Макс, но семиклассница всё равно продолжала вопить. — Ты лучше так не делай, а то закончишь как я.       Это предупреждение охладило пыл школьницы. — Но я… я не больная. — Охотно верю. — всё ещё иронично произнёс он.       Немного помедлив, парень сказал: — За что тебя сюда забрали? — Я толком не помню… — голова нестерпимо болела, внезапно глаза замерли, и девушка всё вспомнила. На душе от этого стало как-то противно, ей хотелось забыть это словно дурной сон, но она не могла, произошедшее крепко засело в её памяти.       Солнце вскоре укрылось за горизонтом, приближалась долгая мрачная ночь, но никто из присутствующих в этом здании не мог заснуть, даже не смотря на большую усталость. Протяжные крики стали громче и отчётливее в ночной тиши, ведь теперь их не заглушала дневная суета. Чтобы отвлечь себя чем-нибудь от этих ужасных звуков, девушка стала вглядываться в зарешёченное окно.       Перед ней раскинулось ясное бездонное небо, усыпанное тысячами живописных звёзд, мерцающих в бескрайнем мраке ночи. Яркая полоска света, нежно изогнутая в месяц, заглядывает в окна миллионов людей, приковывая их взоры к себе. Чьи-то глаза светятся радостью, предвкушением завтрашнего дня, буквально, горят желанием и счастьем… но есть другое сияние, оставляющее дрожь даже на необъятном космическом теле, ледяное и жгучее, как сталь… от него веет холодом загнанной в угол, умирающей души… из глаз вылетают искры боли, скопившейся внутри… Одни показывают свои эмоции, и им становиться легче, но кто-то предпочитает идти с этим ножом в сердце до самого конца… такие люди могут раскрыться лишь ей… Она знает всё. Луна, сияющая во многих историях, озаряет путь странника, блуждающего в потёмках своего сознания. Однако скопившиеся депрессивные мысли и жестокое мнение окружающий заглушают её свет. Многие сбиваются с пути, падая в пропасть своих воспоминаний, мечтаний и, в конце концов, разбиваясь о суровую реальность. «Я уже сбилась с пути…» — зазвучал в голове девушки собственный монолог, — «Шагая в потёмках, раздирая колени в кровь, падая снова, и снова, я продолжаю искать единственный лучик света в своей жизни. Надежду, за которую я могла бы схватиться и выкарабкаться из этого нескончаемого ада. Смысл… не в силах его найти до сих пор… отчаянно стремясь к свету, я неразборчиво хваталась даже за самые тусклые огоньки, но это оказывались лишь тлеющие пережитки прошлого… я вновь обжигалась, так и не достигнув цели. И вот, луна, я опять поднимаю на тебя свои уставшие глаза. Твой яркий свет отражается в жгучих слезах, скатывающихся по моим щекам и окропляющих без того уже мокрую подушку. Может всё это лишь мои выдумки, глупые, ничтожные проблемы, совсем не стоящие слёз… но тогда почему… почему мне так больно?! Находя облегчение лишь ночью, снова ощущая все пережитые мною страдания, я чувствую себя ненамного лучше и могу спокойно заснуть без мучительных кошмаров, преследующих меня как во сне, так и наяву. Сон, единственное время, когда я могу отдохнуть от себя, своей паранойи и одолевающей меня грусти. С каждым днём я всё больше приближаюсь к краю, отдаляясь от реального мира в свои красочные воспоминания детства, туда, где я была счастлива, где на моём лице постоянно сияла лучезарная, искренняя улыбка, а не дурацкая подделка, предназначенная для того, чтобы никто не смог узнать о моём чувствительном и немощном «я». Что ж… я уже на краю той бездны. Из последних сил балансирую на крошечном уступе… А может прыгнуть… прыгнуть и покончить со всеми мучениями, но тогда, что ждёт меня впереди… Страшась смерти, неизвестной участи, последующей за ней, я отступаю назад. Но что это? Жгучий холод пронзает мою спину. Повернув голову, я вижу огромную, острую, как бритва скалу, не дающую мне убежать от обрыва. Но отталкивая от себя мысли о смерти, я с усилием продвигаюсь назад, чувствуя, как жестокий камень пронзает моё сердце. О, это ужасное чувство, раздирающее душу. Я продолжаю ждать того, кто вытащит меня из этого кошмара, каждый день выбирая между мучениями и смертью. Да, смертью. Такой жизнерадостный человек, как я, думает о том, чтобы поскорее оборвать свою бессмысленную жизнь. Ужасно, не правда ли? Мне невероятно страшно… я не знаю, что меня ждёт, я не знаю кто я, и зачем появилась в этом разлагающемся мире. Мне грустно, я словно опустошённый бокал, который пока не смог заполнить никто. Вокруг меня столько друзей, родных и знакомых, но я всё равно чувствую себя одиноко. Я никому не хочу открываться, боясь, что доверюсь не тому человеку, и он уйдёт от меня, а я просто сломаюсь изнутри. Для меня всегда играло важную роль мнение других. Постоянные переживания, что мои действия или вид могут кому-то не понравиться, убили мою самооценку. Я так много думаю о желаниях других, что забываю о своём мнении, превращаясь в безвольную куклу… Когда я стала такой?.. точно не помню… Идя по галерее своих воспоминаний, я вижу улыбку на своём лице, но чем дальше я иду, тем реже сияет её настоящий свет. События последнего года словно в густом тумане, обволакивающем каждую частицу и не дающим ей вырваться из своего коварного плена. Начиная со первого класса коридор памяти заполняется светлой пеленой. Ясность моего ума тускнеет, мне мерещатся разные видения… несбывшиеся мечты, тесно переплетённые с прошлым и настоящим. Холод, темнота, надвигающаяся с каждым шагом, поглощают меня, разрастаясь, как опухоль, по стенам моего сознания. Пока, наконец, свет не покидает меня насовсем. Раздаётся треск, схожий с лопанием лампочки, не выдержавшей напряжения, внезапная мгла окутывает всё моё тело. Ещё шаг… и я лечу в беспросветную пустоту… пустоту, образовавшуюся в моём сердце. Ветер, свистящий в ушах, выбивает из меня все чувства, кроме горечи и отчаяния, которые будут сопровождать меня в пучине иллюзий. Я прошла через унижение, каждый раз терпя насмешки и издевательства окружающих. Да, слышать оскорбления от других людей невыносимо… но не настолько, как от родных. От тех, кому ты открывался, кому ты доверял, это словно нож в спину, и порой ты даже не понимаешь за что они поступают с тобой так жестоко… Да, я много чего делала не так в своей короткой жизни, но они ведут себя так, будто не ошибались, продолжая стоять на своём. Сумасшедшая, больная, ненормальная… сколько раз мне довелось это услышать? Достаточно, чтобы это растоптало мою личность в пыль. Я не имею права им перечить, даже если они не правы, и моё мнение никогда не будет иметь значения в общих решениях. Но они почему-то всегда спрашивают то, чего я хочу, как будто бы дразня меня, а затем принимают выбор сами. Больно… больно, что для своих родителей я просто девчонка на побегушках, обязанная всё делать так, чтобы их каждый раз хвалили за такую «смышлёную» дочку, и неважно каким способом были достигнуты эти высоты. Порой мне не хочется даже вспоминать то, что со мной происходило… Удар, на моих глазах наворачиваются слёзы, но я твёрдо решила никогда не давать им понять, что меня это задело. Собравшись с духом, сдерживаю отчаяние, готовое вот-вот заструиться по моим щекам, лишь гордо задираю голову и ухожу. Конечно… было достаточно много хороших моментов, пережитых вместе с ними, но грусти слишком много, она перевешивает, и я вновь ощущаю нескончаемые пытки совести. Говорят, всё, что не убивает — закаляет… но какой ценой? Всё, что останется после такой «закалки» — разбитые в дребезги чувства и разорванные в клочья кусочки прежней души, собранные в непрочную конструкцию. Каждый раз, вспоминая своё прошлое, я чувствую ненависть, страдание и то, что склеенные осколки вот-вот разлетятся на тысячи ещё более мелких кусочков, и тогда уже ничего нельзя будет сделать… Каждый раз это происходит по-новому… Я могу ассоциировать это с разными происшествиями. Вот я иду по нескончаемому лабиринту, тусклый свет надежды медленно ведёт меня за собой. С каждым шагом я вынуждена наступать на осколки уже разбитых в дребезги мечт, которым никогда не суждено сбыться. Но я двигаюсь вперёд, совсем не подозревая о том, что у этого лабиринта нет конца. Я настолько запуталась в своих чувствах и мыслях, что они стали моей тюрьмой, из которой я не в силах выбраться в одиночку. Испытывая нестерпимую боль, я иду за мечтой, которая вот-вот лопнет и дополнит собой коллекцию пыток, рассыпавшись на полу. Вам когда-нибудь доводилось чувствовать холод, заполняющий вашу опустошённую и угнетённую душу? Мне, да, и это так жутко… Когда я на улице, и ледяной ветер окутывает меня с ног до головы, перебирая каштановые пряди волос, или когда я дома, и через окошко на моё лицо падают тёплые лучи солнца, согревающие меня… Обстоятельства вокруг не имеют значения. Если на сердце тепло, ты всегда будешь счастлив, и даже в самую лютую стужу, надежда будет согревать твоё сердце. Однако в моём случае, я чувствую лишь обжигающий снег внутри, меня пробирает озноб, даже в самой тёплой комнате. Я чувствую, что моё сердце замерзает, стараясь оградить себя от ещё бо́льших мучений. Я отдаюсь своим эмоциям, и холодные руки угасшей мечты охватывают меня, я засыпаю… когда-нибудь теми же замёрзшими руками меня обнимет смерть, и я больше не проснусь. Я могу представить свои чувства и в другом свете… Безграничный океан простирается на всём видимом глазу пространстве, заполнив собой бездонную пропасть, разъетую горькими слезами. Я отчаянно хватаю свежий воздух ртом, барахтаясь на поверхности, но тяжёлый груз прошлого и мои внутренние, нерешённые проблемы тянут меня всё глубже, и глубже. Я вижу свет, который отдаляется от меня, обречённо протягиваю к нему ослабевшие руки… мои веки тяжелеют и опускаются, ещё чуть-чуть и я потеряю сознание, возможно навсегда, хотя для меня так будет лишь лучше… из лёгких вырываются последние пузырьки воздуха с тихим, протяжным стоном. Но… я вновь открываю глаза, оказываясь уже в другом месте, осознавая одно, меня ждёт новое испытание, ещё страшнее и мучительнее предыдущего. Так повторяется раз за разом, и я с уверенностью могу сказать, что если бы ад существовал, то он был бы именно таким. Что может быть хуже, чем испытывать нескончаемые муки, и бесконечное ощущение приближающиеся смерти. Снова, и снова, я чувствую тоску, раздирающую меня на части, словно дикий, ненасытный зверь. Я не в силах это терпеть. Кто-нибудь… прошу, заберите меня отсюда, иначе я просто сойду с ума…»       Унылые однообразные дни медленно тянулись своей чередой, и каждые сутки нескончаемых процедур, тестов и разговоров, которые предназначались для того, чтобы помочь, были похожи на множество предыдущих. Единственное, что девушка поняла после встреч с врачами — нужно делать и говорить то, что они хотят, тогда её оставят в покое. Часы заточения складывались в дни, а дни — в недели, первый месяц в лечебнице прошёл будто год.       Из всех пациентов Эммили удалось сдружиться только с Максом, пока они были связаны. Однако, тем, кто не подавал поводов для беспокойств, разрешалось свободно ходить по территории больницы, так что новоиспечённые друзья в скором времени после знакомства стали регулярно выходить на прогулку, у них даже появилось любимое место, находившееся возле стены: там было тихо и безлюдно, лишь изредка рядом проходили надсмотрщики, проверяющие общий порядок и соблюдение правил.       Но свободного времени у больных было довольно мало, так что за час перед обедом всех разгоняли по комнатам и начинали вызывать в кабинеты для ежедневных психологических работ.       Эмма уже собралась идти, но голос друга заставил её обернуться: — Поужинаем вместе? — смотря на подростка предложил парень. — Хорошо, только дождись меня. — улыбнувшись ответила девочка.       В кабинете Робертс ждал Эрик, чьё раздражающе милое лицо, в столь неподходящем месте для улыбок, снова радостно светилось. — Что ж, приступим, — протягивая очередной тест произнёс врач.       Спустя несколько минут раздался голос пишущей семиклассницы: — Вам не надоело? — Это моя обязанность, никто не спрашивает нравится мне или нет. Ну так что, ты уже закончила? — прибавил он немного погодя. — Угу. — кивнула ученица, отдавая написанное. — Ты всё лучше и лучше… — скользя взглядом по бланку, сказал Эрик. «Научилась скрываться», — подумала брюнетка. — Скоро меня отпустят? — спросила она в ответ. — Да, да… — пролистывая страницы мед карты, пробормотал психиатр. — Можешь идти.       Девушка направилась к своей палате, повернув за угол, она увидела несколько людей в халатах, удаляющихся с носилками. Не придав этому особого значения, Эмма вошла в дверь, которая почему-то была настежь открыта, в комнате никого не оказалось, девочка замерла на секунду, а затем бросилась бежать за врачами, несущими пациента.       Догнав мед работников, брюнетка откинула простынь, к сожалению, там лежал именно тот, кого она предполагала и одновременно больше всего не хотела увидеть. — Что с ним? — повышенным от паники голосом спросила Эммили. — Инфаркт. — накинув полотно обратно, наскоро произнёс один из взрослых. — Ну он же жив?       Мужчина, заговоривший с ней, пожал плечами. — Пойдёмте быстрее. — торопился он, уже обращаясь к коллегам.       Носильщики быстро ушли, оставив онемевшего от печальных чувств подростка. Девушка не могла поверить в смерть близкого друга, что за столь короткий срок стал особенным человеком, повстречавшемся на её жизненном пути. Школьница медленно пошла в комнату и молча легла на кровать, поджав ноги к груди. Переведя взгляд, она застыла, смотря на пустую кровать, по щекам заструились слёзы, тогда Робертс отвернулась к стене, чтобы не видеть напоминание о том, что возможно Макса больше нет.       Не прошло и недели, как её выписали. Она ждала, что в один из дней вновь увидит этого вспыльчивого блондина, но вестей так и не было. Даже после выписки, она всегда помнила своего друга весёлым и жизнерадостным, хотя может ей лишь хотелось видеть его таким. Однако теперь, спустя три года, она забыла всех, включая и его. Возможно это и к лучшему, ведь теперь ей выпал шанс начать всё с чистого листа.