Зов грозы

      После той грозы, в которую к нам на землю спустился великан, прошёл целый месяц. Июль радовал всех солнечными и жаркими днями, а точнее почти всех, не меня уж точно. Я думала, что за время ожидания умру, завяну и засохну, как одинокий цветочек, растущий на знойном пустыре. Я жаждала вновь окунуться в сон наяву, встретить новые чудеса и унестись так далеко от повседневной обыденности, насколько это было возможно. Но у неба были свои планы, как и у ветров, облаков и дождя. А мне было томно и скучно, всё на свете словно потеряло интерес. Одержимость грозой только росла, мне была нужна новая доза ощущений, опыта, эмоций. Лето не могло просто так продолжаться в своём неторопливом ритме без встрясок. Мои мольбы были услышаны на тринадцатый день июля.       Занудный диктор на экране телевизора своим выверенным, но от этого не менее скучным, голосом зачитывал прогноз погоды, явно прибегая к помощи кого-то из-за кулис, невидимого и неуловимого. Когда ведущий наконец-то дошёл до нашего региона, я думала что взорвусь от захлестнувшей волны счастья. «Ожидается гроза» — чётко объявил он, и слушать ещё что-либо бессмысленным. Взбежав вверх по лестнице, я решила, что на этот раз мне нужно немного подготовиться.       Рассказывать кому-либо о чём-либо проще, если у тебя есть доказательства собственных слов. Вот и я, разрываемая невыносимым желанием поделиться своими наблюдениями с миром, решила сначала задокументировать их. Слабая камера телефона меня не очень то устраивала, поэтому пришлось долго и упорно упрашивать отца одолжить его грузный и профессиональный фотоаппарат, а потом ещё и разбираться в работе этого непростого агрегата. Но это того стоило, или так мне казалось в тот момент.       Ещё до обеда, можно сказать что и ближе к утру, поднялся сильный ветер. Он дул изо всех сил и с каждой минутой становился всё более сердитым, и своими усилиями он наконец смог пригнать хмурые облака. Таковыми они казались, наверное, всем, но не мне. В их таинственной мрачности я видела загадку, увлекающую меня вдаль, гораздо дальше этого дома, этих небес и дальше меня самой.       Раздался тихий, далёкий гром, капнули первые дождинки. Но почему-то небо никак не могло разразиться по-настоящему, что-то мешало грозе вступить в полную мощь. А ведь я уже заняла своё привычное место на окне и вооружилась фотоаппаратом, и ждать даже ещё лишь мгновение для меня было пыткой. Я надеялась, что вот-вот ветер усилятся и пригонит благородную ярость небес прямо ко мне в руки, но по итогу я довольствовалась слабыми капельками, бессмысленно бьющимися в окно, и не менее слабым громом, от которого до меня доходило одно лишь эхо. Отчаяние проклюнулось в глубине моего сердца, но ещё не проросло. Ожидание.       Я прижала к себе камеру сильнее, силясь разглядел хотя бы что-нибудь, на что её можно направить, но пока ничего примечательного не происходило, всё по-обычному, по скучному. Однако вскоре мой взгляд остановился на железной верхушке далёкой многоэтажки. Она — верхушка — напоминала крышу средневековой башни, однако состояла из одного лишь каркаса, и всегда внушала мне впечатление огромной птичьей клетки, в которой если дремлет не грифон, то огромный огненно-рыжий феникс точно. Там, на вытянутом шпиле, загорелся маленький, но яркий огонёк, за ним ещё несколько, словно гирлянда они усыпали углы «клетки» и, казалось, указывали путь звёздным кораблям сквозь бесконечную тьму космических вод, чтобы те не сели на мель земной поверхности. А потом ударила молния. Она была направлена вверх, от металлической верхушки в небо. Голубоватые языки электричества взбунтовались и напали на своё собственное королевство! Но небо осталось слепо к их дерзости, прощая нелепую шалость.       Дух привычно перехватило, но не в полной мере, лишь чуть-чуть. Это зрелище было необычно и, возможно, редко, но должно произойти что-то ещё! Что-то невообразимое, великолепное и завораживающее. Небеса услышали мои мысли. Когда новые огоньки потихоньку разгорелись примерно в тех же местах на вершине дома, в густых облаках мелькнуло что-то тёмное. Сначала мне показалось, что это тень или чёрное одеяние, унесённое раздражённым ветром. Я впилась глазами в далёкое дождливое небо, силясь различить это что-то, выныривающее из моря облаков, но видела лишь несвязные обрывки силуэта, кусочки паззла, которые никак не могли собраться воедино. А затем последовал второй перевёрнутый удар молнии.       В этот момент над злосчастной крышей вынырнула огромная пасть с клыками и шипами и заглотила молнию, словно рыба рыболовный крючок, а затем вновь скрылась под пеленой облаков. Я бестолку щёлкнула затвором объектива, но на фото уже никого не было. Не успела. Ещё раз! Мне нужен ещё один шанс! Но на «птичьей клетке» больше не появлялись шарики света. Да и зверь, рассекающий облака, вернулся вглубь небес так, что его совсем не было видно.       Нет, не может всё так кончиться, я ведь даже понять ничего не успела, не успела собрать свои доказательства, не успела насладиться грозой. Гром прогремел подобно взрыву, прямо над моей головой, так, что я чуть не упала с насиженного места. За ним стеной хлынул дождь. Ветер всё же пригнал нужные, заряженные силой и мощью облака к кирпичному домику на холме. Мгновенно вспотевшими ладошками я вновь навела фотоаппарат на небо, чувствуя как вместе с напряжением в небе растёт напряжение в моём теле. Готовность.       Ломаная змейка расчертила всё небо диковинным узором, но была тут же проглочена. Не успела. Но теперь, когда гроза подошла так близко, я смогла разглядеть непонятное чёрное существо в полной мере. Оно напоминало колоссальных размеров змея с прямоугольной головой и серыми рогами, торчащими словно невпопад, и пастью полной больших клыков, растущих криво и в разные стороны. Его длинное тело тут и там проступало сквозь сине-серо-чёрную пелену, демонстрируя спину с лохматым, щетинистым гребнем тоже серого цвета, и если не всматриваться, то он был неотличим от растянувшихся в вышине грозовых облаков. Как только зверь поглощал разряд, он, не очень то и торопясь, уходил в глубину небесного моря, выжидая новое угощение. Ждала и я. Мне нужно заснять его.       Вспышка, я не глядя щёлкнула на кнопку, потом удар, затем я ещё немного полюбовалась чёрным чудовищем и перевела взгляд на экран камеры. Всё смазано. Молния затенила небесный купол, из-за чего всё было тёмным, таким же как змей. А хаотичные загнутые рога и клыки хорошо маскировали силуэт неестественно ровной головы в буйстве туч. Но ещё от неожиданности я и сама, похоже, дёрнулась, не позволив фотоаппарату сфокусироваться, и тем самым испортила и так некачественное изображение. А больше случая заснять магическое детище грозы мне не выдалось, так как последняя молния ударила прямо в дом, по крайней мере мне так показалось, и кирпичный особнячок точно не был готов к такому. Благо громоотвод чутко стоял на страже, однако я не была уверена, поймал ли он электрическую змейку, или она поразила крышу или что-то очень близкое к дому.       Такого грохота я никогда в жизни не слышала, казалось, что он разорвёт меня изнутри, превратит в кашу из разноцветных ошмётков или хотя бы просто выбьет все окна в доме. Нет, окна пластиковые, повезло. Однако удар имел ещё одно видимое последствие: дом погрузился во мрак. Это я заметила, когда немного отошла от шока. Небольшой светильничек, стоящий у изголовья моей кровати, тихо погас, словно испустив последний дух. Нет, было что-то ещё. Простая пропажа света не могла так изменить всё вокруг, обратить сущее в холодную темноту во время дня. И тогда неожиданная догадка пронзила мой разум, словно недавний разряд: змей, желая съесть молнию, проглотил по неосторожности и нас.       Я лихорадочно осмотрелась по сторонам, ища подтверждение своей догадки, и, к собственному ужасу, нашла. Нутро чудовища, в отличие от его наружности, не было однотонно-чёрным, там хранились молнии. Тут и там я могла заметить остатки почти переваренных, когда-то могучих вспышек. Они, укороченные и обессиленные, смирились со своей судьбой и червячками скручивались и разворачивались, образуя необычные символы или фигуры. Похоже так они передавали друг другу последние, самые важные и самые трогательные послания, чтобы затем навеки провалиться в небытие, забыться и раствориться, так что тебя, можно сказать, никогда и не было. Никто, увы, не будет вспоминать о тех единожды мелькнувших и ушедших молниях, коими тут были все.       Я тянула руки к проглоченным страдальцам, старалась утешить их своим небезразличием, но они мне не верили, боясь. И я могла лишь смотреть и чувствовать. А чувствовала я будто бы по моему телу проходят волны электричества, ток, но это было не больно. Энергия струилась и циркулировала, щекотала сердце и гладила лёгкие, сбивая моё дыхание. А ещё я чувствовала тоску, словно я была одной из этих искорок, что вот-вот угаснет навсегда. Было тревожно моргнуть, будто бы я больше никогда не открою глаза снова, но вовсе не страшно. Молнии рождаются и умирают, они не боятся исчезнуть, просто не могут представить как это — не существовать, хотя они никогда не существовали до того мгновения, момента вспышки, и лишь возвращаются в привычное небытие.       Мрак рассеялся резко и без предупреждения вместе с игривыми змейками умирающих молний, прошёл, как наваждение, и мир снова засиял своими привычными красками. Растворилась тоска, растворился ток по телу. Свинцовые тучи медленно расступались, явив миру световой колодец. Мне нужно было прилечь, что я и сделала, но в тот день я больше не поднялась с кровати, пролежала до глубокого вечера, прерываясь лишь на перекус и бестолковые, кратковременные занятия, пока усталость не выбила из меня сознание, но до последнего я стараясь сохранять воспоминания о каждом из навсегда затухших, ведь только так будет доказательство того, что однажды они всё-таки существовали.