***
Сборы и приготовления не отняли много времени, компенсируя то, что встала я довольно поздно. Часы ещё не показывали и часа дня, а я уже пересекала злополучное поле, не в силах избавиться от навязчивого ощущения, что вот-вот меня снова схватят липкие и холодные путы, хотя при свете дня я могла точно видеть, что под ногами обычная, чуть мокрая земля, а не тьма, рождающаяся, наверное, из са́мого сердца жуткого зверя. Пересекая линию леса, я думала лишь об одной: найду полянку птиц — значит всё правда, не найду — сон. Мой мозг изо всех сил старался в мельчайших деталях вспомнить увиденное ночью, вспомнить маршрут, но воспоминания плыли и размывались, в очередной раз доказывая мне, что всё было не взаправду. Бродить между древесных созданий было приятно само по себе и в обычные дни я бы с радостью насладилась гулянкой, но не сейчас. Сейчас всё серьёзно, не время расслабляться. Обойдя весь край леса, зайдя чуть вглубь и даже преодолев овраг, я не нашла ничего похожего на нужную мне полянку. Да и рациональная моя сторона находила всё больше и больше мелких деталей, говорящих об истинности теории о сне. Я не хотела верить. Не могла поверить. Из-за лиственного купола я и не заметила, как на небе сгустились тучи, а всё вокруг начало темнеть. Множество эмоций родилось во мне в этот момент, от досады, тревоги и обиды до облегчения, предвкушения и смирения. Весь этот коктейль вспыхнул, пронёсся внутри и испарился, так, что я даже не могу описать что конкретно я почувствовала. Больше всего это было похоже фейерверк, взорвавшийся прямо под темечком, ослепивший, заложивший уши, красивый и пёстрый, но мгновенно развеявшийся. На месте красивого потока эмоций осталась одна — разочарование. Магии нет и не было, всё ложь и обман моего смущённого разума, а теперь я ещё и промокну под дождём, пока буду выходить из дебрей, в которые забралась по велению бредовых веяний. Прекрасно.***
Выбраться оказалось не так просто, как забраться. По моим ощущениям я уже должна была выйти хотя бы к колее от колёс трактора, что проходила почти по центру леса и была довольно неплохой альтернативной дорогой к дому. Но её не было. Ничего не было, только деревья, кусты и я. Особенно удивляло это тем, что лес я знала прекрасно, да и был он совсем маленьким. За это время я уже бы вышла к другому его концу… Неужто я блуждаю кругами? Тем временем закапал мелкий дождь, но поначалу я не заметила этого, находясь под защитой могучих зелёных крон. Медленно, но верно меня охватывала паника. Телефон я, конечно же, брать не стала, ибо зачем он мне в лесу, ведь вероятность потеряться я не рассматривала от слова «совсем». А мрак от сгущающихся туч уже подёрнул воздух и землю, мешая ориентироваться в пространстве ещё сильнее. Шансы на успешное спасение таяли, словно воск горящей свечи. Ноги, не привыкшие к нагрузкам, предательски загудели от долгой ходьбы. Внутри моей головы начали рождаться чертята, путающие мысли и пронзающие вилами сердце. Мир вокруг тоже изменился, стал каким-то чужим, незнакомым, враждебным. С самого начала это была ловушка? Теперь я останусь блуждать в бесконечном холодном мраке, таком же, как внутри утробы Молнееда? И никто больше не вспомнит обо мне? Нет, ещё не всё потеряно. Нужно лишь передохнуть. Свежеповаленное дерево идеально подходило для этих целей. Присев на него, я решила всё хорошенько взвесить, проанализировать свой маршрут, придумать, что делать дальше. Кричать, скорее всего, бессмысленно, погода не располагает к прогулкам на природе, да и некому особо ходить здесь. Стоит ли взобраться на дерево? Нет, думаю такое мне не под силу. Что же тогда делать.? Ворох тревожных мыслей крутился и крутился в затуманенной голове, словно ком палой листвы, подхваченный ветром. Ничего путного среди этого шелеста не возникало, только раз за разом вгоняло глубже в отчаяние. В какой-то момент я так глубоко ушла в недра раздумий, что полностью отключилась от мира вокруг. Окружение немного расплылось, как на снимке в расфокусировке. Я словно проваливалась в сон, но не могла стряхнуть губительную дремоту. Нет, нельзя отключаться в лесу, только не здесь, не сейчас. Если усну тут, то больше не проснусь, и Он с лёгкостью найдёт меня, мою беззащитную душу. Никак нельзя спать. В беспомощных попытках держать глаза открытыми, я всё лучше рассматривала мутную картинку перед ними, это даже стало казаться занятным и немног отвлекло меня от панического страха. В какой-то момент разглядывания мазни промелькнула мысль, что всё вокруг — плохо сделанная декорация, лишь симуляция реальности. И мне необходимо, как можно скорее, выбраться из неё, иначе я тоже перестану быть настоящей и стану бесчувственной и безвкусной фигурой из папье-маше, пародией на саму себя. Электричество пронеслось по моей левой руке резко и без предупреждения. Было не больно, но я поспешила отдернуть конечность, но та не сдвинулась с места. Пелена забвения невесомой вуалью спала с глаз, я очнулась и поспешила повернуть голову в сторону возникшего ощущения. Дикая утка, сверкающая золотом и дёргающаяся, как старая кассетная запись, она сидела в моей раскрытой ладони и таращила провалы глаз в пустоту за мной. Инстинктивный испуг льдом обдал сердце, оно забилось, отогнав последние следы морока. Но испуг быстро отступил, сменившись некоторым удовлетворением. Не сон. Ничего не сон. Я снова попыталась одёрнуть руку и на этот раз у меня это вышло. Утка мягко соскользнула на шершавую поверхность ствола, махнула крыльями, наверное, в приветствии. Невежливо было не ответить недавно обретённому другу, и уже набрав воздух в грудь, я решилась обратиться к Утке словами, но, вспомнив ночь, решила помедлить. Я точно не знаю, понимают ли птицы человеческую речь, да и всё моё естество говорило о бесполезности этого. Слова людей лживы, ранят при неосторожном использование. Они — всего лишь бесчувственный инструмент, легко попадающий не в те руки, словно маска, они позволяют окружающим видеть в тебе только то, что ты разрешаешь. И привычка надеяться на слова, эту пыль в глаза, подводит человечество снова и снова. Но мы не можем жить иначе, ведь наши души истончились и стали хрупки, и без маски они будут разбиваться в хрустальные осколки от малейшего дуновения ветерка, прилетевшего из настоящего, сурового мира. Нет, с птицами нельзя разговаривать с помощью речи, это будет неуважением к ним. Дикая Утка заметила моё замешательство. Она слегка пискнула, но звук этот напоминал скорее звон крошечного колокольчика. Чудной грозовой дух решил немного меня развлечь, сначала крутясь на месте, потом тряся коротким хвостиком, а потом кивая головой с изящным плоским клювом. Причудливый танец подействовал на меня расслабляюще, все тревоги на миг утихли, шелест мыслей в голове замолк. Моё лицо подёрнула лёгкая улыбка, и это не скрылось от Утки. Похоже, удовлетворённая этим, она остановилась и спрыгнула с поваленного дерева, засеменила причудливыми лапками-ластами по низкой лесной травке, маня меня за собой. Но я промедлила. Наконец, отвлекшись от золотистой фигурки, мой взор окатил лес вокруг. Несмотря на то, что мутная пелена слетела и испарилась, перестать видеть мир отвратительными декорациями я уже не могла. Сначала зажмуриться, посидеть в темноте, потом открыть глаза — просто, но должно помочь, по крайней мере я надеялась на это. Находясь в тьме сомкнутых век, я услышала вой ветра и шум дождя. Красиво. Насладившись этой дикой симфонией ещё мгновение, я открыла глаза. Ничего не изменилось: всё те же пластиковые деревья, ковёр искусственной травы под ногами, а листья над головой все лишь обрывки зелёной ткани, и даже мой идеальный «лесной трон» — всего лишь подделка из опилок и клея. Это место с самого начала было таким? Может ли быть, что до этого самого момента я просто не замечала? Не хотела замечать.? Дождь, пускай и мелкий, теперь изредка пробивал защиту листьев или правильнее сказать тряпок, что лишь претворяются листвой. Несколько капель холодно дотронулись до моего лица и руки. Я не обратила внимания, снова нашла глазами нежный жёлтый свет. Утка стояла чуть поодаль, частично скрываясь за кочкой, и смотрела. Пристально, как только птицы могут. Она хотела, чтобы я шла за ней. Я даже сомневаться не стала, поднялась со своего фальшивого трона и двинулась следом. Лес впереди приобретал всё более нереалистичные образы, но меня это перестало тревожить: пускай пластик смирился на картон, а ткань на бумагу, какая разница, если и то и то — подделки. Да и моя спутница самоотверженно освещала путь сквозь эту нелепую постановку, и я знала, что потерявшаяся в лесу, именно сейчас я найдена. Утка нашла меня. Совсем скоро мы добрались до места без деревьев. Сначала мне показалось, что это выход в поле, и загадочная проводница вывела меня из сюрреалистичного мира в мир настоящий, но я быстро поняла, что ошиблась. Это была широкая поляна прямо в середине густейшей чащи. А на этой поляне располагался пруд около четырёх метров в ширину, идеально круглой формы. Я подошла к нему осторожно, с опаской, ведь точно знала, что не только в моём лесу, но и в природе в целом не может быть таких водоёмов. Вблизи оказалось, что это даже не пруд, а широченная лужа глубиной всего в несколько сантиметров, но наполняла её кристально чистая вода, чья гладь была настолько тонка и недвижима, что в какой-то момент мне показалось, что это прозрачнейщее стекло, которое кто-то зачем-то вкопал в землю посреди пародийной инсталляции леса, как последнюю, заключительную изюминку безумия. На открытом пространстве дождю ничего не мешало достигать моих русых волос, худых плеч. Становилось немного прохладно, но сейчас это не имело значения. Ничего его не имело, даже я сама, особенно в этом месте. Интересным было и то, что ни одна капля не тревожила воды таинственного стеклянного водоёма. Нет, дождь попадал в него, но гладь оставалась недвижима, будто бы в нём находилась не вода, а густая масса, вроде жидкого клея. Однако этот факт никак не возмутил Утку. Моя пернатая знакомая шустро вошла в подозрительную лужу, начала весело рассекать водную гладь, как настоящая, живая утка из плоти и крови. Она тихо прогудела, взглянув на меня с центра водоёма. Даже с берега середина хорошо просматривалась. Птица во всём своём великолепие танцевала по стеклянной поверхности, оставляя еле ощутимые волны, не доходящие до берега. Кружение её было таким лёгким и плавным, что ни один даже самый талантливый фигурист по льду не смог бы прокатиться также. Это великолепно. И заворожённая этим зрелищем, я начала танцевать, желая составить утке недостойный, но дуэт. Мы начали кружить вдоль края озера: она с воды, а я с земли. Существо из электричества и человеческий ребёнок соединили свои такие разные души в едином порыве, чтобы наполнить мёртвый лес жизнью. И ни дождь, ни холод не были помехой. На третий круг вокруг озерца небо озарилось яркой вспышкой. Дождь хлынул стеной. Эти два события разорвали единение между мной и Уткой, и я остановилась, немного опешила, а потом и растерялась. На озере никого не было, я вновь осталась абсолютно одна. Неужели то была не вспышка молнии, а полёт резко взмывшей вверх птицы? Она испугалась? Нет, кем бы ни были эти причудливые грозовые духи, но точно не трусами, ведь они храбро ринулись в атаку на чёрного монстра небесной пучины, когда того потребовал случай. Что-то происходило. Ожидая нового появления моего неприятного знакомого с кривыми серыми рогами, я вскинула голову вверх, и дождь начал заливать мои глаза. Не могу ничего разглядеть. Небо разорвал новый раскат, и на этот раз раздался грохот. Мои ноги дрогнули и подогнулись в коленях, я сжалась в комок, словно испугавшись, что молния ударит прямо в меня. Нет, всё в порядке, я в порядке. Можно распрямиться, мой взор вновь прокатился по чарующей луже. Над ней что-то возникло, прямо в центре, где не так давно пернатое создание вырисовывало великолепные спирали на воде. Свечение, мягкое и голубоватое, словно бы оставшееся от недавней вспышки и заключённое в блике стекла. Оно немного пульсировало и медленно-медленно плыло по воздуху по замысловатой спирали, но не отходя от центра лужи слишком далеко. Неуверенное блуждание комочка свечения рождало в моём сердце странную тоску, будто бы я смотрю на потерявшегося слепого щенка, что безнадёжно тыкается большой головой во всё вокруг, не в силах найти мать. И друг шарик нырнул под воду. Внутри меня что-то дёрнулось, я дёрнулась вместе с ним, протянув руку в сторону загадочной и беспомощной шарообразной молнии. Вместе с тем моя нога неловко соскользнула с берега стеклянного озерца, промочив подошву незадачливой обуви. Вода была очень холодной. Но несмотря на это, я чувствовала ответственность за комочек, ведь он потерялся, как и я. Подумав о том, что я и так промокла до нитки под дождём, а грубина, пускай и широченной лужи, — всего ничего, то я без каких либо сожалений смогу добраться до середины. Шаг с берега. Холодно. Ещё шаг. Жидкость по вязкости и впрямь отличается от воды, такая густая и медленная, но это не страшно, она не достигает мне и щиколотки. Вперёд. Два метра — не расстояние, я даже не заметила, как уже стояла в центре, откуда по всей недвижимой глади расходилось голубое свечение. Теперь только протянуть руку. Пальцы коснулись ледяной жидкости и мягко прорезали её, захотелось как можно быстрее схватить шарик и одёрнуть руку, но я понимала, что не могу поступить так бесцеремонно с потеряшкой. Торопиться нельзя. Нельзя. Ощутила неладное я тогда, когда вся кисть моей руки погрузилась в воду. Такого не должно быть! Здесь не так глубоко. С перепуга я резко рванула руку вниз, отчаянно ожидая, что вот-вот коснусь дна, покрытого тонким илом. Равновесие покинуло моё тело, и оно неловко рухнуло вниз. Рефлекторный вдох. А затем меня обдало холодом, да так, что мои мысли и чувства, да и вся моя душа поспешили покинуть «тонущий карабль». Не знаю сколько времени мне понадобилось, чтобы снова взять контроль над собой, и я почувствовала, что меня ощутимо тянет вниз. Вода так не работает, она наоборот старается вытолкнуть незваного вторженца из своей плоти. Было принято решение открыть глаза, чтобы понять, где верх и низ и куда стоит плыть. Меня окружала мрачная глубина, словно бы меня погрузили в океан. Дневной свет почти не пробивался сквозь водную толщу, но вот свет голубоватый, электрический струился со дна синей бездны тончайшими струйками. До него осталось совсем немного. — Нырнуть, схватить, всплыть — очень просто, нырнуть, схватить, всплыть, — несколько раз првторила я себе, собирая волю в кулак. Опуститься ещё глубже не составило труда, слаженные движения рук и ног эффективно толкали меня на дно. Свет всё нарастал и уже начинал слепить. Ещё один рывок, и мои пальцы коснулись чего-то тёплого. Пульсирующий шарик, покоящийся на дне бесконечного холода, показался мне самым тёплым существом в этой и многих других Вселенных. Теперь осталось всплыть. На поверхности меня встретит нежное летнее тепло, песнь дождя, широкое небо… Всплыть, однако, оказалось гораздо сложнее, нежели погрузится в тёмную пучину. Густая и тяжёлая жидкость плотно обволакивала меня, сковывая движения и вытягивая силы, холод терзал мышцы, грыз кости. Не помогало и то, что теперь руки были заняты всем теплом мира. Но в то же время именно оно и было моей надеждой, моим утешением, так самоотверженно оно согревало заледенелые пальцы и разгоняло мрак врокруг. Однако поверхность водной глади не приближалась, насколько бы отчаянно я не била ногами по лжеводе. Все мои усилия лишь тратили бесценную энергию и расходовали воздух, которого я и так успела захватить с собой не очень много… Холод всё больше окутывал меня, проникая под кожу и в глубины души. Чувство до боли знакомое. И ведь верно, это уже случалось. Погружение в ледяные глубины тьмы, как во вчерашнем сне. Или не сне? В конечном итоге прогулка по лесу так и не привела мои мысли в порядок, да и возможно ли вообще связать хоть какой-то логикой происходящее со мной, чтобы, так сказать, привести их в порядок? Сон или реальность, что это? Хм, затрудняюсь ответить, хотя именно сейчас мне кажется, что я сплю. Может быть я никогда и не просыпалась? Тогда знаю ли, что такое реальность? Хочется узнать. Если я усну во сне, то будет ли это значить, что проснусь я в реальности? Нет, скорее всего, я ведь ложилась спать неоднократно, но всё равно здесь. Хотя что, если сон мой будет беспробудным? Выдох раздался оглушительно в царящей мёртвой тишине. Сотни пузырьков, таких же скованных и неуклюжих, как и я, взмыли вверх, невзирая на давящую толщу воды. Мне бы хотелось попросить их утянуть Блуждающую Душу с собой наверх, но они уже испарились. С воздухом меня покинули и последние силы. Руки и ноги окаменели, перестали слушаться команд паникующего разума, но было нестрашно. Меня заполнил холодный покой морских глубин, и было всё равно. И только пальцы рук ещё сжимали шарик света, не желая оставлять меня в кромешной тьме и одиночестве. Неподвижное тело медленно опустилось на мягкий ил, подняв облачко песка. Мои глаза тупо уставились на далёкую и недостижимую водную гладь. Всё внутри меня: каждый нерв, каждая клеточка кричали о чём-то неправильном, непоправимом, но я не слушала, я смотрела на свет. Светящийся комочек в моих ладонях загудел и зашевелился. Мне было стыдно, что не получилось поднять потерянный огонёчек из этих глубин, но, похоже, это было выше моих сил. Ничего не поделаешь. Но Блуждающая Душа горела всё так же ярко. Его яркость пожирала мрак, отгоняла холод, но силы такого крохотного существа тоже было мало. Мы проиграли вместе, и это немного согрело мою замороженную душу. Теперь можно спать спокойно. Глаза сами собой закрылись. Я перестала чувствовать тело, и это было удивительно. Такая лёгкость, свобода родились в недрах моего сонного сознания. Нечто похожее на музыку проносилось среди этих удивительных красок, и оно было прекрасным. Замри мгновение… Свет вспыхнул со всех сторон небывалой яркостью, я не могла этого видеть, лишь чувствовать, нет, не так, просто знать. И он поглощал меня. Я не против, ведь он такой тёплый. Вскоре меня снова наполнила жизнь, но не такая, какой я раньше обладала. Эта жизнь была куда более сильной, осмысленной. Она позволит мне расправить крылья по-настоящему. Бесконечность между дном и поверхностью перестала быть непреодолимой. Блуждающая Душа передала мне свои силы, а я вложу свои, чтобы вытащить её из темницы вечной темноты. Мягкий естественный свет прорезал толщу воды всё чаще, и вот… Тихий всплеск разнёсся по полянке. Из сердца стеклянной лужи вылетела золотая ласточка, везя на спине голубоватый комочек. Мы устремились ввысь сквозь всё ещё идущий дождь, разрезая настойчивые капли спешным полётом. Потом облака, которые мы прошли вихрем и даже не заметили, а за ними — небо… Голубое и чистое, освещаемое закатным солнцем, невозмутимость и незыблемость. Великолепие этой картины заставило меня замедлиться, перевести дух. Но останавливаться было нельзя. Нас ждали звёзды. Их тусклый блеск стал различим нам, как только небесный купол окрасился синим. Почти на месте. Дальше шла чернота. Как забавно, что куда бы ты не направлялся — вверх или вниз — в конечном итоге ты повстречаешь темноту. Именно здесь я надеялась повстречать Молнееда. И не ошиблась. Зверь бороздил пустоту, пока не заметил нас. Он тенью отделился от черноты вокруг. Взгляд змея пробежались по нашему дуэту, но глаза его выглядели иначе. Обычно пустые и неосмысленные, теперь они горели пугающими искрами. Однако Молнеед не нападал. Блуждающая Душа отделилась от меня и поплыла в сторону громадного существа. Он опустил голову, изогнул длинную шею, словно бы в поклоне. Огонёк коснулся сплетения рогов в районе лба, те замерцали и засветились, разошлись пульсирующими прожилками, а затем охватили и всё тело могучего монстра. Силуэт громадной вытянутой фигуры поблек и стал просвечивать. Зверь, что нёс разрушения в небесном королевстве, таял, найдя давно утерянный покой. Из нутра исчезающего чудища вырвались кусочки молний, проглоченные им когда-то. А затем и всё тело Молнееда превратилось в сноп искр и разлетелось в ослепительной вспышке. Огоньки покрутились в воздухе, танцуя, и мне вспомнилась наша первая встреча, эти искорки, конечно, отличались, были немного растеряны и сбиты с толку, но они вспомнят, обязательно вспомнят. Потом огоньки робко замерли и слились со звёздами. А я полечу дальше. Мне ещё нужно найти Глухаря и Утку и остальных. Теперь я могу поговорить с ними на равных и узнать всё, всё, всё… Пока сон не кончился.