***
Дорога до леса не была долгой, но всё равно отняла много сил. Чтобы пройти через густую, тяжёлую от влаги траву, преодолеть зыбучие лужи из липкой грязи, нужно было постараться. Я старалась. И чем ближе становились ровные ряды из покрытых корой исполинов, тем легче становилось идти. А ещё тем отчётливее являлись мне «духи», затеявшие прятки в лесу. То были птицы, сотканные из невесомого золотистого света и заштопанные грубой энергией молнии. Ярче всего горели их глаза, в которых было заключено бесконечно уходящее вглубь пространство, и оно же светило белым холодным светом более сильным, чем у маленьких забытых звёзд. Причудливые существа разных размеров порхали тут и там, догоняя друг друга и иногда сталкивались, весело играли в ветвях и подлеске. Было очень приятно и весело наблюдать за этим беспорядком, и казалось, что вот-вот мои руки покроются перьями, станут гладкими и сильными крыльями, и тогда я смогу присоединиться к радостному беспорядку и забыть обо всём на свете: о такой глупой самой себе, о таких бессмысленных, надуманных проблемах, о том, что когда-то была человеком… Самая большая из птиц — глухарь, нетерпеливо вспрыгнул на низенькую ветку молодой ольхи при моём приближении к центру поляны, затем он выпрямился и уставился сквозь меня белыми провалами глаз. «Дух» раскрыл сияющий золотом клюв, и я уже была готова услышать веское птичье слово, но раздался звон. Нет, то был не приятный колокольный звон или бренчание треугольника, а скорее грохот сваленных друг на друга железных прутьев. Этот звук неприятной волной прокатился по телу от ушей до пяток, резонансной волной задержался в костях и зубах. Я успела лишь инстинктивно потянуть руки к ушам, но гомон уже стих. Все птицы от мала до велика перестали возиться и замерли на местах, лишь устремив взгляды в мою стопону. Среди их большого числа я смогла различить небольшую сову с глазами-блюдцами, ястреба с длинными когтями, ворона, демонстрирующего свои раскошные крылья, и дикую утку, выглядывающую из-за мшистой коряги. Остальные собравшиеся были либо довольно миниатюрного размера, либо непритязательной наружности, либо просто мне неизвестны. Птицы сидели довольно непренуждённо, но не как существа из плоти и крови. Они ритмично покачивались из стороны в сторон в гипнотическом танце, а их силуэты то и дело бежали рябью, как изображение на старой касете. Глухарь всё также был передо мной. Он ждал от меня дейстаий. – Я пришла, – неуверенно бросила я, точно не зная к кому обращаюсь. Безмолвные наблюдатели остались непоколебимы. Глухарь ждал. – Вы заставили меня прийти сюда, так чего же вы хотите? Зачем всё это? Почему именно со мной вы искали встречи? – но гордая птица продолжала выжидать, не подавая и знака, что слышит или понимает мои слова. Атмосфера стада невыносимо давящей, угнетающей. Десятки пар пустых глаз пожирали мои душу и тело. Мне захотелось немедленно уйти, убежать, покинуть мрачную полянку меж деревьев, и никогда больше не выходить в темноту. – Что ж, – осторожно начала я, уже пятясь спиной к просвету среди тёмных стволов, – тогда я ухожу! – быстро закончила я, приготовясь бежать, как вся стая вспархнула со своих мест и подняла крик. Громогласный металлический звон и скрежет раскалывали сознание, наполняли голову болью, пораждали внутри меня дичайший ужас, но и в тоже время давали невиданный прилив сил, устремлённый на одну единственную цель – бежать. Поле предстало передо мной неожиданно быстро, но, по факту, глубоко в лес я и не заходила. В момент до броска к спасительной свободе, я успела подумать, что пробежать по тёмному лесу, сплошь состоящему из препятствий в виде коряг, пней, торчащих корней и ухабов, будет, как минимум, сложно, но всё обернулось в лучшую сторону. Попав на открытое пространство, я даже растерялась и забыла, куда и от кого пыталась убежать. Тут было неожиданно тихо, хотя ещё секунду назад я думала, что тишина навсегда перестала существовать в этом и соседних мирах. Жуткие наблюдатели, похоже, остались позади. Но что-то всё равно было не так. Странное и довольно неуместное спокойствие начало накатывать на меня волнами, словно утягивая на дно ледяного озера, от куда не будет спасения, где нет ни света, ни тепла. От этого чувства мне почему-то стало ещё страшнее, чем было в лесу. Идти дальще казалось невообразимо опасным. Нерешаясь сделать ещё хоть шаг в черноту волн полевых трав, я нервно обернулась назад. Они вновь были тут. Снова не издавая ни звука, они расселись в кронах деревьев за моей спиной и придавались немым разговорам. Я кожей чувствовала, что все их беседы только обо мне. Но мне нужно домой! Он там, виднеется на другой стороне, всего лишь несколько сотен метров... Я, прикладывая невероятные усилия, поставила ногу в гущу высокой травы. Сырая земля чавкнула, как и по пути сюда, но теперь этот звук показался зловещим, словно то была окровавленная плоть. Переступив второй ногой за границу, прочь от освещённого птицами леса, я поняла, что вязну. Но не так, как вязнут в болоте, а будто бы меня обвалакивает чудовищная, бесформенная пасть. Мурашки иголками прошлись по моему телу, но сил кричать и сопротивляться у меня резко не стало. Обманчивый покой гасил жизнь внутри меня, делал конечности деревянными, а разум вялым и податливым. Очень хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. Прямо сейчас провалиться в вязкую тьму и... Острые когти вонзились в моё плечо так, что рука в миг онемела, будто бы это были не когти, а чистое электричество, пущенное по венам и мышцам. Это был ворон, что ещё недавно сидел на своём древесном пьедестале, но всё же соизволил спуститься. Его большие крылья беззвучно месили воздух в тщетных попытках помочь мне. К нему присоеденились сова, что тянула меня сзади за воротник, и ястреб, принявшийся за другое плечо. Всё тело основательно объмякло, но это отвратительное ощущение, как ни странно, предавало желания бороться. Нужно было развернуться и вскарабкаться из этой грязи обратно под защиту многолетних дубов и ясеней, к свету моих загадочный пернатых спутников. Увязнув уже по пояс, я еле шевилила ногами, но отчаяное трепыхание трёх бравых спасателей всё же возымело успех. На коленях, впиваясь ногтями в засыпанную листвой землю, и приподнимаема сильными лапами, я всё же добралась до твёрлой земли. Правую ногу из хватки тьмы я выдернула уже находясь на этом остравке безопасности, и сделав это, я увидела, как тягучая жижа, не желая отпускать, приняла вид зубастых челюстей с кривыми зубами. Такими знакомыми… Птицы тоже заметили это, переключили своё внимание с меня на него. Почувствовав, что добыча, которая уже однажды сбежала, снова повторяет свой подвиг, Молнеед лично сошёл с небес, бесшумно и грациозно, словно только этого и ждал. А точнее он опустил только громадную голову к земле, пряча остальное в пелине облаков. Сокрытая на поле чернота, что ещё недавно была уверена, что я уже никуда не денусь от её липких объятий, вдруг вздыбилась, вытянула в тонкую струнку и начала тянуться вверх, к своему хозяину. Она добралась до морды зверя и начала заползать ему в рот, нос и глаза, медленно и с неприятным хлюпанием, оставляя влажные следы. Как только почти вся жижа вернулась в нутро своего создателя, чудище разинуло пасть, да так широко, что казалось она сможет вместить в себя всю Землю целиком. Сначала я подумала, что Молнеед собирается проглотить меня и моих пернатых спасителей, но это было не так. Из громадного рта должны были вырываться звуки, но какие бы старания не прилагал змей, он оставался нем. Нет, не так. Он ревел и плакал, но его никто не слышал. Было ли ему больно? Было ли ему грустно? Не знаю, но беззвучный вой зверя вновь за эту ночь навеял на меня воспоминания о огоньках-искорках, что спели для меня однажды не издав и звука… Кто же такой, Молнеед? Раздумьям моим пришёл конец, как только чудовище перестало реветь. Оно без предупреждения хлынуло вниз, желая обрушиться на меня всем своим существом. Птицы сорвались со своих мест в тот же миг. Те, что могли летать и дать хоть какой-то отпор, взмыли в воздух единым потоком света и направили свою ярость на битву со стремящейся вниз громадиной. Остальные, а в частности Глухарь, подхватили меня с места и понесли вглубь леса, из которого я ещё несколько минут назад так стремилась вырваться. Теперь же это место казалось безопасным и надёжным, здесь я под защитой жителей леса – непоколебимых деревьев, скрывающих меня от монстра своими пышными зелёными шевелюрами. Яркая буря из птичьих тел продолжала уносить меня прочь, крутя и подбрасывая в воздухе, такая карусель не давала мне увидеть и понять где мы находимся и куда направляемся, а потом мне и вовсе стало казаться, что мы летим по звёздному небу, так рябило всё вокруг от света этих странных существ. А может быть и правда в какой-то момент птицы взмыли вверх и летели сквозь космос, и я вместе с ними, а звёзды показывали гостям свои воспоминания из прошлых жизней, которые мой человеческий разум не мог воспринять. Неспособная больше выносить этого, я закрыла глаза, наслаждаясь монотонной темнотой и звуком ветра, и тогда в моей голове промелькнула мысль, что пора просыпаться.Гроза IV. Птицы
7 декабря 2021 г. в 03:10
Время больше не шло для меня так, как оно шло когда-либо. Мир словно остановился, выдохнул, вспомнил что-то о прошлом, прыгнул резко вперёд и взбрыкнул. В голове была канитель и неурядица, зыбкий дым. Дни текли без оглядки, я текла вместе с ними, не зная больше кто я и что я. В этом состояние я пробыла около двух недель или чуть больше, пока не пришла новая гроза. Её я не ждала и не искала с ней встречи, она просто пришла, как всегда приходит в бренный земной мир.
Эта гроза пришла ночью под утро. Она разбудила меня, выдернув из сна без сновидений, и вынудила встать. С моего привычного места для наблюдений ничего видно не было, но яркий свет пробегал по комнате. Нужно другое окно, маленькое и смотрящее на лес. Оно не давало полный обзор, но всё действие происходило именно в той стороне.
Фотоаппарат я уже вернула к тому времени. Так посмотрю, для себя, ведь смысла пытаться рассказывать кому-либо больше нет, ведь то, как меня, мою семью и дом целиком заглотил зверь никто не заметил. Они слышали грохот, но не видели того, что видела я. Лишь сгоревший чайник и сломавшийся холодильник были для них явлением грозы. Ну и пускай. Наверное небо не всем раскрывает свою истинную природу. Но тогда почему именно я?
Дождь шёл и шёл, тихо и монотонно, молнии появлялись редко, и я никак не могла их разглядеть в узкое окошко — только всплески жёлтого сияния сквозь жидкие сумерки. Нужно немного подождать, всё прийдёт, когда будет время. Если я должна что-то увидеть, я увижу, они точно об этом позаботятся. Над лесом быстро полыхнуло, облака кротко обменивались молниями. Мне сразу вспомнился тот самый день, изменивший всё. Может быть огоньки, что когда-то показали мне мир из глубин неба, вновь спустятся и осветят мою душу? Прогонят своим теплом и пением мрак, что проник в меня из нутра Молнееда? Мне бы этого очень хотелось…
Золотой зигзаг прорвал пелену облаков, коснулся земли далеко за лесом, тянувшимся до самого горизонта. Ничего не произошло. Ещё немного терпения. Пара молний, которые я благополучно пропустила, а потом… Новый разряд был каким-то неправильным. Он погас так же быстро, как и обычные молнии, но что-то в его облике отпечаталось в моём мозгу. Словно одно из тех слов, в которых пропущены буквы, но мы замечаем проблему только после нескольких прочтений. Так и я, если увижу эту молнию хотя бы ещё один раз, точно пойму в чём здесь ошибка. Я обязательно узнаю…
Однако нужная мне молния не появилась ни на втрой удар грома, ни на третий, только череда самых простых вспышек, что даже не осмелились показаться из-за занавеса свинцовых туч, тихое возмущение грома, перешёптывание ветра и дождя, становящиеся всё слабее. И так всё незаметно утихло. Разочарование, которое постигло бы меня раньше, когда мой мир ещё был целым, не пришло. Ещё две недели назад я бы не смогла пережить, если бы новая гроза не поделилась со мной новыми секретами, а теперь… А теперь всё по-другому.
Что если с самого начала я не должна была быть свидетелем небесных таинств? Что если Гигант тогда узнал, что я бессовестно шпионю за ним и его псами и послал чёрное чудище преподать мне урок? И Молнеед тогда в наказание поглотил мои глаза, способные видеть чудо, моё сердце, способное ощущать чудо и мои мысли, способные принимать чудеса в нутрь себя. И поэтому я осталась во мраке, как и все поднебесные твари или, по-крайней мере, как весь род людской. Может так и должно быть. Возможно так и должно оставаться.
Я не стала больше придаваться раздумьям и вернулась в постель, до рассвета оставалось ещё немного времени, часы сна лишними не бывают. Усталость от раннего подъёма мгновенно затянула меня обратно в мир спящих, но то была лишь лёгкая дрёма, которую без труда можно смахнуть неаккуратным движением. Так мой разум продолжал крутить в голове какие-то незаметные осмысления и неясные образы, за которые я не могла ухватиться или осознать из, но точно чувствовала их. Понемногу картинки стали выстраиваться в сон, и вот-вот я провалюсь в глубину забвения, но затем ударила молния. Я видела её сквозь закрытые глаза.
Удивление пощекотало мне нутро, но не заставило проснуться, и уже через пару мгновений я поняла, что это просто ещё одна из картин моего сна. Гроза проходила в моей голове. «Нет, не нужно, я уже смерилась, я больше не стану ждать волшебства, я вновь стану человеком, которым была до этого лета, прошу, не дразни меня, не истязай меня, позволь мне забыться глубоким сном и исчезни на век» – молила я своё сонное сознание и жестокое эхо былых ощущений, проснувшихся во мне в тот момент.
Эта гроза проходить не спешила, и я мучалась, как мне казалось, несколько часов сначала в попытках уснуть, а потом в попытках проснуться. Второе мне тоже, почему-то, не удавалось, словно как в самых жутких кошмарах, когда ты уже знаешь правду о нереальности происходящего, но всё ещё не можешь открыть глаза и вынужден терпеть до самого конца. Очередной удар словно прожёг мне глаза. Нет, он всё ещё был только в моём воображение, но он так ярко засиял, что невольно я испугалась, что ослепну.
Это был он… «Я пойму, если увижу его снова» – осторожно прошептал мой собственный голос, вернувшийся из памяти о недавнем. Вот в чём проблема, ошибка, та молния, она была словно нарисована грубым пунктиром, нет скорее… Кто-то нанизал разного размера бисер на тонкую светящуюся нить. Но и это было не так. Каждый её элемент был живым существом.
Я резко села в кровати, наконец-то пробудившись от потока моих мыслей. Всё ещё было темно и казалось, что даже минута не прошла с тех пор, как я вернулась в постель. Однако некоторый транс так и не спал с меня, и каждое своё действие мне словно говорил делать кто-то из-за ширмы, невидимый и корыстный. Кое-как одевшись в уличную одежду, я побрела вниз по лестнице, молясь всем богам, чтобы никто сейчас не проснулся, ибо мне будет очень сложно объяснить, что я делаю, так как и сама до конца этого не понимаю. Передо мной возникла тяжёлая дверь — выход на улицу. Руки непроизвольно потянулись к ручке, коснулись холодного металла и почти без усилий надавили на неё, открывая путь наружу.
Меня обдало сырой прохладой предрассветных сумерек, последние, запоздавшие дождинки ещё рассекали воздух, молочный туман стелился под ногами, а земля хлюпала при каждом робком шаге. Звёзды от меня скрывали жидкие тучи, тянувшиеся по всему небосводу. Ответить на рациональные вопросы в духе: «а что я в общем-то делаю?», возникающие в моей собственной голове один за другим, — было невозможно, как невозможно было и противостоять командам загадочного кукольника, играющего мной, словно верёвочной марионеткой. Я покорно шла: спустилась со ступеней крыльца, скользнула мимо низкой сливы и взобралась на рукотворный земляной холмик, поросший травой. С него я могла видеть поле за забором и темнеющий лес.
Стоять долго на ногах не представлялось возможным, гудение в мышцах усиливалось, и, не выдержав, я села прямо на мокрую траву, безразличная к тому, промокну ли я или испачкаюсь. Было холодно, порывы влажного ветра студили кожу лица, проникали под одежду и грызли кости, играли со слегка промокшими волосами. Но я непоколебимо не двигалась с места, лишь иногда поднося замерзающие руки под тёплое дыхание. Нужно просто дождаться, дождусь их, и всё будет решено, всё будет кончено.
Густой лес, что ещё минуту назад был одним сплошным чёрно-зелёным пятном, понемногу, скорее даже неуловимо, стал меняться: в нём что-то происходило. Мой взор, сдерживаемый темнотой, как-то неловко ухватился за неясное световое пятно, скользнувшее между стволов деревьев, но очень быстро потерял его. Затем было ещё одно такое же пятно, и ещё. Они, как призраки, слонялись взад-вперёд, прячась и снова показываясь, манили меня присоединиться к их игре. Отказаться я не могла, пускай и всё моё разумное естество кричало о неправильности моего поступка.